Господи, какое счастье! Более удачного момента звонивший, кто бы это ни был, выбрать не мог.
— Я не жду никаких звонков.
— Может, это из офиса?
— Номер два, принеси, пожалуйста, телефон, — приказала Кейт. — Бэби, ответь на звонок и сообщи данные абонента.
— Мэри Линли, «Торнтон Интернешнл». Ждет ответа, — секунду спустя отозвалась Бэби.
Бэби-два вернулась с телефоном и опустила его на стол рядом с Робертом.
— Ну, в чем дело, Мэри? — произнес в трубку Роберт. Он постепенно привыкал к механической прислуге.
— Возникла проблема, патрон. Точнее, две проблемы, похожие как две капли воды.
Роберт поморщился, догадываясь, о чем пойдет речь.
— И что случилось?
— Твоя вторая бывшая получила вызов на операцию раньше, чем планировалось. Она отправила твою парочку нам. А насчет того, где они… В твоем кабинете. Я взяла с них обещание, что они будут вести себя прилично, если я разрешу им туда войти.
— Сейчас же выведи их оттуда! — рявкнул Роберт. Воображение услужливо подсказало ему, что могут натворить его отпрыски в кабинете.
— Сам выводи! — воскликнула Мэри. — Когда я в последний раз пыталась ими командовать и погналась за одним из этих дьяволят, то оказалась в час пик в центре Манхэттена с вывихнутой лодыжкой! Угробила свои лучшие итальянские «шпильки», подарила, можно сказать, свою сумочку грабителю, а второй из твоих крошек-ангелов тем временем так вопил, что его похищают, что меня арестовали, и тебе лично пришлось за меня поручиться, внести залог и вызволять своих детей из приюта для отпрысков неблагополучных родителей!
К концу этой тирады Мэри чуть ли не визжала. Эту женщину в обычных обстоятельствах трудно было вывести из себя, но если дело касалось наследников Торнтона, она мгновенно передавала бразды правления в руки одиннадцатилетних буянов.
— Ты должен вернуться. Немедленно! Мне эту осаду не выдержать. И мне плевать, даже если ты решишь меня уволить.
— Да не могу я вернуться! — заорал Роберт в ответ. — Застрял здесь, понимаешь? Проливные дожди размыли эту проклятую дорогу. Подумай, что можно предпринять!
— Не хочу думать. Хочу одного — быть отсюда подальше! — Грохот чего-то разбитого, преодолев расстояние между двумя городами, не стал от этого менее чудовищным. Гроза нависла над домом, обрушивая на него всю свою ярость.
— Узнай, что там такое. Ну давай же, Мэри! Роберт, барабаня пальцами по столу, бормотал все известные ему приличные определения в адрес своих детей. Вскоре Мэри снова возникла на линии, тяжело дыша.
— Твоя коллекция, — в ужасе выдохнула она.
Роберт побледнел и скрипнул зубами, пытаясь унять ярость. Он много лет коллекционировал хрусталь, привозил оригинальные экземпляры из деловых поездок. Большинство произведений искусства были единственными в своем роде.
— Сколько они разбили? — сквозь зубы процедил он.
Молчание в трубке говорило о многом.
— Так сколько, Мэри?
— Все. Ничего не осталось, — выдавила она наконец голосом таким же разбитым, как несчастный хрусталь. — Мне очень жаль, Роберт.
Роберт устремил взгляд на Кейт — но не видел ее. Гнев, казалось, помутил его разум.
— Ты уверена, что агентства по найму нянь больше не захотят с ними связываться?
— Во всяком случае, ни одно из сколько-нибудь приличных не станет. Твои близнецы уже обрели дурную славу во всем городе.
Роберт тяжело вздохнул.
— В таком случае тебе самой Придется последить за ними до моего возвращения. Даю тебе добро на любые действия — кроме криминальных, разумеется, — чтобы с ними как-то справиться. Попробуй подкуп, может сработать. При первой же возможности я постараюсь отсюда выбраться. Даю слово. — Предвидя возражения, Роберт говорил очень быстро. Ни близнецов, ни Мэри в сложившейся ситуации он не винил — скорее себя самого и свою бывшую жену Люси. — За каждый проведенный с ними день обещаю тебе неделю оплаченного отпуска в любой точке мира.
— За каждого в отдельности?
— Да.
— Ладно, но в офисе меня не будет. Я не в состоянии здесь с ними справиться. Если буду нужна, звони мне домой.
— Я твой должник, Мэри. Передай Нику, что я не забуду, как вы меня выручили.
— А он и не позволит тебе об этом забыть, — напрямик заявила она. — Тот последний случай ему тоже до сих пор снится.
— А мне, думаешь, нет? — уже кладя трубку, буркнул Роберт.
Кейт молча смотрела на него, жалея, что звонок так его расстроил. Исходя из всего услышанного, она поняла, что в личной жизни Роберта творится настоящий кавардак.
— Жаль, что не в моих силах прекратить дождь.
Он поднял голову, слабо улыбнулся.
— Боюсь, что на такое даже Бэби пока не способна.
— А что, твои дети в самом деле настолько ужасны?
— И даже хуже. Моя бывшая жена не верит ни в какую дисциплину, так что дети растут своевольными до предела. Для них не существует никаких авторитетов. Боюсь, в меня пошли. Я стараюсь видеться с ними так часто, как только могу, но этого недостаточно. В любом случае я, наверное, пытаюсь одурачить самого себя. Детям ведь необходимо нечто большее, чем временные родители. Любящую семью ничем не заменить. К сожалению, мы с Люси не слишком преуспели в создании детям достойного окружения — ни тогда, когда еще были женаты, ни после развода. Она вышла замуж во второй раз, но ее муж близнецов не любит. Он сразу предлагал передать опекунство над ними мне, но Люси возражает. — Роберт и прежде не скрывал своих противоречий с женой, но ни с кем не обсуждал того, как его разрыв с Люси повлиял на детей.
— Но ты ведь мог настоять на своем и попытаться забрать близнецов.
Интерес Кейт казался искренним, да и особенных причин что-то от нее скрывать у него не было.
— Конечно, мог, — честно признал он, — но в суде Люси бы меня переиграла. Она замужем, а я не женат. Ее нельзя обвинить в плохом обращении с детьми, в аморальности или финансовой несостоятельности. К тому же Люси ведь понимает, что пока близнецы с ней, она всегда будет иметь гарантированный доход в виде алиментов, даже если разойдется и с этим мужем.
Кейт невольно заморгала от этого бесстрастного признания. Она и сама сталкивалась с эгоистичными людьми, прекрасно знала, как они могут ранить, и ей было больно за Роберта.
— По тебе не скажешь, что ты способен попасть в капкан к такой женщине.
— Я всего лишь человек, и ничто человеческое мне не чуждо. В том числе и дурацкие поступки, — поднимаясь из-за стола, отозвался Роберт. Забыв, что на нем лишь простыня, и не замечая, как она хлопает по ногам, он двинулся к двери.
Кейт тоже встала и вслед за ним прошла в холл — центральное и самое большое помещение на первом этаже. Сидя на краю фонтана, Роберт разглядывал рыбок. Его поникший вид до глубины души тронул Кейт.
Она подошла к нему, пристроилась рядышком на прохладном камне. Утешать кого-нибудь было для нее абсолютно непривычно, и она заколебалась, не зная, с чего начать, как и того, стоит ли ей лезть в чужие дела.
— Может, она их любит потому, что дети — это часть тебя?
Роберт обернулся. Цинизм в его глазах был созвучен тому, что жил в ее сердце и в котором она сама не решалась себе признаться.
— Нет. Любовь Люси — это нечто такое, о чем и вспоминать-то не хочется. Моя чековая книжка — вот что было основным связующим звеном между нами. Я совершил в жизни две ошибки, и оба раза с женщинами одного типа. Мне казалось, что мой первый брак был ужасным, но второй оказался куда хуже. Люси родила мне детей, о которых я мечтал… но только от любимой женщины. Твоя идея, наверное, не так уж плоха. Может, и мне стоит подумать о том, чтобы стать затворником?
Кейт улыбнулась неожиданной мысли.
— Не выйдет. У тебя не тот характер. Не могу себе представить, чтобы ты выдержал хоть несколько дней, слушая лишь собственный голос. И еще не могу представить тебя без борьбы с кем-то или чем-нибудь.
Он приложил ладонь к ее щеке, ощутил шелковистое тепло кожи. Все верно. Так и есть. В своем определении она попала в точку.
— Значит, вот каким я тебе кажусь?
Женщина в Кейт наслаждалась его лаской, а мозг ученого в то же время анализировал странную потребность в этой ласке.
— Конечно. Вспомни, как ты отреагировал на то, что я имела смелость тебе отказать, — медленно произнесла она, не отводя взгляда от его лица. С каждой минутой, проведенной в его обществе, Кейт обнаруживала в нем все больше и больше приятных ей черт. С каждой минутой он все больше нравился ей.
— В моем положении так поступил бы любой.
— Ну не знаю. Кто-нибудь другой, возможно, просто пригласил бы менее строптивого специалиста.
Он обвел кончиком большого пальца губы Кейт, и она с трудом сдержала чувственную дрожь. По телу разлился жар, вызвав непреодолимое, почти мучительное желание оказаться в его объятиях. Кейт слегка придвинулась в надежде, что этот жест пройдет незамеченным. Его запах дразнил ее обещаниями всего того, в чем она себе так долго отказывала.
— У тебя черные глаза. По-моему, я никогда не встречал женщины с черными глазами, — глубоким, грудным голосом пробормотал он.
— Гены. Наследство от матери.
— Правда? — Роберт вдруг обнаружил удивительную, необъяснимую вещь: просто слушать ее голос, просто прикасаться к ней… уже этого было достаточно, чтобы усмирить его гнев, утешить, принести облегчение душе. Он поднял и вторую руку, мечтая о большем… не зная, позволит ли она что-то большее. — Ты похожа на нее?
— Насколько я помню — да, — тихо отозвалась Кейт.
— Она умерла?
— Меня у нее забрали.
Ответ честный, но если Кейт и осознала это, то весьма смутно. Она перестала быть собой. Нежность его прикосновения разрушила барьеры, охраняющие тайны ее прошлого. На какой-то миг она стала просто женщиной, и у нее не было причин что-то скрывать или приукрашивать себя и свои чувства. Кейт утонула в его ласке. Никогда в жизни в ней не звучала такая животрепещущая струнка, такое желание слиться с мужчиной в единое целое.
Роберт недоуменно свел брови, пораженный неожиданным ответом, но еще больше — искренностью ее реакции. Этой женщине были неведомы любовные хитрости. Ее взгляд откровенно выдавал вспыхнувшее желание, прильнувшее к нему тело было мягким и податливым. Никогда не испытывавший потребности кого-то защитить — за исключением собственных детей, — он вдруг понял, что не рискует идти дальше осторожных прикосновений пальцев к ее лицу и взгляда, впитывающего написанные в ее глазах дивные чувства. Да, он ее хочет. Желание мягким, но настойчивым огоньком мерцало глубоко внутри. Но… он не подчинится этому желанию. Не может он взять то, что бессознательно идет к нему в руки. Только не от Кейт!
— Ты хмуришься. Почему? — пробормотала она, легко прикасаясь к его лбу, чтобы разгладить морщинки.
— Ты девственница?
Кейт рассмеялась. Сама привыкшая задавать прямые вопросы, она не посчитала этот за дерзость.
— Нет. А по-твоему, должна? — Ее губы прошлись по его губам.
Роберт поймал ее за плечи, удержал, отодвинув как можно дальше от своего изнывающего от страсти тела. Аромат Кейт окутывал его безмолвной тайной, словно уговаривая и возмущаясь его упорным отстранением.
— Что за черт! Впервые в жизни я из кожи вон лезу, стараясь быть благородным. Нет чтобы помочь мне, а ты только мешаешь.
— А что, я должна помогать? Ты не хочешь любви со мной?
Роберт не ожидал услышать подобного. Хрипотца в ее голосе, как и прежде, говорила о желании, но в ней появилась нотка любопытства, которую он и не заметил бы, если бы чувства Кейт не интересовали его сейчас больше, чем собственное влечение к ней.
— Хочу, — всматриваясь в ее лицо, протянул он. — Но не собираюсь тут же тащить тебя в постель. И не позволю тебе подтолкнуть меня.
Кейт, глядя прямо ему в глаза, читала в них искреннее признание так же, как прочитала бы и ложь. Ложь она распознавала мгновенно, она стала настоящим экспертом по лжи еще с тех пор, как поняла, что человечество редко использует слова в их прямом значении.
— Я хочу тебя. — Его честность взывала к такой же откровенности с ее стороны.
— Я вижу, но мне хотелось бы знать — почему.
Кейт нашла ответ, который, как ей казалось, будет ему понятен:
— Мне одиноко.
— Это твой собственный выбор, и тебе ничего не стоит все изменить. Один шаг с этого холма — и любой мужчина падет к твоим ногам, стоит тебе только появиться в обществе. Есть другое объяснение? — Его пальцы сжались на ее плечах, требуя ответа.
Кейт улыбнулась. Туман желания постепенно рассеивался, уступая место спортивному азарту игрока в схватке с достойным противником.
— Нет. А у тебя есть?
— Да. Это экзамен. — С другой женщиной подобное объяснение разъярило бы его. Но ведь это Кейт… Ему казалось само собой разумеющимся, что он не получит ее, не пройдя хотя бы одного-двух испытаний.
— Похоже, это тебя не смущает.
— А должно было бы.
— И все-таки не смущает. — Ее губы дрогнули в циничной усмешке, которая обычно отталкивала от нее людей. — Почему?
— Потому что упади ты так легко в мои объятия, я был бы разочарован, — без обиняков отозвался Роберт. Он любовался и этой ее усмешкой, и ее веселым вызовом, и ее искренней радостью от общения с ним. Та настороженность, которую он уловил в Кейт раньше, но которую даже не успел объяснить, исчезла без следа. Если утром, когда он вторгся в ее владения, Кейт и пыталась укрыться за стенами своей крепости, то теперь эти стены рухнули.
— А я никогда не падаю.
Он вскинул брови.
— Неужели? Так-таки и никогда?
— Именно. Вообще-то нет ничего плохого в том, чтобы упасть, вот только разрыв причиняет адскую муку. А я ненавижу боль.
— Значит, у нас с тобой много общего.
— Все может быть, — пожала она плечами. Роберт всегда тонко чувствовал, когда стоит надавить, а когда лучше сдержаться. И сейчас он отпустил Кейт.
— Я не ставлю на этом точку.
— Будь это так, ты бы меня разочаровал. — Она шагнула в сторону коридора. — Ты, кажется, хотел увидеть Бэби. Если не передумал, то это можно сделать сейчас.
Роберт направился следом.
— Ты ведь работаешь. Мне бы не хотелось тебе мешать.
Она с задорной улыбкой взглянула на него.
— Не родился еще человек, которому бы удалось мне помешать.
Роберт на миг оторопел, а потом расхохотался, вскинув голову:
— Да уж, леди, вы и в самом деле мастер испытывать терпение. Смотрите, поосторожней! Лучше не будить спящего зверя. Не дай Бог проснется — вам может не понравиться его рев!
Глава четвертая
— Вот это и есть обитель Бэби. — Кейт открыла дверь в свою рабочую комнату и отступила, пропуская Роберта вперед.
Он шагнул через порог и замер, переводя взгляд с одного компьютера на другой. Панорама за окнами, где разбушевавшаяся стихия взяла горы в свои тиски, бледнела перед чудесными творениями ума и рук человека, а в данном случае одной-единственной женщины — Кейт.
— Не могу поверить, — пробормотал Роберт, проходя, наконец, дальше в комнату.
Кейт не отставала от него, смотрела, как он одно за другим изучает ее детища. Вопросов Роберт не задавал, но глаза его горели любопытством. Потребуй он от нее объяснений, Кейт ему отказала бы. Но он уступил инициативу ей, он просто ждал, что она сама захочет ему рассказать, и Кейт вдруг поняла — ей будет приятно показать ему результаты своего труда.
— Насколько хорошо ты разбираешься в компьютерах? — быстро спросила она. — Много языков программирования знаешь?
— Очень мало. Я умею использовать систему для поиска файлов и еще нескольких несложных операций, но тонкости устройства компьютера и новейшие программы выше моей компетенции. — Он обернулся к Кейт. — А что, боишься, что я узнаю все твои секреты, только лишь взглянув на все это? — Промелькнувшая, но поспешно спрятанная боль в ее глазах подсказала ему, что он совершил ошибку. Кейт тут же отвернулась, но Роберт успел поймать ее руку: — Не отгораживайся от меня. Прости, я не хотел.
Как ему удалось почувствовать ее обиду? — гадала Кейт, вглядываясь в его лицо в поисках ответа. Но важнее другое — почему он извинился?
— Извинения излишни.
Роберт скривился, злясь насамого себя за то, что невольно обидел Кейт.
— Нисколько. Я не должен был этого говорить. Так же, как и тебе, мне нелегко кому-нибудь довериться; и нам обоим известно, что мое влечение к тебе слишком сильно. Ни ты, ни я к этому не готовы. Я не отличаюсь неуклюжестью, но в твоем присутствии у меня почему-то обе не только руки, но и обе ноги левые, а язык не хочет слушаться.
Роберт выжидающе замолчал. Сейчас его снова интересовала в Кейт в первую очередь женщина, а не гениальный ученый, интеллект которого был необходим его фирме.
Кейт тихонько вздохнула, плечи ее поникли, напряжение покинуло тело.
— Извинения приняты, — проговорила она.
В улыбке Роберта сквозило такое облегчение, в каком он даже самому себе не рискнул
бы признаться.
— Ну что ж. А теперь, если можно, представь меня Бэби. — Сплетя ее пальцы со своими, он шагнул туда, где, как ему казалось, находился основной пульт системы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
— Я не жду никаких звонков.
— Может, это из офиса?
— Номер два, принеси, пожалуйста, телефон, — приказала Кейт. — Бэби, ответь на звонок и сообщи данные абонента.
— Мэри Линли, «Торнтон Интернешнл». Ждет ответа, — секунду спустя отозвалась Бэби.
Бэби-два вернулась с телефоном и опустила его на стол рядом с Робертом.
— Ну, в чем дело, Мэри? — произнес в трубку Роберт. Он постепенно привыкал к механической прислуге.
— Возникла проблема, патрон. Точнее, две проблемы, похожие как две капли воды.
Роберт поморщился, догадываясь, о чем пойдет речь.
— И что случилось?
— Твоя вторая бывшая получила вызов на операцию раньше, чем планировалось. Она отправила твою парочку нам. А насчет того, где они… В твоем кабинете. Я взяла с них обещание, что они будут вести себя прилично, если я разрешу им туда войти.
— Сейчас же выведи их оттуда! — рявкнул Роберт. Воображение услужливо подсказало ему, что могут натворить его отпрыски в кабинете.
— Сам выводи! — воскликнула Мэри. — Когда я в последний раз пыталась ими командовать и погналась за одним из этих дьяволят, то оказалась в час пик в центре Манхэттена с вывихнутой лодыжкой! Угробила свои лучшие итальянские «шпильки», подарила, можно сказать, свою сумочку грабителю, а второй из твоих крошек-ангелов тем временем так вопил, что его похищают, что меня арестовали, и тебе лично пришлось за меня поручиться, внести залог и вызволять своих детей из приюта для отпрысков неблагополучных родителей!
К концу этой тирады Мэри чуть ли не визжала. Эту женщину в обычных обстоятельствах трудно было вывести из себя, но если дело касалось наследников Торнтона, она мгновенно передавала бразды правления в руки одиннадцатилетних буянов.
— Ты должен вернуться. Немедленно! Мне эту осаду не выдержать. И мне плевать, даже если ты решишь меня уволить.
— Да не могу я вернуться! — заорал Роберт в ответ. — Застрял здесь, понимаешь? Проливные дожди размыли эту проклятую дорогу. Подумай, что можно предпринять!
— Не хочу думать. Хочу одного — быть отсюда подальше! — Грохот чего-то разбитого, преодолев расстояние между двумя городами, не стал от этого менее чудовищным. Гроза нависла над домом, обрушивая на него всю свою ярость.
— Узнай, что там такое. Ну давай же, Мэри! Роберт, барабаня пальцами по столу, бормотал все известные ему приличные определения в адрес своих детей. Вскоре Мэри снова возникла на линии, тяжело дыша.
— Твоя коллекция, — в ужасе выдохнула она.
Роберт побледнел и скрипнул зубами, пытаясь унять ярость. Он много лет коллекционировал хрусталь, привозил оригинальные экземпляры из деловых поездок. Большинство произведений искусства были единственными в своем роде.
— Сколько они разбили? — сквозь зубы процедил он.
Молчание в трубке говорило о многом.
— Так сколько, Мэри?
— Все. Ничего не осталось, — выдавила она наконец голосом таким же разбитым, как несчастный хрусталь. — Мне очень жаль, Роберт.
Роберт устремил взгляд на Кейт — но не видел ее. Гнев, казалось, помутил его разум.
— Ты уверена, что агентства по найму нянь больше не захотят с ними связываться?
— Во всяком случае, ни одно из сколько-нибудь приличных не станет. Твои близнецы уже обрели дурную славу во всем городе.
Роберт тяжело вздохнул.
— В таком случае тебе самой Придется последить за ними до моего возвращения. Даю тебе добро на любые действия — кроме криминальных, разумеется, — чтобы с ними как-то справиться. Попробуй подкуп, может сработать. При первой же возможности я постараюсь отсюда выбраться. Даю слово. — Предвидя возражения, Роберт говорил очень быстро. Ни близнецов, ни Мэри в сложившейся ситуации он не винил — скорее себя самого и свою бывшую жену Люси. — За каждый проведенный с ними день обещаю тебе неделю оплаченного отпуска в любой точке мира.
— За каждого в отдельности?
— Да.
— Ладно, но в офисе меня не будет. Я не в состоянии здесь с ними справиться. Если буду нужна, звони мне домой.
— Я твой должник, Мэри. Передай Нику, что я не забуду, как вы меня выручили.
— А он и не позволит тебе об этом забыть, — напрямик заявила она. — Тот последний случай ему тоже до сих пор снится.
— А мне, думаешь, нет? — уже кладя трубку, буркнул Роберт.
Кейт молча смотрела на него, жалея, что звонок так его расстроил. Исходя из всего услышанного, она поняла, что в личной жизни Роберта творится настоящий кавардак.
— Жаль, что не в моих силах прекратить дождь.
Он поднял голову, слабо улыбнулся.
— Боюсь, что на такое даже Бэби пока не способна.
— А что, твои дети в самом деле настолько ужасны?
— И даже хуже. Моя бывшая жена не верит ни в какую дисциплину, так что дети растут своевольными до предела. Для них не существует никаких авторитетов. Боюсь, в меня пошли. Я стараюсь видеться с ними так часто, как только могу, но этого недостаточно. В любом случае я, наверное, пытаюсь одурачить самого себя. Детям ведь необходимо нечто большее, чем временные родители. Любящую семью ничем не заменить. К сожалению, мы с Люси не слишком преуспели в создании детям достойного окружения — ни тогда, когда еще были женаты, ни после развода. Она вышла замуж во второй раз, но ее муж близнецов не любит. Он сразу предлагал передать опекунство над ними мне, но Люси возражает. — Роберт и прежде не скрывал своих противоречий с женой, но ни с кем не обсуждал того, как его разрыв с Люси повлиял на детей.
— Но ты ведь мог настоять на своем и попытаться забрать близнецов.
Интерес Кейт казался искренним, да и особенных причин что-то от нее скрывать у него не было.
— Конечно, мог, — честно признал он, — но в суде Люси бы меня переиграла. Она замужем, а я не женат. Ее нельзя обвинить в плохом обращении с детьми, в аморальности или финансовой несостоятельности. К тому же Люси ведь понимает, что пока близнецы с ней, она всегда будет иметь гарантированный доход в виде алиментов, даже если разойдется и с этим мужем.
Кейт невольно заморгала от этого бесстрастного признания. Она и сама сталкивалась с эгоистичными людьми, прекрасно знала, как они могут ранить, и ей было больно за Роберта.
— По тебе не скажешь, что ты способен попасть в капкан к такой женщине.
— Я всего лишь человек, и ничто человеческое мне не чуждо. В том числе и дурацкие поступки, — поднимаясь из-за стола, отозвался Роберт. Забыв, что на нем лишь простыня, и не замечая, как она хлопает по ногам, он двинулся к двери.
Кейт тоже встала и вслед за ним прошла в холл — центральное и самое большое помещение на первом этаже. Сидя на краю фонтана, Роберт разглядывал рыбок. Его поникший вид до глубины души тронул Кейт.
Она подошла к нему, пристроилась рядышком на прохладном камне. Утешать кого-нибудь было для нее абсолютно непривычно, и она заколебалась, не зная, с чего начать, как и того, стоит ли ей лезть в чужие дела.
— Может, она их любит потому, что дети — это часть тебя?
Роберт обернулся. Цинизм в его глазах был созвучен тому, что жил в ее сердце и в котором она сама не решалась себе признаться.
— Нет. Любовь Люси — это нечто такое, о чем и вспоминать-то не хочется. Моя чековая книжка — вот что было основным связующим звеном между нами. Я совершил в жизни две ошибки, и оба раза с женщинами одного типа. Мне казалось, что мой первый брак был ужасным, но второй оказался куда хуже. Люси родила мне детей, о которых я мечтал… но только от любимой женщины. Твоя идея, наверное, не так уж плоха. Может, и мне стоит подумать о том, чтобы стать затворником?
Кейт улыбнулась неожиданной мысли.
— Не выйдет. У тебя не тот характер. Не могу себе представить, чтобы ты выдержал хоть несколько дней, слушая лишь собственный голос. И еще не могу представить тебя без борьбы с кем-то или чем-нибудь.
Он приложил ладонь к ее щеке, ощутил шелковистое тепло кожи. Все верно. Так и есть. В своем определении она попала в точку.
— Значит, вот каким я тебе кажусь?
Женщина в Кейт наслаждалась его лаской, а мозг ученого в то же время анализировал странную потребность в этой ласке.
— Конечно. Вспомни, как ты отреагировал на то, что я имела смелость тебе отказать, — медленно произнесла она, не отводя взгляда от его лица. С каждой минутой, проведенной в его обществе, Кейт обнаруживала в нем все больше и больше приятных ей черт. С каждой минутой он все больше нравился ей.
— В моем положении так поступил бы любой.
— Ну не знаю. Кто-нибудь другой, возможно, просто пригласил бы менее строптивого специалиста.
Он обвел кончиком большого пальца губы Кейт, и она с трудом сдержала чувственную дрожь. По телу разлился жар, вызвав непреодолимое, почти мучительное желание оказаться в его объятиях. Кейт слегка придвинулась в надежде, что этот жест пройдет незамеченным. Его запах дразнил ее обещаниями всего того, в чем она себе так долго отказывала.
— У тебя черные глаза. По-моему, я никогда не встречал женщины с черными глазами, — глубоким, грудным голосом пробормотал он.
— Гены. Наследство от матери.
— Правда? — Роберт вдруг обнаружил удивительную, необъяснимую вещь: просто слушать ее голос, просто прикасаться к ней… уже этого было достаточно, чтобы усмирить его гнев, утешить, принести облегчение душе. Он поднял и вторую руку, мечтая о большем… не зная, позволит ли она что-то большее. — Ты похожа на нее?
— Насколько я помню — да, — тихо отозвалась Кейт.
— Она умерла?
— Меня у нее забрали.
Ответ честный, но если Кейт и осознала это, то весьма смутно. Она перестала быть собой. Нежность его прикосновения разрушила барьеры, охраняющие тайны ее прошлого. На какой-то миг она стала просто женщиной, и у нее не было причин что-то скрывать или приукрашивать себя и свои чувства. Кейт утонула в его ласке. Никогда в жизни в ней не звучала такая животрепещущая струнка, такое желание слиться с мужчиной в единое целое.
Роберт недоуменно свел брови, пораженный неожиданным ответом, но еще больше — искренностью ее реакции. Этой женщине были неведомы любовные хитрости. Ее взгляд откровенно выдавал вспыхнувшее желание, прильнувшее к нему тело было мягким и податливым. Никогда не испытывавший потребности кого-то защитить — за исключением собственных детей, — он вдруг понял, что не рискует идти дальше осторожных прикосновений пальцев к ее лицу и взгляда, впитывающего написанные в ее глазах дивные чувства. Да, он ее хочет. Желание мягким, но настойчивым огоньком мерцало глубоко внутри. Но… он не подчинится этому желанию. Не может он взять то, что бессознательно идет к нему в руки. Только не от Кейт!
— Ты хмуришься. Почему? — пробормотала она, легко прикасаясь к его лбу, чтобы разгладить морщинки.
— Ты девственница?
Кейт рассмеялась. Сама привыкшая задавать прямые вопросы, она не посчитала этот за дерзость.
— Нет. А по-твоему, должна? — Ее губы прошлись по его губам.
Роберт поймал ее за плечи, удержал, отодвинув как можно дальше от своего изнывающего от страсти тела. Аромат Кейт окутывал его безмолвной тайной, словно уговаривая и возмущаясь его упорным отстранением.
— Что за черт! Впервые в жизни я из кожи вон лезу, стараясь быть благородным. Нет чтобы помочь мне, а ты только мешаешь.
— А что, я должна помогать? Ты не хочешь любви со мной?
Роберт не ожидал услышать подобного. Хрипотца в ее голосе, как и прежде, говорила о желании, но в ней появилась нотка любопытства, которую он и не заметил бы, если бы чувства Кейт не интересовали его сейчас больше, чем собственное влечение к ней.
— Хочу, — всматриваясь в ее лицо, протянул он. — Но не собираюсь тут же тащить тебя в постель. И не позволю тебе подтолкнуть меня.
Кейт, глядя прямо ему в глаза, читала в них искреннее признание так же, как прочитала бы и ложь. Ложь она распознавала мгновенно, она стала настоящим экспертом по лжи еще с тех пор, как поняла, что человечество редко использует слова в их прямом значении.
— Я хочу тебя. — Его честность взывала к такой же откровенности с ее стороны.
— Я вижу, но мне хотелось бы знать — почему.
Кейт нашла ответ, который, как ей казалось, будет ему понятен:
— Мне одиноко.
— Это твой собственный выбор, и тебе ничего не стоит все изменить. Один шаг с этого холма — и любой мужчина падет к твоим ногам, стоит тебе только появиться в обществе. Есть другое объяснение? — Его пальцы сжались на ее плечах, требуя ответа.
Кейт улыбнулась. Туман желания постепенно рассеивался, уступая место спортивному азарту игрока в схватке с достойным противником.
— Нет. А у тебя есть?
— Да. Это экзамен. — С другой женщиной подобное объяснение разъярило бы его. Но ведь это Кейт… Ему казалось само собой разумеющимся, что он не получит ее, не пройдя хотя бы одного-двух испытаний.
— Похоже, это тебя не смущает.
— А должно было бы.
— И все-таки не смущает. — Ее губы дрогнули в циничной усмешке, которая обычно отталкивала от нее людей. — Почему?
— Потому что упади ты так легко в мои объятия, я был бы разочарован, — без обиняков отозвался Роберт. Он любовался и этой ее усмешкой, и ее веселым вызовом, и ее искренней радостью от общения с ним. Та настороженность, которую он уловил в Кейт раньше, но которую даже не успел объяснить, исчезла без следа. Если утром, когда он вторгся в ее владения, Кейт и пыталась укрыться за стенами своей крепости, то теперь эти стены рухнули.
— А я никогда не падаю.
Он вскинул брови.
— Неужели? Так-таки и никогда?
— Именно. Вообще-то нет ничего плохого в том, чтобы упасть, вот только разрыв причиняет адскую муку. А я ненавижу боль.
— Значит, у нас с тобой много общего.
— Все может быть, — пожала она плечами. Роберт всегда тонко чувствовал, когда стоит надавить, а когда лучше сдержаться. И сейчас он отпустил Кейт.
— Я не ставлю на этом точку.
— Будь это так, ты бы меня разочаровал. — Она шагнула в сторону коридора. — Ты, кажется, хотел увидеть Бэби. Если не передумал, то это можно сделать сейчас.
Роберт направился следом.
— Ты ведь работаешь. Мне бы не хотелось тебе мешать.
Она с задорной улыбкой взглянула на него.
— Не родился еще человек, которому бы удалось мне помешать.
Роберт на миг оторопел, а потом расхохотался, вскинув голову:
— Да уж, леди, вы и в самом деле мастер испытывать терпение. Смотрите, поосторожней! Лучше не будить спящего зверя. Не дай Бог проснется — вам может не понравиться его рев!
Глава четвертая
— Вот это и есть обитель Бэби. — Кейт открыла дверь в свою рабочую комнату и отступила, пропуская Роберта вперед.
Он шагнул через порог и замер, переводя взгляд с одного компьютера на другой. Панорама за окнами, где разбушевавшаяся стихия взяла горы в свои тиски, бледнела перед чудесными творениями ума и рук человека, а в данном случае одной-единственной женщины — Кейт.
— Не могу поверить, — пробормотал Роберт, проходя, наконец, дальше в комнату.
Кейт не отставала от него, смотрела, как он одно за другим изучает ее детища. Вопросов Роберт не задавал, но глаза его горели любопытством. Потребуй он от нее объяснений, Кейт ему отказала бы. Но он уступил инициативу ей, он просто ждал, что она сама захочет ему рассказать, и Кейт вдруг поняла — ей будет приятно показать ему результаты своего труда.
— Насколько хорошо ты разбираешься в компьютерах? — быстро спросила она. — Много языков программирования знаешь?
— Очень мало. Я умею использовать систему для поиска файлов и еще нескольких несложных операций, но тонкости устройства компьютера и новейшие программы выше моей компетенции. — Он обернулся к Кейт. — А что, боишься, что я узнаю все твои секреты, только лишь взглянув на все это? — Промелькнувшая, но поспешно спрятанная боль в ее глазах подсказала ему, что он совершил ошибку. Кейт тут же отвернулась, но Роберт успел поймать ее руку: — Не отгораживайся от меня. Прости, я не хотел.
Как ему удалось почувствовать ее обиду? — гадала Кейт, вглядываясь в его лицо в поисках ответа. Но важнее другое — почему он извинился?
— Извинения излишни.
Роберт скривился, злясь насамого себя за то, что невольно обидел Кейт.
— Нисколько. Я не должен был этого говорить. Так же, как и тебе, мне нелегко кому-нибудь довериться; и нам обоим известно, что мое влечение к тебе слишком сильно. Ни ты, ни я к этому не готовы. Я не отличаюсь неуклюжестью, но в твоем присутствии у меня почему-то обе не только руки, но и обе ноги левые, а язык не хочет слушаться.
Роберт выжидающе замолчал. Сейчас его снова интересовала в Кейт в первую очередь женщина, а не гениальный ученый, интеллект которого был необходим его фирме.
Кейт тихонько вздохнула, плечи ее поникли, напряжение покинуло тело.
— Извинения приняты, — проговорила она.
В улыбке Роберта сквозило такое облегчение, в каком он даже самому себе не рискнул
бы признаться.
— Ну что ж. А теперь, если можно, представь меня Бэби. — Сплетя ее пальцы со своими, он шагнул туда, где, как ему казалось, находился основной пульт системы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18