Очень плохо, просто из рук вон плохо!» И действительно, по мере того, как брови Луи Балдена продолжали ползти вверх, его руки опускались в выдвижной ящик под стойкой бара, пока не нащупали винчестер, обстрелянный прадедом Балдена еще в тысяча девятьсот десятом году, когда ему удалось уложить в этой же таверне Железного Сэма, банда которого грабила алмазные копи Бечуаналенда.
— Убирайтесь отсюда, — с возможной в таких случаях вежливостью проговорил Луи Балден, обращаясь к вошедшим. — И чтобы я вас больше не видел!
Имбиторы были настроены крайне миролюбиво, а облокотившийся о стойку боцман-верзила сказал, коротко мигая круглыми черными глазами:
— Не раньше, сэр, чем мы получим свою выпивку.
— Мне нет дела ни до вашей выпивки, ни до той краски, которой вы вымазали ваши рожи, — все еще кротко продолжал излагать свою точку зрения Луи Балден. — Но тут вам делать нечего. Это бар для порядочных моряков, а не для всякого сброда.
Говоря таким образом, Луи Балден отскочил на шаг от стойки бара и вскинул винчестер. Дальнейшее больше напоминало дурной сон. Боцманверзила, легко перемахнув через стойку, вырвал из рук хозяина его прославленный винчестер и, чему-то улыбаясь про себя, согнул его ствол в кольцо. Магазин винчестера и его спусковой механизм со звоном рассыпались по полу, а ложа отлетела на четыре шага, разбив бутыль с сидром, доставленным только вчера из Санта-Исабель. Ничуть не потерявший присутствия духа, Луи Балден испустил воинственный клич. Каково же было его удивление, когда боцман-верзила медленно повторил слово в слово его клич и насмешливо постучал мушкой винчестера по своему лбу.
И тогда Луи Балден бросился на него с кулаками, а небольшая группа посетителей стала подниматься из-за столиков, вытаскивая ножи, браунинги, кинжалы и кастеты, чтобы прийти на выручку своему любимому бармену.
Через пятнадцать минут таверна «Симейд» значительно изменила свой первоначальный вид. Отброшенный головой к стене, Луи Балден разбил граненую бутылку шотландского виски. Не менее ста пятнадцати бутылок были разбиты имбиторами частью о стойку бара, частью о головы гостей.
Задумчиво оглядывая перевернутые столы и стонущие тела, верзилабоцман выгреб из ящика, где лежал винчестер, груду патронов и, поднося патрон ко рту, зубами выдергивал свинцовую пулю, выплевывая ее далеко в сторону, а содержимое гильзы высыпал на стойку бара. Со стороны казалось, что он лакомится земляными орехами, так спокойны и просты были его движения. Потом он сорвал со стены один из морских флагов — целая коллекция флагов различных стран, что составляла гордость хозяина, украшала бар — и, накрыв этим флагом горку пороха, в глубокой задумчивости поднес к одному из свисающих концов полотнища зажигалку.
Затем они, захватив с собой всю выпивку, которая оказалась в целых бутылках, бесшумно покинули таверну «Симейд», аккуратно затворив за собой дверь.
Остается только добавить, что таверна «Симейд» с этого дня стала процветать. В гавань заходили корабли, переполненные туристами, и Луи Балден подробно рассказывал посетителям, где и как стоял, куда и как ударил его верзила-боцман, показывал посетителям на остатки сожженного флага, а в заключение вытаскивал из ящика под стойкой согнутый в дугу ствол винчестера.
Иной была реакция международной прессы. «Международный скандал в портовой таверне Уолфиш-Бей», как назвали это происшествие различные газеты, взволновал умы куда сильнее всех морских атак и захватов, о которых уже слышали или читали раньше. Что-то было в этом происшествии такое, от чего интерес к проблеме имбиторов неожиданно вырос до всечеловеческого уровня. Наиболее точно выразил причину такого резкого изменения к проблеме имбиторов обозреватель телевизионной фирмы Си-би-эс Роберт Кристи.
Любого человека, ознакомившегося со скандалом в Уолфиш-Бей, заставляет почувствовать легкое головокружение следующее: Имбиторы выходят на сушу…
Имбиторы идут на дружелюбный контакт с людьми…
Имбиторы выигрывают первое столкновение на суше. Они его не начинали, но они его выиграли…
И, отвечая на вопрос «Что же дальше?», Роберт Кристи продолжает: "Никто из нас. землян, вернее и отныне — суше-землян, потому что есть, оказывается, и другая раса, не связанная своим существованием с сушей, — не может спать спокойно, пока полностью не выяснятся ответы на бесчисленное количество вопросов, наиболее важные из которых касаются, того, где обитают имбиторы, потребуют ли они для себя часть суши, сколько их, какими техническими знаниями они обладают, имеют ли они какие-либо планы в отношении суше-земного человечества и, наконец, верят ли они в бога?
В свете всех этих вопросов наиболее серьезным и наиболее опасным представляется свидетельство известного пирата Го-Шеня, преданное гласности капитаном Джеральдом Приттом, что во главе имбиторов стоит человек. Его личность — едва ли не самый главный вопрос. Кто он, этот новоявленный Нептун?
ПОКАЗАНИЯ ПОЛКОВНИКА ПИРСОНА
Совершенно незамеченным мировой общественностью прошел инцидент на военно-морской базе Пэл-Мэл, о котором так бы никто и не узнал, если бы копия показаний полковника Пирсона военному суду группы войск Си-эйч не стала бы достоянием органов разведки одной из европейских стран. Вот некоторые отрывки из этих показаний.
Председатель суда (генерал Сидней Тилим): Полковник Пирсон, назовите вашу фамилию.
Полковник Пирсон: Полковник Пирсон, экселенси.
Председатель суда: Ваше имя, ваше полное имя, полковник Пирсон?
Полковник Пирсон: Джеймс Бентон, экселенси.
Председатель суда (делает эпатирующий выпад): Полковник Пирсон, прекратите повторять ваше дурацкое «экселенси»! Слушайте внимательно вопросы и отвечайте только по сути дела, вы меня поняли?
Полковник Пирсон: Так точно, понял, эксе… прошу прощения, сэр, у меня привычка.
Председатель суда: Расскажите, чем вы занимались двадцать седьмого июня сего года.
Полковник Пирсон: Это был день окончания комплексных маневров, экселенси. Накануне я был назначен ответственным за проведение парада и приступил к своему дежурству в шесть ноль-ноль по местному времени.
Председатель суда: Было ли вам известно, что вашу базу посетит личный представитель президента по вопросам обороны, а с ним сенатор от Колорадо и другие высокопоставленные лица?
Полковник Пирсон: Это было мне известно.
Председатель суда: Какие меры вы приняли для обеспечения полной безопасности?
Полковник Пирсон: Я принял все меры по обеспечению безопасности.
Председатель суда: Среди частей, собранных для парада, была обнаружена неизвестная командованию часть. Что вы можете сказать суду? Предупреждаю вас, полковник Пирсон, в случае, если суд не найдет оправданий вашим поступкам, вас ожидает тяжкое наказание.
Полковник Пирсон: Я отдаю себе отчет, экселенси, в сложности моего положения. Но моя совесть чиста. Я прошу суд только об одном: пусть каждый из в.ас поставит себя в мое положение.
— Председатель суда (прерывает полковника Пирсона): Полковник Пирсон, вы не вправе навязывать суду тот или иной характер ведения расследования.
Полковник Пирсон: В шесть часов тридцать минут ко мне стали поступать радиограммы от частей, готовых принять участие в параде. Я сверял номера частей по отпечатанному и заверенному списку и не мог обнаружить никаких отклонений. В шесть часов тридцать девять минут я услышал незнакомый голос, который доложил: «Команда атомной подводной лодки „Сепрешен“ в составе ста шестидесяти человек прибыла для участия в параде». Такой команды в моем списке не было, и я запросил, в каком месте военной гавани они находятся. В ответ мне было доложено: "В районе сухих доков номер девять «бис».
Председатель суда: Радиограмма была зафиксирована на пленку?
Полковник Пирсон: Так точно, экселенси.
Председатель суда: Продолжайте ваши показания, полковник Пирсон.
Полковник Пирсон: Я немедленно передал дальнейшее руководство моему заместителю капитану второго ранга Лу Ярборо и выехал на бронетранспортере в район сухого дока номер девять «бис».
Председатель суда: Что вы увидели в этом районе гавани, сэр?
Полковник Пирсон: В этом районе действительно стояла рота моряков.
Председатель суда: И вы не заметили ничего подозрительного?
Полковник Пирсон: Подозрительным было все, экселенси.
Председатель суда: Что именно, полковник Пирсон, показалось вам подозрительным?
Полковник Пирсон: Прежде всего идеальный порядок, экселенси.
Председатель суда: Разве вы привыкли к беспорядку в наших воинских частях, полковник Пирсон?Полковник Пирсон: Когда я подъехал к строю, команды «смирно» не было дано, однако они все стояли как… Я затрудняюсь в выборе надлежащего выражения, экселенси… Это был… Это был монолит, экселенси!
Председатель суда: Кто возглавлял часть?
Полковник Пирсон: Во главе части был человек с нашивками лейтенанта, сэр, только лейтенанта, и это меня также насторожило. Кроме него, там был-мичман невероятно высокого роста.
Председатель суда: Что означает ваше «невероятно высокого роста», полковник Пирсон, какой рост вы считаете «невероятным»?
Полковник Пирсон: Моя голова достигала только третьей пуговицы на его морском кителе, сэр. Вы мне можете не поверить, но это правда.
Председатель суда: Что сказал вам этот лейтенант?
Полковник Пирсон: По моему распоряжению он предъявил мне радиограмму, по которой команде его подлодки «Сепрешен» надлежало явиться для парада в Пэл-Мэл. Телеграмма была стандартного образца, и на ней стояли шифрованные обозначения командования базы.
Председатель суда: Эта радиограмма устранила ваши подозрения?
Полковник Пирсон: Никак нет, экселенси. Я положил радиограмму в карман и позволю — себе попросить разрешения суда предъявить ее вашему превосходительству…
Председатель суда: Радиограмма будет передана для технической экспертизы. Продолжайте показания, полковник. Что предприняли вы затем?
Полковник Пирсон: Я приказал развернуть транспортер и отъехал от команды «Сепрешен». Сидя в машине, достал «Устав внутренней службы» и постарался найти что-нибудь подходящее к случаю.
Председатель суда: Устав внутренней службы… Гм… Это удачная мысль, сэр… И это вам помогло?
Полковник Пирсон: Так точно, сэр, знание устава помогает во всех случаях. Я сразу же открыл устав на словах: «Главным качеством командира должна являться решительность…» Эти слова устава укрепили мою уверенность, и я начал действовать решительно. Прежде всего я связался по рации со своим заместителем Ярборо и отдал ему приказание немедленно произвести полное изменение расположения частей. Срочно была переброшена дюжина танков типа «Рептилия-76» для охраны подиума командования и частей. Перед танками были установлены пластиковые щиты с эмблемами военно-морских сил, которые могли быть сметены в одно мгновение. Части морской пехоты были разделены на две группы с тем, чтобы команда «Сепрешен» проследовала между ними, как бы зажатая с двух сторон, наподобие сандвича, сэр. Командирам морской пехоты было указано, что при малейшем подозрении они должны тут же развернуться в боевой порядок и уничтожить кинжальным огнем автоматов моряков-подводников с надписью «Сепрешен» на грудных планках. Зенитным частям был дан приказ передислоцироваться к набережной и быть готовыми к уничтожению команды «Сепрешен» прямой наводкой. Такой же приказ получила рота зенитных пулеметов и командир десантной части полковник Самнер Слихтер, на которого и была возложена задача уничтожить эту часть. Был отдан приказ закрыть порт и объявить боевую тревогу во всех частях, непосредственно не участвующих в параде. Были и другие распоряжения, сэр.
Председатель суда: Скажите, полковник Пирсон, а не приходило ли вам в голову отменить парад вообще? Не было бы такое решение наиболее безопасным?
Полковник Пирсон: Отменить парад? Прошу прощения, сэр, но это было бы невозможно! Отменить парад?! Это был бы позор для всего военно-морского флота! Что сказал бы личный представитель президента, что сказал бы сам президент? Кроме того, такая отмена ничего не изменила бы, сэр, но все сразу же стало бы сложнее. Самозваная часть, сэр, эта команда «Сепрешен» пока не обнаруживала никаких враждебных намерений.
Председатель суда: Почему же вы тут же отдали приказ о последующем уничтожении этой части?
Полковник Пирсон: Для меня с одного взгляда было ясно, что это не наши ребята.
Председатель суда: Как вела себя эта команда во время парада?
Полковник Пирсон: Вела себя отлично, сэр. Они двигались как одна стальная болванка, сэр.
Председатель суда: А что произошло перед подиумом?
Полковник Пирсон: В руках у мичмака был флагшток в чехле, и перед подиумом он вскинул его вверх и развернул штандарт.
Председатель суда: А что было изображено на этом штандарте?
Полковник Пирсон: Какая-то рыба, сэр… И красный зигзаг…
Председатель суда: Был отснят фильм, который в значительной степени подтверждает ваши показания, полковник.
Полковник Пирсон: Полковник Самнер Слихтер сделал все от него зависящее, но команда «Сепрешен» неожиданным маневром вышла из колонны и появилась на набережной чуть раньше, чем это ожидалось. Они стали прыгать в воду, все до одного, прямо через парапет, да еще при оружии, сэр. Только этот маленький лейтенант обхватил за шею мичмана, и тот прыгнул вместе с ним. Все заняло не более десяти секунд, и набережная опустела…
Из официальных материалов военного министерства вскоре стало известно, что полковнику Пирсону присвоен чин бригадного генерала. Все дело с парадом в Пэл-Мэл временно удалось скрыть.
ДОНЕСЕНИЕ ИЕЗУИТА ДЖОКИ КАЛЬЕРИ ГЕНЕРАЛУ ОРДЕНА ПЬЕТРО АРРУППЕ
Первые сведения о «дрейн-брейне» в океанические просторы поступили от Немецкой комиссии по «дрейн-брейну» из Гамбурга. Вот что говорилось об этом в статье в «Дойче беобахтер» от тридцатого мая Года Предгрозового Затишья: "…Этому следует положить конец! Германский гений должен принадлежать земле, его породившей, а его плоды — немецкому народу. Да, на немецкой земле пока не создан гимн свободе, который мы могли бы поставить рядом с «Марсельезой», с ее иррационным порывом к неведомой и неуловимой «свободе», но пусть назовут нам хоть какой-нибудь раздел современных точных наук, в котором немцы не научились разыгрывать самые изысканные фуги и кантаты. Тем более прискорбно, что в погоне за большим благополучием порой лучшие представители немецкой нации покидают пределы своей родины и устремляются в другие страны. Разумеется, их окружают вниманием, до сих пор не доступным на их родине.
Явление это, известное под названием «дрейн-брейн» (утечка мозгов), породило целую литературу во всех европейских странах, и мы не стали бы привлекать внимание читателей к этому вопросу, если бы не выяснили некоторые новые факты, заставляющие нас насторожиться.
Корреспондент нашего еженедельника сообщает из Нью-Орлеана: "Приехавший в Нью-Орлеан уроженец этого города физик-ядерщик Поль Мэрри заявил в узком кругу, что он не возвращается в Центр по исследованию термоядерных реакций, а покидает страну по контракту с уполномоченным фирмы «Свободные океанические исследования».
Аванс, выданный этой фирмой, — столь значителен, что даже такой видный специалист, как Поль Мэрри, дважды удостоенный премии Ферми, дал согласие отправиться в неизвестном направлении сроком на пять лет.
Характерно, что один из пунктов контракта предусматривал запрет на какую-либо переписку, за исключением посылки поздравительных открыток и извещений о состоянии здоровья стандартного образца. Супруга Поля Мэрри показала нашему корреспонденту две или три таких открытки, полученных ею после отъезда ее супруга. Вот текст одной из них: Солнце ярко, Светит жарко.
Я здоров.
Жди. Вернусь.
Этот, с позволения сказать, «текст» отпечатан типографским способом, а подпись Поля Мэрри оттиснута с клише.
Самым любопытным являются почтовые отметки. Письмо было послано из Нью-Йорка. Марка на открытке изображает дельфина, пересеченного красной молнией…
Подобные же сведения мы имеем из многих стран мира.
Статья заканчивалась серьезным предупреждением: «Пока ни один немецкий ученый еще не был, насколько нам известно, завербован этой таинственной фирмой, но мы хотели бы предупредить своих соотечественников о недопустимости делиться своими знаниями в ущерб развитию германской науки».
Это настроение просуществовало не более полугода. Тот же еженедельник был вынужден вскоре поместить пространную статью, в которой утверждалось совершенно обратное: «Дрейн-брейн», — говорилось в этой статье, — несомненно, неприятное явление для немецкой науки. Но если мы читаем сообщения о том, что ученые многих стран получают приглашения от фирмы «Свободные океанические исследования», которая вынашивает антигерманские цели и поэтому опасается производить вербовку немецких ученых, пренебрежение к лучшим умам Германии выглядит, по.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
— Убирайтесь отсюда, — с возможной в таких случаях вежливостью проговорил Луи Балден, обращаясь к вошедшим. — И чтобы я вас больше не видел!
Имбиторы были настроены крайне миролюбиво, а облокотившийся о стойку боцман-верзила сказал, коротко мигая круглыми черными глазами:
— Не раньше, сэр, чем мы получим свою выпивку.
— Мне нет дела ни до вашей выпивки, ни до той краски, которой вы вымазали ваши рожи, — все еще кротко продолжал излагать свою точку зрения Луи Балден. — Но тут вам делать нечего. Это бар для порядочных моряков, а не для всякого сброда.
Говоря таким образом, Луи Балден отскочил на шаг от стойки бара и вскинул винчестер. Дальнейшее больше напоминало дурной сон. Боцманверзила, легко перемахнув через стойку, вырвал из рук хозяина его прославленный винчестер и, чему-то улыбаясь про себя, согнул его ствол в кольцо. Магазин винчестера и его спусковой механизм со звоном рассыпались по полу, а ложа отлетела на четыре шага, разбив бутыль с сидром, доставленным только вчера из Санта-Исабель. Ничуть не потерявший присутствия духа, Луи Балден испустил воинственный клич. Каково же было его удивление, когда боцман-верзила медленно повторил слово в слово его клич и насмешливо постучал мушкой винчестера по своему лбу.
И тогда Луи Балден бросился на него с кулаками, а небольшая группа посетителей стала подниматься из-за столиков, вытаскивая ножи, браунинги, кинжалы и кастеты, чтобы прийти на выручку своему любимому бармену.
Через пятнадцать минут таверна «Симейд» значительно изменила свой первоначальный вид. Отброшенный головой к стене, Луи Балден разбил граненую бутылку шотландского виски. Не менее ста пятнадцати бутылок были разбиты имбиторами частью о стойку бара, частью о головы гостей.
Задумчиво оглядывая перевернутые столы и стонущие тела, верзилабоцман выгреб из ящика, где лежал винчестер, груду патронов и, поднося патрон ко рту, зубами выдергивал свинцовую пулю, выплевывая ее далеко в сторону, а содержимое гильзы высыпал на стойку бара. Со стороны казалось, что он лакомится земляными орехами, так спокойны и просты были его движения. Потом он сорвал со стены один из морских флагов — целая коллекция флагов различных стран, что составляла гордость хозяина, украшала бар — и, накрыв этим флагом горку пороха, в глубокой задумчивости поднес к одному из свисающих концов полотнища зажигалку.
Затем они, захватив с собой всю выпивку, которая оказалась в целых бутылках, бесшумно покинули таверну «Симейд», аккуратно затворив за собой дверь.
Остается только добавить, что таверна «Симейд» с этого дня стала процветать. В гавань заходили корабли, переполненные туристами, и Луи Балден подробно рассказывал посетителям, где и как стоял, куда и как ударил его верзила-боцман, показывал посетителям на остатки сожженного флага, а в заключение вытаскивал из ящика под стойкой согнутый в дугу ствол винчестера.
Иной была реакция международной прессы. «Международный скандал в портовой таверне Уолфиш-Бей», как назвали это происшествие различные газеты, взволновал умы куда сильнее всех морских атак и захватов, о которых уже слышали или читали раньше. Что-то было в этом происшествии такое, от чего интерес к проблеме имбиторов неожиданно вырос до всечеловеческого уровня. Наиболее точно выразил причину такого резкого изменения к проблеме имбиторов обозреватель телевизионной фирмы Си-би-эс Роберт Кристи.
Любого человека, ознакомившегося со скандалом в Уолфиш-Бей, заставляет почувствовать легкое головокружение следующее: Имбиторы выходят на сушу…
Имбиторы идут на дружелюбный контакт с людьми…
Имбиторы выигрывают первое столкновение на суше. Они его не начинали, но они его выиграли…
И, отвечая на вопрос «Что же дальше?», Роберт Кристи продолжает: "Никто из нас. землян, вернее и отныне — суше-землян, потому что есть, оказывается, и другая раса, не связанная своим существованием с сушей, — не может спать спокойно, пока полностью не выяснятся ответы на бесчисленное количество вопросов, наиболее важные из которых касаются, того, где обитают имбиторы, потребуют ли они для себя часть суши, сколько их, какими техническими знаниями они обладают, имеют ли они какие-либо планы в отношении суше-земного человечества и, наконец, верят ли они в бога?
В свете всех этих вопросов наиболее серьезным и наиболее опасным представляется свидетельство известного пирата Го-Шеня, преданное гласности капитаном Джеральдом Приттом, что во главе имбиторов стоит человек. Его личность — едва ли не самый главный вопрос. Кто он, этот новоявленный Нептун?
ПОКАЗАНИЯ ПОЛКОВНИКА ПИРСОНА
Совершенно незамеченным мировой общественностью прошел инцидент на военно-морской базе Пэл-Мэл, о котором так бы никто и не узнал, если бы копия показаний полковника Пирсона военному суду группы войск Си-эйч не стала бы достоянием органов разведки одной из европейских стран. Вот некоторые отрывки из этих показаний.
Председатель суда (генерал Сидней Тилим): Полковник Пирсон, назовите вашу фамилию.
Полковник Пирсон: Полковник Пирсон, экселенси.
Председатель суда: Ваше имя, ваше полное имя, полковник Пирсон?
Полковник Пирсон: Джеймс Бентон, экселенси.
Председатель суда (делает эпатирующий выпад): Полковник Пирсон, прекратите повторять ваше дурацкое «экселенси»! Слушайте внимательно вопросы и отвечайте только по сути дела, вы меня поняли?
Полковник Пирсон: Так точно, понял, эксе… прошу прощения, сэр, у меня привычка.
Председатель суда: Расскажите, чем вы занимались двадцать седьмого июня сего года.
Полковник Пирсон: Это был день окончания комплексных маневров, экселенси. Накануне я был назначен ответственным за проведение парада и приступил к своему дежурству в шесть ноль-ноль по местному времени.
Председатель суда: Было ли вам известно, что вашу базу посетит личный представитель президента по вопросам обороны, а с ним сенатор от Колорадо и другие высокопоставленные лица?
Полковник Пирсон: Это было мне известно.
Председатель суда: Какие меры вы приняли для обеспечения полной безопасности?
Полковник Пирсон: Я принял все меры по обеспечению безопасности.
Председатель суда: Среди частей, собранных для парада, была обнаружена неизвестная командованию часть. Что вы можете сказать суду? Предупреждаю вас, полковник Пирсон, в случае, если суд не найдет оправданий вашим поступкам, вас ожидает тяжкое наказание.
Полковник Пирсон: Я отдаю себе отчет, экселенси, в сложности моего положения. Но моя совесть чиста. Я прошу суд только об одном: пусть каждый из в.ас поставит себя в мое положение.
— Председатель суда (прерывает полковника Пирсона): Полковник Пирсон, вы не вправе навязывать суду тот или иной характер ведения расследования.
Полковник Пирсон: В шесть часов тридцать минут ко мне стали поступать радиограммы от частей, готовых принять участие в параде. Я сверял номера частей по отпечатанному и заверенному списку и не мог обнаружить никаких отклонений. В шесть часов тридцать девять минут я услышал незнакомый голос, который доложил: «Команда атомной подводной лодки „Сепрешен“ в составе ста шестидесяти человек прибыла для участия в параде». Такой команды в моем списке не было, и я запросил, в каком месте военной гавани они находятся. В ответ мне было доложено: "В районе сухих доков номер девять «бис».
Председатель суда: Радиограмма была зафиксирована на пленку?
Полковник Пирсон: Так точно, экселенси.
Председатель суда: Продолжайте ваши показания, полковник Пирсон.
Полковник Пирсон: Я немедленно передал дальнейшее руководство моему заместителю капитану второго ранга Лу Ярборо и выехал на бронетранспортере в район сухого дока номер девять «бис».
Председатель суда: Что вы увидели в этом районе гавани, сэр?
Полковник Пирсон: В этом районе действительно стояла рота моряков.
Председатель суда: И вы не заметили ничего подозрительного?
Полковник Пирсон: Подозрительным было все, экселенси.
Председатель суда: Что именно, полковник Пирсон, показалось вам подозрительным?
Полковник Пирсон: Прежде всего идеальный порядок, экселенси.
Председатель суда: Разве вы привыкли к беспорядку в наших воинских частях, полковник Пирсон?Полковник Пирсон: Когда я подъехал к строю, команды «смирно» не было дано, однако они все стояли как… Я затрудняюсь в выборе надлежащего выражения, экселенси… Это был… Это был монолит, экселенси!
Председатель суда: Кто возглавлял часть?
Полковник Пирсон: Во главе части был человек с нашивками лейтенанта, сэр, только лейтенанта, и это меня также насторожило. Кроме него, там был-мичман невероятно высокого роста.
Председатель суда: Что означает ваше «невероятно высокого роста», полковник Пирсон, какой рост вы считаете «невероятным»?
Полковник Пирсон: Моя голова достигала только третьей пуговицы на его морском кителе, сэр. Вы мне можете не поверить, но это правда.
Председатель суда: Что сказал вам этот лейтенант?
Полковник Пирсон: По моему распоряжению он предъявил мне радиограмму, по которой команде его подлодки «Сепрешен» надлежало явиться для парада в Пэл-Мэл. Телеграмма была стандартного образца, и на ней стояли шифрованные обозначения командования базы.
Председатель суда: Эта радиограмма устранила ваши подозрения?
Полковник Пирсон: Никак нет, экселенси. Я положил радиограмму в карман и позволю — себе попросить разрешения суда предъявить ее вашему превосходительству…
Председатель суда: Радиограмма будет передана для технической экспертизы. Продолжайте показания, полковник. Что предприняли вы затем?
Полковник Пирсон: Я приказал развернуть транспортер и отъехал от команды «Сепрешен». Сидя в машине, достал «Устав внутренней службы» и постарался найти что-нибудь подходящее к случаю.
Председатель суда: Устав внутренней службы… Гм… Это удачная мысль, сэр… И это вам помогло?
Полковник Пирсон: Так точно, сэр, знание устава помогает во всех случаях. Я сразу же открыл устав на словах: «Главным качеством командира должна являться решительность…» Эти слова устава укрепили мою уверенность, и я начал действовать решительно. Прежде всего я связался по рации со своим заместителем Ярборо и отдал ему приказание немедленно произвести полное изменение расположения частей. Срочно была переброшена дюжина танков типа «Рептилия-76» для охраны подиума командования и частей. Перед танками были установлены пластиковые щиты с эмблемами военно-морских сил, которые могли быть сметены в одно мгновение. Части морской пехоты были разделены на две группы с тем, чтобы команда «Сепрешен» проследовала между ними, как бы зажатая с двух сторон, наподобие сандвича, сэр. Командирам морской пехоты было указано, что при малейшем подозрении они должны тут же развернуться в боевой порядок и уничтожить кинжальным огнем автоматов моряков-подводников с надписью «Сепрешен» на грудных планках. Зенитным частям был дан приказ передислоцироваться к набережной и быть готовыми к уничтожению команды «Сепрешен» прямой наводкой. Такой же приказ получила рота зенитных пулеметов и командир десантной части полковник Самнер Слихтер, на которого и была возложена задача уничтожить эту часть. Был отдан приказ закрыть порт и объявить боевую тревогу во всех частях, непосредственно не участвующих в параде. Были и другие распоряжения, сэр.
Председатель суда: Скажите, полковник Пирсон, а не приходило ли вам в голову отменить парад вообще? Не было бы такое решение наиболее безопасным?
Полковник Пирсон: Отменить парад? Прошу прощения, сэр, но это было бы невозможно! Отменить парад?! Это был бы позор для всего военно-морского флота! Что сказал бы личный представитель президента, что сказал бы сам президент? Кроме того, такая отмена ничего не изменила бы, сэр, но все сразу же стало бы сложнее. Самозваная часть, сэр, эта команда «Сепрешен» пока не обнаруживала никаких враждебных намерений.
Председатель суда: Почему же вы тут же отдали приказ о последующем уничтожении этой части?
Полковник Пирсон: Для меня с одного взгляда было ясно, что это не наши ребята.
Председатель суда: Как вела себя эта команда во время парада?
Полковник Пирсон: Вела себя отлично, сэр. Они двигались как одна стальная болванка, сэр.
Председатель суда: А что произошло перед подиумом?
Полковник Пирсон: В руках у мичмака был флагшток в чехле, и перед подиумом он вскинул его вверх и развернул штандарт.
Председатель суда: А что было изображено на этом штандарте?
Полковник Пирсон: Какая-то рыба, сэр… И красный зигзаг…
Председатель суда: Был отснят фильм, который в значительной степени подтверждает ваши показания, полковник.
Полковник Пирсон: Полковник Самнер Слихтер сделал все от него зависящее, но команда «Сепрешен» неожиданным маневром вышла из колонны и появилась на набережной чуть раньше, чем это ожидалось. Они стали прыгать в воду, все до одного, прямо через парапет, да еще при оружии, сэр. Только этот маленький лейтенант обхватил за шею мичмана, и тот прыгнул вместе с ним. Все заняло не более десяти секунд, и набережная опустела…
Из официальных материалов военного министерства вскоре стало известно, что полковнику Пирсону присвоен чин бригадного генерала. Все дело с парадом в Пэл-Мэл временно удалось скрыть.
ДОНЕСЕНИЕ ИЕЗУИТА ДЖОКИ КАЛЬЕРИ ГЕНЕРАЛУ ОРДЕНА ПЬЕТРО АРРУППЕ
Первые сведения о «дрейн-брейне» в океанические просторы поступили от Немецкой комиссии по «дрейн-брейну» из Гамбурга. Вот что говорилось об этом в статье в «Дойче беобахтер» от тридцатого мая Года Предгрозового Затишья: "…Этому следует положить конец! Германский гений должен принадлежать земле, его породившей, а его плоды — немецкому народу. Да, на немецкой земле пока не создан гимн свободе, который мы могли бы поставить рядом с «Марсельезой», с ее иррационным порывом к неведомой и неуловимой «свободе», но пусть назовут нам хоть какой-нибудь раздел современных точных наук, в котором немцы не научились разыгрывать самые изысканные фуги и кантаты. Тем более прискорбно, что в погоне за большим благополучием порой лучшие представители немецкой нации покидают пределы своей родины и устремляются в другие страны. Разумеется, их окружают вниманием, до сих пор не доступным на их родине.
Явление это, известное под названием «дрейн-брейн» (утечка мозгов), породило целую литературу во всех европейских странах, и мы не стали бы привлекать внимание читателей к этому вопросу, если бы не выяснили некоторые новые факты, заставляющие нас насторожиться.
Корреспондент нашего еженедельника сообщает из Нью-Орлеана: "Приехавший в Нью-Орлеан уроженец этого города физик-ядерщик Поль Мэрри заявил в узком кругу, что он не возвращается в Центр по исследованию термоядерных реакций, а покидает страну по контракту с уполномоченным фирмы «Свободные океанические исследования».
Аванс, выданный этой фирмой, — столь значителен, что даже такой видный специалист, как Поль Мэрри, дважды удостоенный премии Ферми, дал согласие отправиться в неизвестном направлении сроком на пять лет.
Характерно, что один из пунктов контракта предусматривал запрет на какую-либо переписку, за исключением посылки поздравительных открыток и извещений о состоянии здоровья стандартного образца. Супруга Поля Мэрри показала нашему корреспонденту две или три таких открытки, полученных ею после отъезда ее супруга. Вот текст одной из них: Солнце ярко, Светит жарко.
Я здоров.
Жди. Вернусь.
Этот, с позволения сказать, «текст» отпечатан типографским способом, а подпись Поля Мэрри оттиснута с клише.
Самым любопытным являются почтовые отметки. Письмо было послано из Нью-Йорка. Марка на открытке изображает дельфина, пересеченного красной молнией…
Подобные же сведения мы имеем из многих стран мира.
Статья заканчивалась серьезным предупреждением: «Пока ни один немецкий ученый еще не был, насколько нам известно, завербован этой таинственной фирмой, но мы хотели бы предупредить своих соотечественников о недопустимости делиться своими знаниями в ущерб развитию германской науки».
Это настроение просуществовало не более полугода. Тот же еженедельник был вынужден вскоре поместить пространную статью, в которой утверждалось совершенно обратное: «Дрейн-брейн», — говорилось в этой статье, — несомненно, неприятное явление для немецкой науки. Но если мы читаем сообщения о том, что ученые многих стран получают приглашения от фирмы «Свободные океанические исследования», которая вынашивает антигерманские цели и поэтому опасается производить вербовку немецких ученых, пренебрежение к лучшим умам Германии выглядит, по.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13