Саша остановил машину около какого-то скверика. Быстро связался с остальными группами, убедился, что у всех тоже – голяк.
– Есть охота, – сообщил он непонятно кому. – Григорий, у тебя бутерброда нет?
– Не, я сам у Козлодоева брал. А вообще можно в “Прибалтон” сгонять, там бар круглосуточный.
– Любите вы, товарищ Серебряков, серьезные задания! Никаких “прибалтонов”. К тому же до моего дома, все равно ближе.
“А до моего? – рассеянно подумала Света. Она вышла из машины и теперь прохаживалась вокруг, разминая затекшую спину. – Как липами хорошо пахнет... Как в детстве. Нет, сильнее. Ох, даже, пожалуй, слишком сильно...”
...Улица, освещенная слабым светом белой ночи, вдруг сузилась, отдалилась, как будто посмотрели в бинокль с обратной стороны. Совсем рядом, метрах в пяти, на тротуаре появился слабый огонек. Присмотревшись, Света с удивлением увидела, что это крохотный – на два-три прутка – костерок. Свет от него был жуткий, желтый, совсем как там, на кладбище. Рядом тут же возникла сидящая на корточках старуха в лохмотьях с длинными нечесаными космами волос. Она что-то тихо приговаривала, но Света хорошо слышала каждое слово:
– Ветрун-бормотун, унеси, ветрила-сила, отведи, ветер-разумник пропусти, открой место, открой место, открой место...
Руки бабки тряслись, словно "она быстро перебирала мелкие четки. Через мгновение она исчезла, но тут же появилась метрах в пятидесяти дальше по улице. Манила за собой, звала, продолжая что-то тихо причитать. Света не могла сдвинуться с места, но сознание было вполне четким, она понимала, что ее зовут куда-то, что-то показывают... Старуха была уже совсем далеко, когда внезапно резко вскрикнула, указывая рукой в глубь домов.
– Там ищи! Там! – протяжно пронеслось вдоль улицы.
И сгинула...
– Эй! Светило! – резко крикнул Саша, увидев, что девушка внезапно закачалась, схватившись за голову, а потом упала на колени. Он еле успел подхватить ее, чтобы она не ударилась. – Гришка! Что с ней?
– Я не знаю... Обморок?
– Черт! Давай быстро вызывай врача!
– Не надо... врача... – вдруг хрипло сказала Света, не открывая глаз. – Я... уже... в порядке...
– Не говори глупостей! Гришка, хрен лысый, чего стоишь?
– Са... ша... не надо... врача... – Он и правда уже почувствовал, что держит на руках уже не бесчувственное обмякшее тело.
– Света! Ты меня слышишь?
– Да, слышу. – Голос ее был уже вполне нормален. Света попыталась даже встать, но ноги еще не держали. – Со мной все нормально.
Глаза у Саши были испуганные.
– Ты, наверное, устала? Ничего, Светило, сейчас все равно домой поедем.
– Нет, Саш, не поедем, – твердо заявила Света.
– Почему?
– Потому что я знаю, где искать ребенка. – Саша испуганно оглянулся, потому что показалось: от этих ее слов по всей улице прошло гулкое эхо.
Саша внимательно посмотрел Свете в глаза и тут же, не отводя взгляда, потянулся за рацией.
– Внимание, внимание. Я – первый, я – первый. Кто еще не уехал домой – на связь!
Не уехал, как оказалось, никто. Но ближе всех оказалась машина с братьями Грымм и Лэймой. Которые должны были, по загадочному Сашиному выражению, “дуть сюда со всех ног”.
– Это далеко? – Саша внимательно смотрел на Свету. Он, видимо, считал само собой разумеющимся тот факт, что штатная ведьма определяет местонахождение преступника доступными ей методами.
– Нет, рядом. – Света четко запомнила, куда указала рукой привидевшаяся ей старуха. И даже более того, она уже поняла, ЧТО за дом увидит там, в глубине двора. Без сомнения: трехэтажный запущенный особнячок, который сама лично ездила смотреть по просьбе Виталия. Головоломка сложилась.
Далее снова пошел боевик. Переговоры вполголоса с подъехавшими братьями Грымм, какие-то скупые и непонятные указания, проверка оружия и сжатое обсуждение дислокации (надеюсь, я правильно употребляю это слово). Свету почти не замечали, да это и к лучшему. Она действительно ощущала страшную усталость. Интуиция подсказывала ей, что история приближается к боевому финалу, в котором роль ведьмы уже не так велика. Поэтому Света покорно согласилась остаться в машине, “на связи”, – как важно назвал это Саша, вручая ей обшарпанную рацию. Мимоходом еще куснуло женское любопытство: вот бы посмотреть, как хваленая Лэйма будет стрелять и в грязь шлепаться... Но тут же исчезло. Нельзя считать этих хороших людей марионетками только потому, что они живут в придуманном тобой мире. ЗДЕСЬ они – живые. И решают живьем же ТВОИ проблемы. Не забывайте об этом, пожалуйста, всесильная госпожа... Перед самым уже штурмом посетило еще одно, бессвязное и короткое видение, после которого Света* подошла к Саше и тихо сказала:
– Второй этаж. Их там трое. Один спит. Собака. Ребенок в дальней комнате. Больше в доме никого нет. – Хотя чувствовала, ощущала что-то неясное, не до конца понятое, какую-то опасность... Не человека. Но что? Не стала говорить, надеясь, что вскоре все само собой прояснится.
Самойлов снова посмотрел на Свету внимательным строгим взглядом, в котором было полное доверие и спокойствие.
– Может, все-таки возьмете меня с собой? – полуспросила, полупопросила Света.
Саша покачал головой: нет. Сделал несколько шагов, повернулся:
– А ты не можешь еще сказать, есть у них внешнее наблюдение?
– Что?
– Кто-нибудь следит за выходом? Света пожала плечами.
– Нет, ничего такого я не вижу. То есть я сейчас вообще ничего не вижу. – Хотела еще добавить, что четко представляю и даже могу описать комнату, в которой сидят те двое бодрствующих. Но промолчала. А про себя подумала: интересно, а в ЭТОЙ комнате тоже под батареей лежит девять рублей – четыре по рублю и одна пятерка?
Все. Все ушли. Исчезли в мгновение ока, как пресловутые ниндзя. Только что – шел человек по улице. И тут же – хлоп! – стена серая, окошки низкие, урна грязная. Человека нет. Вторая машина должна стоять через два дома в переулочке. Оттуда заходят Лешка и Федя.
И тут я вдруг поняла, что ОБЯЗАТЕЛЬНО должна быть там! Обязательно! Иначе то самое, непонятное и неопределяемое, которое она чувствовала даже отсюда, может всем очень и очень навредить! Господи, да что же делать-то?! Нельзя уходить – Саша не велел. Нельзя туда соваться – Саша запретил. Но не может же она сидеть здесь и ждать, пока с этими хорошими ребятами случится какая-то гадость. Причем по ее милости и по ее же вине!
Света поколебалась еще несколько секунд, потом решительно вышла из машины, прихватив рацию, и как можно тише захлопнула дверцу.
Так, девушка. И как вы себе мыслите дальнейшие действия? Откуда подходить к этому чертову дому? И что делать? Может, попытаться все-таки сосредоточиться и понять, что же там такого опасного? Ах, ты, черт побери, не могу я, оказывается, напрягать свои ведьминские способности по заказу, хоть и диплом имею... Как это там пелось в нашем детстве? “Но всемогущий маг лишь на бумаге я...”? Ой, ой, ой, ну что же делать? Не многовато ли вы чертыхаетесь, милая?
Света медленно двигалась по правой стороне улицы, сжав руки в кулаки. Почему-то в этот самый момент ей вспомнилось, как с таким же точно напряжением она следила в школе за рукой учителя, ползущей по раскрытому журналу. Алексеев, Артамонов, Бисярин, Будник, Гриф, Дроздовская... не помню, кому уж я тогда молилась, чтобы роковая шариковая ручка миновала короткое незаметное “Жукова”! Да нет, не ищите в моем школьном прошлом моих ведьминских корней. Получалось далеко не всегда. То есть просто-напросто частота вызова к доске Жуковой Светы не выходила за рамки обыкновенной вероятности.
Еще пять шагов. Еще десять. Через пятнадцать метров за углом как раз и покажется дом.
Последним отчаянным усилием, вспомнив ближайшую по ассоциации ведьму (а именно – лучшую ведьму русской литературы – Маргариту), каким-то даже остервенелым внутренним рыком она крикнула: невидима! невидима! И, сразу же резко обернувшись, чуть не захохотала в голос от радости, НЕ обнаружив за собой тени. Мутноватое стекло низкого первого этажа покорно отражало кусок улицы, стоящий у обочины “жигуль”, кусты на противоположной стороне. И больше никого.
Да, ребята, это, пожалуй, поинтересней, чем в кино.
Света неслышно вошла в темную парадную, заметив притаившуюся в углу тень (Федор? Гришка?), поднялась по щербатым ступеням на второй этаж (чуть не подвернула ногу, чуть не вскрикнула, чуть не обнаружила себя!). Саша с Алексеем стояли по обе стороны двери. Звонить или стучать не пришлось. Собака за дверью первой почувствовала чужих. Послышалось глухое ворчание, звук шагов, тут же стихший, стук, шорох. И снова тишина. А потом сразу – грохот!
Я не могу точно сказать, как все происходило. Знаете, как это бывает, когда по телеку показывают какой-нибудь штурм? Плохое освещение, камера дергается, изображение прыгает, громкие невнятные голоса, кто-то матерится, выстрелы... В общем, жуткий тарарам и ничего не разобрать. То есть вот это уже на кино не было похоже ничуть. Не так красиво и не понять, кто – кого.
Честно говоря, Света была немного разочарована перепалкой. Не ясно только, к недостаткам чьей режиссуры это следовало отнести – Сашиной ли любви к быстрым развязкам, или Светиной некомпетентности в вопросах освобождения заложников. К тому же все это было до зевоты тривиально.
Когда – буквально через десять секунд после начала штурма! – Света решилась войти, в квартире уже стояла полнейшая тишина. Сама квартира была просто огромная. Почти пустая и очень запущенная. Даже слишком запущенная. Как будто здесь за очень хорошие деньги поработала дизайн-фирма, специализирующаяся на декорациях для фильмов ужасов. Участники действа расположились в стандартнейших “киношных” позах: один бандюган с сильно завернутой за спину рукой лежал – морда в пол, – придавленный крепкой коленкой Феди Грымова; второй – с огнестрельным ранением в плечо – сидел на полу в коридоре и зло зыркал исподлобья на улыбающуюся Лэйму (а вот что за штуку она держала в руках – я вам не скажу. Потому что не знаю. То ли очень большой пистолет, то ли очень маленький пулемет. Не знаю, как стреляет, но выглядит внушительно).
Искушенные любители боевиков уже, наверное, догадались, что делал третий. Совершенно верно. Он стоял в самой дальней маленькой комнатке, левой рукой крепко прижимая к себе бледного, худого мальчика. Света сразу вспомнила и эту синеватую прозрачную бледность, и большой рот, и светлые непослушные волосы. Все это она не раз видела на фотографии в кабинете Виталия Николаевича Антонова. А в точно такие же серые печальные глаза она еще сегодня утром (тем, настоящим, СЕГОДНЯ, и тем, настоящим, УТРОМ) смотрела с любовью...
В правой руке у бандита был пистолет, направленный ребенку в висок. Картину дополнял Саша Самойлов с выставленными вперед пустыми руками – его пистолет, как и полагается в таких ситуациях, валялся далеко в углу.
– Боцман, Боцман, успокойся, – ласково приговаривал Саша, медленно пятясь в коридор.
– Стоя-ать! – заорал Боцман, сильно дергая мальчика.
Света удивилась, что ребенок на все происходящее реагировал совершенно индифферентно и только слегка морщился, наверное, когда было больно. В огромных руках бандита он выглядел крошечным. Света, забыв на время, что невидима, испуганно прижалась спиной к стене.
В этот момент в лице Боцмана что-то изменилось, и на этой отвратительного вида испитой подушке с черными дырками глаз появилось странное подобие злорадной улыбки. Смотрел он при этом куда-то мимо Саши, в угол.
Вот. Вот и появилось то самое, опасность, которая не давала покоя Свете.
Из темного угла под кривым креслом медленно выползала змея. Не очень большая, удивительно красивой расцветки, с маленькой узкой головой.
Саша ее не видел.
У мальчика глаза расширились до невероятной величины.
Если бы я не была ведьмой, я бы уже давно испустила дикий вопль и спокойненько сидела бы во-он на том шкафу. Но диплом! Я сама видела, как в нем, черным по белому, каллиграфически-официальным почерком было написано, что я, Жукова Светлана Вениаминовна, прослушала курс... и т.д. и т.п. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. Вся небольшая, заваленная дрянным старым барахлом комнатка мгновенно отпечаталась в мозгу, словно четкий фотоснимок. Я увидела все, что хотела увидеть. Каждую долю секунды я знала расстояние (с точностью до миллиметра) до этой проклятой змеи. Еще я знала... нет, я чувствовала, что эта гадина безумно ядовита и нападает в основном резким броском, целясь в лицо или шею. На этот раз ей это не удалось. Единственное, в чем проявилась моя слабость (или просто неопытность), – я все-таки завизжала.
Саша потом рассказывал, что сам чуть не заорал от неожиданности, когда услышал вначале шорох за спиной, затем дикий вопль, а потом здоровенный кухонный нож сам собой соскочил со стола и принялся кромсать ползущую змею.
Глупость, конечно, немереная. А что, если у этого отмороженного Боцмана (пропади он пропадом вместе со своим кораблем и всей командой!) вдруг отказали бы нервы? И он от неожиданности пальнул бы парню в висок? Впрочем, раздумывать и рассусоливать было уже некогда. Сейчас необходимо использовать на полную катушку временно приобретенное преимущество – неожиданность.
С воинственным криком: “Саша, я здесь!” Света подскочила к Боцману и сделала первое, что пришло в голову. А именно: резко, двумя руками дернула вниз ствол пистолета.
До сих пор не пойму, почему я просто не ударила его ножом? Но, видно, мой боевой настрой весь вышел при виде мелко накрошенной твари, поэтому я даже не помню, как и куда выкинула нож. Но, как оказалось, и того, что сделала, было вполне достаточно.
В конце концов, отделение капитана Самойлова только временно занимается пустяками вроде той кладбищенской нечисти. Обычно-то делами посерьезней ворочают. И подобная операция для них – не самое сложное упражнение. Да и народ подбирался не по принципу кто дальше плюнет или у кого рожа шире. Друг друга через двухметровую стену видят и за километр слышат. Потому и работают, как один человек.
Разве что – с ба-альшими способностями. Да ладно, ладно, дайте человеку немного похвастаться. Тем более что финал операции можно было снимать на пленку и показывать в Высшей школе милиции, как учебный материал. Ну разве что с небольшой поправкой. Для успешного проведения данной операции хорошо бы иметь в штате хотя бы одного сотрудника, обладающего, гм, гм, нетрадиционными способностями.
Невидимая Света пригнула ствол пистолета вниз.
Саша в великолепном прыжке упал на пол вместе с ребенком.
А Гриша Серебряков сделал Боцману аккуратную дырку чуть повыше левой ключицы.
Вуаля!
– У-у, су-уки! – вопил заляпанный кровью Боцман, корчась на полу.
– Черт! – сказала Света, ударившись коленкой об пол, и стала видимой.
– Ты что, настоящий милиционер? – спокойно спросил ребенок, лежа у Саши на животе.
– Настоящий.
– А звание у тебя какое?
– Капитан.
– А разве капитаны не на кораблях?
– Нет, на суше тоже бывают, – ответил Саша и засмеялся. – Как тебя хоть зовут, дружище?
– Алексей Антонов, – строго ответил мальчик. – Можно я встану?
– Страшно было? – спрашивала Света Алешку, когда все уже кончилось и они с Сашей ехали к нему домой.
– Да нет, – меланхолично отвечал ребенок. – Я такое в кино сто раз видел. Я же знал, что милиция меня спасет.
Саша задумчиво кивал, сидя за рулем.
– Ты есть хочешь? – Свете очень хотелось прижать мальчика к себе, но вид у того был такой строгий и отстраненный, что она не решалась это сделать.
– Да нет, – рассеянно ответил Лешка и снова ушел в свои мысли.
– А что ты любишь? – не унималась Света.
Чего ты к нему пристаешь? Чего такого интересного ты хочешь услышать или увидеть в этом совершенно чужом тебе ребенке? Ведь ты его абсолютно не знаешь. Он – полностью твое собственное творение в этом мире. Основанное всего лишь на фотографии из кабинета Виталия и двух-трех обрывках фраз типа: “хилый, болезненный...”, “капризный, неуправляемый...”. В основном, насколько я помню, употреблялись нелестные и совершенно немужские эпитеты – Виталий был всерьез недоволен воспитанием сына и, как я подозреваю, даже делал попытки отсудить отпрыска себе. Точно, точно! Я вспомнила! Одно время мне казалось, что я вот-вот стану мачехой, и я даже купила книжку Спока! Потом, правда, все как-то заглохло. Я думаю, Виталию просто надоела сильная суета вокруг дела, требовавшего больших затрат, но не сулившего крупной прибыли.
– ^ Я сосиски люблю, – вдруг сказал Лешка. – И чипсы. И еще шоколад. Иногда.
– А во что ты играешь? – Интересно, что он ответит, если я даже приблизительно не знаю, во что играют современные семи-(шести-? восьми-?)летние дети.
– Вообще-то я на компьютере играю обычно... А ты на компьютере играешь? – Света вздрогнула, услышав до боли знакомые интонации. Так и почудилось, что Лешка сейчас добавит:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42