Даже это легкое движение отозвалось жгучей болью во всем теле. Срок действия таблетки истекал.
– Келли, может, отдохнешь немного? Эти спинки…
– Нет. Нельзя рисковать. У тебя начнется заражение крови. – Она судорожно сглотнула, пытаясь подавить новый приступ тошноты. – Говори, что делать дальше.
– Видишь выдолбленное бревно? Держу пари, там скопилась дождевая вода. Смой кровь с перчаток.
Сжав зубы, он покопался в рюкзаке, нашел складной стаканчик и передал ей.
Келли отошла, оставив его в темноте. Логан встал, звезды закружились над головой, и он быстро опустился на землю. Пришлось собрать весь остаток сил, чтобы положить раненую руку на пень.
Пуля явно разорвала мышцы и застряла в кости. Непросто будет достать ее.
– Я подержу фонарь, – сказал он, когда Келли вернулась. – Так у тебя будут свободны обе руки.
– Ты можешь потерять сознание. Я лучше подоткну фонарь сумкой.
Келли приспособила фонарь, вынула из кармана нож.
– Его надо простерилизовать. У тебя есть спички?
– Не беспокойся. В тропиках такая рана все равно инфицируется.
Келли хотела возразить, но передумала, села рядом с ним и стала осторожно срезать повязку. Логан видел страх в ее широко распахнутых глазах… и решимость.
– Когда прикладывать лягушачью кожу?
– Сначала сделай жгут, чтобы я не потерял слишком много крови. Покрепче. Потом приложишь одну спинку. Посмотрим, хватит ли. Мы же не хотим, чтобы слишком много яда попало в кровь.
– А что может случиться?
– Остановка сердца.
Ему показалось, что ее снова стошнит, но она сдержалась, сняла блузку и скрутила из нее жгут. Логан не смотрел на ее голые груди, он пристально смотрел на ее лицо, понимая, что скоро они расстанутся.
Возможно, он никогда больше ее не увидит.
Он хотел запомнить эту минуту, решающую минуту, когда ему пришлось доверить ей свою жизнь. Ничего подобного он никогда не делал, даже не думал, что наступит такой момент. Что он позволит женщине командовать.
Нечего притворяться. Келли изменила его, благослови господь ее доброе сердце. До самого своего конца он будет помнить, как Келли спасала его жизнь. И будет помнить все остальное. Ее смех, ее улыбку, ее стоны, когда они занимались любовью.
– Ты что-нибудь чувствуешь? – спросила Келли, осторожно прижимая лягушачью спинку к ране.
– Адская боль, – процедил он сквозь сжатые зубы. – Должно подействовать через минуту.
Они молча ждали в тишине, нарушаемой только звуками ночного мира вокруг. Хор кузнечиков выводил песню, казавшуюся скорбным плачем. Ночная птица призывала свою пару. Вдали визжали обезьяны.
Логан увидел, как Келли закусила нижнюю губу, и сказал, чтобы подбодрить ее:
– Уже лучше. Яд работает. Дай мне еще минуту.
Она заглянула в его глаза.
– Я кое-что должна сказать тебе. Я никогда не встречала такого, как ты.
– Если повезет, больше и не встретишь.
Ее глаза наполнились слезами.
– Не шути так.
Господи, о господи! Она сейчас заплачет?
«Не надо, – мысленно взмолился он. – Ради бога, не надо! Ты для меня – целый мир. Сейчас я не справлюсь с твоими слезами».
Ее страдания разрывали его сердце. Черт побери! Он хочет, чтобы она любила его.
Любовь?
Слово «любовь», слово, которое редко всплывало в его мыслях и которое он никогда никому не говорил, словно взорвало плотину в его душе и выпустило наружу море чувств.
Зачем ему любовь Келли? У него есть своя жизнь… и он любит эту жизнь, жизнь агента «Кобры». Он достаточно долго обходился без любви, и она не нужна ему сейчас, разве не так?
– Логан, сначала тебе удалось одурачить меня. Я боялась тебя. Думала, что ты грубый и злой, и талантливый актер, умеющий в нужный момент пускать в ход свое обаяние. Теперь я вижу тебя настоящего.
– И что же ты видишь?
– Чудесного человека. Мне очень повезло, что я встретила тебя. – Она сдержала рыдание. – Ты знаешь, как горько и страшно видеть тебя в таком состоянии?
– Дорогая, не жалей ни о чем. Я лично ни о чем не сожалею. Я сделал бы все это снова.
«Дорогая? Я назвал ее „дорогая“? Наверное, потерял слишком много крови».
Никогда в его жизни не было женщины, которая искренне бы волновалась за него… как Келли.
Никогда.
Мать не обращала на него никакого внимания. Может, до сих пор не заметила, что его нет в лагере. Зоуи, жестокая бессердечная ведьма, мучила детей. Другие женщины, которых он встречал, покинув лагерь, годились только для секса.
Келли совсем другая, особенная. Как она и Трент любят друг друга! Как будет счастлив с ними Рафи! Оглядываясь назад, Логан вдруг понял, что и он – пусть очень недолго – был частью этой чудесной семьи.
Изумленный этим открытием, Логан попытался повернуть поток своих мыслей, вспомнить свою жизнь в отряде. Чертовски увлекательная жизнь, конечно, но… если быть честным с самим собой, чего-то не хватало. Да, в сравнении со временем, проведенным с Келли, те годы были полны одиночества.
– Ты что-нибудь чувствуешь? – спросила Келли.
Еще как чувствует, черт побери! Утрату… или, может, ностальгию. Странное чувство. Ничего подобного он раньше не испытывал.
– Логан, ты меня слышишь? Ты чувствуешь хоть какое-то онемение? Яд работает?
– Да, немного. Может, жгут нарушил циркуляцию крови. Потыкай ножом, тогда я точно буду знать.
Келли затаила дыхание и нерешительно ткнула рану ножом. Свет фонаря отразился от лезвия фонтаном искр. Логан зачарованно смотрел, как кончик ножа исчезает в его руке.
– Черт побери! Келли, яд сработал. Можешь начинать.
Она отложила лягушачью спинку и напряженно всмотрелась в рану. На ее красивом лице отразилась мука. Логан мог ее понять. Нелегко резать по живому. Для него, конечно, это не было бы проблемой – в лагере он обдирал кроликов и даже оленя, но у Келли совсем другой жизненный опыт.
Слава богу! Он не хотел даже на секунду представить, что Келли страдает так же, как страдал он. Лучше думать о ней и Тренте. И о том, что Рафи с ними, в безопасности. Да, так он чувствует себя гораздо лучше.
– Келли, ты почувствуешь пулю раньше, чем увидишь ее. Тащи и не беспокойся обо мне.
Нож погружался в его руку как в масло. Келли скривилась, тихо всхлипнула. Логан отстранение наблюдал, как будто все это происходило не с ним.
– Я ее нащупала! – воскликнула Келли.
Из раскрытой раны, несмотря на жгут, закапала кровь. Логан рассеянно прикинул, сколько еще крови может позволить себе потерять.
– Пуля застряла в кости.
– Ковыряй, Келли, я ничего не чувствую.
Кровь уже хлестала. Сколько все это длится? Секунды, минуты, часы? Логан потерял счет времени. Вдруг пуля выскочила из раны, ударилась о, его подбородок и приземлилась на пень рядом с неиспользованной лягушачьей спинкой.
– Получилось! Келли, ты – чудо!
Пожав плечами, она потянулась за бинтом. Логан не чувствовал руку, но голова кружилась и, кажется, собиралась уплыть от него. Закончив бинтовать, Келли развязала жгут.
Он услышал грохот, как будто Дубовый ручей ударил в барабанные перепонки, лицо Келли превратилось в неясное пятно. Логан замигал, пытаясь избавиться от черных мушек, мешающих зрению, но разрастающиеся тени обступали его, пока наконец не затянули в темный водоворот.
Последнее, что он помнил, как падает на руки Келли.
Заметив, что голова Логана опускается под каким-то неестественным углом, а сам он медленно падает на бок, Келли вскочила и успела подхватить его.
– Ты потерял море крови, но все будет хорошо, все будет хорошо. – Ей казалось, что если повторять это вслух, то все действительно будет хорошо.
Прислонившись спиной к пню, она умудрилась повернуть тело Логана так, что его голова оказалась на ее груди, жесткая щетина бороды защекотала ее кожу.
Укачивая его, Келли нежно устроила его больную руку поудобнее, но пятно крови на повязке продолжало расползаться.
– Не смей умирать от потери крови, – шептала она. – Не бросай меня.
Она прижалась губами к его влажному холодному лбу, вспоминая их первый поцелуй, первый раз, когда он сам по-настоящему поцеловал ее. Перед толпой людей на их свадьбе. Перед всеми дедушкиными друзьями.
Как она смутилась тогда! Но какое это имеет значение теперь? Сможет ли она жить в мире с собой, если Логан умрет?
Она использовала его. Жутко думать об этом, но это правда, голая правда.
Она не позволила Мэтту жениться на ней ради усыновления Рафи, так как слишком хорошо к нему относится, однако Логан не удостоился подобной чести, и – несмотря на предостережения дедушки – она подвергла Логана опасности.
Какой эгоизм! Это она должна сейчас истекать кровью, а не Логан.
* * *
Джазовый фестиваль каждую осень привлекал в Се-дону сотни туристов. Естественно, Вуди не сомневался, что вся семья и друзья поедут с ним. И хотя они считали джаз занудством, им пришлось тащиться на концерт.
Только когда мероприятие закончилось, он получил шанс остаться с ней наедине. Им удалось сесть в лимузин вдвоем, и – по его приказу – водитель с ревом умчал роскошный автомобиль в ночь.
– Кое-что случилось, – сказал он, когда шофер поднял стеклянную перегородку, и наклонился, чтобы задернуть черные шторки. – Логан и Келли так и не вернулись в гостиницу.
В сумраке салона ее синие глаза хищно сверкнули. Если бы он не любил ее, то, пожалуй, испугался бы.
– Почему?
– Трудно сказать. Когда они не вернулись, полиция объявила розыск. Кто-то сообщил, что видел, как блондинка с ребенком влезала в деревенский грузовик.
– И что же полиция предприняла? – прошипела она.
– Послала за грузовиком патрульную машину. Это все, что я знаю. Разница во времени затрудняет связь…
– Если тебе интересно мое мнение, твой агент ни на что не годен.
Возмущенная, она потянулась к бару за шампанским и налила себе полный бокал.
Сотовый телефон спас его от препирательств. У его агента были прекрасные рекомендации, просто Логан оказался хитрее и осмотрительнее.
Звонил его агент. Из-за помех ему только после нескольких попыток удалось понять ситуацию. Он нажал кнопку «конец связи» и отключил телефон. В следующие полчаса разговоры не входили в его планы. Он приказал ей не надевать нижнее белье. Секс на заднем сиденье лимузина – его компенсация за скуку джазового концерта.
– Агент сказал, что обоих полицейских, посланных за Логаном и Келли, нашли убитыми.
– Это сделал Логан?
Он сунул руку под ее платье.
– Да. Полиция предупредила пограничные пункты. Граница запечатана. Логана пристрелят без предупреждения.
– А как же его гражданские права?
– Гражданские права? Солнышко, мы же говорим о Южной Америке. Продажные полицейские, смена военных хунт каждые полгода. Кто слышал о гражданских правах?
– Хотела бы я жить в такой стране.
Его рука достигла наконец цели.
– Водителя грузовика остановили на колумбийской границе и выбили из него правду.
Она раздвинула ноги. Свободной рукой он расстегнул брюки, и мысленно похвалил себя за то, что арендовал лимузины во Флагстаффе, а не в Финиксе, где Вуди обычно заказывал лимузины для своих гостей. Этот парень понятия не имеет, кто они такие, и не станет болтать, даже если что-нибудь разглядит сквозь шторки.
Он погладил ее, жаркую, влажную, гладкую, как шелк. От желания вонзиться в нее все мысли вылетели из головы.
– А что будет с Келли? – прошептала она.
– Мой агент дал полицейским полную свободу действий, при условии, что потом они пристрелят ее… за попытку к бегству.
– Я бы отдала все на свете, чтобы понаблюдать за ними.
Он вонзился в нее, еще больше возбудившись от ее вздоха.
Она раздвинула ноги, выкрикивая его имя. Он накрыл одной рукой ее рот, другой схватил за горло и, откинувшись назад, медленно, дюйм за дюймом выскользнул из ее сладкого тела… затем вскинул голову, выгнул шею, как один из великолепных жеребцов Вуди, и с силой протаранил ее. Она застонала, задрожала под ним, закричала от удовольствия и боли, выгнулась ему навстречу. Он воспользовался шансом и ухватил ее за ягодицы, умышленно вонзив ногти в нежную кожу. Она продолжала стонать и извиваться.
Он снова выскользнул, она недовольно приподнялась, не желая отпускать его, и он улыбнулся про себя. И снова вонзился в нее, еще глубже, еще сильнее.
Она вскрикнула, но он накрыл ее рот губами и продолжал пронзать ее снова и снова, как ему казалось, целую вечность.
32
Логану померещилось, что он слышит свое имя. Келли! Она говорит, что любит его, говорит, какой он замечательный. Он попытался открыть глаза. Не получилось. Тогда он постарался глубоко вздохнуть.
Влажный воздух обжег легкие и немного прочистил мозги. Где он, черт побери? Что это за звуки? Дождь барабанит по навесу?
Его голова лежит на чем-то теплом и мягком. Это не подушка, решил он. Келли. Он узнал ее нежный аромат. И шепот. Полный тревоги и боли шепот.
Затуманенное сознание пронзили отрывочные образы. Останавливается грузовик. На дорогу выпрыгивает Рафи. И острая боль. Острая боль разрывает руку… Испуганное и все равно прекрасное лицо Келли, извлекающей пулю.
Логан попытался поднять здоровую руку, но она показалась слишком тяжелой. Онемевшее тело будто покалывали сотни иголок. Может быть, чертовы лягушки мумифицировали его навсегда? Только уши не отказывались работать, хотя и они действовали неважно.
– Логан, очнись. Ты же борец. Пожалуйста, не умирай, не бросай меня, дорогой.
Он не смог открыть глаза и попытался сказать ей, что не спит, но распухший язык не захотел повиноваться. Паника вспыхнула и стиснула грудь стальными тисками.
Беспомощность. Какое мерзкое ощущение! И болезненно знакомое, хотя он не испытывал его много лет. С того момента, как покинул лагерь «Последний шанс».
«Ну же. Возьми себя в руки. Ты вырос. Никто больше не распоряжается тобой», – приказал он себе.
Одурманенный мозг с трудом сосредоточился на настоящем. Мы по уши в дерьме. Необходимо немедленно очухаться и включить компьютер. Это его долг. Он должен вытащить отсюда Келли и Рафи.
Наконец Логану удалось приоткрыть один глаз, и свет фонаря ослепил его.
– Логан? Логан? Ты очнулся?
Келли нежно поцеловала его в лоб, откинула со лба слипшиеся волосы. Приоткрылся второй глаз, и Логан изумленно уставился на нее. Слезы на ресницах, дрожащие губы. Он испугался по-настоящему. Келли не должна так волноваться из-за него.
– Слава богу! Ты так меня напугал.
Логан заставил себя сосредоточиться на ее лице. Она выходила под дождь. Волосы повисли мокрыми прядями. Ему всегда казалось, будто где-то в глубине ее карих глаз мерцают свечи. Сейчас ее глаза не казались янтарными, они были карими и печальными, и усталыми – свидетельство часов, проведенных в тревоге за него… в уходе за ним. Что-то теплое зашевелилось в его груди. Наверное, возвращается чувствительность.
Чушь. То, что он чувствует, существует лишь в его сознании. Ему до смерти нужны ее любовь и забота… до смерти.
Совсем недавно он сказал бы себе, что ее тревога вызвана лишь заботой о собственной безопасности, однако пуля и чертовы лягушки изменили его отношение, разрушили эмоциональные барьеры.
Непривычные мысли пронзили затуманенный мозг, и Логан попытался рассортировать их. Он нуждается в Келли. Не только для того, чтобы она помогла ему сейчас. Он нуждается в ней так, как никогда не нуждался ни в одной женщине.
Казалось бы, подобное признание должно ослабить его, но, наоборот, он почувствовал себя сильнее… во всяком случае, эмоционально.
– Логан, ты понимаешь, что я говорю?
Язык все еще не подчинялся, поэтому Логан похлопал ресницами. Келли поймет, что он приходит в себя, хоть и медленно.
– Ты еще не можешь говорить, да? – Логан снова замигал. – Наверное, когда я сняла жгут, кровь начала циркулировать и разнесла яд по всему организму. Я так боялась, что сердце остановится и ты умрешь.
Значит, нас двое. Кажется, он лежит на ее коленях, его голова прижата к чему? Закатив глаза, он узнал свою сменную футболку.
– Ты не приходил в себя несколько часов. Мне пришлось покормить Рафи. Я не смогла заставить его попробовать твой паек и дала ему «Твинкис», только не говори, что используешь печенье для ожогов или еще чего-нибудь. Все в твоем рюкзаке имеет какое-то особое назначение.
Господи! Он готов пожертвовать чем угодно, лишь бы Келли стало хоть немного легче. Если ему удастся вытащить из джунглей свою жалкую задницу, он никогда не забудет ее силу духа, ее отвагу.
Обычная сосредоточенность потихоньку возвращалась, и он осмотрелся.
Чуткая, как всегда, Келли поняла его невысказанный вопрос.
– Пока Рафи спал, я сделала навес из твоей пленки. Вскоре после того, как ты потерял сознание, начался дождь. Мне пришлось оттащить тебя на кучу опилок, оставленную лесорубами. Я не хотела, чтобы ты лежал в воде.
Логан попытался спросить ее, который час. Губы раскрылись, но распухший язык наотрез отказался сотрудничать.
– Рафи здесь. – Келли отодвинулась, и он увидел, что малыш играет ее чековой книжкой, рисует губной помадой на чистом листке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
– Келли, может, отдохнешь немного? Эти спинки…
– Нет. Нельзя рисковать. У тебя начнется заражение крови. – Она судорожно сглотнула, пытаясь подавить новый приступ тошноты. – Говори, что делать дальше.
– Видишь выдолбленное бревно? Держу пари, там скопилась дождевая вода. Смой кровь с перчаток.
Сжав зубы, он покопался в рюкзаке, нашел складной стаканчик и передал ей.
Келли отошла, оставив его в темноте. Логан встал, звезды закружились над головой, и он быстро опустился на землю. Пришлось собрать весь остаток сил, чтобы положить раненую руку на пень.
Пуля явно разорвала мышцы и застряла в кости. Непросто будет достать ее.
– Я подержу фонарь, – сказал он, когда Келли вернулась. – Так у тебя будут свободны обе руки.
– Ты можешь потерять сознание. Я лучше подоткну фонарь сумкой.
Келли приспособила фонарь, вынула из кармана нож.
– Его надо простерилизовать. У тебя есть спички?
– Не беспокойся. В тропиках такая рана все равно инфицируется.
Келли хотела возразить, но передумала, села рядом с ним и стала осторожно срезать повязку. Логан видел страх в ее широко распахнутых глазах… и решимость.
– Когда прикладывать лягушачью кожу?
– Сначала сделай жгут, чтобы я не потерял слишком много крови. Покрепче. Потом приложишь одну спинку. Посмотрим, хватит ли. Мы же не хотим, чтобы слишком много яда попало в кровь.
– А что может случиться?
– Остановка сердца.
Ему показалось, что ее снова стошнит, но она сдержалась, сняла блузку и скрутила из нее жгут. Логан не смотрел на ее голые груди, он пристально смотрел на ее лицо, понимая, что скоро они расстанутся.
Возможно, он никогда больше ее не увидит.
Он хотел запомнить эту минуту, решающую минуту, когда ему пришлось доверить ей свою жизнь. Ничего подобного он никогда не делал, даже не думал, что наступит такой момент. Что он позволит женщине командовать.
Нечего притворяться. Келли изменила его, благослови господь ее доброе сердце. До самого своего конца он будет помнить, как Келли спасала его жизнь. И будет помнить все остальное. Ее смех, ее улыбку, ее стоны, когда они занимались любовью.
– Ты что-нибудь чувствуешь? – спросила Келли, осторожно прижимая лягушачью спинку к ране.
– Адская боль, – процедил он сквозь сжатые зубы. – Должно подействовать через минуту.
Они молча ждали в тишине, нарушаемой только звуками ночного мира вокруг. Хор кузнечиков выводил песню, казавшуюся скорбным плачем. Ночная птица призывала свою пару. Вдали визжали обезьяны.
Логан увидел, как Келли закусила нижнюю губу, и сказал, чтобы подбодрить ее:
– Уже лучше. Яд работает. Дай мне еще минуту.
Она заглянула в его глаза.
– Я кое-что должна сказать тебе. Я никогда не встречала такого, как ты.
– Если повезет, больше и не встретишь.
Ее глаза наполнились слезами.
– Не шути так.
Господи, о господи! Она сейчас заплачет?
«Не надо, – мысленно взмолился он. – Ради бога, не надо! Ты для меня – целый мир. Сейчас я не справлюсь с твоими слезами».
Ее страдания разрывали его сердце. Черт побери! Он хочет, чтобы она любила его.
Любовь?
Слово «любовь», слово, которое редко всплывало в его мыслях и которое он никогда никому не говорил, словно взорвало плотину в его душе и выпустило наружу море чувств.
Зачем ему любовь Келли? У него есть своя жизнь… и он любит эту жизнь, жизнь агента «Кобры». Он достаточно долго обходился без любви, и она не нужна ему сейчас, разве не так?
– Логан, сначала тебе удалось одурачить меня. Я боялась тебя. Думала, что ты грубый и злой, и талантливый актер, умеющий в нужный момент пускать в ход свое обаяние. Теперь я вижу тебя настоящего.
– И что же ты видишь?
– Чудесного человека. Мне очень повезло, что я встретила тебя. – Она сдержала рыдание. – Ты знаешь, как горько и страшно видеть тебя в таком состоянии?
– Дорогая, не жалей ни о чем. Я лично ни о чем не сожалею. Я сделал бы все это снова.
«Дорогая? Я назвал ее „дорогая“? Наверное, потерял слишком много крови».
Никогда в его жизни не было женщины, которая искренне бы волновалась за него… как Келли.
Никогда.
Мать не обращала на него никакого внимания. Может, до сих пор не заметила, что его нет в лагере. Зоуи, жестокая бессердечная ведьма, мучила детей. Другие женщины, которых он встречал, покинув лагерь, годились только для секса.
Келли совсем другая, особенная. Как она и Трент любят друг друга! Как будет счастлив с ними Рафи! Оглядываясь назад, Логан вдруг понял, что и он – пусть очень недолго – был частью этой чудесной семьи.
Изумленный этим открытием, Логан попытался повернуть поток своих мыслей, вспомнить свою жизнь в отряде. Чертовски увлекательная жизнь, конечно, но… если быть честным с самим собой, чего-то не хватало. Да, в сравнении со временем, проведенным с Келли, те годы были полны одиночества.
– Ты что-нибудь чувствуешь? – спросила Келли.
Еще как чувствует, черт побери! Утрату… или, может, ностальгию. Странное чувство. Ничего подобного он раньше не испытывал.
– Логан, ты меня слышишь? Ты чувствуешь хоть какое-то онемение? Яд работает?
– Да, немного. Может, жгут нарушил циркуляцию крови. Потыкай ножом, тогда я точно буду знать.
Келли затаила дыхание и нерешительно ткнула рану ножом. Свет фонаря отразился от лезвия фонтаном искр. Логан зачарованно смотрел, как кончик ножа исчезает в его руке.
– Черт побери! Келли, яд сработал. Можешь начинать.
Она отложила лягушачью спинку и напряженно всмотрелась в рану. На ее красивом лице отразилась мука. Логан мог ее понять. Нелегко резать по живому. Для него, конечно, это не было бы проблемой – в лагере он обдирал кроликов и даже оленя, но у Келли совсем другой жизненный опыт.
Слава богу! Он не хотел даже на секунду представить, что Келли страдает так же, как страдал он. Лучше думать о ней и Тренте. И о том, что Рафи с ними, в безопасности. Да, так он чувствует себя гораздо лучше.
– Келли, ты почувствуешь пулю раньше, чем увидишь ее. Тащи и не беспокойся обо мне.
Нож погружался в его руку как в масло. Келли скривилась, тихо всхлипнула. Логан отстранение наблюдал, как будто все это происходило не с ним.
– Я ее нащупала! – воскликнула Келли.
Из раскрытой раны, несмотря на жгут, закапала кровь. Логан рассеянно прикинул, сколько еще крови может позволить себе потерять.
– Пуля застряла в кости.
– Ковыряй, Келли, я ничего не чувствую.
Кровь уже хлестала. Сколько все это длится? Секунды, минуты, часы? Логан потерял счет времени. Вдруг пуля выскочила из раны, ударилась о, его подбородок и приземлилась на пень рядом с неиспользованной лягушачьей спинкой.
– Получилось! Келли, ты – чудо!
Пожав плечами, она потянулась за бинтом. Логан не чувствовал руку, но голова кружилась и, кажется, собиралась уплыть от него. Закончив бинтовать, Келли развязала жгут.
Он услышал грохот, как будто Дубовый ручей ударил в барабанные перепонки, лицо Келли превратилось в неясное пятно. Логан замигал, пытаясь избавиться от черных мушек, мешающих зрению, но разрастающиеся тени обступали его, пока наконец не затянули в темный водоворот.
Последнее, что он помнил, как падает на руки Келли.
Заметив, что голова Логана опускается под каким-то неестественным углом, а сам он медленно падает на бок, Келли вскочила и успела подхватить его.
– Ты потерял море крови, но все будет хорошо, все будет хорошо. – Ей казалось, что если повторять это вслух, то все действительно будет хорошо.
Прислонившись спиной к пню, она умудрилась повернуть тело Логана так, что его голова оказалась на ее груди, жесткая щетина бороды защекотала ее кожу.
Укачивая его, Келли нежно устроила его больную руку поудобнее, но пятно крови на повязке продолжало расползаться.
– Не смей умирать от потери крови, – шептала она. – Не бросай меня.
Она прижалась губами к его влажному холодному лбу, вспоминая их первый поцелуй, первый раз, когда он сам по-настоящему поцеловал ее. Перед толпой людей на их свадьбе. Перед всеми дедушкиными друзьями.
Как она смутилась тогда! Но какое это имеет значение теперь? Сможет ли она жить в мире с собой, если Логан умрет?
Она использовала его. Жутко думать об этом, но это правда, голая правда.
Она не позволила Мэтту жениться на ней ради усыновления Рафи, так как слишком хорошо к нему относится, однако Логан не удостоился подобной чести, и – несмотря на предостережения дедушки – она подвергла Логана опасности.
Какой эгоизм! Это она должна сейчас истекать кровью, а не Логан.
* * *
Джазовый фестиваль каждую осень привлекал в Се-дону сотни туристов. Естественно, Вуди не сомневался, что вся семья и друзья поедут с ним. И хотя они считали джаз занудством, им пришлось тащиться на концерт.
Только когда мероприятие закончилось, он получил шанс остаться с ней наедине. Им удалось сесть в лимузин вдвоем, и – по его приказу – водитель с ревом умчал роскошный автомобиль в ночь.
– Кое-что случилось, – сказал он, когда шофер поднял стеклянную перегородку, и наклонился, чтобы задернуть черные шторки. – Логан и Келли так и не вернулись в гостиницу.
В сумраке салона ее синие глаза хищно сверкнули. Если бы он не любил ее, то, пожалуй, испугался бы.
– Почему?
– Трудно сказать. Когда они не вернулись, полиция объявила розыск. Кто-то сообщил, что видел, как блондинка с ребенком влезала в деревенский грузовик.
– И что же полиция предприняла? – прошипела она.
– Послала за грузовиком патрульную машину. Это все, что я знаю. Разница во времени затрудняет связь…
– Если тебе интересно мое мнение, твой агент ни на что не годен.
Возмущенная, она потянулась к бару за шампанским и налила себе полный бокал.
Сотовый телефон спас его от препирательств. У его агента были прекрасные рекомендации, просто Логан оказался хитрее и осмотрительнее.
Звонил его агент. Из-за помех ему только после нескольких попыток удалось понять ситуацию. Он нажал кнопку «конец связи» и отключил телефон. В следующие полчаса разговоры не входили в его планы. Он приказал ей не надевать нижнее белье. Секс на заднем сиденье лимузина – его компенсация за скуку джазового концерта.
– Агент сказал, что обоих полицейских, посланных за Логаном и Келли, нашли убитыми.
– Это сделал Логан?
Он сунул руку под ее платье.
– Да. Полиция предупредила пограничные пункты. Граница запечатана. Логана пристрелят без предупреждения.
– А как же его гражданские права?
– Гражданские права? Солнышко, мы же говорим о Южной Америке. Продажные полицейские, смена военных хунт каждые полгода. Кто слышал о гражданских правах?
– Хотела бы я жить в такой стране.
Его рука достигла наконец цели.
– Водителя грузовика остановили на колумбийской границе и выбили из него правду.
Она раздвинула ноги. Свободной рукой он расстегнул брюки, и мысленно похвалил себя за то, что арендовал лимузины во Флагстаффе, а не в Финиксе, где Вуди обычно заказывал лимузины для своих гостей. Этот парень понятия не имеет, кто они такие, и не станет болтать, даже если что-нибудь разглядит сквозь шторки.
Он погладил ее, жаркую, влажную, гладкую, как шелк. От желания вонзиться в нее все мысли вылетели из головы.
– А что будет с Келли? – прошептала она.
– Мой агент дал полицейским полную свободу действий, при условии, что потом они пристрелят ее… за попытку к бегству.
– Я бы отдала все на свете, чтобы понаблюдать за ними.
Он вонзился в нее, еще больше возбудившись от ее вздоха.
Она раздвинула ноги, выкрикивая его имя. Он накрыл одной рукой ее рот, другой схватил за горло и, откинувшись назад, медленно, дюйм за дюймом выскользнул из ее сладкого тела… затем вскинул голову, выгнул шею, как один из великолепных жеребцов Вуди, и с силой протаранил ее. Она застонала, задрожала под ним, закричала от удовольствия и боли, выгнулась ему навстречу. Он воспользовался шансом и ухватил ее за ягодицы, умышленно вонзив ногти в нежную кожу. Она продолжала стонать и извиваться.
Он снова выскользнул, она недовольно приподнялась, не желая отпускать его, и он улыбнулся про себя. И снова вонзился в нее, еще глубже, еще сильнее.
Она вскрикнула, но он накрыл ее рот губами и продолжал пронзать ее снова и снова, как ему казалось, целую вечность.
32
Логану померещилось, что он слышит свое имя. Келли! Она говорит, что любит его, говорит, какой он замечательный. Он попытался открыть глаза. Не получилось. Тогда он постарался глубоко вздохнуть.
Влажный воздух обжег легкие и немного прочистил мозги. Где он, черт побери? Что это за звуки? Дождь барабанит по навесу?
Его голова лежит на чем-то теплом и мягком. Это не подушка, решил он. Келли. Он узнал ее нежный аромат. И шепот. Полный тревоги и боли шепот.
Затуманенное сознание пронзили отрывочные образы. Останавливается грузовик. На дорогу выпрыгивает Рафи. И острая боль. Острая боль разрывает руку… Испуганное и все равно прекрасное лицо Келли, извлекающей пулю.
Логан попытался поднять здоровую руку, но она показалась слишком тяжелой. Онемевшее тело будто покалывали сотни иголок. Может быть, чертовы лягушки мумифицировали его навсегда? Только уши не отказывались работать, хотя и они действовали неважно.
– Логан, очнись. Ты же борец. Пожалуйста, не умирай, не бросай меня, дорогой.
Он не смог открыть глаза и попытался сказать ей, что не спит, но распухший язык не захотел повиноваться. Паника вспыхнула и стиснула грудь стальными тисками.
Беспомощность. Какое мерзкое ощущение! И болезненно знакомое, хотя он не испытывал его много лет. С того момента, как покинул лагерь «Последний шанс».
«Ну же. Возьми себя в руки. Ты вырос. Никто больше не распоряжается тобой», – приказал он себе.
Одурманенный мозг с трудом сосредоточился на настоящем. Мы по уши в дерьме. Необходимо немедленно очухаться и включить компьютер. Это его долг. Он должен вытащить отсюда Келли и Рафи.
Наконец Логану удалось приоткрыть один глаз, и свет фонаря ослепил его.
– Логан? Логан? Ты очнулся?
Келли нежно поцеловала его в лоб, откинула со лба слипшиеся волосы. Приоткрылся второй глаз, и Логан изумленно уставился на нее. Слезы на ресницах, дрожащие губы. Он испугался по-настоящему. Келли не должна так волноваться из-за него.
– Слава богу! Ты так меня напугал.
Логан заставил себя сосредоточиться на ее лице. Она выходила под дождь. Волосы повисли мокрыми прядями. Ему всегда казалось, будто где-то в глубине ее карих глаз мерцают свечи. Сейчас ее глаза не казались янтарными, они были карими и печальными, и усталыми – свидетельство часов, проведенных в тревоге за него… в уходе за ним. Что-то теплое зашевелилось в его груди. Наверное, возвращается чувствительность.
Чушь. То, что он чувствует, существует лишь в его сознании. Ему до смерти нужны ее любовь и забота… до смерти.
Совсем недавно он сказал бы себе, что ее тревога вызвана лишь заботой о собственной безопасности, однако пуля и чертовы лягушки изменили его отношение, разрушили эмоциональные барьеры.
Непривычные мысли пронзили затуманенный мозг, и Логан попытался рассортировать их. Он нуждается в Келли. Не только для того, чтобы она помогла ему сейчас. Он нуждается в ней так, как никогда не нуждался ни в одной женщине.
Казалось бы, подобное признание должно ослабить его, но, наоборот, он почувствовал себя сильнее… во всяком случае, эмоционально.
– Логан, ты понимаешь, что я говорю?
Язык все еще не подчинялся, поэтому Логан похлопал ресницами. Келли поймет, что он приходит в себя, хоть и медленно.
– Ты еще не можешь говорить, да? – Логан снова замигал. – Наверное, когда я сняла жгут, кровь начала циркулировать и разнесла яд по всему организму. Я так боялась, что сердце остановится и ты умрешь.
Значит, нас двое. Кажется, он лежит на ее коленях, его голова прижата к чему? Закатив глаза, он узнал свою сменную футболку.
– Ты не приходил в себя несколько часов. Мне пришлось покормить Рафи. Я не смогла заставить его попробовать твой паек и дала ему «Твинкис», только не говори, что используешь печенье для ожогов или еще чего-нибудь. Все в твоем рюкзаке имеет какое-то особое назначение.
Господи! Он готов пожертвовать чем угодно, лишь бы Келли стало хоть немного легче. Если ему удастся вытащить из джунглей свою жалкую задницу, он никогда не забудет ее силу духа, ее отвагу.
Обычная сосредоточенность потихоньку возвращалась, и он осмотрелся.
Чуткая, как всегда, Келли поняла его невысказанный вопрос.
– Пока Рафи спал, я сделала навес из твоей пленки. Вскоре после того, как ты потерял сознание, начался дождь. Мне пришлось оттащить тебя на кучу опилок, оставленную лесорубами. Я не хотела, чтобы ты лежал в воде.
Логан попытался спросить ее, который час. Губы раскрылись, но распухший язык наотрез отказался сотрудничать.
– Рафи здесь. – Келли отодвинулась, и он увидел, что малыш играет ее чековой книжкой, рисует губной помадой на чистом листке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37