Только постоянная уединенность делала Матуля общительным с людьми и внешне безобидным. Это была роль, которую правитель играл, сам того не подозревая. Он был человеком, который слабо чувствует свою собственную диктатуру или же вовсе не подозревает о ее существовании.
— Я благодарю тебя, Матуль, за заботу. О здоровье можешь не волноваться, ведь если что-то случится, ты оштрафуешь врачей. Моя же работа — ты предоставляешь мне средства, а я использую свое умение. Мы, так сказать, в расчете. Я пришел вернуть тебе долг, Матуль. Ты дал мне задание искать планеты за пределами нашей системы. И я их нашел.
Матуль смотрел на волнистую поверхность искусственного озера. Его лицо отражалось в воде. Он почти не слушал странных слов ученого, так как уже привык к его философскому честолюбию. Но последняя фраза пробудила в нем любопытство.
— Что ты сказал? Ты нашел планеты? Где?
— Леркс. Та звезда, которая удалена от нас на пять световых лет.
Матуль улыбнулся. На его лице появилось выражение превосходства. Он сказал:
— То, что не удалось моим предшественникам, удалось мне. Значит, подтвердилось, что и другие звезды, кроме нашей, обладают планетами! Теперь наш первый межзвездный полет станет действительностью. Закон прошлого запрещал этот полет из-за отсутствия определенной цели. Ну а теперь…
В предвкушении огромных возможностей он даже замолчал. Чужие миры, неизвестные формы жизни — кто знает, какие подарки преподнесет судьба отважным космонавтам. И он, Матуль, отдаст приказ к старту.
Ментор равнодушно спросил:
— Какие у тебя планы, великий Матуль? Ты будешь отправлять экспедицию? Какие задания ты ей поставишь? Кто примет участие в полете?
Матуль изучающе посмотрел на ученого, пытаясь понять скрытый смысл этих безобидных вопросов. Все диктаторы были подозрительны. Спустя минуту он заговорил медленно, обдумывая каждое слово:
— Я хочу знать, существует ли в этой системе жизнь. Я хочу знать, представляет ли она для нас угрозу. Если это так, то я буду вынужден принять меры. Если цивилизация, которую мы встретим, будет находиться на низком уровне развития, то я намерен приобщить их к нашим ценностям. Они будут благодарны нам за то, что мы дадим им знания.
— Итак, вмешательство в чужие дела. Как и с нашими предками, — спокойно сказал Ментор. — И ты считаешь это правильным?
— В любом случае правильно, так поступили бы и наши предки, — парировал Матуль и внимательно посмотрел на Ментора. — Почему ты вообще спрашиваешь?
— Просто любопытно. Когда корабль стартует?
— Как только звездолет будет подготовлен Каном. Я думаю, что он давно уже ждет этого часа. Меня волнует только одно…
Ментор ждал, пока властитель продолжит.
— Когда-то ты рассказывал мне о странных вещах. Правда, я ничего не понял. Речь идет о времени. Ты говорил, что оно проходит тем быстрее, чем быстрее движешься. И не говорил ли ты, что ход времени останавливается, когда развиваешь скорость, равную половине скорости света? Я ничего не понимаю в этом полном противоречии — ведь это не что иное, как противоречие. Или не так?
Ментор сразу же забыл о своих тайных планах: Матуль затронул его излюбленную тему. Он принялся усердно втолковывать диктатору:
— Это только кажется противоречием, но таковым не является. Ты знаешь о таком абстрактном понятии, как относительность, при которой все предметы имеют двойственность. В противоположность медленно идущему трэку ленты транспортера движутся гораздо быстрее сквозь город, но по сравнению с нашими космическими кораблями они движутся медленно. Значит, они одновременно быстры и медленны, хотя и не меняют своей скорости. Тебе это понятно?
— Не совсем. Мне кажется, ты хочешь вовлечь меня в философский спор, строя свои доказательства лишь на одних абстрактных рассуждениях. А это не дает ответа на мой вопрос.
— Это имеет отношение к твоему вопросу, великий Матуль, скоро ты сам увидишь. Итак, если я нахожусь в космическом корабле, который движется с половинной скоростью света, то я, как пассажир корабля, не замечу изменения хода времени. Для меня все останется по-прежнему. Но здесь, на Хело-2, все будет по-другому. Ты тоже ничего не заметишь, но время здесь будет лететь быстрее, чем на корабле. Понимаешь, время в быстро движущемся предмете идет не быстрее, а, напротив, гораздо медленнее.
Матуль поднял брови и тут же их опустил.
— Хорошо, мне кажется, я понял. А что дальше? — сказал он.
— Ничего, дальше следует лишь логическое заключение. Мы, долетая до Леркса за десять или двенадцать лет, в определенной точке времени приземляемся на планетах и исследуем их. Однако на Хело-2 пройдут тысячелетия, так как время здесь, как я говорил, проходит быстрее. Теперь тебе все ясно?
Матуль испуганно взглянул на ученого.
— Да, я понял, но ведь это невозможно. Не может существовать два различных времени. Время есть время, против этого нет никаких аргументов. Расстояние отсюда до нашего солнца останется всегда тем же расстоянием. Ничто это не изменит.
— Даже это относительно, хотя на первый взгляд это простой и, казалось бы, неопровержимый факт. Я могу доказать, что сами величины тоже относительны, но это далеко заведет. Время оценивается иначе, чем пространство. Оно считается практически четвертым измерением, о котором мы мало что знаем. Теперь ты понял, какое практическое значение будет иметь экспедиция, если она вернется, когда ты будешь давно уже мертв.
Матуль побледнел. Он не любил, когда ему напоминали, что он тоже смертен.
— Ты хочешь сказать, что я уже не увижу возвращения корабля? Но это какая-то ошибка. Кроме того, кто тебе сказал, что ты будешь участвовать в экспедиции?
— Я всего-навсего надеялся, Матуль. К сожалению, я не могу согласиться с тобой насчет твоего первого вопроса — теория временного сдвига при приближении к половинной скорости света уже давно доказана.
— Уже давно! Теория будет доказана только тогда, когда она будет применена на практике. А этого еще не сделал никто, хотя космические корабли нашего флота развивали эту скорость.
— Не совсем так, Матуль. Топливо, использовавшееся в кораблях, позволяло достигнуть лишь трети скорости света, и все равно некоторые командиры кораблей были оштрафованы за опоздание. Они долетали до границы нашей системы всего за несколько световых часов, а вернулись неделями позже.
— Их показания были неточными. Они где-то болтались, и я даже сегодня не знаю, по каким причинам.
— А как ты объяснишь, что их бортовые часы показывали, что прошло всего несколько часов, как раз то время, за которое нужно было возвратиться назад? Ты знаешь, что часы не переставлялись. Все инструменты такого типа запломбированы. Пломбы были не повреждены.
Матуль сердито проворчал:
— Все равно я не верю в это. Экспедиция стартует, как только будет отдан приказ. Ты не примешь в ней участия.
Ментор вздрогнул, услышав решительные нотки в голосе диктатора.
— Но почему нет, позволь спросить?
— Потому что я не могу оставаться без тебя, даже если ты улетишь на десять или пятнадцать лет. Ты очень нужен здесь. И ты знаешь, что мое желание — это приказ, который не обсуждается. Рас Кан будет управлять звездолетом, а над составом экипажа я еще подумаю. Он будет состоять из ученых и солдат.
— Солдат? Но зачем?
— Чтобы никто не помешал нашей экспедиции. Мы не знаем, какие существа населяют эти миры.
Ментор смотрел на прозрачную гладь озера. Тонкие рыбки сновали туда-сюда. Он думал, что эти рыбы свободны, хотя и живут в тюрьме. Он же напротив…
— Твое решение окончательно, Матуль? Ты не хочешь, чтобы я летел, хотя я открыл эти планеты?
Матуль кивком подтвердил неизменность своего намерения и медленно направился к своему дому, скрытому кустами. Отойдя на несколько метров, он обернулся к Ментору и крикнул:
— Потому что ты их нашел, Ментор! Прощай!
В эту ночь Ментор принял решение. Рас Кан приводил разные аргументы, чтобы отговорить друга, но все было напрасно, Ментор твердо стоял на своем.
— Я уверен, что не получу разрешения отправиться с тобой. Подумай только, Кан, мы с тобой больше никогда не увидимся. Лучше я потеряю весь этот мир, чем тебя, моего друга. Этот аргумент важнее всех остальных. Матуля уже не будет, не он будет обживать незнакомые миры, так как он не доживет до нашего возвращения. Для нас в корабле пройдет всего несколько лет. За его же оболочкой тысячелетия погрузятся в пучину времени.
— Я знаю тебя слишком хорошо, Ментор. Ты хочешь лететь со мной, потому что ты жаждешь какой-то свободы. Матуль отдал тебе приказ, чтобы ты оставался, а ты хочешь просто его проигнорировать. Ты хочешь лишь удовлетворить свое желание. И вовсе не думаешь о неизвестной расе, существование которой, правда, гипотетично.
— Речь идет не только об этом, Кан. Я уже сказал, что не хочу тебя терять. Мы ведь больше никогда не увидимся.
Кан озадаченно молчал. Он взглянул на телескоп.
— Можно мне посмотреть? — спросил он.
Ментор кивнул:
— Конечно. Он направлен на Леркс. Планет ты, конечно, не увидишь, они очень малы. В лучшем случае можно увидеть лишь серпик.
Кан смотрел в окуляр сквозь неизмеримое пространство на маленькую звезду, которая стала целью их будущего полета. Свет за пять с половиной лет может преодолеть расстояние до Леркса. Использует ли свет вообще этот промежуток времени, чтобы достичь звезды Леркс?
Он откинулся на спинку кресла и посмотрел на Ментора.
— Ментор, у меня вопрос: нужно ли свету время, чтобы достичь цели?
Ментор ответил не сразу. Он не понял, что Кан имел в виду. Тот повторил свой вопрос и добавил:
— Я думаю так: мы говорим, что свету нужно пять лет, чтобы преодолеть данный отрезок. Хорошо. Кроме того, мы создали теорию, согласно которой предмет, двигаясь с половинной скоростью света, Не использует время, чтобы достичь определенной цели. Значит, время останавливается. Свет развивает скорость; тогда как он может за пять лет пройти этот отрезок?
— Это только кажется, что ему понадобится пять лет, Кан. Для нас проходят эти пять лет, покуда свет достигнет своей цели. Отсюда следует, отсюда следует…
Он внезапно замолчал, ошеломленно взглянув на Кана. Его глаза засверкали и широко распахнулись. Он забормотал:
— Кан! Ты знаешь, что сейчас сказал? Как ты пришел к этой никогда не обсуждаемой идее? Я знаю, что ты хочешь сказать: свету не нужно время. Значит, корабль тоже будет лететь в безвременном пространстве. И если пройдет пять лет, то на Хело-2 в таком случае тоже пройдет пять лет.
— Совершенно правильно. Мы сможем регулировать время, — если захотим. Даже то, которое будет в корабле. И притом с помощью скорости. До Леркса примерно пять с половиной световых лет. Если мы полетим с половинной скоростью света, то уйдет не одиннадцать лет, а только одна секунда на полет, не учитывая взлета и посадки. Если же мы уменьшим скорость даже на немного, пройдет один или два года, а может, три или четыре. Ровно столько, сколько мы захотим. Можно и десять лет.
— И если полет будет продолжаться десять лет, то на Хело-2 пройдет не более пятнадцати, так как все равно произойдет небольшой временной сдвиг.
Ментор больше ничего не сказал. Он снова убедился, что глобальные проблемы можно решить всего несколькими соображениями.
Если эта теория верна!..
Ментор испытующе посмотрел на Кана.
— Когда мы стартуем?
Кан угрюмо взглянул на своего друга, затем почесал за ухом. Было видно, что он уже потерял прежнюю уверенность.
— Не исключено, что мы глубоко заблуждаемся, — настаивал Ментор, чувствуя близкую победу. — Тогда сегодня мы в последний раз так хорошо беседуем. Было бы очень жаль, если…
Кан кивнул.
— Мы можем стартовать в любое время. Я боюсь только, что будут трудности с набором в экипаж ученых и солдат.
— Какие трудности? Я думаю, мы полетим одни. Зачем нам этот балласт? Если наши предположения подтвердятся, через тридцать лет мы вернемся.
— Одни? Без экипажа? Матуль нас убьет, если поймает. Идти против него — верная смерть. Достаточно уже того, что я беру тебя с собой. А это — побег. Ты требуешь очень многого от меня, Ментор. При всей нашей дружбе…
— Вот видишь, и ты сказал: дружба! У меня свои причины для таких поступков. Ты не все знаешь. Мы вдвоем должны решиться на этот полет, только вдвоем. Никто не догонит наш корабль, так как никто в нашей системе не может лететь быстрее его. Мы достигнем половинной скорости света в крайнем случае. Все остальное я расскажу тебе в пути. У нас есть время.
— Да — время. У нас так много времени, — пробормотал Кан, уже почти сдавшийся.
Ментор знал, что победил. Он будет убеждать Кана до тех пор, пока тот не начнет делать все, что он захочет. Может, придется его заставлять. Но этого, скорее всего, не потребуется.
Кан вылез из сиденья и погладил рукой гладкую металлическую поверхность телескопа. В его глазах мерцали огоньки, когда он обернулся к своему другу и спросил:
— Когда старт?
У Ментора даже перехватило дыхание — так он был удивлен. Буквально онемев, он уставился на Кана. Тот натянуто улыбался.
— Твоя идея уже начинает захватывать меня, Ментор. Я хочу узнать, что испытываешь от твоей восхваляемой свободы. Кроме того, твой замысел мне начинает нравиться. Экипаж, намеченный Матулем, принесет одни неприятности. Особенно офицеры, с которыми невозможно разговаривать. Они вообще не замечают того, кто не был в армии. Они воображают, что знают все лучше других, и считают себя на голову выше ученых. Их власть отняла у них часть мозга, и именно ту часть, которая заставляет мыслить.
— Если мы вдвоем убежим, то будем свободны и сможем повернуть наш корабль в нужном направлении. В этом отношении наши с Матулем желания совпадают. Расходятся только цели, Кан.
— Нужно действовать как можно скорее…
— Ну а если ты передумаешь? Кан по-прежнему улыбался.
— Я не передумаю, хотя до сих пор не могу понять, почему так быстро согласился на твое предложение. Наверное, это просто тяга к приключениям, хочется уйти от однообразия бытия. После слишком спокойного существования это будет самым большим приключением в нашей жизни! Как нам раньше не пришла в голову такая идея! Мы могли стартовать еще год назад.
— Без цели? Вряд ли, Кан. Но теперь у нас есть цель — Леркс!
— И когда же?
Ментор раздумывал ровно секунду. Затем сказал:
— Завтра ночью! Мы встретимся здесь, в обсерватории. К звездолету полетим на моем флайере. За десять минут мы легко справимся.
Глава 3
Весь следующий день Ментор размышлял. Он даже не мог себе представить, что прощание с Хело-2 будет таким тяжелым. Он всегда думал, что в любой момент готов совершить полет в неизвестное, чтобы сбежать от диктатуры и наступающей автоматизации. Конечно, эта диктатура еще не такая ужасная, были и похуже, но все равно она оставалась диктатурой. Не было парламента, не было настоящих обменов мнениями. Был только один человек, который все решал, — Матуль III.
Нужно сказать, что деятельность прежних правителей Хело-2 была направлена на благо населения. Однако сам трэк как личность не существовал. Даже Ментор или Кан. Они были всего лишь колесиками в огромной машине, которую заводил Матуль.
Армии, как таковой, не было, порядок поддерживала полиция, а также космические патрули — остатки когда-то могущественного флота. Теперь от него не было никакой пользы, и патрули были лишь данью традиции. Матуль и его предшественники не хотели ликвидации боевого флота, так как опасались нападения из космоса. Ни один трэк не верил в то, что они единственная цивилизация во всей Вселенной.
Ментор собрал вещи и записал на пленку спокойным голосом свою последнюю речь. Она должна была стать своего рода оправданием перед Матулем. Он подчеркнул, что только ответственность перед своей расой вынудила его на этот шаг и что он хочет предотвратить нарушение неписаных законов Вселенной. Один, без помощи армии, он будет изучать открытые им планеты и привезет информацию об эвентуальных аборигенах. Всегда найдется время для принятия решительных мер. За долгие столетия ожидания не было получено ни одного сигнала из космоса, все лучшие умы планеты решили, что в ближайших окрестностях нет другой развитой расы, кроме трэков.
Ментор медленно проговорил последние слова:
— Я прошу у тебя за мой самовольный поступок прощения, но у меня не оставалось другого выхода. Твоя гордыня не позволяет тебе слушать друзей, хотя это твоя большая ошибка. И ошибка правительственной системы. Мы возвратимся через тридцать лет и сообщим о результатах своей экспедиции. А до этого забудь о нашем существовании, если же не сможешь, то постарайся хотя бы понять, что мы действуем ради общих интересов. Ученые как звездные дипломаты больше всего подходят для этой миссии, а не вечно стремящаяся к власти армия.
Мы стартуем без оружия. На носу нашего корабля будет только атомный излучатель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12
— Я благодарю тебя, Матуль, за заботу. О здоровье можешь не волноваться, ведь если что-то случится, ты оштрафуешь врачей. Моя же работа — ты предоставляешь мне средства, а я использую свое умение. Мы, так сказать, в расчете. Я пришел вернуть тебе долг, Матуль. Ты дал мне задание искать планеты за пределами нашей системы. И я их нашел.
Матуль смотрел на волнистую поверхность искусственного озера. Его лицо отражалось в воде. Он почти не слушал странных слов ученого, так как уже привык к его философскому честолюбию. Но последняя фраза пробудила в нем любопытство.
— Что ты сказал? Ты нашел планеты? Где?
— Леркс. Та звезда, которая удалена от нас на пять световых лет.
Матуль улыбнулся. На его лице появилось выражение превосходства. Он сказал:
— То, что не удалось моим предшественникам, удалось мне. Значит, подтвердилось, что и другие звезды, кроме нашей, обладают планетами! Теперь наш первый межзвездный полет станет действительностью. Закон прошлого запрещал этот полет из-за отсутствия определенной цели. Ну а теперь…
В предвкушении огромных возможностей он даже замолчал. Чужие миры, неизвестные формы жизни — кто знает, какие подарки преподнесет судьба отважным космонавтам. И он, Матуль, отдаст приказ к старту.
Ментор равнодушно спросил:
— Какие у тебя планы, великий Матуль? Ты будешь отправлять экспедицию? Какие задания ты ей поставишь? Кто примет участие в полете?
Матуль изучающе посмотрел на ученого, пытаясь понять скрытый смысл этих безобидных вопросов. Все диктаторы были подозрительны. Спустя минуту он заговорил медленно, обдумывая каждое слово:
— Я хочу знать, существует ли в этой системе жизнь. Я хочу знать, представляет ли она для нас угрозу. Если это так, то я буду вынужден принять меры. Если цивилизация, которую мы встретим, будет находиться на низком уровне развития, то я намерен приобщить их к нашим ценностям. Они будут благодарны нам за то, что мы дадим им знания.
— Итак, вмешательство в чужие дела. Как и с нашими предками, — спокойно сказал Ментор. — И ты считаешь это правильным?
— В любом случае правильно, так поступили бы и наши предки, — парировал Матуль и внимательно посмотрел на Ментора. — Почему ты вообще спрашиваешь?
— Просто любопытно. Когда корабль стартует?
— Как только звездолет будет подготовлен Каном. Я думаю, что он давно уже ждет этого часа. Меня волнует только одно…
Ментор ждал, пока властитель продолжит.
— Когда-то ты рассказывал мне о странных вещах. Правда, я ничего не понял. Речь идет о времени. Ты говорил, что оно проходит тем быстрее, чем быстрее движешься. И не говорил ли ты, что ход времени останавливается, когда развиваешь скорость, равную половине скорости света? Я ничего не понимаю в этом полном противоречии — ведь это не что иное, как противоречие. Или не так?
Ментор сразу же забыл о своих тайных планах: Матуль затронул его излюбленную тему. Он принялся усердно втолковывать диктатору:
— Это только кажется противоречием, но таковым не является. Ты знаешь о таком абстрактном понятии, как относительность, при которой все предметы имеют двойственность. В противоположность медленно идущему трэку ленты транспортера движутся гораздо быстрее сквозь город, но по сравнению с нашими космическими кораблями они движутся медленно. Значит, они одновременно быстры и медленны, хотя и не меняют своей скорости. Тебе это понятно?
— Не совсем. Мне кажется, ты хочешь вовлечь меня в философский спор, строя свои доказательства лишь на одних абстрактных рассуждениях. А это не дает ответа на мой вопрос.
— Это имеет отношение к твоему вопросу, великий Матуль, скоро ты сам увидишь. Итак, если я нахожусь в космическом корабле, который движется с половинной скоростью света, то я, как пассажир корабля, не замечу изменения хода времени. Для меня все останется по-прежнему. Но здесь, на Хело-2, все будет по-другому. Ты тоже ничего не заметишь, но время здесь будет лететь быстрее, чем на корабле. Понимаешь, время в быстро движущемся предмете идет не быстрее, а, напротив, гораздо медленнее.
Матуль поднял брови и тут же их опустил.
— Хорошо, мне кажется, я понял. А что дальше? — сказал он.
— Ничего, дальше следует лишь логическое заключение. Мы, долетая до Леркса за десять или двенадцать лет, в определенной точке времени приземляемся на планетах и исследуем их. Однако на Хело-2 пройдут тысячелетия, так как время здесь, как я говорил, проходит быстрее. Теперь тебе все ясно?
Матуль испуганно взглянул на ученого.
— Да, я понял, но ведь это невозможно. Не может существовать два различных времени. Время есть время, против этого нет никаких аргументов. Расстояние отсюда до нашего солнца останется всегда тем же расстоянием. Ничто это не изменит.
— Даже это относительно, хотя на первый взгляд это простой и, казалось бы, неопровержимый факт. Я могу доказать, что сами величины тоже относительны, но это далеко заведет. Время оценивается иначе, чем пространство. Оно считается практически четвертым измерением, о котором мы мало что знаем. Теперь ты понял, какое практическое значение будет иметь экспедиция, если она вернется, когда ты будешь давно уже мертв.
Матуль побледнел. Он не любил, когда ему напоминали, что он тоже смертен.
— Ты хочешь сказать, что я уже не увижу возвращения корабля? Но это какая-то ошибка. Кроме того, кто тебе сказал, что ты будешь участвовать в экспедиции?
— Я всего-навсего надеялся, Матуль. К сожалению, я не могу согласиться с тобой насчет твоего первого вопроса — теория временного сдвига при приближении к половинной скорости света уже давно доказана.
— Уже давно! Теория будет доказана только тогда, когда она будет применена на практике. А этого еще не сделал никто, хотя космические корабли нашего флота развивали эту скорость.
— Не совсем так, Матуль. Топливо, использовавшееся в кораблях, позволяло достигнуть лишь трети скорости света, и все равно некоторые командиры кораблей были оштрафованы за опоздание. Они долетали до границы нашей системы всего за несколько световых часов, а вернулись неделями позже.
— Их показания были неточными. Они где-то болтались, и я даже сегодня не знаю, по каким причинам.
— А как ты объяснишь, что их бортовые часы показывали, что прошло всего несколько часов, как раз то время, за которое нужно было возвратиться назад? Ты знаешь, что часы не переставлялись. Все инструменты такого типа запломбированы. Пломбы были не повреждены.
Матуль сердито проворчал:
— Все равно я не верю в это. Экспедиция стартует, как только будет отдан приказ. Ты не примешь в ней участия.
Ментор вздрогнул, услышав решительные нотки в голосе диктатора.
— Но почему нет, позволь спросить?
— Потому что я не могу оставаться без тебя, даже если ты улетишь на десять или пятнадцать лет. Ты очень нужен здесь. И ты знаешь, что мое желание — это приказ, который не обсуждается. Рас Кан будет управлять звездолетом, а над составом экипажа я еще подумаю. Он будет состоять из ученых и солдат.
— Солдат? Но зачем?
— Чтобы никто не помешал нашей экспедиции. Мы не знаем, какие существа населяют эти миры.
Ментор смотрел на прозрачную гладь озера. Тонкие рыбки сновали туда-сюда. Он думал, что эти рыбы свободны, хотя и живут в тюрьме. Он же напротив…
— Твое решение окончательно, Матуль? Ты не хочешь, чтобы я летел, хотя я открыл эти планеты?
Матуль кивком подтвердил неизменность своего намерения и медленно направился к своему дому, скрытому кустами. Отойдя на несколько метров, он обернулся к Ментору и крикнул:
— Потому что ты их нашел, Ментор! Прощай!
В эту ночь Ментор принял решение. Рас Кан приводил разные аргументы, чтобы отговорить друга, но все было напрасно, Ментор твердо стоял на своем.
— Я уверен, что не получу разрешения отправиться с тобой. Подумай только, Кан, мы с тобой больше никогда не увидимся. Лучше я потеряю весь этот мир, чем тебя, моего друга. Этот аргумент важнее всех остальных. Матуля уже не будет, не он будет обживать незнакомые миры, так как он не доживет до нашего возвращения. Для нас в корабле пройдет всего несколько лет. За его же оболочкой тысячелетия погрузятся в пучину времени.
— Я знаю тебя слишком хорошо, Ментор. Ты хочешь лететь со мной, потому что ты жаждешь какой-то свободы. Матуль отдал тебе приказ, чтобы ты оставался, а ты хочешь просто его проигнорировать. Ты хочешь лишь удовлетворить свое желание. И вовсе не думаешь о неизвестной расе, существование которой, правда, гипотетично.
— Речь идет не только об этом, Кан. Я уже сказал, что не хочу тебя терять. Мы ведь больше никогда не увидимся.
Кан озадаченно молчал. Он взглянул на телескоп.
— Можно мне посмотреть? — спросил он.
Ментор кивнул:
— Конечно. Он направлен на Леркс. Планет ты, конечно, не увидишь, они очень малы. В лучшем случае можно увидеть лишь серпик.
Кан смотрел в окуляр сквозь неизмеримое пространство на маленькую звезду, которая стала целью их будущего полета. Свет за пять с половиной лет может преодолеть расстояние до Леркса. Использует ли свет вообще этот промежуток времени, чтобы достичь звезды Леркс?
Он откинулся на спинку кресла и посмотрел на Ментора.
— Ментор, у меня вопрос: нужно ли свету время, чтобы достичь цели?
Ментор ответил не сразу. Он не понял, что Кан имел в виду. Тот повторил свой вопрос и добавил:
— Я думаю так: мы говорим, что свету нужно пять лет, чтобы преодолеть данный отрезок. Хорошо. Кроме того, мы создали теорию, согласно которой предмет, двигаясь с половинной скоростью света, Не использует время, чтобы достичь определенной цели. Значит, время останавливается. Свет развивает скорость; тогда как он может за пять лет пройти этот отрезок?
— Это только кажется, что ему понадобится пять лет, Кан. Для нас проходят эти пять лет, покуда свет достигнет своей цели. Отсюда следует, отсюда следует…
Он внезапно замолчал, ошеломленно взглянув на Кана. Его глаза засверкали и широко распахнулись. Он забормотал:
— Кан! Ты знаешь, что сейчас сказал? Как ты пришел к этой никогда не обсуждаемой идее? Я знаю, что ты хочешь сказать: свету не нужно время. Значит, корабль тоже будет лететь в безвременном пространстве. И если пройдет пять лет, то на Хело-2 в таком случае тоже пройдет пять лет.
— Совершенно правильно. Мы сможем регулировать время, — если захотим. Даже то, которое будет в корабле. И притом с помощью скорости. До Леркса примерно пять с половиной световых лет. Если мы полетим с половинной скоростью света, то уйдет не одиннадцать лет, а только одна секунда на полет, не учитывая взлета и посадки. Если же мы уменьшим скорость даже на немного, пройдет один или два года, а может, три или четыре. Ровно столько, сколько мы захотим. Можно и десять лет.
— И если полет будет продолжаться десять лет, то на Хело-2 пройдет не более пятнадцати, так как все равно произойдет небольшой временной сдвиг.
Ментор больше ничего не сказал. Он снова убедился, что глобальные проблемы можно решить всего несколькими соображениями.
Если эта теория верна!..
Ментор испытующе посмотрел на Кана.
— Когда мы стартуем?
Кан угрюмо взглянул на своего друга, затем почесал за ухом. Было видно, что он уже потерял прежнюю уверенность.
— Не исключено, что мы глубоко заблуждаемся, — настаивал Ментор, чувствуя близкую победу. — Тогда сегодня мы в последний раз так хорошо беседуем. Было бы очень жаль, если…
Кан кивнул.
— Мы можем стартовать в любое время. Я боюсь только, что будут трудности с набором в экипаж ученых и солдат.
— Какие трудности? Я думаю, мы полетим одни. Зачем нам этот балласт? Если наши предположения подтвердятся, через тридцать лет мы вернемся.
— Одни? Без экипажа? Матуль нас убьет, если поймает. Идти против него — верная смерть. Достаточно уже того, что я беру тебя с собой. А это — побег. Ты требуешь очень многого от меня, Ментор. При всей нашей дружбе…
— Вот видишь, и ты сказал: дружба! У меня свои причины для таких поступков. Ты не все знаешь. Мы вдвоем должны решиться на этот полет, только вдвоем. Никто не догонит наш корабль, так как никто в нашей системе не может лететь быстрее его. Мы достигнем половинной скорости света в крайнем случае. Все остальное я расскажу тебе в пути. У нас есть время.
— Да — время. У нас так много времени, — пробормотал Кан, уже почти сдавшийся.
Ментор знал, что победил. Он будет убеждать Кана до тех пор, пока тот не начнет делать все, что он захочет. Может, придется его заставлять. Но этого, скорее всего, не потребуется.
Кан вылез из сиденья и погладил рукой гладкую металлическую поверхность телескопа. В его глазах мерцали огоньки, когда он обернулся к своему другу и спросил:
— Когда старт?
У Ментора даже перехватило дыхание — так он был удивлен. Буквально онемев, он уставился на Кана. Тот натянуто улыбался.
— Твоя идея уже начинает захватывать меня, Ментор. Я хочу узнать, что испытываешь от твоей восхваляемой свободы. Кроме того, твой замысел мне начинает нравиться. Экипаж, намеченный Матулем, принесет одни неприятности. Особенно офицеры, с которыми невозможно разговаривать. Они вообще не замечают того, кто не был в армии. Они воображают, что знают все лучше других, и считают себя на голову выше ученых. Их власть отняла у них часть мозга, и именно ту часть, которая заставляет мыслить.
— Если мы вдвоем убежим, то будем свободны и сможем повернуть наш корабль в нужном направлении. В этом отношении наши с Матулем желания совпадают. Расходятся только цели, Кан.
— Нужно действовать как можно скорее…
— Ну а если ты передумаешь? Кан по-прежнему улыбался.
— Я не передумаю, хотя до сих пор не могу понять, почему так быстро согласился на твое предложение. Наверное, это просто тяга к приключениям, хочется уйти от однообразия бытия. После слишком спокойного существования это будет самым большим приключением в нашей жизни! Как нам раньше не пришла в голову такая идея! Мы могли стартовать еще год назад.
— Без цели? Вряд ли, Кан. Но теперь у нас есть цель — Леркс!
— И когда же?
Ментор раздумывал ровно секунду. Затем сказал:
— Завтра ночью! Мы встретимся здесь, в обсерватории. К звездолету полетим на моем флайере. За десять минут мы легко справимся.
Глава 3
Весь следующий день Ментор размышлял. Он даже не мог себе представить, что прощание с Хело-2 будет таким тяжелым. Он всегда думал, что в любой момент готов совершить полет в неизвестное, чтобы сбежать от диктатуры и наступающей автоматизации. Конечно, эта диктатура еще не такая ужасная, были и похуже, но все равно она оставалась диктатурой. Не было парламента, не было настоящих обменов мнениями. Был только один человек, который все решал, — Матуль III.
Нужно сказать, что деятельность прежних правителей Хело-2 была направлена на благо населения. Однако сам трэк как личность не существовал. Даже Ментор или Кан. Они были всего лишь колесиками в огромной машине, которую заводил Матуль.
Армии, как таковой, не было, порядок поддерживала полиция, а также космические патрули — остатки когда-то могущественного флота. Теперь от него не было никакой пользы, и патрули были лишь данью традиции. Матуль и его предшественники не хотели ликвидации боевого флота, так как опасались нападения из космоса. Ни один трэк не верил в то, что они единственная цивилизация во всей Вселенной.
Ментор собрал вещи и записал на пленку спокойным голосом свою последнюю речь. Она должна была стать своего рода оправданием перед Матулем. Он подчеркнул, что только ответственность перед своей расой вынудила его на этот шаг и что он хочет предотвратить нарушение неписаных законов Вселенной. Один, без помощи армии, он будет изучать открытые им планеты и привезет информацию об эвентуальных аборигенах. Всегда найдется время для принятия решительных мер. За долгие столетия ожидания не было получено ни одного сигнала из космоса, все лучшие умы планеты решили, что в ближайших окрестностях нет другой развитой расы, кроме трэков.
Ментор медленно проговорил последние слова:
— Я прошу у тебя за мой самовольный поступок прощения, но у меня не оставалось другого выхода. Твоя гордыня не позволяет тебе слушать друзей, хотя это твоя большая ошибка. И ошибка правительственной системы. Мы возвратимся через тридцать лет и сообщим о результатах своей экспедиции. А до этого забудь о нашем существовании, если же не сможешь, то постарайся хотя бы понять, что мы действуем ради общих интересов. Ученые как звездные дипломаты больше всего подходят для этой миссии, а не вечно стремящаяся к власти армия.
Мы стартуем без оружия. На носу нашего корабля будет только атомный излучатель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12