Получается, что у каждого из наших испытателей есть второе дно. И это не просто еще одна профессия, это область знаний, которая им интересна по-настоящему… Иначе они с их характером и копий бы не ломали…
Кто же их все-таки отбирал и по какому принципу? Надо будет выяснить… Возможно, тут как раз и находится ответ на все его вопросы. Ведь всю основную подготовку они прошли на Земле. Там тренировались и притирались друг к другу. Сливались в команду. На Базе они всего десять суток… Каков же предварительный вывод?
Пожалуйста. Состояние испытателей не является подавленным. Они ушли в себя и размышляют. О чем? Естественно, о случившихся с ними метаморфозах. Реален ли разговор с ними на эту тему? Вряд ли. Во всяком случае, пока. Если они кому-то и будут исповедоваться, то только тому, кому могут доверять. Что нужно сделать для этого? Очень просто – стать одним из них…
Глава 2
Они встретились на лифтовой площадке, в месте пересечения радиальных коридоров. Кобыш направлялся к шефу Базы, куда его вызвали по интеркому пять минут назад, а Ли шел к биологам для уточнения интересующих его деталей, хотя, положа руку на сердце, он просто хотел взглянуть на Эмму. Приблизившись, пожали друг другу руки.
– Как настроение у команды, Дима? Мне показалось, что вы чем-то удручены, – испытующе глядя в глаза Кобышу, произнес Ли.
– Все нормально, Слава, – спокойно ответил пилот, выдержав пристальный взгляд в упор. – Нигде не жмет…
– Ты бы заскочил ко мне, когда будет время. Перекинемся парой слов.
– О чем?
– Как дальше жить. Наверняка ведь какие-то мысли на этот счет имеются.
– Хорошо. Зайду попозже.
– А ты куда сейчас?
– Шеф вызывает, – буркнул Кобыш, – наверное, тоже вопросы есть.
– Ну, если так, – Ли понимающе покивал головой. – Начальство зря не побеспокоит. Ему сейчас несладко – Центр торопит с аналитикой, а нам сказать нечего.
– Да уж, – Кобыш исподлобья взглянул на Славу, – им можно только посочувствовать. Что бы ты делал на их месте?
– А я на своем месте, – ответил Ли, входя в открывшиеся створки лифта, – обратил бы самое пристальное внимание на участников экспериментальных полетов. Так что не забудь зайти ко мне после разговора с шефом.
Лифт ушел, а Кобыш еще стоял некоторое время, раздумывая и прикидывая оптимальную линию поведения. Потом кивнул сам себе и быстрым шагом направился к кабинету главного должностного лица Базы.
– Входите, Дмитрий, входите, – шеф выпростался из глубин обширного кресла и, огибая стол, плавно двинулся навстречу Кобышу. – Располагайтесь, – он кивнул на пристенный диванчик. – Надеюсь, наша беседа будет плодотворной.
Слово «беседа» он выделил, стараясь придать встрече как бы неофициальный характер. Он был опытным администратором и прекрасно знал, как расположить к себе подчиненного. Вообще-то Генрих Штейнберг, назначенный на пост шефа Базы еще до ее запуска, не любил нарушения субординации, но в данном случае он счел необходимым поступиться принципами. Ситуация того требовала.
Кобыш коротко склонил голову, подавив мгновенное желание щелкнуть каблуками, и присел на предложенное место, стараясь держать спину прямо. Поговаривали, что шеф – отставной генерал бундесвера, четыре года прослужил в натовском комитете начальников штабов и попал на Базу благодаря тому, что всегда придерживался строгого нейтралитета относительно интересов России и США. Насколько можно верить этой информации, Кобыш не знал, но предпочел соответствовать.
Штейнберг пожевал губами, глядя на него, провел руками по бокам комбинезона, словно одергивая невидимый китель, затем лицо его потеряло добродушное выражение, глаза сузились, он вновь обогнул стол и уселся в свое кресло. Закинув ногу на ногу, он плотно сцепил пальцы обеих рук па колене и только после всех этих перемещений, заговорил:
– Я внимательно ознакомился со всей доступной мне информацией, касающейся пробных полетов в рамках нашего Проекта. Мне очень досадно, но я не могу составить собственного впечатления. Не поможете ли мне? Каковы ваши личные ощущения?
– Видите ли, герр Штейнберг, – Кобыш в некотором затруднении нахмурил брови, – мне нечего добавить к тому, что было озвучено на сегодняшнем собрании. Собственно, никаких личных ощущений, выходящих за пределы обычного, не было. Кроме сильного удивления, когда вернулись обратно к Базе.
– Вы уверены? Может, все-таки были какие-то нюансы?
– О любых отклонениях от нормы мы обязаны докладывать, – сухо сказал Кобыш. – Насколько мне известно, ни одного рапорта не подано.
– На каком языке мы сейчас разговариваем, полковник? – внезапно наклонившись вперед, быстро спросил Глава Базы.
– На немецком, – сейчас же отреагировал Дмитрий и запнулся. Переход на другую речь просто выпал из его восприятия.
– На каких еще языках вы говорите?
– На английском, – медленно произнес Кобыш и после паузы добавил, – на китайском…
– А китайский вам зачем?
– Не знаю, – подумав, сказал испытатель. – Почему-то захотелось… Может, в будущем пригодится. В конце концов, Китай – великая страна…
– Так, – Штейнберг вновь откинулся на спинку кресла. – Насколько я понимаю, семь суток назад, во время разговора со вторым пилотом Тернером вы определенно заявляли, что вам хорошо известен только родной язык. Я не ошибаюсь?
– Нет.
– Когда же вы успели изучить еще три?
– Ну, это как раз просто, – усмехнувшись, сказал Кобыш. – После карантина попросил у Тернера ви-адаптер с дисками, выбрал то, что мне нужно, и за три ночи усвоил.
– Это такой приборчик, похожий на спутниковый телефон? Для запоминания нужной информации во сне?
– Да.
– В какой последовательности вы изучали языки?
– Сначала английский, потом немецкий, после него – китайский.
Штейнберг сложил ладони домиком и несколько секунд изучающе смотрел на Дмитрия. Снова пожевал губами и, наконец, сказал:
– А известно ли вам, полковник, что по инструкции, прилагаемой к ви-адаптеру, пауза между информационными сеансами должна быть не менее шести суток. Я не знаю, почему это так, но разработчики и изготовители рекомендуют. Иначе тот объем знаний, который человек получает с помощью адаптера, усваивается крайне плохо либо не усваивается вообще. Как-то это связано с особенностями деятельности мозга… – шеф помолчал, наблюдая за реакцией Кобыша. – Судя по вашему правильному немецкому, в данном случае все прошло гладко. Ваши комментарии?
– Наверное, я отношусь к исключениям из правил, – растерянно ответил Дмитрий, про себя подумав: «Вот так прокол! Значит, я теперь под колпаком».
– И я так считаю, полковник. Весь вопрос в том – почему? Поразмышляйте на эту тему. Даю вам сутки. Можете идти.
Кобыш молча кивнул, встал и медленно пошел сквозь раскрывающиеся створки двери.
Проводив его взглядом, Штейнберг рассеянно улыбнулся. Он был доволен собой. Теперь русский пилот знает, что он кое о чем догадывается. Пусть вырабатывает линию поведения А заодно займется выяснением обстоятельств остальных испытателей. Шеф Базы должен первым разобраться, в чем тут дело. Америка, несправедливо считающая себя мировым лидером, и непонятная полуазиатская Россия немного подождут. Европейские страны тоже имеют право на свою долю истины. Иначе будет нарушено сложившееся равновесие. В том, что результаты попыток выйти за пределы Солнечной системы будут немедленно засекречены, он нисколько не сомневался. Или он неправ?
Едва шагнув за порог блока, занимаемого биологами, Ли тут же столкнулся с доктором Тереховым.
– Здравствуйте, Василий Николаевич, – сказал руководитель полетов, дружелюбно протягивая руку, – а я вот решил к вам заглянуть…
– Во-первых, Слава, почему так официально? – ответствовал суровый доктор Терехов, пожимая протянутую руку. – А во-вторых, здоровались уже.
– Да-да-да… – смутился Ли. – Последние события, знаешь ли, выбили из колеи.
– Они кого угодно выбьют. На Эмму, что ли, пришел полюбоваться?
– И это тоже. Но вообще-то меня интересуют подробности.
– Ну, так иди к Лямкину. У него там Бородин уже пристроился. Тоже жаждет подробностей.
– Ага. Значит, я вовремя.
– В самый раз, – Терехов подтолкнул его к двери в соседний отсек. – Может, что-нибудь вместе и наизобретаете.
Оказавшись в лаборатории, Ли увидел две склонившиеся голова к голове молчаливые фигуры. Что-то они там рассматривали. Что-то, полностью захватившее их внимание. Слава негромко кашлянул. Оба как по команде уставились на него. Рыжий, взлохмаченный Веня с очками, сползшими на кончик носа, и дородный Бородин, оттянувший пятерней воротник комбинезона.
– Привет юным гениям, – сказал Ли.
– Здорово, командир, – пробасил Андрей. – Что это ты подкрадываешься, аки тать в нощи?
– Я хожу громко, – сообщил Слава, – просто некоторые чрезмерно увлечены.
– Так есть чем, – ответил Андрей, и оба вновь отвернулись.
– А вот это уже признак неуважения, – обиделся Ли. – Могли бы проявить некоторую любезность по отношению к высокому начальству.
– Ты бы, высокое начальство, подошел поближе, – глянул на него через плечо Бородин, – да поучаствовал. Вместо того… – он не закончил фразу, потому что в этот момент Веня огорченно сказал: «Ну, вот видишь – опять!»
Ли осторожно приблизился к парочке естествоиспытателей и заглянул через плечо Лямкина. На вспомогательном лабораторном столе, свернувшись клубком, безмятежно спала Эмма. Над кошкой слабо мерцала замысловатая полусфера, напоминавшая парикмахерский фен. Тут же на столе, подключенный к каким-то приборам, располагался мощный ноутбук, экран которого отображал переплетение странных кривых. Веня нервно пробежал пальцами по клавиатуре, картинка дернулась и сменилась на другую, по мнению Славы ничуть не отличающуюся от предыдущей.
– Видишь? – снова повторил Веня.
– Ну и что? – прогудел Бородин. – Это говорит о том, что у вашей Эммы чрезвычайно стабильная нервная система. И все! Никаких феноменальных всплесков.
– Может, объясните, что тут у вас происходит? – Слава еще раз попытался вписаться в компанию.
На него долго и хмуро смотрели, явно не понимая, в чем дело, и все еще пребывая где-то далеко от него. Потом объяснили. Оказалось, что эти двое решили, не откладывая дела в долгий ящик, затеять несколько опытов по выявлению и подтверждению необычных способностей Эммы. Для этого кошку подвергли неоднократному усыплению с помощью воздействия слабых импульсов на ее нервные центры. Результаты были обескураживающими. Кошка спала, а мыши, размещенные чуть поодаль, в пределах другого стола, не обращали на этот процесс ровно никакого внимания.
– Это говорит о том, – назидательно сказал Андрей, – что навеянный извне сон не дает адекватных результатов. Вот когда всё происходит естественным путем, тогда, видимо, у нее еще что-то включается.
– Да уж, – Веня был краток, как Ипполит Матвеевич.
– А какова предыстория легендарного животного? – коварно раскинул сети Слава. – Откуда она, собственно, взялась?
Выяснилось, что кошку Веня три года назад нашел у порога собственной квартиры. Правда, тогда она еще была маленьким попискивающим котенком. Выкормил, выпоил, поставил на ноги. Извините, на лапы. А когда настала пора перебираться в околоземные просторы, он принял мужественное решение. Он вписал Эмму в реестр подопытных животных, подлежащих ввозу на Базу. Не бросать же любимицу на произвол судьбы. Так кошка оказалась в овеянной славой плеяде космопроходцев. А сейчас уже, считай, вошла в историю.
– Она очень спокойная, – горячо говорил Веня. – Никакого риска, упаси Бог. Абсолютное отсутствие агрессии… («Ага!» – отметил про себя Ли). У меня дома волнистый попугайчик жил. Кеша. Зелененький такой. Между прочим, много чего говорить умел. Можно сказать, был большим знатоком русского языка. Так вот он взял себе за правило бегать вокруг Эммы, подпрыгивая и приговаривая: «Кеша хороший! Кеша хороший». А Эмма только блаженно жмурилась и поглядывала этак снисходительно. Дескать, и не такое видывали…
– А попугай что? – живо заинтересовался Бородин. – Тоже здесь?
– Нет, – с досадой ответил Веня. – Кешу пришлось родителям оставить. Пичужка-то совсем маленькая, в кулаке раздавить можно. По неосторожности.
– Да-а-а… – протянул Бородин. – Нет, отчего же. Вот у моего приятеля тоже кошка дома есть. Так она когда-то соседских щенков вылизывала По-матерински.
– Ну, это же совсем другое, – возмутился Веня. – Работа инстинктов, так сказать. А я говорю о полном отсутствии агрессии. Она даже когти об стену не точила.
– Значит, ты еще и контрабандист? – вмешался Ли. – Хватило ведь ума!
Лямкин обильно покраснел и смущенно потупил взор. А Бородин растерянно крякнул.
– Нет, я не в укор, – сказал Слава. – Просто интересно, как тебе удалось?
– Так ведь никто серьезно реестры не просматривает. Всё дается на откуп исполнителям. Ну, Терехов, конечно, знал. Это он на вид такой суровый, а вообще-то душевный человек. Можно сказать, что Эмма попала сюда с его молчаливого одобрения. Кошки – интересный объект для наблюдений.
– И много нанаблюдали?
– Да как сказать! – Веня протянул руку и отключил питание. Полусфера погасла, а кошка зашевелилась и приподняла голову. Биолог нежно провел двумя пальцами по спине Эммы, та элегантно прогнулась, вытянув лапы и зажмурив глаза. Затем раздалось громкое мурлыканье. – Стандартный альфа-ритм мозга спящего животного. И ничего более. А мыши, – он кивнул в сторону соседнего стола, – занимаются своими делами.
– А скажи-ка, Веня, – Ли решил озвучить сидевшую занозой мысль, – раньше за твоей любимицей никаких странностей не замечалось?
– Раньше – это когда?
– На Земле.
– Вообще-то, нет, – подумав, ответил Лямкин. – Хотя не знаю. Не обращал внимания. А что?
– Да понимаете, ребята, может быть, мы зря подпрыгиваем с этим феноменом. Может, ничего особенного и не происходит, а выявленная аномалия – всего лишь усиление каких-то врожденных способностей. Ну, – Слава мучительно пытался подыскать нужные слова, – то, что происходит во время прокола, как бы является катализатором для проявления этих самых умений…
– Да, – сказал Бородин, – что-то тут безусловно есть. Мысль интересная, тем более, что не только твоя. Я и пришел сюда, собственно, для того, чтобы уговорить этого оболтуса на совместную серию. Но не успел… Он меня сразу забодал своими безнадежными результатами. А требуется всего лишь взять кошку, переместить ее в наш блок и протестировать на ви-оборудовании, потому что стандартное, скорее всего, для этих целей не годится. Нам как раз намедни установили ви-генератор второго поколения. Вот на нем… И, наверное, в зеркалах Козырева. И уверяю вас – результат будет!
– Ну да, – рассеянно ответил Веня, видимо, мысль о новой серии уже начала вызревать в его голове. – Остается всего ничего – уговорить Эмму заснуть во чреве ваших механизмов. Мелочь, конечно…
Но было видно, что он уже загорелся.
– Вот и чудесно, – сказал Ли. – И приступайте. Был бы результат.
Если бы сейчас кто-нибудь спросил Славу, зачем он все это затеял, он вряд ли смог бы ответить. И, тем не менее, решение он принял, и теперь уже трудно было его остановить. Быстрым шагом войдя в свой кабинет, он не стал садиться, а, наклонившись к столу, нажал на селекторе клавишу соединения с шефом и вывел изображение на большой экран. Потом коротко выдохнул через ноздри и приготовился.
Герр Штейнберг пребывал в затруднении. Это было видно по его напряженному лицу и по тому, как он сжимал и разжимал пальцы, читая что-то на настольном дисплее. Услышав сигнал вызова, он тут же поднял голову и изучающе посмотрел на Ли.
– Вячеслав?
– Здравствуйте, Генрих! Ставлю вас в известность, что хочу предпринять еще один испытательный полет за пределы Системы. С полным штатным комплектом исследователей.
– Мы еще не обработали результаты предыдущих полетов, – настороженно глядя на него, тихо выговорил Штейнберг. – Есть ли необходимость?
– Хочу сам убедиться в правильности некоторых частных предположений. О результатах вы узнаете первым, – Слава прекрасно знал маленькие слабости шефа.
Однако отставной генерал явно не обрадовался.
– Вячеслав, вы прекрасно осведомлены о том, что, являясь моим заместителем и руководителем полетов, не имеете права покидать пределы Базы и участвовать в испытаниях. Это предписание Комитета.
– А вы должны понимать, что бывают исключения из правил. Сейчас ситуация того требует. Отчет Земле до сих пор не составлен потому, что мы не можем достаточно определенно сформулировать данные, которые уже получены, и выработать основные направления дальнейших исследований.
– Тем не менее, подобное разрешение может дать только Берн.
– Перестраховываетесь? Но ведь после трех пробных полетов риск сведен к нулю. Мы оба это знаем. Мне достаточно вашего согласия.
1 2 3 4 5 6 7 8
Кто же их все-таки отбирал и по какому принципу? Надо будет выяснить… Возможно, тут как раз и находится ответ на все его вопросы. Ведь всю основную подготовку они прошли на Земле. Там тренировались и притирались друг к другу. Сливались в команду. На Базе они всего десять суток… Каков же предварительный вывод?
Пожалуйста. Состояние испытателей не является подавленным. Они ушли в себя и размышляют. О чем? Естественно, о случившихся с ними метаморфозах. Реален ли разговор с ними на эту тему? Вряд ли. Во всяком случае, пока. Если они кому-то и будут исповедоваться, то только тому, кому могут доверять. Что нужно сделать для этого? Очень просто – стать одним из них…
Глава 2
Они встретились на лифтовой площадке, в месте пересечения радиальных коридоров. Кобыш направлялся к шефу Базы, куда его вызвали по интеркому пять минут назад, а Ли шел к биологам для уточнения интересующих его деталей, хотя, положа руку на сердце, он просто хотел взглянуть на Эмму. Приблизившись, пожали друг другу руки.
– Как настроение у команды, Дима? Мне показалось, что вы чем-то удручены, – испытующе глядя в глаза Кобышу, произнес Ли.
– Все нормально, Слава, – спокойно ответил пилот, выдержав пристальный взгляд в упор. – Нигде не жмет…
– Ты бы заскочил ко мне, когда будет время. Перекинемся парой слов.
– О чем?
– Как дальше жить. Наверняка ведь какие-то мысли на этот счет имеются.
– Хорошо. Зайду попозже.
– А ты куда сейчас?
– Шеф вызывает, – буркнул Кобыш, – наверное, тоже вопросы есть.
– Ну, если так, – Ли понимающе покивал головой. – Начальство зря не побеспокоит. Ему сейчас несладко – Центр торопит с аналитикой, а нам сказать нечего.
– Да уж, – Кобыш исподлобья взглянул на Славу, – им можно только посочувствовать. Что бы ты делал на их месте?
– А я на своем месте, – ответил Ли, входя в открывшиеся створки лифта, – обратил бы самое пристальное внимание на участников экспериментальных полетов. Так что не забудь зайти ко мне после разговора с шефом.
Лифт ушел, а Кобыш еще стоял некоторое время, раздумывая и прикидывая оптимальную линию поведения. Потом кивнул сам себе и быстрым шагом направился к кабинету главного должностного лица Базы.
– Входите, Дмитрий, входите, – шеф выпростался из глубин обширного кресла и, огибая стол, плавно двинулся навстречу Кобышу. – Располагайтесь, – он кивнул на пристенный диванчик. – Надеюсь, наша беседа будет плодотворной.
Слово «беседа» он выделил, стараясь придать встрече как бы неофициальный характер. Он был опытным администратором и прекрасно знал, как расположить к себе подчиненного. Вообще-то Генрих Штейнберг, назначенный на пост шефа Базы еще до ее запуска, не любил нарушения субординации, но в данном случае он счел необходимым поступиться принципами. Ситуация того требовала.
Кобыш коротко склонил голову, подавив мгновенное желание щелкнуть каблуками, и присел на предложенное место, стараясь держать спину прямо. Поговаривали, что шеф – отставной генерал бундесвера, четыре года прослужил в натовском комитете начальников штабов и попал на Базу благодаря тому, что всегда придерживался строгого нейтралитета относительно интересов России и США. Насколько можно верить этой информации, Кобыш не знал, но предпочел соответствовать.
Штейнберг пожевал губами, глядя на него, провел руками по бокам комбинезона, словно одергивая невидимый китель, затем лицо его потеряло добродушное выражение, глаза сузились, он вновь обогнул стол и уселся в свое кресло. Закинув ногу на ногу, он плотно сцепил пальцы обеих рук па колене и только после всех этих перемещений, заговорил:
– Я внимательно ознакомился со всей доступной мне информацией, касающейся пробных полетов в рамках нашего Проекта. Мне очень досадно, но я не могу составить собственного впечатления. Не поможете ли мне? Каковы ваши личные ощущения?
– Видите ли, герр Штейнберг, – Кобыш в некотором затруднении нахмурил брови, – мне нечего добавить к тому, что было озвучено на сегодняшнем собрании. Собственно, никаких личных ощущений, выходящих за пределы обычного, не было. Кроме сильного удивления, когда вернулись обратно к Базе.
– Вы уверены? Может, все-таки были какие-то нюансы?
– О любых отклонениях от нормы мы обязаны докладывать, – сухо сказал Кобыш. – Насколько мне известно, ни одного рапорта не подано.
– На каком языке мы сейчас разговариваем, полковник? – внезапно наклонившись вперед, быстро спросил Глава Базы.
– На немецком, – сейчас же отреагировал Дмитрий и запнулся. Переход на другую речь просто выпал из его восприятия.
– На каких еще языках вы говорите?
– На английском, – медленно произнес Кобыш и после паузы добавил, – на китайском…
– А китайский вам зачем?
– Не знаю, – подумав, сказал испытатель. – Почему-то захотелось… Может, в будущем пригодится. В конце концов, Китай – великая страна…
– Так, – Штейнберг вновь откинулся на спинку кресла. – Насколько я понимаю, семь суток назад, во время разговора со вторым пилотом Тернером вы определенно заявляли, что вам хорошо известен только родной язык. Я не ошибаюсь?
– Нет.
– Когда же вы успели изучить еще три?
– Ну, это как раз просто, – усмехнувшись, сказал Кобыш. – После карантина попросил у Тернера ви-адаптер с дисками, выбрал то, что мне нужно, и за три ночи усвоил.
– Это такой приборчик, похожий на спутниковый телефон? Для запоминания нужной информации во сне?
– Да.
– В какой последовательности вы изучали языки?
– Сначала английский, потом немецкий, после него – китайский.
Штейнберг сложил ладони домиком и несколько секунд изучающе смотрел на Дмитрия. Снова пожевал губами и, наконец, сказал:
– А известно ли вам, полковник, что по инструкции, прилагаемой к ви-адаптеру, пауза между информационными сеансами должна быть не менее шести суток. Я не знаю, почему это так, но разработчики и изготовители рекомендуют. Иначе тот объем знаний, который человек получает с помощью адаптера, усваивается крайне плохо либо не усваивается вообще. Как-то это связано с особенностями деятельности мозга… – шеф помолчал, наблюдая за реакцией Кобыша. – Судя по вашему правильному немецкому, в данном случае все прошло гладко. Ваши комментарии?
– Наверное, я отношусь к исключениям из правил, – растерянно ответил Дмитрий, про себя подумав: «Вот так прокол! Значит, я теперь под колпаком».
– И я так считаю, полковник. Весь вопрос в том – почему? Поразмышляйте на эту тему. Даю вам сутки. Можете идти.
Кобыш молча кивнул, встал и медленно пошел сквозь раскрывающиеся створки двери.
Проводив его взглядом, Штейнберг рассеянно улыбнулся. Он был доволен собой. Теперь русский пилот знает, что он кое о чем догадывается. Пусть вырабатывает линию поведения А заодно займется выяснением обстоятельств остальных испытателей. Шеф Базы должен первым разобраться, в чем тут дело. Америка, несправедливо считающая себя мировым лидером, и непонятная полуазиатская Россия немного подождут. Европейские страны тоже имеют право на свою долю истины. Иначе будет нарушено сложившееся равновесие. В том, что результаты попыток выйти за пределы Солнечной системы будут немедленно засекречены, он нисколько не сомневался. Или он неправ?
Едва шагнув за порог блока, занимаемого биологами, Ли тут же столкнулся с доктором Тереховым.
– Здравствуйте, Василий Николаевич, – сказал руководитель полетов, дружелюбно протягивая руку, – а я вот решил к вам заглянуть…
– Во-первых, Слава, почему так официально? – ответствовал суровый доктор Терехов, пожимая протянутую руку. – А во-вторых, здоровались уже.
– Да-да-да… – смутился Ли. – Последние события, знаешь ли, выбили из колеи.
– Они кого угодно выбьют. На Эмму, что ли, пришел полюбоваться?
– И это тоже. Но вообще-то меня интересуют подробности.
– Ну, так иди к Лямкину. У него там Бородин уже пристроился. Тоже жаждет подробностей.
– Ага. Значит, я вовремя.
– В самый раз, – Терехов подтолкнул его к двери в соседний отсек. – Может, что-нибудь вместе и наизобретаете.
Оказавшись в лаборатории, Ли увидел две склонившиеся голова к голове молчаливые фигуры. Что-то они там рассматривали. Что-то, полностью захватившее их внимание. Слава негромко кашлянул. Оба как по команде уставились на него. Рыжий, взлохмаченный Веня с очками, сползшими на кончик носа, и дородный Бородин, оттянувший пятерней воротник комбинезона.
– Привет юным гениям, – сказал Ли.
– Здорово, командир, – пробасил Андрей. – Что это ты подкрадываешься, аки тать в нощи?
– Я хожу громко, – сообщил Слава, – просто некоторые чрезмерно увлечены.
– Так есть чем, – ответил Андрей, и оба вновь отвернулись.
– А вот это уже признак неуважения, – обиделся Ли. – Могли бы проявить некоторую любезность по отношению к высокому начальству.
– Ты бы, высокое начальство, подошел поближе, – глянул на него через плечо Бородин, – да поучаствовал. Вместо того… – он не закончил фразу, потому что в этот момент Веня огорченно сказал: «Ну, вот видишь – опять!»
Ли осторожно приблизился к парочке естествоиспытателей и заглянул через плечо Лямкина. На вспомогательном лабораторном столе, свернувшись клубком, безмятежно спала Эмма. Над кошкой слабо мерцала замысловатая полусфера, напоминавшая парикмахерский фен. Тут же на столе, подключенный к каким-то приборам, располагался мощный ноутбук, экран которого отображал переплетение странных кривых. Веня нервно пробежал пальцами по клавиатуре, картинка дернулась и сменилась на другую, по мнению Славы ничуть не отличающуюся от предыдущей.
– Видишь? – снова повторил Веня.
– Ну и что? – прогудел Бородин. – Это говорит о том, что у вашей Эммы чрезвычайно стабильная нервная система. И все! Никаких феноменальных всплесков.
– Может, объясните, что тут у вас происходит? – Слава еще раз попытался вписаться в компанию.
На него долго и хмуро смотрели, явно не понимая, в чем дело, и все еще пребывая где-то далеко от него. Потом объяснили. Оказалось, что эти двое решили, не откладывая дела в долгий ящик, затеять несколько опытов по выявлению и подтверждению необычных способностей Эммы. Для этого кошку подвергли неоднократному усыплению с помощью воздействия слабых импульсов на ее нервные центры. Результаты были обескураживающими. Кошка спала, а мыши, размещенные чуть поодаль, в пределах другого стола, не обращали на этот процесс ровно никакого внимания.
– Это говорит о том, – назидательно сказал Андрей, – что навеянный извне сон не дает адекватных результатов. Вот когда всё происходит естественным путем, тогда, видимо, у нее еще что-то включается.
– Да уж, – Веня был краток, как Ипполит Матвеевич.
– А какова предыстория легендарного животного? – коварно раскинул сети Слава. – Откуда она, собственно, взялась?
Выяснилось, что кошку Веня три года назад нашел у порога собственной квартиры. Правда, тогда она еще была маленьким попискивающим котенком. Выкормил, выпоил, поставил на ноги. Извините, на лапы. А когда настала пора перебираться в околоземные просторы, он принял мужественное решение. Он вписал Эмму в реестр подопытных животных, подлежащих ввозу на Базу. Не бросать же любимицу на произвол судьбы. Так кошка оказалась в овеянной славой плеяде космопроходцев. А сейчас уже, считай, вошла в историю.
– Она очень спокойная, – горячо говорил Веня. – Никакого риска, упаси Бог. Абсолютное отсутствие агрессии… («Ага!» – отметил про себя Ли). У меня дома волнистый попугайчик жил. Кеша. Зелененький такой. Между прочим, много чего говорить умел. Можно сказать, был большим знатоком русского языка. Так вот он взял себе за правило бегать вокруг Эммы, подпрыгивая и приговаривая: «Кеша хороший! Кеша хороший». А Эмма только блаженно жмурилась и поглядывала этак снисходительно. Дескать, и не такое видывали…
– А попугай что? – живо заинтересовался Бородин. – Тоже здесь?
– Нет, – с досадой ответил Веня. – Кешу пришлось родителям оставить. Пичужка-то совсем маленькая, в кулаке раздавить можно. По неосторожности.
– Да-а-а… – протянул Бородин. – Нет, отчего же. Вот у моего приятеля тоже кошка дома есть. Так она когда-то соседских щенков вылизывала По-матерински.
– Ну, это же совсем другое, – возмутился Веня. – Работа инстинктов, так сказать. А я говорю о полном отсутствии агрессии. Она даже когти об стену не точила.
– Значит, ты еще и контрабандист? – вмешался Ли. – Хватило ведь ума!
Лямкин обильно покраснел и смущенно потупил взор. А Бородин растерянно крякнул.
– Нет, я не в укор, – сказал Слава. – Просто интересно, как тебе удалось?
– Так ведь никто серьезно реестры не просматривает. Всё дается на откуп исполнителям. Ну, Терехов, конечно, знал. Это он на вид такой суровый, а вообще-то душевный человек. Можно сказать, что Эмма попала сюда с его молчаливого одобрения. Кошки – интересный объект для наблюдений.
– И много нанаблюдали?
– Да как сказать! – Веня протянул руку и отключил питание. Полусфера погасла, а кошка зашевелилась и приподняла голову. Биолог нежно провел двумя пальцами по спине Эммы, та элегантно прогнулась, вытянув лапы и зажмурив глаза. Затем раздалось громкое мурлыканье. – Стандартный альфа-ритм мозга спящего животного. И ничего более. А мыши, – он кивнул в сторону соседнего стола, – занимаются своими делами.
– А скажи-ка, Веня, – Ли решил озвучить сидевшую занозой мысль, – раньше за твоей любимицей никаких странностей не замечалось?
– Раньше – это когда?
– На Земле.
– Вообще-то, нет, – подумав, ответил Лямкин. – Хотя не знаю. Не обращал внимания. А что?
– Да понимаете, ребята, может быть, мы зря подпрыгиваем с этим феноменом. Может, ничего особенного и не происходит, а выявленная аномалия – всего лишь усиление каких-то врожденных способностей. Ну, – Слава мучительно пытался подыскать нужные слова, – то, что происходит во время прокола, как бы является катализатором для проявления этих самых умений…
– Да, – сказал Бородин, – что-то тут безусловно есть. Мысль интересная, тем более, что не только твоя. Я и пришел сюда, собственно, для того, чтобы уговорить этого оболтуса на совместную серию. Но не успел… Он меня сразу забодал своими безнадежными результатами. А требуется всего лишь взять кошку, переместить ее в наш блок и протестировать на ви-оборудовании, потому что стандартное, скорее всего, для этих целей не годится. Нам как раз намедни установили ви-генератор второго поколения. Вот на нем… И, наверное, в зеркалах Козырева. И уверяю вас – результат будет!
– Ну да, – рассеянно ответил Веня, видимо, мысль о новой серии уже начала вызревать в его голове. – Остается всего ничего – уговорить Эмму заснуть во чреве ваших механизмов. Мелочь, конечно…
Но было видно, что он уже загорелся.
– Вот и чудесно, – сказал Ли. – И приступайте. Был бы результат.
Если бы сейчас кто-нибудь спросил Славу, зачем он все это затеял, он вряд ли смог бы ответить. И, тем не менее, решение он принял, и теперь уже трудно было его остановить. Быстрым шагом войдя в свой кабинет, он не стал садиться, а, наклонившись к столу, нажал на селекторе клавишу соединения с шефом и вывел изображение на большой экран. Потом коротко выдохнул через ноздри и приготовился.
Герр Штейнберг пребывал в затруднении. Это было видно по его напряженному лицу и по тому, как он сжимал и разжимал пальцы, читая что-то на настольном дисплее. Услышав сигнал вызова, он тут же поднял голову и изучающе посмотрел на Ли.
– Вячеслав?
– Здравствуйте, Генрих! Ставлю вас в известность, что хочу предпринять еще один испытательный полет за пределы Системы. С полным штатным комплектом исследователей.
– Мы еще не обработали результаты предыдущих полетов, – настороженно глядя на него, тихо выговорил Штейнберг. – Есть ли необходимость?
– Хочу сам убедиться в правильности некоторых частных предположений. О результатах вы узнаете первым, – Слава прекрасно знал маленькие слабости шефа.
Однако отставной генерал явно не обрадовался.
– Вячеслав, вы прекрасно осведомлены о том, что, являясь моим заместителем и руководителем полетов, не имеете права покидать пределы Базы и участвовать в испытаниях. Это предписание Комитета.
– А вы должны понимать, что бывают исключения из правил. Сейчас ситуация того требует. Отчет Земле до сих пор не составлен потому, что мы не можем достаточно определенно сформулировать данные, которые уже получены, и выработать основные направления дальнейших исследований.
– Тем не менее, подобное разрешение может дать только Берн.
– Перестраховываетесь? Но ведь после трех пробных полетов риск сведен к нулю. Мы оба это знаем. Мне достаточно вашего согласия.
1 2 3 4 5 6 7 8