Рябое лицо бородача с двустволкой на рекламном щите ужастика «Хен Вальсинг» закрыла сеть трещин – и оно сделалось еще страшнее.
Колеса автомобиля, окутавшись дымом, бешено завертелись. Амелин укусил себя за кисть руки, пытаясь сосредоточиться. Палец вдавился в спуск. Задняя покрышка «ниссана» взорвалась лохмотьями из резины, выпустив сжатый воздух.
…Дверца автомобиля беззвучно открылась. Девушка с трудом вышла на улицу, прикрыв руками перемазанное кремом лицо. Кожа на белом лбу лопнула (очевидно, вследствие удара о руль при торможении), но из рваной раны не вытекло ни капли крови – так, будто череп был обтянут материей.
– Помогите! – крикнула она, и ее голос эхом прозвучал на пустой улице.
Бронзовый господарь Влад Дракула, вылупив металлические глаза, бесстрастно взирал на происходящее. Памятник (целых пять метров в высоту) венчал постамент напротив бургомистрата: мраморные стены здания были увешаны комками черной ваты, символизирующей колдовской снег, и щедро закутаны сетями натуральной паутины. Одинокое существо в шляпе и с папиросой у входа в дневной клуб «20 костей» (рядом с Центральным телеграфом, чью крышу издавна облюбовали дикие нетопыри) лениво оглянулось. Из первого «мерседеса», еле протискиваясь в дверцы, выбрались два богатых на мускулы создания, их лица, по дневной необходимости, прикрывали темные очки. Девушка не брыкалась, когда ее взяли под руки. Амбалы впихнули добычу в первый «мерседес», подъехавший к разбитой остановке у «Москвы». Магазинная витрина блистала рекламой бестселлера месяца – книгу «100 блюд из свежей крови за 10 минут». Любопытства свидетеля хватило ненадолго – оно явно приняло случившееся за аварию и последующие финансовые разборки. Затушив папиросу, «шляпа» исчезла в глубине клуба. Дружно хлопнули дверцы: автомобили развернулись, направляясь в сторону Трансильванского вокзала. Пленницу втиснули между ушастым и снайпером… небритый стрелок прохладными пальцами сжал ее шею, лишив возможности двигаться.
– Вы не существуете, – простонала она. – Этого не может быть…
Серое лицо ушастого осветила улыбка. Честно говоря, улыбкой такую гримасу даже при всем желании никто бы не назвал – скорее, рефлекторное сокращение мышц… что-то вроде того, как может улыбнуться крыса.
– Хотел бы я знать, – ледяным голосом заметил он, – не высасывают ли во время превращения и мозг вместе с кровью?
Ты думала, мы остались только в сказках? О нет. Десятки лет мы прятались в подполье: выходя на поверхность поодиночке, сливаясь с вашим миром, проникая в него, как ядовитые споры. Настал великий час мести… нас ничто не остановит…
Девушка содрогнулась: краешки глаз под очками источали белесый гной.
– Как странно… – прошептала она. – Шаблонные слова, будто из бюджетных ужастиков. Неужели вы именно ТАКИЕ?
– Нет времени на беседу, – прервал ее ушастый. – Отвечай, где флэшка?
«Мерседесы», едва не ободрав бока, втиснулись в глухой и светлый переулок: из тех, что издавна оплетают тонкими нитями сердце старой Москвы. Стены домов зияли слепотой – окна выходили на улицу, а не во двор. Пальцы стиснули девичью шею еще сильнее, там, где когда-то была артерия. Амелин быстро и умело, как опытный любовник, ощупал пленницу всю – с ног до головы. Повернувшись к боссу, он отрицательно помотал головой.
– Где флэшка? – терпеливо повторил ушастый. – Куда ты ее спрятала?
Девушка молчала. Амелин ткнул упрямицу кулаком в подбородок. Розовая губа в уголке рта треснула, появилась капелька крови. Созрев до размера гранатового зернышка, она нехотя капнула на блузку.
– Вы ее не получите, – с вызовом сказала пленница. – Это я обещаю.
Ушастый отвернулся, стараясь скрыть замешательство. Сбежав из Центрального офиса на Арбате, девица заехала в два места – и летучей мыши понятно, что флэшки у нее нет. Голову отрубить… или, как говаривал нудный Хен Вальсинг, «провести декапитацию» всему отделу кадров, принявшему эту сучку на работу. На качественные пытки уже нет времени. Пока они силой выжимают признания, файлами могут воспользоваться.
…А это ох как нежелательно. Время откровения еще не пришло.
Амелин полез в карман: он извлек узкий предмет, завернутый в ткань.
– Не надо, – остановил ушастый стрелка. – Пуля дороже, но надежнее. Хватит возиться, пора заканчивать – она ничего не скажет.
Киллер вытащил девушку из машины, намотав на руку ее волосы. Ноги не держали пленницу: она мешком осела на асфальт. Вслед за ними, не спеша, наружу выбрался ушастый – двигался он плавно, чуть пригнувшись, поджав к подбородку руки с когтями. Синева неба поражала отсутствием облаков: солнце светило ужасно ярко: он щурился, даже глядя сквозь темные очки. Вокруг не было ни души – лишь облезлая ворона, приземлившись у помойки, сосредоточенно клевала скудные отбросы. Закатав штанину, Амелин вытащил револьвер из кобуры, укрепленной на лодыжке. Длинный ствол оружия упирался ему в косточку выше пятки: в последнее время в моду вошли антикварные «пушки» образца 1836 года – такие, какими их запатентовал Сэмюэл Кольт. Револьвер оттягивал запястье, мушка «плясала» – Амелин обхватил одну руку другой, словно ковбой в вестерне. Сидящая на асфальте девушка поднялась на ноги. Поднеся руку к голове, отряхнула волосы – будто всю жизнь только и мечтала умереть с идеальной прической.
– Может, передумаешь? – без особой надежды спросил ушастый.
– О, мученик Сигишоары…[1] – прохрипела пленница. – Великий Дракула, почему ты оставил твою рабыню в ее последний час? Подари мне свое зло… искуси меня на черной мессе, позволь вкусить сладость из твоих жил…
Слушая отходную молитву, ушастый обреченно понял: флэшки не будет. Похоже, содержимое файла свело несчастную с ума. Их с Амелиным взгляды пересеклись. Опустив голову, носферату кивнул – кончики ушей дрогнули.
…Пуля из «кольта» ударила девушку в левую сторону груди: в воздух взвились клочья черной блузки. Пробив тело, кусочек белого металла сплющился о кирпичную стену. Кровь отсутствовала – из раны показались обрывки сухожилий и кусочек сломанной кости. Каблук левой туфли подвернулся: пленница рухнула на асфальт, вытянувшись во весь рост. Амелин, надев на три пальца кожаные колпачки вроде наперстков, достал из нагрудного кармана новую пулю, аккуратно поместил в барабан револьвера. Ушастый присел у трупа: протянув руку, он снял с мертвого лица очки. Глаза покойной были закрыты, в уголках розового рта виднелись два клыка – острые, как иголки, обработанные косметической пилочкой. Он еле успел отстраниться: из груди, живота и губ фонтанчиками удалили струйки синеватого пламени. Труп девушки горел недолго: уже через минуту на асфальте лежал обугленный скелет. Дымясь, угольки костей раскатились поверх неряшливой груды из крупных хлопьев пепла.
Амелин повернулся к ушастому, щелкнув пальцами в «наперстках».
– Работаем по привычной схеме, – перешел тот на официально-технический тон. – Дробишь косточки в пыль. Собираешь в целлофановый пакетик, вяжешь узлом. Идешь на Кровь-реку, выбрасываешь с моста. Никаких следов не останется. Заводишь почту на гугле,[2] посылаешь на рабочий e-mail романтическое приглашение от любовника: с недельку потусоваться в Париже. Это на всякий случай: вряд ли девку хватятся, я смотрел ее досье в отделе кадров – родни считай, что нет. На ее должность возьмем другую дамочку: подмены коллеги не заметят, такие девицы на одно лицо. Теперь – задание, совместное для тебя и Итиро. Очень ответственное. Для полной уверенности обыщите «ниссан». Если ничего не найдете, то вам придется заглянуть в один офис… запишу адрес в твой блокнот.
…Прозвучал сухой треск: стрелок раскрыл целлофановый пакет. Свернув лист бумаги, как лопаточку, он начал сноровисто собирать пепел. Ушастый, втиснувшись в салон машины, достал из-под сиденья розовый чемоданчик-косметичку: внутри обнаружились три тюбика Lancome с актерскими белилами для лица – мечта всех московских модниц. Сгорбившись, как и положено носферату, существо подозвало упитанного водителя-японца. Тот подошел в компании двух амбалов из второго «мерседеса».
– Приведите себя в порядок, – приказал ушастый. – Мы возвращаемся на Арбат.
Японец и амбалы послушно намазали белилами лицо и руки, сделавшись бледными, словно смерть. Начальник также последовал примеру подчиненных – особое внимание уделив ушам и жилистой шее. Спустя четверть часа к ним присоединился и Амелин, поставив у ног пакетик с пеплом. На асфальте осталась тень: силуэт, крестом раскинувший руки.
Ушастый вернул тюбики в чемодачик, тот щелкнул пастью, как крокодил.
– Великолепно, – усмехнулся он, глядя в четыре покрытых гримом лица. – Теперь мы мало чем отличаемся от обитателей их мира.
…Причины для волнения исчезли. И в самом деле, убийц нельзя было отличить от населения спящего города – обычных московских вампиров…
Глава II
Рабочая ночь
(Офис, улица Казней в Тырговиште)
[3]
…От нее никуда не денешься. Вслух произносить не стану, но я бы и охотнику за вампирами не пожелал такого – еженощно работать в одном кабинете с Верой. Но что поделаешь? Я скучный офисный клерк, мы – существа подневольные. С кем посадят – с тем и сидим. Любой вампир не вынес бы болтовню Веры даже пять минут, а мне приходится терпеть ее десятки лет. Бубнит по поводу и без. На любые темы. С недавних пор главным коньком Веры стал кризис: девица не замолкает круглые сутки.
– Это жопа, – меланхолично говорит Вера. – Ты читал новости, Кирилл? Доллар сейночью достиг ста рублей. Нью-йоркскую биржу ждет кошмар: закупочные цены на кровь свалились до десяти долларов за баррель. Вот влипли, да?
Я ничего не отвечаю. Я изображаю вампира, поглощенного работой. Слава демонам, что она у меня вообще есть. Пиарщиков и рекламистов в условиях краха экономики увольняют в первую очередь… а я пока что пребываю на службе – тесный, узкий кабинет с древним компьютером, черные стены, хромой стол, заваленный пожелтевшими бумагами, и календарь с портретом Влада Цепеша. Нашу контору не так сильно тряхануло: есть вещи, которые покупают даже в кризис. Все девушки-вампирши хотят иметь мертвенно-бледную кожу и белоснежные клыки… есть надежда, что мы останемся на плаву. Зарплату, между прочим, и так урезали наполовину. Придешь вечером на кровеносную станцию за гемоглобином от «Сиб-крови» – клыки лязгают: ценники приводят в такой ужас, словно серебром обсыпали. Хочешь не хочешь, пришлось считать копейки.
Вера не отрывает от меня красные белки глаз. Настырная, как стадо ангелов, если прилипнет – уже не отвяжешься. Делать нечего – придется (семь колов ей в сердце!) уделять дамочке внимание. Крутанувшись в раздолбанном офисном кресле, встречаюсь с Верой взглядом. О, какая красота. Моя коллега по работе выглядит как почти любая вампирша – просто чудовищно. Кроваво-малиновый рот неровно распухает в обе стороны, пародируя китайскую куклу. Румяна ползут от щек к подбородку, одна бровь подведена ощутимо толще другой. Спутанные пепельные волосы, похоже, не знали расчески со времен упыря Гороха. Еще бы. Как накрасишься вечером, собираясь на работу, если вампиры не отражаются в зеркале? Впрочем, Верочка еще относительно молодой вампир – моя ровесница, ей всего-то сотня лет от роду. Поэтому иногда, в болтовне за чашкой теплой крови, мы находим общий язык – вспоминая Москву начала XX века. Другое дело, что и в остальное время Верин рот не закрывается.
– Да, – деревянным голосом соглашаюсь я. – Влипли капитально. Знаешь, получил вчера аванс и выпал в аут. Кастрюля свежей крови максимум.
Тема для разговора тухнет. Видимо, она ожидала от меня артериального оптимизма, а не гробовой печали. Деградация. Даже великий отец вампиров, грозно скалящий клыки на календаре, – кажется, и тот презирает нашу бедность.
– Может, обедать пойдем? – с грустью предлагает Вера.
Передергиваюсь. Ага, так я и пошел. Наша Верочка – вампир-вегетарианец. Из тех новомодных девиц, что тучами заседают в «органик-кафе» и пьют кровь, искусственно выращенную из каких-то лабораторных бактерий, с аминокислотами из красного вина. Я такую гламурную гадость даже под угрозой святой воды не возьму в рот. Мама говорила, от нее клыки темнеют.
– Не на что, – отвечаю. – Да и шеф сказал – пока слоган не придумаю, чтоб никуда не уходил. Он же проверит. Гуляй в одиночку, мысленно я с тобой.
…Вера безмолвно сваливает – обиделась или нет, мне без разницы. Целую статуэтку с рогами на столе: благодарю за заботу, Темный Повелитель. Самое время заняться слоганом – только что-то он ни хрена не придумывается. Немудрено. Каждую ночь от заката до рассвета сидишь в офисе на одном и том же месте, штампуя типовую рекламу с белозубыми кровопийцами: поневоле отупеешь. Зачем я вообще устроился в отдел рекламы при фирме косметики? Дурак. Полный минус возможностей для карьеры. Университетский кореш, молдаванин Димка, сумел дать в кадровом агентстве «на клык» нужному упырю: его устроили в мегафирму сотовой связи «Бладлайн». Не прошло и десятка лет, как парень применил мозги по назначению – придумал термин «мобильные вампиры». Сейчас архимаг отдела маркетинга, при встрече делает вид, будто не узнает. А вот что мне изобрести, сидя только на бабской косметике? «Кремовый вурдалак»?
За окном бушует тополиная метель. Самый разгар рабочей ночи. Луна светит так ласково, что просто загляденье: голубые тени падают на тротуары, улицы переполнены мертвой публикой, спешащей по своим делам. Блин. Смерть несправедлива, ведь правда? Ты глотаешь пыль в офисе, всеми когтями держась за опостылевшую работу, горбатишься за копейки… А кто-то из упырей, изрядно заработав на курсе доллара, нежится на ночном пляже на краю Золотого бора – отбеливает, гад, в лунном свете холеную кожицу. Офисный ТВ взрывается свистом и воем: очередной ролик, реклама ужастика «Интервью с человеком» – ох, все глаза уже намозолила. Решительно выключаю. Да, люди до сих пор многих пугают. Хотя я слабо помню, как они выглядят. Когда вампир укусил меня в трехлетнем возрасте, их почти не осталось – только несколько семей, в том числе и моя. Мы прятались в лесу, в землянке. Пока в итоге не пришла и наша очередь – утолить чей-то голод…
…Помнится, в мужской гимназии № 666 (а) (еще в начальных классах) новообращенным детям преподавались уроки вампирологии: мы изучали древние летописи земных народов, где впервые упомянуты вурдалаки. Представления человечества о вампирах оставляли желать лучшего: трактаты средневековых ученых утверждали – если, скажем, упырь вкусит из сладких вен десятилетней девочки, то ребенок умрет. Затем восстанет из гроба, чтобы пить кровь, и никогда не повзрослеет. Демоны мои, это же чушь нетопырячья. Даже обычные мертвецы в гробу стареют – у покойника растет борода, удлиняются ногти… но фишка вовсе не в этом. Современный биологический анализ показал – при укусе клыки упыря выделяют особый фермент: смешиваясь с кровью жертвы, он «консервирует» тело, предотвращая дальнейшее старение. Так вот – на детский организм этот фермент до определенного возраста не действует. Вообще. Естественно, бэби превращается в вампира – миленький трупик в бантиках с жаждой крови – с той разницей, что упыренок растет, как любой тинейджер, примерно до двадцати пяти лет. Потом физическое развитие «замораживается»: в принципе это даже не взросление, а разновидность телесной мутации. Возможно, на заре нашей расы укушенные дети дольше оставались детьми – но ведь вампиры, как и прочие земные существа, тоже склонны эволюционировать. Люди, скажу я вам, умом не блещут. Когда я, будучи юным студентом, погружал клыки в гранит науки, мне попалось исследование византийского богослова, жившего в XIV веке. Раскатав доводы на сотню листов пергамента, парень уверял: вампиры – это миф. Богослов не поленился подсчитать: если работает «принцип эпидемии», каждый укушенный становится упырем, заражая других жаждой крови, то к 1909 году людей не останется – Землю заселят одни только вурдалаки.
…Святоша даже не подозревал, насколько он прав. Так оно в итоге и случилось. Первоначально вампиры, оказавшись в одиночестве, страшно растерялись: а чем же им питаться? Неужели сосать кровь друг из друга? Проблему, впрочем, решили быстро: с помощью разведения коров и свиней. Вампиры-мусульмане привлекли овец и верблюдов. В Индии упыри-кришнаиты постановили: убивать животных нельзя, но позволительно сцеживать у них порции крови. Дикари из африканских племен, верные каннибализму, занялись вампироедством: охотятся на летучих мышей… если верить теории сэра Чарлза Дарвина, эти милые зверьки – наши далекие предки.
1 2 3 4 5 6
Колеса автомобиля, окутавшись дымом, бешено завертелись. Амелин укусил себя за кисть руки, пытаясь сосредоточиться. Палец вдавился в спуск. Задняя покрышка «ниссана» взорвалась лохмотьями из резины, выпустив сжатый воздух.
…Дверца автомобиля беззвучно открылась. Девушка с трудом вышла на улицу, прикрыв руками перемазанное кремом лицо. Кожа на белом лбу лопнула (очевидно, вследствие удара о руль при торможении), но из рваной раны не вытекло ни капли крови – так, будто череп был обтянут материей.
– Помогите! – крикнула она, и ее голос эхом прозвучал на пустой улице.
Бронзовый господарь Влад Дракула, вылупив металлические глаза, бесстрастно взирал на происходящее. Памятник (целых пять метров в высоту) венчал постамент напротив бургомистрата: мраморные стены здания были увешаны комками черной ваты, символизирующей колдовской снег, и щедро закутаны сетями натуральной паутины. Одинокое существо в шляпе и с папиросой у входа в дневной клуб «20 костей» (рядом с Центральным телеграфом, чью крышу издавна облюбовали дикие нетопыри) лениво оглянулось. Из первого «мерседеса», еле протискиваясь в дверцы, выбрались два богатых на мускулы создания, их лица, по дневной необходимости, прикрывали темные очки. Девушка не брыкалась, когда ее взяли под руки. Амбалы впихнули добычу в первый «мерседес», подъехавший к разбитой остановке у «Москвы». Магазинная витрина блистала рекламой бестселлера месяца – книгу «100 блюд из свежей крови за 10 минут». Любопытства свидетеля хватило ненадолго – оно явно приняло случившееся за аварию и последующие финансовые разборки. Затушив папиросу, «шляпа» исчезла в глубине клуба. Дружно хлопнули дверцы: автомобили развернулись, направляясь в сторону Трансильванского вокзала. Пленницу втиснули между ушастым и снайпером… небритый стрелок прохладными пальцами сжал ее шею, лишив возможности двигаться.
– Вы не существуете, – простонала она. – Этого не может быть…
Серое лицо ушастого осветила улыбка. Честно говоря, улыбкой такую гримасу даже при всем желании никто бы не назвал – скорее, рефлекторное сокращение мышц… что-то вроде того, как может улыбнуться крыса.
– Хотел бы я знать, – ледяным голосом заметил он, – не высасывают ли во время превращения и мозг вместе с кровью?
Ты думала, мы остались только в сказках? О нет. Десятки лет мы прятались в подполье: выходя на поверхность поодиночке, сливаясь с вашим миром, проникая в него, как ядовитые споры. Настал великий час мести… нас ничто не остановит…
Девушка содрогнулась: краешки глаз под очками источали белесый гной.
– Как странно… – прошептала она. – Шаблонные слова, будто из бюджетных ужастиков. Неужели вы именно ТАКИЕ?
– Нет времени на беседу, – прервал ее ушастый. – Отвечай, где флэшка?
«Мерседесы», едва не ободрав бока, втиснулись в глухой и светлый переулок: из тех, что издавна оплетают тонкими нитями сердце старой Москвы. Стены домов зияли слепотой – окна выходили на улицу, а не во двор. Пальцы стиснули девичью шею еще сильнее, там, где когда-то была артерия. Амелин быстро и умело, как опытный любовник, ощупал пленницу всю – с ног до головы. Повернувшись к боссу, он отрицательно помотал головой.
– Где флэшка? – терпеливо повторил ушастый. – Куда ты ее спрятала?
Девушка молчала. Амелин ткнул упрямицу кулаком в подбородок. Розовая губа в уголке рта треснула, появилась капелька крови. Созрев до размера гранатового зернышка, она нехотя капнула на блузку.
– Вы ее не получите, – с вызовом сказала пленница. – Это я обещаю.
Ушастый отвернулся, стараясь скрыть замешательство. Сбежав из Центрального офиса на Арбате, девица заехала в два места – и летучей мыши понятно, что флэшки у нее нет. Голову отрубить… или, как говаривал нудный Хен Вальсинг, «провести декапитацию» всему отделу кадров, принявшему эту сучку на работу. На качественные пытки уже нет времени. Пока они силой выжимают признания, файлами могут воспользоваться.
…А это ох как нежелательно. Время откровения еще не пришло.
Амелин полез в карман: он извлек узкий предмет, завернутый в ткань.
– Не надо, – остановил ушастый стрелка. – Пуля дороже, но надежнее. Хватит возиться, пора заканчивать – она ничего не скажет.
Киллер вытащил девушку из машины, намотав на руку ее волосы. Ноги не держали пленницу: она мешком осела на асфальт. Вслед за ними, не спеша, наружу выбрался ушастый – двигался он плавно, чуть пригнувшись, поджав к подбородку руки с когтями. Синева неба поражала отсутствием облаков: солнце светило ужасно ярко: он щурился, даже глядя сквозь темные очки. Вокруг не было ни души – лишь облезлая ворона, приземлившись у помойки, сосредоточенно клевала скудные отбросы. Закатав штанину, Амелин вытащил револьвер из кобуры, укрепленной на лодыжке. Длинный ствол оружия упирался ему в косточку выше пятки: в последнее время в моду вошли антикварные «пушки» образца 1836 года – такие, какими их запатентовал Сэмюэл Кольт. Револьвер оттягивал запястье, мушка «плясала» – Амелин обхватил одну руку другой, словно ковбой в вестерне. Сидящая на асфальте девушка поднялась на ноги. Поднеся руку к голове, отряхнула волосы – будто всю жизнь только и мечтала умереть с идеальной прической.
– Может, передумаешь? – без особой надежды спросил ушастый.
– О, мученик Сигишоары…[1] – прохрипела пленница. – Великий Дракула, почему ты оставил твою рабыню в ее последний час? Подари мне свое зло… искуси меня на черной мессе, позволь вкусить сладость из твоих жил…
Слушая отходную молитву, ушастый обреченно понял: флэшки не будет. Похоже, содержимое файла свело несчастную с ума. Их с Амелиным взгляды пересеклись. Опустив голову, носферату кивнул – кончики ушей дрогнули.
…Пуля из «кольта» ударила девушку в левую сторону груди: в воздух взвились клочья черной блузки. Пробив тело, кусочек белого металла сплющился о кирпичную стену. Кровь отсутствовала – из раны показались обрывки сухожилий и кусочек сломанной кости. Каблук левой туфли подвернулся: пленница рухнула на асфальт, вытянувшись во весь рост. Амелин, надев на три пальца кожаные колпачки вроде наперстков, достал из нагрудного кармана новую пулю, аккуратно поместил в барабан револьвера. Ушастый присел у трупа: протянув руку, он снял с мертвого лица очки. Глаза покойной были закрыты, в уголках розового рта виднелись два клыка – острые, как иголки, обработанные косметической пилочкой. Он еле успел отстраниться: из груди, живота и губ фонтанчиками удалили струйки синеватого пламени. Труп девушки горел недолго: уже через минуту на асфальте лежал обугленный скелет. Дымясь, угольки костей раскатились поверх неряшливой груды из крупных хлопьев пепла.
Амелин повернулся к ушастому, щелкнув пальцами в «наперстках».
– Работаем по привычной схеме, – перешел тот на официально-технический тон. – Дробишь косточки в пыль. Собираешь в целлофановый пакетик, вяжешь узлом. Идешь на Кровь-реку, выбрасываешь с моста. Никаких следов не останется. Заводишь почту на гугле,[2] посылаешь на рабочий e-mail романтическое приглашение от любовника: с недельку потусоваться в Париже. Это на всякий случай: вряд ли девку хватятся, я смотрел ее досье в отделе кадров – родни считай, что нет. На ее должность возьмем другую дамочку: подмены коллеги не заметят, такие девицы на одно лицо. Теперь – задание, совместное для тебя и Итиро. Очень ответственное. Для полной уверенности обыщите «ниссан». Если ничего не найдете, то вам придется заглянуть в один офис… запишу адрес в твой блокнот.
…Прозвучал сухой треск: стрелок раскрыл целлофановый пакет. Свернув лист бумаги, как лопаточку, он начал сноровисто собирать пепел. Ушастый, втиснувшись в салон машины, достал из-под сиденья розовый чемоданчик-косметичку: внутри обнаружились три тюбика Lancome с актерскими белилами для лица – мечта всех московских модниц. Сгорбившись, как и положено носферату, существо подозвало упитанного водителя-японца. Тот подошел в компании двух амбалов из второго «мерседеса».
– Приведите себя в порядок, – приказал ушастый. – Мы возвращаемся на Арбат.
Японец и амбалы послушно намазали белилами лицо и руки, сделавшись бледными, словно смерть. Начальник также последовал примеру подчиненных – особое внимание уделив ушам и жилистой шее. Спустя четверть часа к ним присоединился и Амелин, поставив у ног пакетик с пеплом. На асфальте осталась тень: силуэт, крестом раскинувший руки.
Ушастый вернул тюбики в чемодачик, тот щелкнул пастью, как крокодил.
– Великолепно, – усмехнулся он, глядя в четыре покрытых гримом лица. – Теперь мы мало чем отличаемся от обитателей их мира.
…Причины для волнения исчезли. И в самом деле, убийц нельзя было отличить от населения спящего города – обычных московских вампиров…
Глава II
Рабочая ночь
(Офис, улица Казней в Тырговиште)
[3]
…От нее никуда не денешься. Вслух произносить не стану, но я бы и охотнику за вампирами не пожелал такого – еженощно работать в одном кабинете с Верой. Но что поделаешь? Я скучный офисный клерк, мы – существа подневольные. С кем посадят – с тем и сидим. Любой вампир не вынес бы болтовню Веры даже пять минут, а мне приходится терпеть ее десятки лет. Бубнит по поводу и без. На любые темы. С недавних пор главным коньком Веры стал кризис: девица не замолкает круглые сутки.
– Это жопа, – меланхолично говорит Вера. – Ты читал новости, Кирилл? Доллар сейночью достиг ста рублей. Нью-йоркскую биржу ждет кошмар: закупочные цены на кровь свалились до десяти долларов за баррель. Вот влипли, да?
Я ничего не отвечаю. Я изображаю вампира, поглощенного работой. Слава демонам, что она у меня вообще есть. Пиарщиков и рекламистов в условиях краха экономики увольняют в первую очередь… а я пока что пребываю на службе – тесный, узкий кабинет с древним компьютером, черные стены, хромой стол, заваленный пожелтевшими бумагами, и календарь с портретом Влада Цепеша. Нашу контору не так сильно тряхануло: есть вещи, которые покупают даже в кризис. Все девушки-вампирши хотят иметь мертвенно-бледную кожу и белоснежные клыки… есть надежда, что мы останемся на плаву. Зарплату, между прочим, и так урезали наполовину. Придешь вечером на кровеносную станцию за гемоглобином от «Сиб-крови» – клыки лязгают: ценники приводят в такой ужас, словно серебром обсыпали. Хочешь не хочешь, пришлось считать копейки.
Вера не отрывает от меня красные белки глаз. Настырная, как стадо ангелов, если прилипнет – уже не отвяжешься. Делать нечего – придется (семь колов ей в сердце!) уделять дамочке внимание. Крутанувшись в раздолбанном офисном кресле, встречаюсь с Верой взглядом. О, какая красота. Моя коллега по работе выглядит как почти любая вампирша – просто чудовищно. Кроваво-малиновый рот неровно распухает в обе стороны, пародируя китайскую куклу. Румяна ползут от щек к подбородку, одна бровь подведена ощутимо толще другой. Спутанные пепельные волосы, похоже, не знали расчески со времен упыря Гороха. Еще бы. Как накрасишься вечером, собираясь на работу, если вампиры не отражаются в зеркале? Впрочем, Верочка еще относительно молодой вампир – моя ровесница, ей всего-то сотня лет от роду. Поэтому иногда, в болтовне за чашкой теплой крови, мы находим общий язык – вспоминая Москву начала XX века. Другое дело, что и в остальное время Верин рот не закрывается.
– Да, – деревянным голосом соглашаюсь я. – Влипли капитально. Знаешь, получил вчера аванс и выпал в аут. Кастрюля свежей крови максимум.
Тема для разговора тухнет. Видимо, она ожидала от меня артериального оптимизма, а не гробовой печали. Деградация. Даже великий отец вампиров, грозно скалящий клыки на календаре, – кажется, и тот презирает нашу бедность.
– Может, обедать пойдем? – с грустью предлагает Вера.
Передергиваюсь. Ага, так я и пошел. Наша Верочка – вампир-вегетарианец. Из тех новомодных девиц, что тучами заседают в «органик-кафе» и пьют кровь, искусственно выращенную из каких-то лабораторных бактерий, с аминокислотами из красного вина. Я такую гламурную гадость даже под угрозой святой воды не возьму в рот. Мама говорила, от нее клыки темнеют.
– Не на что, – отвечаю. – Да и шеф сказал – пока слоган не придумаю, чтоб никуда не уходил. Он же проверит. Гуляй в одиночку, мысленно я с тобой.
…Вера безмолвно сваливает – обиделась или нет, мне без разницы. Целую статуэтку с рогами на столе: благодарю за заботу, Темный Повелитель. Самое время заняться слоганом – только что-то он ни хрена не придумывается. Немудрено. Каждую ночь от заката до рассвета сидишь в офисе на одном и том же месте, штампуя типовую рекламу с белозубыми кровопийцами: поневоле отупеешь. Зачем я вообще устроился в отдел рекламы при фирме косметики? Дурак. Полный минус возможностей для карьеры. Университетский кореш, молдаванин Димка, сумел дать в кадровом агентстве «на клык» нужному упырю: его устроили в мегафирму сотовой связи «Бладлайн». Не прошло и десятка лет, как парень применил мозги по назначению – придумал термин «мобильные вампиры». Сейчас архимаг отдела маркетинга, при встрече делает вид, будто не узнает. А вот что мне изобрести, сидя только на бабской косметике? «Кремовый вурдалак»?
За окном бушует тополиная метель. Самый разгар рабочей ночи. Луна светит так ласково, что просто загляденье: голубые тени падают на тротуары, улицы переполнены мертвой публикой, спешащей по своим делам. Блин. Смерть несправедлива, ведь правда? Ты глотаешь пыль в офисе, всеми когтями держась за опостылевшую работу, горбатишься за копейки… А кто-то из упырей, изрядно заработав на курсе доллара, нежится на ночном пляже на краю Золотого бора – отбеливает, гад, в лунном свете холеную кожицу. Офисный ТВ взрывается свистом и воем: очередной ролик, реклама ужастика «Интервью с человеком» – ох, все глаза уже намозолила. Решительно выключаю. Да, люди до сих пор многих пугают. Хотя я слабо помню, как они выглядят. Когда вампир укусил меня в трехлетнем возрасте, их почти не осталось – только несколько семей, в том числе и моя. Мы прятались в лесу, в землянке. Пока в итоге не пришла и наша очередь – утолить чей-то голод…
…Помнится, в мужской гимназии № 666 (а) (еще в начальных классах) новообращенным детям преподавались уроки вампирологии: мы изучали древние летописи земных народов, где впервые упомянуты вурдалаки. Представления человечества о вампирах оставляли желать лучшего: трактаты средневековых ученых утверждали – если, скажем, упырь вкусит из сладких вен десятилетней девочки, то ребенок умрет. Затем восстанет из гроба, чтобы пить кровь, и никогда не повзрослеет. Демоны мои, это же чушь нетопырячья. Даже обычные мертвецы в гробу стареют – у покойника растет борода, удлиняются ногти… но фишка вовсе не в этом. Современный биологический анализ показал – при укусе клыки упыря выделяют особый фермент: смешиваясь с кровью жертвы, он «консервирует» тело, предотвращая дальнейшее старение. Так вот – на детский организм этот фермент до определенного возраста не действует. Вообще. Естественно, бэби превращается в вампира – миленький трупик в бантиках с жаждой крови – с той разницей, что упыренок растет, как любой тинейджер, примерно до двадцати пяти лет. Потом физическое развитие «замораживается»: в принципе это даже не взросление, а разновидность телесной мутации. Возможно, на заре нашей расы укушенные дети дольше оставались детьми – но ведь вампиры, как и прочие земные существа, тоже склонны эволюционировать. Люди, скажу я вам, умом не блещут. Когда я, будучи юным студентом, погружал клыки в гранит науки, мне попалось исследование византийского богослова, жившего в XIV веке. Раскатав доводы на сотню листов пергамента, парень уверял: вампиры – это миф. Богослов не поленился подсчитать: если работает «принцип эпидемии», каждый укушенный становится упырем, заражая других жаждой крови, то к 1909 году людей не останется – Землю заселят одни только вурдалаки.
…Святоша даже не подозревал, насколько он прав. Так оно в итоге и случилось. Первоначально вампиры, оказавшись в одиночестве, страшно растерялись: а чем же им питаться? Неужели сосать кровь друг из друга? Проблему, впрочем, решили быстро: с помощью разведения коров и свиней. Вампиры-мусульмане привлекли овец и верблюдов. В Индии упыри-кришнаиты постановили: убивать животных нельзя, но позволительно сцеживать у них порции крови. Дикари из африканских племен, верные каннибализму, занялись вампироедством: охотятся на летучих мышей… если верить теории сэра Чарлза Дарвина, эти милые зверьки – наши далекие предки.
1 2 3 4 5 6