Но мысли были рваными и ничего конкретного Стас из них не почерпнул.
– Ты не спишь? – раздался из темноты Вовкин голос.
– Нет.
– Стас... можно я к тебе лягу? – по голосу ощущалось, что Вовка очень смущен.
– Ну... валяй. Только одеяло свое захвати и подушку, – Стас подвинулся, уступая ему место у стенки.
Вовка быстро расположился рядом и благодарно посопел.
– Боишься?
– Стас... как ты думаешь, Бог все-таки есть?
– Конечно... – Стас слегка опешил от такого вопроса и приподнялся на локте.
– Что-то случилось?
– Но ты же некрещеный, – Вовка потрогал висящий на шнурке серебряный крестик, подаренный отцом.
Стас вздохнул:
– Некрещеный... Я собирался, а тут вся эта катавасия началась. Надо было перед Италией, да тоже все как-то не сложилось. Вернемся – окрещусь обязательно. А в крестные позову Андрея Борисовича... Как ты думаешь?
– Хорошо... Стас, а почему Бог сделал так, что папа... – Вовка шумно сглотнул.
Стас помолчал немного, пытаясь подобрать нужные слова.
– Твой папа... Понимаешь, он сам решил забраться в этот поезд. По своей воле. А Бог, я уверен, сделает так, что он обязательно вернется. Ты мне веришь?
Вовка помолчал. Потом спросил:
– А почему Бог не хочет уничтожить зло? Ведь Он же всемогущий.
– Зло творят люди, – ответил Стас, немного подумав. – Каждый, хоть немного, но творит. Значит, придется уничтожить всех людей. А Бог, Он не только всемогущий, Он еще и... человеколюбец («Господи! Еле вспомнил...»).
– Можно ведь уничтожить только злых людей.
– Однозначно злых людей не бывает. Все мы в чем-то бываем злыми, а в чем-то добрыми. И всю свою жизнь человек делает выбор между добром и злом. И очень важно, чтобы выбор этот был сделан не из-за страха перед Страшным Судом, а... – Стас запнулся на мгновение – Понимаешь, человек должен сам почувствовать, в чем Истина. Ведь Иисус никого не тащил за руку. И сборщику налогов, и падшей женщине Он говорил: «Ты можешь пойти с нами». А вот идти или нет, каждый из них решал сам... – Стас потрепал Вовку по лохматой макушке. – Поздно уже. Спи, философ. Богослов.
Вовка перевернул подушку холодной стороной вверх и уткнулся Стасу в плечо. Какое-то время он еще думал над услышанным, но вскоре начал проваливаться в облако сна. Оно было мягким, белым и пушистым – очень похожим на то, что висело сегодня над Полем Чудес.
Юра проснулся рано утром от громких воплей на улице. Бондаря в комнате не было. Юра поднялся с кровати, сладко потянулся, подошел к открытому окну и полной грудью вдохнул запахи итальянского летнего утра: буйной зелени, незнакомых цветов, свежесваренного каппуччино из бара внизу, сдобной выпечки и молочного шоколада из ближайшей кондитерской. Бондарь, одетый в синий спортивный костюм, стоял внизу и на повышенных тонах общался со вчерашним водителем такси. Водитель темпераментно жестикулировал и регулярно взывал к Мадонне. Бондарь, утирая пот цветастым платком, отвечал ему громко, но лаконично.
Юра зевнул, лег животом на подоконник и спросил:
– Что, везти не хочет?
Водитель и Бондарь как по команде замолчали и подняли глаза к окну на втором этаже.
– Не волнуйтесь, Юра, за ту сумму, что я ему предложил, он доставит нас на своей колымаге до Сицилии и обратно! Передайте всем, что сбор через пятнадцать минут в ресторане. Надо плотно позавтракать – дорога предстоит неблизкая.
Юра поднялся с подоконника, оттолкнулся от него, еще раз зевнул, и, вяло переставляя ноги, отправился в душ. После душа он присел на кровать и, достав из хитрого кармана в дорожной сумке тетрадь, не без удовольствия перелистал ее. Тетрадь была неким подобием дневника. Поначалу Юра собирал материал для статей, которые рассчитывал написать после завершения всей этой истории. Но материала теперь вполне могло хватить на приличную повесть. Юра довольно улыбнулся и положил тетрадь на прежнее место.
Завтракали молча. Заспанная Тамара, лениво болтая ложкой в чашке остывающего каппучино, спросила:
– А вещи брать с собой?
Бондарь вытер губы салфеткой и ответил:
– Хочется надеяться, что мы все-таки вернемся, так что не стоит перегружаться лишним скарбом. Но одеться лучше посвободней. Кто знает, через какие дебри придется пролезать.
Когда компания вышла из гостиницы, угрюмый водитель завел мотор. Бондарь вновь занял место на переднем сидении, остальные разместились сзади.
– Хочу все-таки разглядеть этот Ваш АКВЕДОТТО, – сказала Тамара и села на этот раз с краю.
Когда автомобиль выехал из Пизы, Бондарь нарушил общее молчание:
– Очень вас прошу, друзья, соблюдайте осторожность, – сказал он, развернувшись вполоборота, – все-таки аномальная зона.
– Мы всегда осторожны, – ответил Стас. – Потому что две здоровенные аномалии давно уже ходят за нами по пятам.
– "Двое из ларца, одинаковых с лица", – подхватил Юра.
– "Мы с Тамарой ходим па...", – начал было Бондарь, но тут же спохватился, – Ох, Тамарочка... извините Бога ради, – и незаметно подмигнул Юре.
Юра невольно заулыбался, а Тамара хмыкнула и со снисходительной полуулыбкой покачала головой.
Вовка молча сидел на коленях у Юры и, прислонившись к холодному стеклу лбом, продолжал смотреть на проносящийся мимо пейзаж. Та веселость и беззаботность, что овладела им по приезде в Италию, как-то сама собой отступила, осталась во вчерашнем дне. Ему никто толком не объяснял, зачем они едут и куда, но сейчас это было и не нужно. Вовка чувствовал, что сегодня произойдет что-то очень важное. Что-то, к чему они со Стасом так долго шли.
– Я вот все думаю, – после очередной затянувшейся паузы начал Юра, – если Мироздание действительно многогранно и каждая «грань» – один из вариантов развития соседней, значит, в соседнем мире можно встретить своего двойника?
– Сомневаюсь... – не сразу ответил Бондарь. – Во-первых, в природе Вселенной, скорее всего, не может существовать ничего одинакового. Если, конечно, это не исключение из правил. Так что любые дубликаты, по всей видимости, исключаются. А во-вторых, бессмертная душа, как известно, не матрицируется, это философская аксиома. Наверняка «двойником» окажется просто очень похожий человек. И внешне, и по характеру, и по судьбе... – он снял очки и принялся энергично их протирать, – но, согласитесь, чтобы встретить похожих людей, совсем не обязательно «пересекать грань».
– Достаточно сходить на конкурс двойников, – ответила Тамара.
– Тамарочка, превосходный пример! Браво, дорогая моя! – Бондарь повернул голову и уважительно посмотрел на Тамару. – Ведь любой из этих «двойников» есть один из вариантов развития внешности, характера, а порой и судьбы своего «оригинала», не правда ли?
– Да, – вступил в разговор, молчавший доселе Стас. – Мне вообще иногда кажется, что другая страна – это тоже в чем-то «другая грань». По сути – другой мир, хотя во многом и похожий на наш.
– Другой город – тоже другой мир, – сказал Юра, – а значит и он – «другая грань».
– Как знать... – Бондарь рассеянно смотрел на мелькающие за окном арки развалин акведука. – Иногда и соседняя улица может стать «другой гранью». Впрочем, смотря какую модель Кристалла Вселенной брать за основу. Если «египетскую», которую использует в своих книгах Рыбаков, то вряд ли. По ней «Малый Кристалл», например, вторую Солнечную Систему, можно вырастить в специальном сосуде, вроде котла. Но в таком случае, неизвестно, кто и в каком «котле» вырастил наш с вами мир. Да и о параллельности миров говорить уже не приходится. Скорее, о «вложенности»... А это совершенно другой аспект.
– Я читал Рыбакова, – сказал Стас, – но у него из «Малого Кристалла» в «Большой» можно попасть только в момент смерти и при весьма стрессовых обстоятельствах. И то, если в «Большом Кристалле» есть двойник.
– В том-то и спорность этой теории. Все сводится к сильнейшим эмоциональным переживаниям в момент смерти. Некрофатализм какой-то.
– Интересно, что за сильные эмоции можно испытывать в момент смерти, кроме страха перед самой смертью? – спросила Тамара.
– Тамарочка, послушайте меня, повидавшего жизнь «старого таксофона», и постарайтесь мне поверить, – Бондарь, наконец, перестал протирать очки и водрузил их на нос. – Самая сильная эмоция – это сожаление об упущенной возможности. И не важно, когда она наступает – в расцвете сил или на смертном одре. Запомните, в старости и перед смертью человек жалеет, в основном, не о том, что он сделал, а о том, чего он НЕ СДЕЛАЛ.
– Сожаление об упущенной возможности... – тихо повторила Тамара. – Что ж, возможно, Вы правы... – она отвернулась к окну.
– Философские концепции Крапивина и Баха, – продолжал заливаться соловьем Бондарь, – лично мне более симпатичны: Кристалл Мироздания замкнут в бесконечное кольцо, «грани»-миры находятся очень близко друг от друга. А сквозь них проходит Дорога...
– Которую «...да осилит идущий»? – иронично спросил Стас.
Юра, «крапивинский» багаж которого ограничивался исключительно «Мальчиком со шпагой», читанным в годы пионерской юности в рамках школьной программы по литературе, многозначительно молчал, глядя на Бондаря. Тот вздохнул.
– Может быть... – он рассеянно покивал головой. – Пожалуй, Дорога – один из самых поэтичных образов Абсолютного Пути... Так вот, «грани» Вселенной находятся так близко друг от друга, что кое-где сливаются и переплетаются. Потому и возникают эффекты вроде «поезда-призрака». Причем, заметьте, эта точка зрения совершенно не противоречит ни научным, ни религиозным постулатам: она вполне вписывается и в классическое восприятие Сотворения Мира, и в популярную идею о множественности миров. Универсальная теория!
– Но ведь в Библии об этом ничего не сказано, – попытался возразить Юра.
– Еще не хватало! – Бондарь повернулся к Юре всем корпусом. – Библия, голубчик мой, – это книга спасения души человеческой, а никак не справочник по физике Вселенной. Но иносказательные намеки на детали мироустройства в христианской духовной литературе есть: там открытым текстом сказано, что «Господь создал мир единый, но многообразный». Что Вам еще нужно? Подробное описание того, как все это работает? А может быть, лучше подумать, отчего Всевышний скрыл это от сотворенного им человечества?
– От адептов «головастого культа» он это почему-то не скрыл, – сказала Тамара.
– Адепты культа «Двенадцати Голов», – размеренно заговорил Бондарь, вновь стащив с переносицы очки, и потрясая ими в воздухе в такт словам, – связаны отнюдь не со Всевышним. И еще неизвестно, что им открыто, а что нет.
Тамара, глядя в окно, вздохнула, но ничего не ответила.
Тишина всеобщего размышления, казалось, обладала магией.
– И еще есть мнение, что каждый поступок человека создает мир, параллельный нашему... – нарушил молчание Стас.
– Друзья мои, не будем спорить, – сказал Бондарь. – В конце концов, все это, повторяю, только гипотезы. Не думаю, что мы когда-нибудь поймем, как работает вся эта «механика небесная», но я не могу отказать себе в удовольствии лишний раз порассуждать на сию тему в философски подкованных компаниях. Вроде нашей с вами.
– Если Италия – «другая грань», – улыбнулась Тамара, – то эта грань прекрасна.
Вся компания тоже невольно заулыбалась. Таким образом, итог дискуссии был подведен, и в салоне машины вновь воцарилось молчание.
Водитель свернул у подножия одной из гор. За поворотом показалась грунтовая дорога, уходящая вверх по склону. После ухоженных пригородных автострад она выглядела заброшенной ослиной тропой. Впечатление усиливал стоящий сбоку изрядно потертый и покосившийся знак «кирпич» явно кустарного происхождения.
– Кто-то позаботился о незваных гостях, – пробормотал Стас.
Проехав после знака еще метров триста в гору, водитель заглушил мотор и, сказав «Basta!», убедительно потянул на себя ручной тормоз. Бондарь вздохнул:
– Приехали... Боюсь, дальше он не повезет нас даже за сокровища Ватикана.
Он достал бумажник и отслюнявил водителю обещанную сумму. Водитель буркнул «Buona Fortuna!» и поспешил удалиться прочь, характерным жестом покрутив пальцем у виска, и не обращая никакого внимания на предложение Бондаря приехать сюда часа через четыре, чтобы забрать путешественников назад в город. Посмотрев вслед удаляющейся вниз машине, компания потянулась по дороге, идущей вверх по склону.
– Удивительная тишина... – сказала Тамара, – даже птиц почти не слышно.
Под ногами прямо из земли кое-где проступали остатки древней покатой кирпичной кладки.
– Что это? – спросила Тамара у Бондаря.
– Под нами находится часть древнего трубопровода. Может быть, именно он когда-то соединялся с акведуком.
С горы открывался удивительный вид: от оливковых рощ склоны казались плюшевыми, деревья слегка колыхал ласковый ветерок, а выше по ходу простирался мощный готический лес, пронизанный лучами августовского солнца.
– Ого... – Юра потрогал ногой, а потом нагнулся и поднял с земли невероятных размеров кедровую шишку. – Прямо мутант!
– Вовсе не мутант, – возразил Бондарь. – Обыкновенная шишка обыкновенного ливанского кедра. Притом не самая большая.
Тамара взяла шишку из рук Юры, внимательно рассмотрела, покачала на лодони.
– Обязательно возьму такую на обратном пути. На память. А впрочем... – Тамара открыла висящий на плече небольшой рюкзачок из темно-коричневой кожи, купленный в Милане, и шишка исчезла в его недрах. – Кто знает, каков будет обратный путь...
Словно из ниоткуда перед путешественниками выросло странное сооружение. Мощное, высотой с двухэтажный дом, украшенное полуразрушенными порталами и остатками стилизованных античных колонн. По всему периметру шла непонятная надпись.
– Напоминает латынь... – сказал Стас.
– Нет... – Бондарь внимательно вглядывался в написанное. – Скорее это напоминает ранний тосканский диалект. Тут написано что-то про воду, дающую жизнь. Конечно! Как я сразу не понял – это так называемая «Чистерна». Один из древних отстойников. Войдем?
Не дожидаясь ответа, он стал подниматься по крутой каменной лестнице. Сквозь трещины между ступенями прорастали трава и миниатюрные кусты.
– Интересно, сколько времени тут никого не было? – спросила Тамара, поглаживая рукой остатки перил.
– Не знаю, но, наверное, очень давно. – Бондарь потянул на себя приоткрытую железную дверь. Ее скрип взорвался внутри здания мириадом звуков, повторяемых звонким эхом.
– Вот это акустика! – восхитился Стас, вслед за Бондарем протискиваясь в проход. Следом за ним в дверь пролез Вовка. Вдвоем со Стасом они навалились на дверь и отодвинули ее еще на десяток сантиметров.
– Какой сюр... – оценила Тамара, остановившись у входа.
Сводчатое помещение было залито рассеянным солнечным светом, струящимся из окон под потолком и в боковых стенах. Через два метра от входа пол резко обрывался и уходил вниз, в трехметровой глубины бассейн, несколько веков не знавший воды. Над противоположной стеной бассейна красовались три барельефа, изображавшие античные маски с широко открытыми ртами.
– Наверное, раньше из них текла вода, которая наполняла бассейн, – Юра сказал это для того, чтобы подавить внезапное смущение: ему вновь, совершенно некстати, вспомнилась миланская химера.
– Определенно... – ответил Бондарь.
– А-у-у-а-а-а... – прокричал вдруг Вовка, запрокинув голову. Эхо многократно усилило и принялось во всех углах повторять этот возглас, с каждым разом все больше искажая его. – Кла-асс!
Тамара сделала шаг вперед и пропела трезвучие. Звуки на мгновение повисли в пространстве над бассейном и, прежде чем раствориться, вдруг слились в аккорд. Вся компания одобрительно загудела, породив новый отзвук уникального эха.
– Здесь можно было бы сделать потрясающий концертный зал. Хор и оркестр разместить внизу, в бассейне, а публику рассадить по бокам.
– Только публику пришлось бы слишком долго сюда заманивать, – скептически усмехнулся Стас.
Тамара вздохнула:
– Стас, ты неисправим...
– Идемте, друзья, – сказал Бондарь, – вверху по склону должны быть еще сооружения... может быть, там отыщется вход под землю.
Через пятьдесят метров в зарослях можжевельника показалась каменная кладка. Полукруглой аркой она обрамляла глубокую скальную нишу, из которой вытекала прозрачная струя затаившегося в скале родника. Его вода оказалось удивительно вкусной и бодрящей.
– Если именно эта вода подавалась в Пизу, жителям города можно было позавидовать, – сказал Стас, и, зачерпнув в горсть немного воды, брызнул ей в Вовку. Тот захохотал, и смех его эхом пронесся по лесу.
Недолго думая, Вовка нога об ногу сбросил кроссовки и, ступая босыми пятками по мокрым камням, вошел в нишу родника.
– Вовка, а ну назад!
Стас подался вперед и попытался схватить Вовку за плечо. Однако пальцы его схватили пустоту, а из ниши раздался стремительно удаляющийся Вовкин крик: «А-а-а....». Внезапно он стих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
– Ты не спишь? – раздался из темноты Вовкин голос.
– Нет.
– Стас... можно я к тебе лягу? – по голосу ощущалось, что Вовка очень смущен.
– Ну... валяй. Только одеяло свое захвати и подушку, – Стас подвинулся, уступая ему место у стенки.
Вовка быстро расположился рядом и благодарно посопел.
– Боишься?
– Стас... как ты думаешь, Бог все-таки есть?
– Конечно... – Стас слегка опешил от такого вопроса и приподнялся на локте.
– Что-то случилось?
– Но ты же некрещеный, – Вовка потрогал висящий на шнурке серебряный крестик, подаренный отцом.
Стас вздохнул:
– Некрещеный... Я собирался, а тут вся эта катавасия началась. Надо было перед Италией, да тоже все как-то не сложилось. Вернемся – окрещусь обязательно. А в крестные позову Андрея Борисовича... Как ты думаешь?
– Хорошо... Стас, а почему Бог сделал так, что папа... – Вовка шумно сглотнул.
Стас помолчал немного, пытаясь подобрать нужные слова.
– Твой папа... Понимаешь, он сам решил забраться в этот поезд. По своей воле. А Бог, я уверен, сделает так, что он обязательно вернется. Ты мне веришь?
Вовка помолчал. Потом спросил:
– А почему Бог не хочет уничтожить зло? Ведь Он же всемогущий.
– Зло творят люди, – ответил Стас, немного подумав. – Каждый, хоть немного, но творит. Значит, придется уничтожить всех людей. А Бог, Он не только всемогущий, Он еще и... человеколюбец («Господи! Еле вспомнил...»).
– Можно ведь уничтожить только злых людей.
– Однозначно злых людей не бывает. Все мы в чем-то бываем злыми, а в чем-то добрыми. И всю свою жизнь человек делает выбор между добром и злом. И очень важно, чтобы выбор этот был сделан не из-за страха перед Страшным Судом, а... – Стас запнулся на мгновение – Понимаешь, человек должен сам почувствовать, в чем Истина. Ведь Иисус никого не тащил за руку. И сборщику налогов, и падшей женщине Он говорил: «Ты можешь пойти с нами». А вот идти или нет, каждый из них решал сам... – Стас потрепал Вовку по лохматой макушке. – Поздно уже. Спи, философ. Богослов.
Вовка перевернул подушку холодной стороной вверх и уткнулся Стасу в плечо. Какое-то время он еще думал над услышанным, но вскоре начал проваливаться в облако сна. Оно было мягким, белым и пушистым – очень похожим на то, что висело сегодня над Полем Чудес.
Юра проснулся рано утром от громких воплей на улице. Бондаря в комнате не было. Юра поднялся с кровати, сладко потянулся, подошел к открытому окну и полной грудью вдохнул запахи итальянского летнего утра: буйной зелени, незнакомых цветов, свежесваренного каппуччино из бара внизу, сдобной выпечки и молочного шоколада из ближайшей кондитерской. Бондарь, одетый в синий спортивный костюм, стоял внизу и на повышенных тонах общался со вчерашним водителем такси. Водитель темпераментно жестикулировал и регулярно взывал к Мадонне. Бондарь, утирая пот цветастым платком, отвечал ему громко, но лаконично.
Юра зевнул, лег животом на подоконник и спросил:
– Что, везти не хочет?
Водитель и Бондарь как по команде замолчали и подняли глаза к окну на втором этаже.
– Не волнуйтесь, Юра, за ту сумму, что я ему предложил, он доставит нас на своей колымаге до Сицилии и обратно! Передайте всем, что сбор через пятнадцать минут в ресторане. Надо плотно позавтракать – дорога предстоит неблизкая.
Юра поднялся с подоконника, оттолкнулся от него, еще раз зевнул, и, вяло переставляя ноги, отправился в душ. После душа он присел на кровать и, достав из хитрого кармана в дорожной сумке тетрадь, не без удовольствия перелистал ее. Тетрадь была неким подобием дневника. Поначалу Юра собирал материал для статей, которые рассчитывал написать после завершения всей этой истории. Но материала теперь вполне могло хватить на приличную повесть. Юра довольно улыбнулся и положил тетрадь на прежнее место.
Завтракали молча. Заспанная Тамара, лениво болтая ложкой в чашке остывающего каппучино, спросила:
– А вещи брать с собой?
Бондарь вытер губы салфеткой и ответил:
– Хочется надеяться, что мы все-таки вернемся, так что не стоит перегружаться лишним скарбом. Но одеться лучше посвободней. Кто знает, через какие дебри придется пролезать.
Когда компания вышла из гостиницы, угрюмый водитель завел мотор. Бондарь вновь занял место на переднем сидении, остальные разместились сзади.
– Хочу все-таки разглядеть этот Ваш АКВЕДОТТО, – сказала Тамара и села на этот раз с краю.
Когда автомобиль выехал из Пизы, Бондарь нарушил общее молчание:
– Очень вас прошу, друзья, соблюдайте осторожность, – сказал он, развернувшись вполоборота, – все-таки аномальная зона.
– Мы всегда осторожны, – ответил Стас. – Потому что две здоровенные аномалии давно уже ходят за нами по пятам.
– "Двое из ларца, одинаковых с лица", – подхватил Юра.
– "Мы с Тамарой ходим па...", – начал было Бондарь, но тут же спохватился, – Ох, Тамарочка... извините Бога ради, – и незаметно подмигнул Юре.
Юра невольно заулыбался, а Тамара хмыкнула и со снисходительной полуулыбкой покачала головой.
Вовка молча сидел на коленях у Юры и, прислонившись к холодному стеклу лбом, продолжал смотреть на проносящийся мимо пейзаж. Та веселость и беззаботность, что овладела им по приезде в Италию, как-то сама собой отступила, осталась во вчерашнем дне. Ему никто толком не объяснял, зачем они едут и куда, но сейчас это было и не нужно. Вовка чувствовал, что сегодня произойдет что-то очень важное. Что-то, к чему они со Стасом так долго шли.
– Я вот все думаю, – после очередной затянувшейся паузы начал Юра, – если Мироздание действительно многогранно и каждая «грань» – один из вариантов развития соседней, значит, в соседнем мире можно встретить своего двойника?
– Сомневаюсь... – не сразу ответил Бондарь. – Во-первых, в природе Вселенной, скорее всего, не может существовать ничего одинакового. Если, конечно, это не исключение из правил. Так что любые дубликаты, по всей видимости, исключаются. А во-вторых, бессмертная душа, как известно, не матрицируется, это философская аксиома. Наверняка «двойником» окажется просто очень похожий человек. И внешне, и по характеру, и по судьбе... – он снял очки и принялся энергично их протирать, – но, согласитесь, чтобы встретить похожих людей, совсем не обязательно «пересекать грань».
– Достаточно сходить на конкурс двойников, – ответила Тамара.
– Тамарочка, превосходный пример! Браво, дорогая моя! – Бондарь повернул голову и уважительно посмотрел на Тамару. – Ведь любой из этих «двойников» есть один из вариантов развития внешности, характера, а порой и судьбы своего «оригинала», не правда ли?
– Да, – вступил в разговор, молчавший доселе Стас. – Мне вообще иногда кажется, что другая страна – это тоже в чем-то «другая грань». По сути – другой мир, хотя во многом и похожий на наш.
– Другой город – тоже другой мир, – сказал Юра, – а значит и он – «другая грань».
– Как знать... – Бондарь рассеянно смотрел на мелькающие за окном арки развалин акведука. – Иногда и соседняя улица может стать «другой гранью». Впрочем, смотря какую модель Кристалла Вселенной брать за основу. Если «египетскую», которую использует в своих книгах Рыбаков, то вряд ли. По ней «Малый Кристалл», например, вторую Солнечную Систему, можно вырастить в специальном сосуде, вроде котла. Но в таком случае, неизвестно, кто и в каком «котле» вырастил наш с вами мир. Да и о параллельности миров говорить уже не приходится. Скорее, о «вложенности»... А это совершенно другой аспект.
– Я читал Рыбакова, – сказал Стас, – но у него из «Малого Кристалла» в «Большой» можно попасть только в момент смерти и при весьма стрессовых обстоятельствах. И то, если в «Большом Кристалле» есть двойник.
– В том-то и спорность этой теории. Все сводится к сильнейшим эмоциональным переживаниям в момент смерти. Некрофатализм какой-то.
– Интересно, что за сильные эмоции можно испытывать в момент смерти, кроме страха перед самой смертью? – спросила Тамара.
– Тамарочка, послушайте меня, повидавшего жизнь «старого таксофона», и постарайтесь мне поверить, – Бондарь, наконец, перестал протирать очки и водрузил их на нос. – Самая сильная эмоция – это сожаление об упущенной возможности. И не важно, когда она наступает – в расцвете сил или на смертном одре. Запомните, в старости и перед смертью человек жалеет, в основном, не о том, что он сделал, а о том, чего он НЕ СДЕЛАЛ.
– Сожаление об упущенной возможности... – тихо повторила Тамара. – Что ж, возможно, Вы правы... – она отвернулась к окну.
– Философские концепции Крапивина и Баха, – продолжал заливаться соловьем Бондарь, – лично мне более симпатичны: Кристалл Мироздания замкнут в бесконечное кольцо, «грани»-миры находятся очень близко друг от друга. А сквозь них проходит Дорога...
– Которую «...да осилит идущий»? – иронично спросил Стас.
Юра, «крапивинский» багаж которого ограничивался исключительно «Мальчиком со шпагой», читанным в годы пионерской юности в рамках школьной программы по литературе, многозначительно молчал, глядя на Бондаря. Тот вздохнул.
– Может быть... – он рассеянно покивал головой. – Пожалуй, Дорога – один из самых поэтичных образов Абсолютного Пути... Так вот, «грани» Вселенной находятся так близко друг от друга, что кое-где сливаются и переплетаются. Потому и возникают эффекты вроде «поезда-призрака». Причем, заметьте, эта точка зрения совершенно не противоречит ни научным, ни религиозным постулатам: она вполне вписывается и в классическое восприятие Сотворения Мира, и в популярную идею о множественности миров. Универсальная теория!
– Но ведь в Библии об этом ничего не сказано, – попытался возразить Юра.
– Еще не хватало! – Бондарь повернулся к Юре всем корпусом. – Библия, голубчик мой, – это книга спасения души человеческой, а никак не справочник по физике Вселенной. Но иносказательные намеки на детали мироустройства в христианской духовной литературе есть: там открытым текстом сказано, что «Господь создал мир единый, но многообразный». Что Вам еще нужно? Подробное описание того, как все это работает? А может быть, лучше подумать, отчего Всевышний скрыл это от сотворенного им человечества?
– От адептов «головастого культа» он это почему-то не скрыл, – сказала Тамара.
– Адепты культа «Двенадцати Голов», – размеренно заговорил Бондарь, вновь стащив с переносицы очки, и потрясая ими в воздухе в такт словам, – связаны отнюдь не со Всевышним. И еще неизвестно, что им открыто, а что нет.
Тамара, глядя в окно, вздохнула, но ничего не ответила.
Тишина всеобщего размышления, казалось, обладала магией.
– И еще есть мнение, что каждый поступок человека создает мир, параллельный нашему... – нарушил молчание Стас.
– Друзья мои, не будем спорить, – сказал Бондарь. – В конце концов, все это, повторяю, только гипотезы. Не думаю, что мы когда-нибудь поймем, как работает вся эта «механика небесная», но я не могу отказать себе в удовольствии лишний раз порассуждать на сию тему в философски подкованных компаниях. Вроде нашей с вами.
– Если Италия – «другая грань», – улыбнулась Тамара, – то эта грань прекрасна.
Вся компания тоже невольно заулыбалась. Таким образом, итог дискуссии был подведен, и в салоне машины вновь воцарилось молчание.
Водитель свернул у подножия одной из гор. За поворотом показалась грунтовая дорога, уходящая вверх по склону. После ухоженных пригородных автострад она выглядела заброшенной ослиной тропой. Впечатление усиливал стоящий сбоку изрядно потертый и покосившийся знак «кирпич» явно кустарного происхождения.
– Кто-то позаботился о незваных гостях, – пробормотал Стас.
Проехав после знака еще метров триста в гору, водитель заглушил мотор и, сказав «Basta!», убедительно потянул на себя ручной тормоз. Бондарь вздохнул:
– Приехали... Боюсь, дальше он не повезет нас даже за сокровища Ватикана.
Он достал бумажник и отслюнявил водителю обещанную сумму. Водитель буркнул «Buona Fortuna!» и поспешил удалиться прочь, характерным жестом покрутив пальцем у виска, и не обращая никакого внимания на предложение Бондаря приехать сюда часа через четыре, чтобы забрать путешественников назад в город. Посмотрев вслед удаляющейся вниз машине, компания потянулась по дороге, идущей вверх по склону.
– Удивительная тишина... – сказала Тамара, – даже птиц почти не слышно.
Под ногами прямо из земли кое-где проступали остатки древней покатой кирпичной кладки.
– Что это? – спросила Тамара у Бондаря.
– Под нами находится часть древнего трубопровода. Может быть, именно он когда-то соединялся с акведуком.
С горы открывался удивительный вид: от оливковых рощ склоны казались плюшевыми, деревья слегка колыхал ласковый ветерок, а выше по ходу простирался мощный готический лес, пронизанный лучами августовского солнца.
– Ого... – Юра потрогал ногой, а потом нагнулся и поднял с земли невероятных размеров кедровую шишку. – Прямо мутант!
– Вовсе не мутант, – возразил Бондарь. – Обыкновенная шишка обыкновенного ливанского кедра. Притом не самая большая.
Тамара взяла шишку из рук Юры, внимательно рассмотрела, покачала на лодони.
– Обязательно возьму такую на обратном пути. На память. А впрочем... – Тамара открыла висящий на плече небольшой рюкзачок из темно-коричневой кожи, купленный в Милане, и шишка исчезла в его недрах. – Кто знает, каков будет обратный путь...
Словно из ниоткуда перед путешественниками выросло странное сооружение. Мощное, высотой с двухэтажный дом, украшенное полуразрушенными порталами и остатками стилизованных античных колонн. По всему периметру шла непонятная надпись.
– Напоминает латынь... – сказал Стас.
– Нет... – Бондарь внимательно вглядывался в написанное. – Скорее это напоминает ранний тосканский диалект. Тут написано что-то про воду, дающую жизнь. Конечно! Как я сразу не понял – это так называемая «Чистерна». Один из древних отстойников. Войдем?
Не дожидаясь ответа, он стал подниматься по крутой каменной лестнице. Сквозь трещины между ступенями прорастали трава и миниатюрные кусты.
– Интересно, сколько времени тут никого не было? – спросила Тамара, поглаживая рукой остатки перил.
– Не знаю, но, наверное, очень давно. – Бондарь потянул на себя приоткрытую железную дверь. Ее скрип взорвался внутри здания мириадом звуков, повторяемых звонким эхом.
– Вот это акустика! – восхитился Стас, вслед за Бондарем протискиваясь в проход. Следом за ним в дверь пролез Вовка. Вдвоем со Стасом они навалились на дверь и отодвинули ее еще на десяток сантиметров.
– Какой сюр... – оценила Тамара, остановившись у входа.
Сводчатое помещение было залито рассеянным солнечным светом, струящимся из окон под потолком и в боковых стенах. Через два метра от входа пол резко обрывался и уходил вниз, в трехметровой глубины бассейн, несколько веков не знавший воды. Над противоположной стеной бассейна красовались три барельефа, изображавшие античные маски с широко открытыми ртами.
– Наверное, раньше из них текла вода, которая наполняла бассейн, – Юра сказал это для того, чтобы подавить внезапное смущение: ему вновь, совершенно некстати, вспомнилась миланская химера.
– Определенно... – ответил Бондарь.
– А-у-у-а-а-а... – прокричал вдруг Вовка, запрокинув голову. Эхо многократно усилило и принялось во всех углах повторять этот возглас, с каждым разом все больше искажая его. – Кла-асс!
Тамара сделала шаг вперед и пропела трезвучие. Звуки на мгновение повисли в пространстве над бассейном и, прежде чем раствориться, вдруг слились в аккорд. Вся компания одобрительно загудела, породив новый отзвук уникального эха.
– Здесь можно было бы сделать потрясающий концертный зал. Хор и оркестр разместить внизу, в бассейне, а публику рассадить по бокам.
– Только публику пришлось бы слишком долго сюда заманивать, – скептически усмехнулся Стас.
Тамара вздохнула:
– Стас, ты неисправим...
– Идемте, друзья, – сказал Бондарь, – вверху по склону должны быть еще сооружения... может быть, там отыщется вход под землю.
Через пятьдесят метров в зарослях можжевельника показалась каменная кладка. Полукруглой аркой она обрамляла глубокую скальную нишу, из которой вытекала прозрачная струя затаившегося в скале родника. Его вода оказалось удивительно вкусной и бодрящей.
– Если именно эта вода подавалась в Пизу, жителям города можно было позавидовать, – сказал Стас, и, зачерпнув в горсть немного воды, брызнул ей в Вовку. Тот захохотал, и смех его эхом пронесся по лесу.
Недолго думая, Вовка нога об ногу сбросил кроссовки и, ступая босыми пятками по мокрым камням, вошел в нишу родника.
– Вовка, а ну назад!
Стас подался вперед и попытался схватить Вовку за плечо. Однако пальцы его схватили пустоту, а из ниши раздался стремительно удаляющийся Вовкин крик: «А-а-а....». Внезапно он стих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25