Собрался я и в назначенный день пришел в назначенное место. А фея в черном меня уж поджидает. Принялся я за работу. Раму сделать дело не хитрое. Я зеркало вымерил, и к вечеру рама была готова. Стал зеркало вставлять, а оно не идет. Уж я и так и сяк, а все напрасно. С утра начал работу заново. К вечеру новую раму сделал, а она оказалась так велика, что зеркало из нее выпадает. Что за диво? На третий день опять я раму делаю, мерил, мерил, а как работу сделал - все одно, не подходит рама. Задумал я тогда свои мерки сравнить. Сравнил и глазам своим не поверил, - все разные. Знать, зеркало то уменьшается, то увеличивается, как ему заблагорассудится.
Тут уж я в азарт вошел, решил, что раму ту должен во что бы то ни стало сделать. День и ночь работал, все угадать пытался, как зеркало размер меняет, а толку чуть. Не подходят мои рамы к зеркалу, и все тут. И вот однажды разозлился я на зеркало, да так, как никогда в жизни не злился. Все, думаю, если опять рама не подойдет, все сокрушу и зеркало разобью. Что на меня нашло не знаю, ведь всем известно, что гномы никогда ничего не ломают, а только мастерят.
Со злости сделал я последнюю раму. Примерил к ней зеркало, и вдруг оно точнехонько в раму вошло. Тут появилась откуда ни возьмись огромная летучая мышь, о землю ударилась и обратилась в даму в черном. Только тогда узнал я женщинумышь. Это была Морра. Схватил я зеркало, хотел из рамы вытащить, да куда там, оно сидело, как влитое. Глядя на мои попытки, Морра расхохоталась:
- Не старайся, ты выполнил свою работу на славу.
Она топнула ногой, и из зеркала выплеснулись черные кляксы. От неожиданности, я выронил зеркало. Кляксы стали расти, обретая очертания страшных уродов с шакальими мордами и тщедушными тельцами карликов. Они окружили меня плотным кольцом, скаля желтые клыки, готовые напасть в любую минуту и разорвать в клочья. Я глянул на зеркало и оцепенел. Оно росло. Чем больше чудовищ выпрыгивало из него, тем больше становилось зеркало.
Наконец, из зеркала сползла последняя клякса. Теперь зеркало было выше меня. Карлики-шакалы со злобным рычанием приближались. Я понял, что это оборотни. Еще мгновение и они нападут на меня, и я стану таким же, как они. Я закрыл глаза, но вдруг Морра прикрикнула на своих слуг:
- Пошли вон. Разве не видите, что это мастер - ваш спаситель. Если бы не он, сидеть бы вам в Зеркале Кривды вечно.
Оборотни отступили, а Морра продолжала, обращаясь ко мне:
- Зеркало кривды обрело магическую силу, ты помог мне выпустить оборотней. Отныне это место станет Долиной Миражей. Оборотни вечно будут властвовать здесь. Каждый, кто попадет сюда, сам станет оборотнем. Но это еще не все. Знай, чем больше оборотней будет в Долине, тем сильнее будет зеркало, и Долина будет расти вместе с зеркалом.
Я представил, как Долина простирается все дальше и дальше, поглощая Город Мастеров, и бросился к ненавистному зеркалу, чтобы разбить его, но Морра рассмеялась пуще прежнего:
- Если ты разобьешь зеркало, то его осколки разлетятся по Городу Мастеров. Они пронзят сердца гномов, как ядовитые жала, и обратят их в камень, и тогда гномы навечно превратятся в карликов.
Руки у меня опустились. Я понял, что никогда не смогу разбить зеркала. А Морра стояла, высоко подняв голову, и презрительно глядя на меня. Плащ ее развевался, она взмахнула руками-крыльями и начала приговаривать:
Всюду, всюду миражи:
Вы попали в царство лжи.
В зеркалах что отразится,
То тотчас преобразится
То ль ворона, то ль жар-птица,
То ли бред, а то ли снится.
Все на свете исказится
Так, что сразу не поймешь,
Где тут правда,
Где тут ложь...
Сам себя не узнаешь.
Где тут ложь?
Сплошь...
Я ждал, что Морра превратит меня в оборотня, испепелит или уничтожит. Я был готов ко всему. Любая кара была бы для меня мала, такое несчастье я навлек на гномов, но Морра сказала:
- Я умею платить за работу. Ты будешь единственный, кто уйдет из Долины Миражей.
Лучше бы Морра меня уничтожила. Я вернулся в Город Мастеров, но уже никогда не стал мастером. День-деньской я пытаюсь сделать хоть что-нибудь, но эти противные инструменты словно сговорились против меня. Даже самая простая работа не удается мне. Сейчас никто не помнит, что когда-то я был Мастером. Теперь меня зовут Сердитым. Вот она плата за непослушание и за то, что я считал себя лучше и умнее других.
ГЛАВА 16. ЗЕРКАЛЬНЫЙ ШАР
Сердитый гном закончил свой рассказ и сидел, низко склонив голову. Первым молчание нарушил Петька.
- Неужели нет никакой обходной дороги?
- Нет, все дороги ведут в Долину Миражей, - ответил Борода.
- Должно же быть что-то, чего эти оборотни боятся: чеснока, например, или серебряных пуль, - с досадой сказал Петька.
- Солнечного зайчика они боятся, - уверенно сказала Даша.
- Откуда ты знаешь? Ты что, читала эльфийские книги? - гномы с интересом уставились на Дашу.
- Читала! Конечно... - начала было Даша, но посмотрев на Петьку, осеклась и неопределенно повертела в воздухе рукой, - ... кое-что читала.
Даша немного помолчала, а потом добавила, обращаясь к Петьке:
- Там, Петенька, и про зайца, между прочим, есть.
Петька усмехнулся. Он-то знал, что "кое-что" означало половину букваря, где на букву "З" действительно было про зайца.
- В мою бытность Мастером, я тоже умел читать по-эльфийски. - Сердитый тяжело вздохнул. - Эльфы даже подарили мне за работу книгу премудростей. Помнится, там говорилось про то, как победить оборотней.
- Так это ж как раз то, что нам нужно, - оживился Петька.
- Что ты, что ты! Спроси у своей сестры. Она читала эльфийскую книгу и знает, что оборотней можно одолеть только с помощью солнечного света, сказал Сердитый и грустно добавил, - но Долина Миражей находится под землей, куда никогда еще не проникал ни единый луч солнца.
- А вот и проникал! - воскликнула Даша. - У нас есть солнечный зайчик!
Эта новость поразила гномов, как гром среди ясного неба. В глазах подземных человечков загорелась искорка надежды:
- Где же ваш зайчик? - они в нетерпении столпились вокруг ребят.
- Петь, покажи, - попросила Даша.
Петька вытащил из кармана кошелек:
- Ну, это не то, чтобы солнечный зайчик. Вернее, это конечно зайчик, но только... Короче, мы не знаем, где он прячется, Петька открыл кошелек, в котором лежали горошины.
Вдруг одна горошина выскочила из кошелька, покатилась по полу и, едва не провалившись между половицами, остановилась на самом краю щели.
- Ой, одна потерялась, - воскликнула Даша, проворно подняла горошину и хотела положить ее обратно в кошелек, но горошина выскользнула из рук.
- Эх ты, руки крюки, - сказал Петька, нагнулся за горошиной, но та, словно живая, откатилась в сторону.
Через минуту Петька, Даша и все три гнома ползали на четвереньках, пытаясь поймать прыткую горошину, которая ускользала прямо из-под пальцев. Горошина скакала из стороны в сторону. Стоило поимщикам обнаружить ее в одном месте, как она тут же перескакивала в другое.
- Ну, ребята, это неспроста, - почесал затылок Петька.
Даша села и, покусывая губу, в задумчивости наморщила лоб.
- Мы его совсем запугали, - вдруг сказала она и, встав на колени, обратилась к непоседливой горошине. - Не бойся. Ты ведь солнечный зайчик, да?
Горошина застыла на месте, как бы прислушиваясь к Дашиным словам, а потом подкатилась чуть ближе.
- Тебе, наверное, надоело сидеть взаперти? - продолжала Даша. - Еще бы, когда меня не выпускают гулять, мне тоже очень тоскливо. Если не хочешь, мы тебя больше в кошелек не посадим.
При этих словах горошина подкатилась еще ближе. Даша подставила ладошку, и горошина вкатилась прямо на нее.
- Это солнечный зайчик! Маленькая волшебница приручила его! - Затычка даже подпрыгнул от радости.
- Если у нас есть солнечный зайчик, осталось только прочитать как победить оборотней. Где твоя книга премудростей? - обратился Борода к Сердитому.
Сердитый бросился к полке и с благоговением достал толстенную книгу. По-видимому, ее не брали уже много лет. С книги поднялось такое густое облако пыли, что все дружно чихнули. Гном, расчистив место на столе, заваленном всякой всячиной, бережно положил огромный фолиант. Он любовно протер книгу от пыли и раскрыл ее.
Сердитый медленно повел пальцем по строчкам. Потом он перевернул страницу, другую, третью... Нервным движением он перелистывал листы, что-то бормоча себе под нос. Все застыли в ожидании. Наконец, гном отодвинул от себя книгу. В глазах его читались ужас и недоумение.
- Что там написано? - в страхе воскликнули остальные.
- Нет, нам не одолеть оборотней, - упавшим голосом сказал Сердитый. Я забыл, как читать эльфийские знаки.
В мастерской повисло тяжелое молчание.
- Ничего страшного, - вдруг нашелся Затычка. - Ведь маленькая волшебница умеет читать по-эльфийски.
Все взоры обратились на Дашу. Честно говоря, она и по-русски-то читала только по слогам, а признаваться в том, что она чего-то не умеет было не в ее правилах. Даша почувствовала себя неуютно. Она обернулась к Петьке и серьезно сказала:
- Петя читает громче.
Петька покосился на Дашку и глянул в книгу. Страницы были испещрены какими-то непонятными значками и закорючками.
- Не, по-эльфийски у нас только Дашка мастак. Она у нас волшебница, так что все вопросы к ней, - усмехнулся он.
Даша заглянула в книгу, вздохнула, посмотрела на Сердитого и сказала:
- Я, конечно, могла бы прочитать вместо тебя, но тогда ты никогда не научишься читать снова. Постарайся! Ты сам все вспомнишь.
Гном опять начал листать страницы, но чем больше он смотрел в книгу, тем мрачнее становился.
- Погоди! - вдруг остановил его Петька. - Смотри-ка, зеркальный шар!
В углу пожелтевшей страницы был рисунок шара, обклеенного множеством мелких зеркал.
- Ну, шар. Ну и что? - угрюмо спросил Сердитый.
- А то, что у нас в школе на Новый год так зал украшают. Шар под потолком подвешивают и начинают вращать, а потом на него луч света направляют. Свет на зеркала попадает, отражается и разбрасывает во все стороны солнечных зайчиков. Получается очень здорово! Как будто снег идет. - Петька многозначительно помолчал, а затем с видом знатока продолжил, - Соображаешь? Из одного солнечного зайчика можно хоть миллион сделать!
Гномы с уважением уставились на Петьку.
- Вспомнил! вдруг воскликнул Сердитый. - Я же читал, как победить оборотней! Надо сделать зеркальный шар легче воздуха, чтобы в движение его приводил солнечный зайчик.
- Зеркальный шар легче воздуха сделать нельзя, - уверенно заявил Петька.
- Можно, тут как раз написано, как. Эх, если б я умел работать, как раньше, но мои руки будто подменили. Ничего у меня не получится, - Сердитый с досадой махнул рукой.
- Руки тут не при чем. Здесь другая причина, - серьезно сказала Даша.
- Какая? - гном с тоской посмотрел на девочку.
- Злишься ты очень, вот в чем дело. Я по себе знаю, когда я злюсь, у меня ничегошечки не получается, а когда злиться перестаю, сразу все выходит.
- Но раму-то я сделал, когда разозлился, - сказал Сердитый, и вдруг хлопнул себя ладонью по лбу. - Понял! Я все понял! Раму для зеркала кривды смастерить - дело недоброе, потому и сделал я ее со злости. Ты права, маленькая волшебница! Добрые дела со злостью в сердце не делают, вот у меня ничего и не получалось.
- Правильно. Просто тебе надо превратиться из Сердитого опять в Мастера, - кивнула Даша.
- Меня заколдовала Морра, значит, расколдовать может только добрая волшебница. - Сердитый с надеждой посмотрел на Дашу. - Может, ты меня превратишь обратно в Мастера?
- Кто? Я?! - удивилась Даша, но через мгновение ее удивление сменилось решительностью. Быть волшебницей ей явно нравилось. - Я попробую, милостиво согласилась она, но вовремя вспомнив, что искусством превращений она еще никогда не занималась, добавила, - ой, только для этого нужна волшебная палочка.
Гном был так искренне огорчен, что Даше стало жаль его.
- Ладно, я постараюсь, только если без палочки не получится, ты, пожалуйста, не обижайся.
- Как не получится? Ты ведь волшебница, - забеспокоился Сердитый.
- Ну, не то чтобы совсем не получится, а, скажем, вместо Мастера ты можешь превратиться в Затычку или в Бороду, - серьезно сказал Петька, едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться.
Сердитый так хотел снова стать Мастером, что согласился и на это. Гномы наблюдали за Дашей с благоговейным страхом. Ну как действительно появится второй Затычка? Петька же не переставал удивляться Дашкиным фантазиям. Ну, артистка!
Даша поставила гнома посреди мастерской, торжественно положила руки ему на плечи и сказала:
- Ты должен закрыть глаза, три раза повернуться вокруг себя и громко-прегромко повторить: "Я Мастер!"
Даша подняла руки вверх и начала что-то бормотать про себя с таким видом, будто произносит заклинание.
Сердитый сделал все, как велела Даша, но, как и следовало ожидать, ничего не произошло. Гномы с облегчением увидели, что ни Затычкой, ни Бородой Сердитый не стал. Он был такой же как всегда. Гном открыл глаза, задумчиво постоял минутку, оглядел свою мастерскую, посмотрел на инструменты, заглянул в книгу и вдруг рассмеялся:
- Я - Мастер! Я вспомнил эльфийские знаки! Скорей за работу!
- Получилось, - охнула удивленная Даша.
Теперь и все заметили, что Сердитый вовсе не такой, как раньше. Он преобразился: глаза его светились добротой и радостью. Сердитые морщинки разгладились. Перед ними был Мастер.
Не теряя времени даром, Мастер принялся за работу. Он взял у Даши непоседливую горошину, оглядел ее, внимательно прочитал нужную главу из книги и, мурлыча себе под нос веселую песенку, начал доставать с запыленных полок инструменты. Некоторые он клал на верстак, другие же, придирчиво осмотрев, возвращал на полку. Наконец, он вытащил из шкафчика плоские плошечки, развел в них мыльную пену и, вручив ребятам по соломинке, велел пускать мыльные пузыри.
ГЛАВА 17. В ПОГОНЮ
В это время глыба, закрывавшая вход в подземелье, задрожала. Края ее раскалились и окрасились в ярко алый цвет. Казалось, будто кровь тонкой струйкой стекает по рваным краям каменной раны. Подземный коридор осветился зловещим красноватым светом. В невидимые щели между глыбой и стенами подземелья стал проникать едкий черный дым. Он щупальцами обволакивал коридор и сматывался возле входа в густой черный клубок. Клубок дыма купался в отблесках раскаленного камня, багровые всполохи пронизывали его, и от этого дым казался то черным, то кроваво-красным.
Вот дым стал подниматься столбом вверх, скручиваясь в спираль, словно смерч. Он все быстрее кружился в бешеной пляске, сгущаясь и уплотняясь, пока, наконец, не стал непроницаемо черным. И тут смерч замер и приобрел очертания женщины в черном бархатном плаще. Лицо женщины белело во мраке подземелья, словно гипсовая маска. Женщина взмахнула плащом, будто крыльями, и вихрем полетела вниз, вглубь подземелья. Полет ее был так стремителен, что его нельзя было уловить простым взором. Казалось, сильный порыв ледяного ветра пронесся по подземным коридорам. Морра хорошо знала дорогу.
Через секунду черный смерч кружился в подземной пещере, где на толстых цепях висел над костром огромный закопченный котел. Пламя костра, как высоко оно ни было, заколебалось, затрепетало и угасло от ледяного шквала, налетевшего со смерчем. Тлеющие угли, лежали на месте костра, переливаясь червонным золотом, словно это были не головешки, а золотые слитки. Смерч стал замедлять свое вращение и, наконец, замер. Посреди пещеры стояла Морра. Гибкий стан ее был обтянут черным шелком. Диким взором она обвела пещеру. Карлики, как подрубленные, пали ниц.
Морра усмехнулась и, обернувшись к погасшему очагу, взмахнула над ним крылом плаща. Языки пламени начали робко высовываться из тлеющих головешек. Они на мгновение взмывали вверх и прятались вновь, словно костер не решался разгореться в полную мощь. Пламя ли, холод ли, ничто не могло причинить Морре боль. Разве может пламя обжечь тень? Морра не спеша достала из огня тлеющую головешку. Та мерцала на ладони колдуньи то красноватым, то золотистым светом, пока вдруг не застыла, превратившись в огромный кусок золота. Морра повертела самородок в тонких холеных пальцах и швырнула его карликам. Толпа тщедушных уродов издала вздох восхищения. Карлики жадно, не отрываясь, смотрели на самородок, не решаясь приблизиться к нему без соизволения хозяйки. Глаза их алчно горели, руки дрожали от желания схватить золото и ласкать его скрюченными пальцами.
Морра обвела карликов пристальным взглядом и презрительно бросила:
- Дарю.
Тут же, словно сорвавшиеся с цепи псы, карлики ринулись к золотому слитку. Те, кто был поближе, стремились ухватить золото первыми, задние навалились на счастливчиков. Карлики расталкивали друг друга локтями, пинали ногами, рвали друг другу волосы, топтали упавших, стремясь, во что бы то ни стало, завладеть желанным самородком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25