В зависимости от настроения, я относился к неведомой и далекой Оле Скворцовой то так, то этак. Порой она мне виделась красивой, доброй, внешне напоминающей выходящую из пены Афродиту. Чаще я ненавидел эту женщину за то, что она меня бросила и обрекла на одиночество и тоску… Короче, дурак я был. Ладно хоть ума хватило Ирине Матвеевне обо всех этих душевных метаниях не рассказывать. Я вообще ничего ей об Оле Скворцовой не говорил. Не хотелось ее волновать, расстраивать … Сначала думал, пусть побольше времени после смерти отца пройдет, потом все тоже не мог подходящий момент выбрать… Короче, узнать о судьбе родной матери я решился только через семь лет после смерти отца. Тогда мне было настолько тяжело и гадко на душе, что я был рад отвлечься от своих мыслей хоть как?то. Ни бабушки, ни мамы я, к сожалению, уже в живых не застал. Только ее второго мужа с маленькой девочкой на руках. Так я впервые познакомился со своей сестренкой, о существовании которой я даже и не подозревал. Иван, так звали мужчину, рассказал мне ужасную историю о том как женщина, столько лет называвшая меня сыном, превратила жизнь моей настоящей матери в ад. Иван познакомился с мамой совсем не задолго до ее смерти, они прожили вместе каких то пять лет, но похоже, это были единственные светлые годы ее жизни. Я не мог поверить в то, что ты, „мамочка“ при всей твоей черствости и холодности могла быть настолько изощренно жестокой и безжалостной. Иван показал мне фотографии, письма, выписки из уголовного дела… У меня волосы на голове зашевелились, ей богу. В тот момент в моем мозгу зародились страшные мысли… Каюсь, мне захотелось убить тебя, Ирина Матвеевна. Но не бойся… Не смотря на твои постоянные нападки и высказывания по поводу моей неуравновешенной психики, я вполне живой человек, пострадав какое-то время, я все же смирился с тем, что произошло, пообмяк… Странно, но справиться со всем этим и остаться нормальным человеком мне, как и маме, похоже помог все тот же дядя Иван, ну и еще сестренка, конечно… Ты, может, не знала, но твои уверения в том, что я больной алкоголик, что у меня ненормальная психика и ужасная наследственность, все же возымели на меня действие. Не такое, конечно, как тебе бы хотелось, но все же… Я посчитал, что в такой ситуации я никак не могу позволить себе иметь детей, что при моем образе жизни могло случиться в любой день и час… В общем на операцию я пошел вполне осознанно. После истории, произошедшей с матерью Никиты, особенно, когда отец рассказал мне всю правду, я больше не хотел даже думать ни о любви, ни о семье, и уж конечно не мечтал о потомстве. И только познакомившись с сестренкой, я понял, чего мне так не хватало все эти годы, почему жизнь казалась такой глупой, пустой и не интересной. Оказывается, каждому нужно о ком?то заботиться, кого-то любить, кому-то доверять, не боясь получить предательский удар в спину. Я с головой окунулся в эти новые для меня чувства.» – Я изо всех сил стиснула зубы, чтобы остановить слезы готовые вот?вот предательски брызнуть из глаз.– Что за история? – Недовольно пробурчал хмурый Ренат. – Еще сестрица какая-то нарисовалась не знамо откуда. Странно, что она не указана в числе наследников… Слушайте, а может, это Анжелка? Ну точно, она ведь из глубинки приперлась, и Семен ей, кажется, помогал. И Полина с ней подозрительно быстро подружилась…Все присутствующие повернулись ко мне, в каждом взгляде светился вопрос и любопытство. Асманов покраснел, видно от досады, что не сообразил раньше расположить предполагаемую наследницу к себе. Я даже не шелохнулась, продолжая молча смотреть на экран.«– Мне не захотелось официально признавать это родство и выносить историю моего рождения на люди… – продолжал между тем Семен, – Во-первых, мне не было не приятно, чтобы перемывали кости моему отцу и трепали честное имя мамы, да и сестре было бы трудно бороться с Ириной Матвеевной… Я ведь, зная ее характер и жадность, уверен, стоит мне уйти, и она вцепится в то, что считает своим, мертвой бульдожьей хваткой. Она не остановится в борьбе за деньги ни перед чем, даже перед преступлением… Я решил не подвергать девушку опасности, хватит и того, что ее мать вдоволь натерпелась, благодаря злобе и жадности этой женщины. Можешь не сомневаться, я давно уже обеспечил свою сестру так, что до конца дней ей не придется ни от кого и ни от чего зависеть. Я очень надеюсь, что она будет по настоящему счастлива, сама решит как жить, а мои деньги помогут ей осуществить мечты… По крайней мере мне бы этого очень хотелось… – Семен на экране тепло улыбнулся, взгляд его на мгновение стал каким то озорным и лукавым, почти мальчишеским. Потом его глаза внезапно снова стали холодными. – Все эти годы, я ломал голову над тем, что побудило тебя, „мамочка“ вести себя по отношению ко мне подобным образом… Ну, что я тебя раздражал в детстве, мешал, напоминал об измене отца, это в общем понятно… Месть Ольге тоже понятна… Чудовищна, бесчеловечна, но хоть объяснима… Но потом… Зачем ты приложила столько усилий к тому, чтобы разлучить меня с единственной женщиной, которая была мне по настоящему дорога и которую я любил… люблю до сих пор? Неужели только лишь для того, чтобы досадить мне?! Я сотню раз хотел подойти и прямо спросить тебя об этом, останавливал, честно говоря, только здравый смысл, я ведь понимал прекрасно, правды ты все равно не скажешь… Все-таки думаю мне удалось слегка заглянуть в твои мысли. При том, что ты постоянно и целенаправленно меня морально уничтожала, больше делать ставку тебе было попросту не на кого. Отец состарился с поразительной быстротой, у него частенько побаливало сердце. Опора в его лице в любой момент могла выскользнуть у тебя из рук. Вот тут-то я и должен был выйти на передний план, взять на себя опеку и заботу о „любимой мамочке“. Отец не делал секрета из того, что собирался еще при жизни передать в мои руки накопленные за долгие годы средства. Да и ты при всей своей антипатии не могла не видеть, что я умею делать деньги. Еще до армии я начал крутиться в бизнесе… Хотя какой тогда бизнес был, смех один… Спекуляция да фарцовка, сейчас и слов таких нет, но тогда и это приносило вполне ощутимый доход. Потом кооперативы начались, полегче стало крутиться… Тебе всегда было глубоко плевать на меня лично, но относиться безразлично к моему постоянно растущему состоянию ты просто никак не могла. Чем больше нулей появлялось на моем счете, тем сильнее я ощущал твое пристальное внимание и преувеличенную опеку. А уж когда ты почувствовала, что я вдруг по совершенно непонятным для тебя причинам перестал прислушиваться к твоему мнению, стал холоден, безразличен, а порой даже враждебен, ты и вовсе запаниковала. Еще бы! Послушный покладистый мальчик, раньше постоянно старавшийся перед тобой выслужиться, завоевать хоть капельку внимания и любви, вдруг перестал выполнять прихоти и капризы, резко урезал содержание, практически силой выдворил из только что отстроенного на месте бывшей дачки шикарного особняка в теперь скромную по твоим меркам квартиру, которую ты у меня когда-то так удачно выторговала. Зная, сколькими ужасающе темными пятнами запачкана твоя совесть, можно понять как неуверенно ты почувствовала себя, ощутив такие перемены. Мое счастье, а уж тем более не дай бог дети, твое положение могли только усугубить. Денег на не доступных для тебя счетах стало настолько непозволительно много, что „влачить убогое существование“ для тебя становилось все нестерпимее. Поняв, в конце концов, что моя любовь и привязанность для тебя безвозвратно потеряны, ты решила прибрать к рукам непослушного сыночка другим путем, объявить ненормальным и учинить надо мной опеку. Связи у тебя в этой области еще с молодости довольно внушительные, да и я своими постоянными выходками и публичными скандалами очень даже играл тебе на руку… Поняв куда ты клонишь, я, честно говоря, даже немного струхнул. Ведь я то знал, что эта женщина для достижения поставленной цели ни перед чем не остановится… От участи бедного умалишенного меня спасла Полиночка. – Я прямо затылком почувствовала ненавидящий взгляд,, который бросила на меня при этих словах Семена Ирина Матвеевна. – Она согласилась выйти за меня замуж. Мы честь по чести подписали брачный контракт. Теперь и состояние и опека в случае, если я и правда вдруг стану по какой?то причине недееспособным, должна будет перейти на мою жену. Она и только она будет иметь доступ к счетам, а Ирина Матвеевна опять останется не у дел… Пока она вроде оставила меня в покое. Хотя поручиться ни за что нельзя. Я стараюсь внимательно следить и пресекать все поползновение „матушки“ в сторону Полины. Слава богу, у моей жены уравновешенная психика и чертовски крепкие нервы. Я порой даже удивляюсь, насколько спокойно она реагирует на постоянные выпады и нападки свекрови.»– Ну и кто из вас теперь осмелится утверждать, что Семен делал эту запись и составлял завещание в здравом уме!? – Преувеличенно возмущенно воскликнул Ренат. – Да сразу понятно, рехнулся он. О матери всяких небылиц напридумывать, а девке первой встречной довериться с потрохами. Смех. Это все злобные происки этой тихони Полины. Уж не знаю, как она умудрилась заставить Семена вроде как по собственному почину запись эту сделать абсурдную, но к смерти мужа она стопудово руку приложила! Честно говоря, не хотел я вмешиваться, но теперь заявляю: я готов поддержать заявление Ларисы, о том, что Полина в то самое время была рядом с «Мужским раем».– Значит, все?таки ты продолжаешь встречаться с этой потаскушкой?! – Прошипела и без того взбешенная всем происходящим Ирина Матвеевна. – Вот значит, кто Ларису сопровождал в этот так называемый «Рай»! И это после того, как сам же принудил меня пойти с тобой в ЗАГС!– Ну и что? – Нагло отозвался Ренат. Поняв, наконец, что «молодая» супруга не принесет с собой в их гнездышко вожделенных Семиных миллионов, его тон и отношение к Ирине Матвеевне заметно изменились. – Жена не стена…Госпожа Наумова презрительно посмотрела на супруга и усмехнулась презрительно и печально. Хотела что?то сказать, но видно передумала и повернулась ко мне.– Все что тут только что наговорил мой не вполне адекватный сын, еще нужно доказать, милочка. – Выглядела она не просто бледно, а как-то даже серо. Но держаться старалась как можно высокомернее и спокойнее. Я поразилась железной выдержке этой женщины. – Контракты, кассеты, завещания, это все конечно хорошо. Но я была, есть и навсегда останусь единственной законной матерью Семена. У вас нет ни одного документа, свидетельствующего об обратном, кроме сомнительных показаний весьма и весьма заинтересованных лиц. А раз так, то все законы на моей стороне. Я имею право на часть денег моего сына, что бы он там в завещании не написал… Я все усилия приложу, чтобы восстановить справедливость и вывести тебя на чистую воду…– Да ради бога. – Неожиданно пришел мне на помощь Никита. – Никто не собирается лишать вас гордого звания МАТЕРИ в официальных инстанциях. Называйте себя как хотите. И прав имейте сколько угодно. Только законы я бы на вашем месте повнимательнее читал…– Мы дослушаем наконец эту запись или нет!? – Слегка раздраженно подала голос Лариса. – Уж если кто и знал все законы от и до, то это Сема. Чем переливать из пустого в порожнее, послушайте умного человека. Уверена, он мигом все по своим местам расставит.Все подавленно замолчали. На пару мгновений в комнате повисла звенящая тишина. Потом с экрана снова зазвучал голос Семена.«… как бы я не относился к своей официально признанной матери, судиться с ней, а уж тем более мстить, я бы, наверное, не смог… Женщина все-таки, да и возраст. Слава богу, она сама избавила меня от необходимости искать лазейки, чтобы обойти закон, обязывающий сына в любом случае, даже если они вообще его не воспитывали, пожизненно содержать не имеющих источников дохода и средств к существованию престарелых родителей. Даже после моей смерти эта обязанность переходит на мое состояние и моего сына, как ближайшего родственника и наследника… – Ирина Матвеевна удовлетворенно глянула в мою сторону. – Очень кстати закон справедливый. Хотя всех одной гребенкой не уравнять, как ни старайся. Хорошо хоть „мамуля“ самостоятельно подыскала себе этот самый источник дохода и средства к существованию. Я с легким сердцем могу оставить ее на попечении такого „благородного и ответственного“ парня, как наш бывший шофер. – Голос Семена стал откровенно насмешливым. – Насколько я знаю, отношения с моей матерью он официально оформил, так что теперь я свободен. Из особняка Ирина Матвеевна может забрать свои личные вещи, наряды, драгоценности и перевезти в принадлежащую ей по праву квартиру. Больше ничего. Полечка, я на тебя очень надеюсь, девочка. Я уверен, ты меня не подведешь, как, впрочем, и всегда. Проконтролируй, чтобы все остальное, в том числе и машина, осталось на месте. Как бы она не просила и не умоляла, я запрещаю тебе чем-либо всерьез помогать этой женщине. ЗАПРЕЩАЮ! Слышишь?»– Но это бесчеловечно! – Вскочила со своего стула свекровь. – Я всю жизнь. Все силы и здоровье вложила в это неблагодарное чудовище, а теперь должна оставаться у разбитого корыта? Как интересно он себе это представляет? У меня ведь кроме этой убогой квартирки абсолютно ничего нет! На что я буду жить!?– Ну, не такая уж она и убогая. – Заметила я.– Всего три комнаты! – Возмущенно фыркнула Ирина Матвеевна. – Для тебя это, может, и роскошь запредельная… – по привычке высокомерно начала она, но осеклась.– Куда вам больше? К тому же ремонт там отличный, мебель вы сами выбрали. Именно ту, которую хотели… В чем проблема? Да и насчет того, что у вас ничего не осталось, вы тоже не правы. А как же Ренат? Теперь вы муж и жена, а значит, Сема прав, все заботы супруг обычно берет на себя…– А если я завтра разведусь? – С вызовом выкрикнул со своего места Асманов. Ирина Матвеевна даже головы в его сторону не повернула.– Твое право. – Спокойно и холодно заметил Никита. – Но имей ввиду, даже после этого за судьбу своей бывшей жены ответственным будешь ты, а не покойный сын.– К тому же ты сам хвалился, как удачно составил брачный контракт. – С насмешкой напомнила я. – Там насчет этого все подробно расписано.– Думаете, в угол меня загнали? – Грубо рявкнул Асманов. – А вот шиш вам! Не буду я всю жизнь с этой эротоманкой старой валандаться, и никто меня заставить не сможет! Я вообще уехать могу в другой город, а она тут пусть одна, как знает, кантуется. – Ренат выскочил из кабинета нотариуса и громко хлопнул дверью.– Как вы, Ирина Матвеевна? – С тревогой спросил Иван Станиславович, заметив смертельную бледность, залившую внезапно щеки пожилой женщины. – Может, врача вызвать?– Да нет. – Стараясь держаться как можно прямее, медленно отозвалась она. – Лучше такси мне закажите, если не трудно. Полагаю, насчет меня у Семена больше никаких заявлений не предвидится? – Нотариус покачал головой. – Тогда я бы, пожалуй, покинула это собрание. Как?то не слишком хорошо себя чувствую…– Я тоже, наверное, пойду. – Поднялась со своего места Лариса. – Не думаю, что Сема вспомнит обо мне в завещании еще раз. Мы с дочкой и так перед ним в неоплатном долгу.– Официально оформленные документы на имущество я подготовлю дня через три.– Спасибо. – Колесникова подошла к Ирине Матвеевне и протянула руку. – Пойдемте, я довезу вас до дома. Такси когда еще приедет. Да и посмотреть нужно, может, вам и правда стоит врача вызвать на дом. Выглядите вы не самым лучшим образом.– Какая теперь разница… – Пробормотала свекровь, тяжело опираясь на руку бывшей приятельницы. Когда за ними закрылась дверь, в кабинете остались только мы трое.– Ужасно. – Никита поднялся и подошел к окну. – Как угодно я представлял свое свиданье с отцом и его родственниками, но только не так… Да, не так.– Что делать, Никита Семенович. – Вздохнул нотариус. – Такова жизнь. Если бы все в ней было красиво и правильно, судьбы у всех нас сложились бы совсем по?другому…– Я всю жизнь ненавидел отца, всю жизнь мечтал с ним встретиться… – Никита задумчиво рассматривал темноту за окном. – Встретиться именно для того, чтобы сказать, как я его ненавижу. Ненавижу за то, что бросил меня, практически убил маму… А теперь я даже не знаю, что я к нему чувствую.– Семен ни в чем перед тобой не виноват. – Сказала я. – Твой отец был хорошим человеком. Добрым, ответственным. Поверь мне, я знаю, что говорю. Если ты думаешь, что только ты и твоя семья страдала, ты ошибаешься. Семина жизнь тоже сказкой не была. Под маской гуляки и бесшабашного алкоголика, которую сам же он и создал, жил почти несчастный, одинокий человек… – Я не выдержала и всхлипнула. – Ты не можешь продолжать его осуждать, Никита.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29