— Твою мать!
— Что там? — тихо уточнил Олег, боясь даже покоситься в сторону раны.
— Ничего хорошего! Да не бойся, жить будешь! Пробило твою кольчугу, но воротник выдержал, иначе бы конец. А так шея не пострадала, это главное. Сейчас… Эй! Мишка! Тащи сумку свою!.. Сейчас, потерпи, перевязать надо… Кровь как из быка хлещет.
— Ладно, ты это… Иди, распоряжайся. Без тебя справимся. Мясо… надо быстро его перетащить, до вечера. По темноте волки придут, сам знаешь.
— Да знаю я! Ты не дергайся, сейчас тебе Мишка рану заштопает, пока свежая.
Олег мужественно сжал зубы, готовясь к варварской процедуре. Лекарь остался на острове, так что придется терпеть — Мишка, выполнявший у охотников обязанности повара и санитара, безжалостно зашивал раны товарищей без малейшего наркоза. Некоторые счастливчики при этом теряли сознание. Пока никто не умирал, но Олегу очень не хотелось открыть счет.
Впрочем, ему так и так не жить: Аня его точно убьет по возвращении — за неосторожное поведение.


* * *

Не меньше сотни человек столпились у кромки воды, с волнением наблюдая за приближающейся лодкой. Это были первые гости острова за последние две недели — никто не пытался к нему добраться в ледоход. Странно, почему рискнула эта парочка, да еще и на утлой, неповоротливой лодке, явно сделанной руками ваксов. Подобные посудины мало подходили для сложных маневров между движущихся льдин. Как бы то ни было, но трудности незнакомцев не остановили — они успешно преодолели все опасности. Здесь, под восточной оконечностью острова, им больше ничего не грозило.
Лодка, не достигнув суши, встала накрепко на затопленном лугу. Двое гребцов спокойно убрали весла, разулись, закатили ветхие штанины, пошли вброд. Добрыня, встретив их на берегу, нахмурился — люди были незнакомые. Впрочем, не показывая вида, радушно произнес:
— День добрый, или, скорее уж, вечер добрый! Какая чума заставила вас в эту пору преодолеть Фреону?
Вадим, поморщившись, провел рукой по перемотанной правой штанине — рана ныла от холода. Но Гарик приветливо улыбнулся, компенсируя нетактичное поведение приятеля:
— И вам привет! А принесло нас сюда важное дело. Почтальон у нас в лодке, при смерти. Очень просил, чтобы его поскорее на ваш остров доставили.
Толпа зашумела. Почтальоны, несмотря на не всегда достойное поведение, стояли особняком в иерархии землян. Они бродили по всему левобережью, в каждом селении находя кров и пищу, но расплачивались за это своеобразным способом — собирали анкетные данные жителей и зачитывали им списки людей, встреченных прежде. Если встречалась знакомая фамилия, уточнялись другие сведения: имя, отчество, возраст. В случае совпадения начинался настоящий праздник: почтальона богато одаривали, он рассказывал, где именно встретил этого человека. Каждый из этих бродяг таскал целые кучи исписанных блокнотных листов, кусков картона и табличек из древесной коры, у самых богатых записей было столько, что они зачитывали их часами. Естественно, что они пользовались специфическим уважением и ничего удивительного, что нашлись смельчаки, готовые исполнить волю почтальона.
Правда, среди них хватало отребья, именовавшего себя почтальонами без особых на то оснований. Так что при всем уважении люди зачастую относились к ним с подозрением. Впрочем, вряд ли изза мошенника ктото станет так рисковать.
Утешившись таким выводом, Добрыня заявил:
— Хорошо! Сейчас доставим его в теплую избу, у нас отличный лекарь.
— Поздно, — фальшиво вздохнул Гарик. — Отходит он: доктор здесь не поможет.
— Ты вроде тоже ранен? — спросил вождь, указывая на ногу Вадима.
— Да, — кивнул тот. — Меня ранило в бою с бандитами. Тогда же досталось и почтальону.
— Ну и дела! — охнул Добрыня, — Совсем разум потеряли, уже почтальонов убивают!
Толпа загудела сильнее, некоторые начали было разуваться, дабы проследовать к лодке. Это в планы мошенников не входило — Гарик немедленно разразился потоком слов:
— Люди! Почтальон умирает, но его записи сохранились. Много записей. Покуда он жив, надо поскорее их зачитать перед всеми жителями. Если ктонибудь найдет родных, это скрасит его последние минуты. И еще, он очень просил встречи с Анной Карцевой. Есть у вас здесь такая?
— Есть! — разом закричали десятки человек.
Гарик достал изза пазухи сверток с записями, протянул Добрыне:
— Вот, возьмите. Пусть ктонибудь зачитает.
Приняв записи, вождь заметил:
— Аня как раз обычно и читала: голос у нее звонкий, — повернувшись, он выкрикнул: — Эй, Егор, сгоняй к вышке, Аньку подмени! Серега, на вот, прочитаешь со стены… у тебя голос мертвого поднимет. Только пускай все соберутся.
Гудящая толпа потянулась к поселку, прослушать списки почтальона хотелось всем. Добрыня, оставшийся в одиночестве, завел с гостями разговор:
— Сейчас Анька прибежит, разберемся здесь, потом устрою вас на ночь в поселке. По темноте вам никак не вернуться… не пойму, как вы вообще проскочили на эдаком корыте?
Гарик поморщился:
— Да… страшно вспоминать. Сто раз на волосок от смерти были.
— А лодкато знакомая, — заметил Добрыня, — Я ее по осени Кругову отдал, она у него в заливе стояла, с остальными. Как там посудины: не пострадали?
— Не, нормально там все. Их на берег повытаскивали.
— Понятно. И как в поселке дела?
— Все нормально, все живыздоровы.
— Где ж нормально, если с голодухи пухнете? И чтото я вас, ребятки, не припомню…
— А мы новенькие, — встрял Вадик. — Недавно там.
— Это откуда же вы пришли?
— С севера. Месяц назад как пришли.
— Месяц? — изумился Добрыня. — Я три недели назад у вас был, с Круговым разговаривал, и со знакомыми мужиками: никто ничего не сказал про людей с севера.
— А что про нас говорить? — ухмыльнулся Гарик. — Мы вдвоем и пришли: толпой это не назвать. Вот и не посчитали это большой новостью.
Вождь нахмурился, покачал головой:
— Странно все это… очень странно. Слухи ходят, что на севере бандит крупный объявился, по прозвищу Монах. Лютует крепко, всех там под себя подминает. Мы ждем со дня на день наплыва беженцев с тех краев, так что любой, кто пришел с той стороны, вызывает немалый интерес. Вы тоже от Монаха спасались?
— Нет, — ответил Гарик и принялся рассевать возникающие подозрения вождя: — Мы недалеко тут селились, от нас до краев, где Монах бродит, слишком далеко. Так, слухи иногда о нем доходят, но не больше.
— А чего ж в такую пору решили в большой поселок переселиться?
Ответить Гарик не успел — подбежала запыхавшаяся Аня:
— Здравствуйте! — сходу закричала девушка. — Где почтальон, который должен мне чтото сказать?
— Здравствуй, красавица! — осклабился Гарик. — В лодке почтальон, я тебя туда на руках отнесу. Тебе в воду лезть не стоит: холодная она.
— Успокойся, — остановил Гарика Добрыня. — Я сам ее отнесу. Силы во мне побольше, извиняй, но ты выглядишь полным хлюпиком. Уронишь жену нашего Олега в воду, он тебя под землей найдет и еще глубже закопает. Да и самому на этого почтальона взглянуть охота.
Бандиты с досадой переглянулись, но возражать не стали — нечего усиливать подозрения вождя. Тот спокойно разулся, закатал штанины, присел. Аня шустро пристроилась у него на плечах, не сдержавшись, рассмеялась:
— Ноооо! Поехали, лошадка!
— Не нукай, не запрягала! И прекрати брыкаться, а то я не посмотрю на Олега, собственноручно в воду брошу. Да еще и место поглубже выберу.
Аня, ничуть не испугавшись подобной перспективы, спокойно произнесла:
— Сейчас дядя Николай подойдет. Наверняка, почтальон и для него чтото важное скажет.
— Отец Николай, — поправил Добрыня.
— Для кого отец, а для меня дядя, — не согласилась девушка. — Ой! Неужели у почтальона известия о моих родных!
— Посмотрим, — заявил Добрыня, шагнув в воду. — И не голоси так радостно: помирает он.
— Ой!.. Мне не сказали. Я не знала…
— Теперь знаешь.
Гарик с Вадимом обменявшись зловещими взглядами, направились следом. Оба считали, что вождь заподозрил неладное, раз решил самолично взглянуть на умирающего почтальона. Его поведение их удивило: вместо того, чтобы позвать вооруженных мужчин, он пошел в одиночку. Даже берег к этому моменту опустел — все бросились в поселок, откуда доносился зычный голос Сергея, зачитывающего списки.
Однако опасения бандитов были беспочвенны — Добрыня ничего плохого не заподозрил. Да, его насторожили некоторые противоречия в рассказе гостей, но на своем острове вождь чувствовал себя уверенно, не ожидая подвоха. Кроме того, свою роль сыграло то, что это были первые гости островитян за две недели. Им попросту надоело быть отрезанными от мира, и прибытие лодки вызвало бурю эмоций. Ее не избежал и Добрыня.
Великан прилично обогнал парочку бандитов, завис над краем лодки, с удивлением разглядывая содержимое. Всю кормовую часть суденышка покрывала лысоватая оленья шкура, разглядеть, что под ней спрятано, было невозможно. Склонившись еще ниже, он потянул край на себя и опешил, уставившись на ухмыляющееся лицо Рога. В свое время этот молодой мужчина доставил ему немало хлопот, став зачинщиком нескольких драк. Кроме того, лишь нападение хайтов остановило разбирательство о попытке изнасилования. К сожалению, этот мерзавец ухитрился сбежать во время осады, прихватив с собой группу дезертиров, сколотив из них разбойничью шайку, бедокурящую на левобережье. Встретить его здесь вождь не ожидал.
— Привет, Добрыня! — насмешливо произнес Рог. — Что? Удивлен?
Шкура отлетела в сторону, вскочив, Антон ухватил Аню за руки, потащил на себя. Девушка, опешив от неожиданности, не оказала ни малейшего сопротивления, лишь вскрикнула, падая в лодку. Рог пырнул Добрыню ножом, но неудачно: вождь успел отшатнуться, лезвие лишь полоснуло по боку.
Взревев, здоровяк отступил на шаг, выхватывая топор. Но Рог не полез в рукопашную, зловеще усмехнулся, поднял взведенный арбалет. Добрыня не был самоубийцей, и, понимая, что от смерти его отделяет один миг, проворно бросился в воду, прижимаясь под нависающий борт. Здесь его и настигла дубинка подкравшегося Гарика. Но удар не смог проломить могучий череп — вождя лишь оглушило, и он погрузился полностью, наглотавшись обжигающеледяной воды.
В этот момент на берегу показался священник. Сходу оценив ситуацию, он шустро сунул в рот пару пальцев, издал залихватский свист, после чего зычно заорал:
— Тревога! Добрыню убивают! Все сюда!
Рог, собиравшийся добить вождя из арбалета, выругался, почти не целясь, выстрелил в попа, но промахнулся. Тот не остался в долгу: подхватил камень, швырнул его в противников с куда большим успехом — Вадим заорал, хватаясь за ушибленный локоть.
— Уходим! — завопил Рог, бросив попытки добить Добрыню.
Головорезов не надо было звать дважды: оттолкнув лодку от берега, они перевалились через борт, тут же схватившись за весла. Маскироваться резона не было, и Рог принялся им помогать. Лишь Антон не участвовал в гребле: он связывал ожесточенно отбивающуюся Аню. Та брыкалась отчаянно, пуская в ход ногти и зубы, однажды едва не ухитрилась прыгнуть в воду. Парень старался вести себя с ней бережнее, но вот она это стремление нисколечко не ценила.
Рог, устав наблюдать за этим поединком, коротко ткнул ее веслом в живот. Аня сложилась вдвое, хватая ртом воздух, из глаз брызнули слезы. Антон гневно вскрикнул, уставившись на вожака. Но тот лишь усмехнулся и покачал головой:
— Добрый ты больно… Антоша. Сразу бы стукнул пару раз и успокоил моментально. А теперь радуйся, что эта кошка только щеки тебе расписала, до глаз не добралась. И вообще, где твое спасибо? Я сказал, что она будет твоя, и я это сделал.
С тревогой обернувшись через плечо, он довольно осклабился — берег быстро удалялся. Даже если островитяне решатся их преследовать в сумерках, быстро не получится. Похитители идеально подгадали время и место: затоны с лодками располагались на противоположной стороне острова, сразу их не доставить.
К тому времени, когда из поселка подоспели лучники, стрелять было бесполезно — бандиты ушли на пару сотен метров. Добрыня, зажимая ладонью кровоточащую рану, бессильно смотрел им вслед, понимая, что организовать немедленную погоню не удастся. Как ни странно, больше всего он сейчас волновался за безопасность похитителей — если лодку разобьют льдины, Аня неминуемо утонет. Весенняя река не место для девушки, тут не спастись даже сильному мужчине.
А еще он с ужасом думал, что же скажет Олегу.


* * *

Олег удивился, рассмотрев, что лодки встречает столь огромная толпа людей. Странно, что в сумерках они вообще смогли заметить их приближение и вдвойне странно, что устроили столь пышную встречу. Не зная правды, он предположил, что народ радуется успешному прибытию экспедиции в охотничий лагерь.
Впрочем, его не слишком тянуло размышлять о поведении островитян. Рана, садистски обработанная коновалом Мишей, разболелась просто немилосердно — каждый удар сердца отзывался в ней мучительной вспышкой. Он никогда не страдал от плохих зубов, но сейчас прекрасно понимал, что чувствуют люди в такой ситуации. Сейчас ему все было безразлично — хотелось просто добраться до своего домика и рухнуть на постель, не обращая внимания на причитания жены. Он знал, что, плача и осыпая его упреками, Аня стянет с него всю одежду, размотает варварскую повязку из кожаных ремней и сердцевины камышей, наложит новую, мягкую. При этом натрет целебной мазью, утихомиривая боль… Боль и сама начала стихать при таких мыслях.
Несмотря на то, что каждую лодку утяжеляло полтора центнера мяса, обратная дорога прошла почти без происшествий — гребцы приспособились к опасному плаванью. Один раз изза нерасторопности Олега, замешкавшегося с шестом, корму зажало. Поврежденная лодка быстро наполнялась водой, ее приходилось вычерпывать во времена затишья. Но других неприятностей не было, так что отделались незначительной поломкой суденышка, что можно исправить за пару часов ремонта.
Ступив на берег, Олег не обратил внимания на странные взгляды толпы, встретившей его на удивление молчаливо. Сейчас он не думал ни о чем, кроме раны. Возможно, задет какойто нерв, иначе откуда такая дикая боль? В воротах пришлось остановиться — путь преградил Добрыня. Вождь, стеснительно морщась, попытался чтото сказать, но Олег его перебил:
— Потом… Все потом… Я ранен… Неопасно, но надо быстро повязку сменить, эту только законченный мазохист сможет терпеть, да и то не больше трех минут. Сейчас Анька быстро поменяет… Да и лекаря неплохо позвать, мне у охотников рану веревками зашили. Это без шуток…
— Постой! — вождь придержал парня за руку. — Нет твоей Ани.
— Она что, до сих пор на вышке? — не понял Олег. — Ее сменить давно должны!
— Нет ее, — повторил Добрыня. — Недавно… В общем, похитили ее…
— Как похитили? — Олег все еще ничего не понимал: сознание, затуманенное болью, отказывалось воспринимать страшную реальность.
— Да только что… Почти… Антона Берцева помнишь, наверное? Он с тобой вроде сюда пришел, а потом слинял во время нападения хайтов. Тогда еще постоянно за Аней увивался… как ты в плаванье подался, ни на шаг от нее не отставал. Вот он и похитил…
— Как? — еле слышно произнес Олег, хватаясь за створку ворот: до него начала доходить истина, вызвав приступ головокружения.
— Очень просто… Как дураков нас сделали, целый спектакль разыграли. С ним еще Ванька Рогов был, тоже должен его помнить, и пара какихто ублюдков. В общем, кинули Аню в лодку и драпанули.
— Кого послал в погоню? — почти спокойно произнес Олег.
— Никого, — Добрыня виновато опустил глаза.
— Как?!!
— А что мне оставалось делать? Наших лодок на восточном берегу не было, пока притащим, пройдет не меньше получаса. А уже смеркается. Да и лодки… Лучшие ты забрал, а остальные сущие гробы или большие слишком — на них не пойдешь. Нет, никак не догнать… Но ты не переживай: я уже приказал готовить отряд, утром попробуют добраться до левого берега. Льда поменьше стало, раз эти сволочи прорвались, то и наши ребята дойдут. Там в лесу снег лежит, следы не спрячут. Догонят их, не сомневайся.
Олег кивнул, четко произнес:
— Одна лодка повреждена, но вторая в порядке. Мне надо парочку крепких ребят: мои слишком устали. И лодку необходимо перенести на руках: идти на ней в обход острова слишком долго.
— Никто никуда не пойдет! — решительно произнес Добрыня. — Я сказал утром, значит утром!
— Ты не можешь мне приказывать! — Олег в ярости схватился за рукоять меча.
1 2 3 4 5 6