Поэтому взлет тяжелой космической ракеты с Фобоса куда проще, нежели подъем с поверхности Марса, и дает огромную экономию топлива.
Уже через два месяца после решения правительства подробный план высадки на Марс был готов. Решено было использовать большую ракету, одну из трех, изготовленных в свое время для полета на Венеру. Первая из них совершила это удивительное путешествие и возвратилась на Землю, но в укороченном виде, так как несколько ее секций астронавты вынуждены были оставить на Венере, чтобы облегчить свой корабль перед вылетом в обратный путь.
Другая ракета была послана вдогонку за первой, когда поступило сообщение, что астронавты, высадившиеся на Венере, потерпели аварию и оказались без горючего. Эта ракета вернулась обратно, так и не опустившись на Венеру, потому что группа академика Яхонтова сумела самостоятельно обеспечить себя топливом. Третий экземпляр модели «КР-115» в дальних полетах не участвовал и был законсервирован. При осмотре он оказался в хорошем состоянии, но для новой экспедиции нуждался в ряде существенных переделок.
Таким образом, согласно разработанному плану космический корабль должен был отправиться с искусственного спутника Земли; здесь необходимая начальная скорость вместо 11, 2 составляла всего 2, 9 километра в секунду. Расход топлива уменьшался во много раз. Кроме того, можно было использовать скорость орбитального движения спутника вокруг Земли.
Марс по отношению к Земле является внешней планетой, поэтому при полете к нему скорости Земли, искусственного спутника и космической ракеты суммируются. Это весьма важно, так как, удаляясь от центра солнечной системы к ее периферии, ракета должна преодолевать силу притяжения огромной массы Солнца. Наоборот, при возвращении с Марса на Землю следовало взлететь против движения планеты по орбите, чтобы таким путем погасить часть приобретенной скорости и заставить космический корабль как бы падать на Солнце с расчетом встретить Землю в определенной точке пространства.
Космический корабль мог принять на борт шесть пассажиров и все необходимое для их жизни в течение четырех лет. Так как было ясно, что на Марсе есть разумные обитатели, транспортных средств решили не брать, экономя место для других грузов.
Большие споры вызвал вопрос о том, надо ли брать грузы, предназначенные для марсиан, или рассматривать первый полет как чисто разведочный. Мнения на этот счет разошлись, потому что никто не знал достоверно, в чем нуждаются марсиане, какие драматические обстоятельства заставили их подать сигнал бедствия. После жарких споров победил Паршин. Он предложил доставить на Марс оборудование для постройки энергетического атомного реактора средней мощности, чтобы в случае необходимости научить марсиан применять атомную энергию.
Эта мысль сначала показалась всем наивной и смешной. В самом деле, как можно было серьезно думать о современной ядерной энергетике для планеты, где самое существование разумных существ у многих вызывало сомнение.
Но Сергей Васильевич был глубоко убежден, что именно энергия атомного ядра — ключ к преобразованиям космического масштаба.
— Одно из двух, — говорил он, — либо мы организуем полет на Марс, чтобы оказать помощь, тогда нельзя отправляться с пустыми руками, либо мы собираемся просто послать туристов поглядеть, что там происходит. Тогда незачем и огород городить. Tertiam non datur — третьего не надо…
Безупречная логика почтенного профессора, а может быть, и его красноречие сыграли свою роль: атомное горючее и регулирующие стержни были погружены на ракету.
…Несмотря на солидный возраст, Виктор Петрович Яхонтов был полон энергии. Способность увлекаться и с головой уходить в порученное дело составляла характерную черту этого человека. Его целиком захватила подготовка полета на Марс.
Пока речь шла о чисто технических деталях, он увлеченно обсуждал с сотрудниками института вопрос о наилучшей трассе полета, сроках, количестве горючего, планировке и оснащении ракеты, необходимых запасах кислорода, воды, пищи и прочих подробностях будущей жизни в ракете и на поверхности Марса. Наконец все было продумано, приведено в стройный вид и изложено в докладной записке на имя президента Академии наук. Настал час, когда Яхонтов должен был подготовить предложения о персональном составе участников экспедиции.
В космические рейсы можно посылать людей только по очень строгому отбору, всесторонне и глубоко изучив их индивидуальные особенности. Ведь космонавты покидают семью, родину и свою планету на долгий срок. Их ожидают исключительные трудности, опасности и лишения. Требуется редкая физическая выносливость и тренировка, огромная сила воли, способность не терять присутствия духа и уверенности в успехе при самых трудных обстоятельствах. Весьма важна и крепкая внутренняя сплоченность коллектива, взаимное уважение, подлинная дружба, благородная способность к самопожертвованию, готовность идти на риск ради товарища.
Большие требования предъявляются и к уровню специальных знаний, культуре и практическим навыкам космических путешественников. Экипаж межпланетного корабля невелик, а задачи, стоящие перед ним, многогранны к сложны. Узкие, ограниченные специалисты здесь не годятся. Желательно, чтобы каждый участник полета совмещал в себе знания нескольких ученых или инженеров и обладал к тому же умелыми руками, способными к любому труду.
«Да! Нелегко, очень нелегко подобрать подходящих людей для полета на другую планету», — думал Виктор Петрович, расхаживая по кабинету.
Стенографистка молча ожидала.
— Пишите, — начал наконец Яхонтов. — Что касается личного состава экспедиции, то обязанности командира корабля и непосредственное управление им при взлете, посадке и маневрировании следует поручить Владимиру Ивановичу Одинцову, весьма опытному космическому пилоту, неоднократно проверенному на практической работе. В состав участников, безусловно, необходимо включить и товарища Ли Сяо-ши — китайского астронома и астрофизика, который настаивает на участии в полете, чтобы лично проверить данные собственных наблюдений. Поставьте точку!
Яхонтов сделал большую паузу, потом продолжал:
— На мой взгляд, нельзя обойтись и без профессора Сергея Васильевича Паршина — доктора технических наук, лучшего специалиста Института по ядерной энергетике. Еще недавно он был активным противником теории о существовании на Марсе разумной жизни. Теперь Паршин изменил свои взгляды и желает принять участие в экспедиции. Он потерял жену и единственного сына, сейчас одинок и может надолго покинуть Москву, не заботясь о семье… Последнюю фразу прошу не писать, — поправился Виктор Петрович. — Для изучения природных ресурсов Марса и истории его геологического развития можно рекомендовать кандидата геологических наук Наталью Васильевну Одинцову, тоже имеющую опыт работы на Венере. Точка. Сколько у нас получилось?
— Пока четверо, — ответила стенографистка.
— Так! А нам нужны шестеро. Ну ладно, проявим некоторую нескромность и заявим о себе самом… Пишите. Я позволяю себе ходатайствовать перед президиумом Академии наук и правительством о разрешении и мне принять участие в полете. Полагаю, что практический опыт, полученный мною во время прошлой экспедиции на Венеру, будет полезен и в этот раз… Написали?
— Да, Виктор Петрович.
— Не очень самоуверенно получилось?
— Что вы, вполне скромно. Тем более не с первых строк, а в конце…
— Хорошо! Быть по сему, пускай ругают, если заслуживаю. Теперь, значит, пятеро?
— Да, пять.
— Пять! А шестой?
Осторожный стук в дверь прервал его размышления.
— Войдите, — буркнул он не особенно любезно.
В дверях появился один из младших сотрудников института, временно заменявший заболевшего секретаря.
— В чем дело? — холодно спросил Яхонтов. — Я очень занят.
— Простите, Виктор Петрович, получена срочная телеграмма из Дели. От президента Академии наук Республики Индии. Лично вам.
— Давайте!
Поправив очки, Виктор Петрович прочел:
«Академия наук Республики Индии, учитывая общемировое значение организуемой Советским Союзом экспедиции на планету Марс, просит предоставить право участия в полете известному индийскому ученому — доктору Рамахвани, микробиологу и специалисту по астроботанике, много лет изучающему флору Марса».
Яхонтов задумался. Экспедиция на Марс хотя и готовилась Страной Советов, но по своему значению выходила далеко за рамки одного государства. Не случайно в ней должен был принять участие китайский астроном. С этой точки зрения было бы очень хорошо привлечь и ученых Индии. С другой стороны, требовалось подобрать шестерых участников с таким расчетом, чтобы создать единый, крепко спаянный коллектив, способный переносить все трудности и невзгоды космического рейса и долгого пребывания в неизвестных и суровых условиях Марса.
В Ли Сяо-ши Виктор Петрович был совершенно уверен. Академик знал его по учебе в Московском университете. Профессор Паршин много лет работал в институте, и его все знали. Супруги Одинцовы уже показали себя во время экспедиции на Венеру. И вдруг теперь в экспедицию просят включить совершенно нового, неизвестного никому человека. Было о чем задуматься. «Рамахвани… Рамахвани… — повторял про себя Яхонтов. Где-то я слышал это имя? Постойте! Постойте!»
Он подошел к шкафу с книгами и, порывшись, извлек пачку английских астрономических журналов.
— Нашел! — воскликнул он немного погодя, перелистав пять или шесть журналов. — Нашел!
— Что вы нашли? — спросила стенографистка.
— Нашел статью доктора Рамахвани, которого нам предлагают послать на Марс. Вот видите шестой номер «Британского астрономического вестника» за последний год. Здесь статья «Из опыта работы по изучению растительного мира Марса», подписано И.Рамахвани — доктором биологических наук. Что же он пишет? Гм… погляжу… Нетрудно!.. Судя по беглому просмотру, Эгот ученый полностью разделяет мнения нашего академика Тихова… Считает себя его последователем и учеником… Несколько любопытных замечаний о микрофлоре и возможной фауне Марса. Неглупые соображения!
На следующий день к неоконченной докладной была приписана одна короткая фраза: «Шестым участником полета намечается индийский ученый — микробиолог и астроботаник, доктор биологических наук И.Рамахвани».
…На всю практическую подготовку экспедиции в распоряжении будущих космонавтов оставался только один год. Терять нельзя было ни минуты. По особому распоряжению правительства все вопросы, связанные с предстоящим полетом, рассматривались и решались вне всякой очереди.
Предложения академика Яхонтова по составу экспедиции были приняты, и он сам был назначен ее руководителем. Виктор Петрович решил тотчас же собрать всех участников предстоящего полета и обсудить, как лучше организовать всестороннюю подготовку.
С москвичами было просто: профессор Паршин — штатный сотрудник института, Одинцовы были тотчас же откомандированы в распоряжение академика Яхонтова. Сложнее обстояло дело с приезжими. Ли Сяо-ши был в Тибете, а доктор Рамахвани — в Индии. Тем не менее уже через месяц, сдав дела в своей обсерватории. Ли Сяо-ши прибыл в Институт астронавтики.
Таким образом, к началу марта весь личный состав будущей экспедиции, за исключением индийского ученого, был собран в стенах Института астронавтики. Началась серьезная подготовительная работа и тренировка.
Так продолжалось до июля. В жаркий летний день пять космонавтов собрались в просторном кабинете академика, чтобы еще раз, неизвестно который по счету, просмотреть списки необходимого имущества, совместно продумать, не забыты ли мелочи, от которых может зависеть иногда вся судьба экспедиции.
— Поступил ли уран, Сергей Васильевич, — интересовался Яхонтов, заглядывая в лежащий перед ним листок. — И кадмий?
— Все шестнадцать тонн урана привезены на ракетодром. Завтра отправим на спутник, — отвечал Паршин. — Кадмий пока в пути.
— Анализ получен?
— Конечно. Содержание урана двести тридцать пять колеблется от двух и семидесяти пяти сотых до трех и шестидесяти семи сотых процента. Вполне отвечает нашим требованиям.
— Кислород?
— Уже доставлен на внеземную станцию, — отрапортовала Наталья Васильевна.
— Как идет переоборудование корабля?
— Я был вчера на базе, — отвечал Владимир Иванович. — Все проверил лично. Через месяц начнем пробные полеты.
— А горючее?
— В резервуарах на внеземной станции сосредоточено все нужное нам количество.
— Сами проверяли?
— Разумеется.
— Меховой одежды двухслойной с электрическим подогревом полагается восемнадцать комплектов. Сколько есть?
— Двенадцать комплектов я принял. Шесть будут готовы через неделю.
— Типовые чертежи атомных реакторов?
— Давно получены.
— А ваши приборы? — обратился академик к Ли Сяо-ши.
— Получено немного больше половины по числу названий. Я проверяю каждый день. Ленинградский завод-поставщик обещает выполнить последние заказы через десять суток.
Подобные беседы происходили регулярно один раз в неделю. В деловых вопросах Яхонтов был большой педант и предъявлял жесткие требования к подчиненным. Зная его характер, остальные четверо приготовились отвечать на вопросы еще часа два, не меньше, потому что Виктор Петрович не оставлял без внимания ни одной мелочи. Но разговор прервало неожиданное появление секретаря.
Она без стука влетела в кабинет, взволнованная и возбужденная.
— Виктор Петрович, к вам…
— Несомненно, ко мне, если пришли сюда, но у меня совещание.
— Она из Индии… Сейчас войдет.
Виктор Петрович поднял очки на лоб.
— Что такое? Кто она? Почему из Индии?
Дверь кабинета открылась, и вошли двое. Впереди молодой человек, высокий и худощавый, в черном строгом костюме. За ним шла молодая женщина, очень маленькая, совсем крохотная, но пропорционально сложенная и стройная. Длинное шелковое сари приятного синего тона обвивало ее тонкий стан и закрывало ноги ниже колея. Пучок черных волос, скрепленный двумя длинными серебряными шпильками с камнями на конце, украшал голову. Смуглый цвет ее продолговатого лица, огромные черные глаза, тонкий прямой нос, маленький рот, густые брови и длинные ресницы производили впечатление чего-то необычного, далеко выходящего за рамки повседневности. Ее никак нельзя было назвать красавицей, потому что это слово казалось примитивным, далеко не достаточным. Хотелось придумать другое, лучшее слово, но его не было.
Яхонтов стоял, ожидая объяснений. Остальные космонавты с интересом глядели на вошедших. Так продолжалось несколько мгновений.
Молодой человек первым нарушил молчание.
— Я вижу перед собой господина Яхонтова, директора института? — осведомился он, учтиво поклонившись.
— Да.
— Меня зовут Чандра. Третий секретарь посольства Республики Индии. Мне поручено представить вам госпожу Индиру Рамахвани и служить переводчиком. Она плохо владеет русским языком.
— Здравствуйте! — очень медленно, с сильным акцентом произнесла по-русски молодая женщина, сопровождая это слово приветливой улыбкой.
— Госпожа Рамахвани, вероятно, говорит по-английски? — осведомился академик.
— Да, мисс Рамахвани владеет английским, как своим родным языком.
— Превосходно. — И Виктор Петрович продолжал по-английски: — Я очень рад познакомиться с вами, мисс Рамахвани, но простите мое изумление… Я никак не ожидал… Неужели?..
— Да, господин Яхонтов, — ответила девушка. — Я предвидела, что произведу на вас очень неожиданное и, безусловно, невыгодное впечатление. Но что делать, я действительно та самая Индира Рамахваии, доктор биологических наук, о которой шла речь. Именно я надеюсь участвовать в этой замечательной экспедиции.
Яхонтов был совершенно ошеломлен. Он успел приучить себя к мысли, что появится шестой спутник, подданный другого государства, человек иной культуры, но менее всего предполагал встретить женщину. Теперь перед ним стояла совсем молоденькая, хрупкая и, бесспорно, поразительно красивая девушка. Это переходило все границы возможного. Девушка, стройная, худенькая, изящная девушка, должна стать шестым участником труднейшей и опаснейшей экспедиции. Можно ли допустить такое? Старый ученый глядел сквозь стекла своих очков и просто не находил слов. А гостья стояла против него, скромно опустив глаза, и только легкая, чуть заметная улыбка временами скользила по ее губам. Молчание явно затягивалось.
— Простите мое любопытство, но вы так молоды и уже доктор наук? — недоверчиво произнес академик.
— Да, господин Яхонтов. Мне уже двадцать девять лет. В семнадцать лет я закончила колледж в Калькутте. К двадцати годам получила высшее образование на биологическом факультете государственного университета в Дели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
Уже через два месяца после решения правительства подробный план высадки на Марс был готов. Решено было использовать большую ракету, одну из трех, изготовленных в свое время для полета на Венеру. Первая из них совершила это удивительное путешествие и возвратилась на Землю, но в укороченном виде, так как несколько ее секций астронавты вынуждены были оставить на Венере, чтобы облегчить свой корабль перед вылетом в обратный путь.
Другая ракета была послана вдогонку за первой, когда поступило сообщение, что астронавты, высадившиеся на Венере, потерпели аварию и оказались без горючего. Эта ракета вернулась обратно, так и не опустившись на Венеру, потому что группа академика Яхонтова сумела самостоятельно обеспечить себя топливом. Третий экземпляр модели «КР-115» в дальних полетах не участвовал и был законсервирован. При осмотре он оказался в хорошем состоянии, но для новой экспедиции нуждался в ряде существенных переделок.
Таким образом, согласно разработанному плану космический корабль должен был отправиться с искусственного спутника Земли; здесь необходимая начальная скорость вместо 11, 2 составляла всего 2, 9 километра в секунду. Расход топлива уменьшался во много раз. Кроме того, можно было использовать скорость орбитального движения спутника вокруг Земли.
Марс по отношению к Земле является внешней планетой, поэтому при полете к нему скорости Земли, искусственного спутника и космической ракеты суммируются. Это весьма важно, так как, удаляясь от центра солнечной системы к ее периферии, ракета должна преодолевать силу притяжения огромной массы Солнца. Наоборот, при возвращении с Марса на Землю следовало взлететь против движения планеты по орбите, чтобы таким путем погасить часть приобретенной скорости и заставить космический корабль как бы падать на Солнце с расчетом встретить Землю в определенной точке пространства.
Космический корабль мог принять на борт шесть пассажиров и все необходимое для их жизни в течение четырех лет. Так как было ясно, что на Марсе есть разумные обитатели, транспортных средств решили не брать, экономя место для других грузов.
Большие споры вызвал вопрос о том, надо ли брать грузы, предназначенные для марсиан, или рассматривать первый полет как чисто разведочный. Мнения на этот счет разошлись, потому что никто не знал достоверно, в чем нуждаются марсиане, какие драматические обстоятельства заставили их подать сигнал бедствия. После жарких споров победил Паршин. Он предложил доставить на Марс оборудование для постройки энергетического атомного реактора средней мощности, чтобы в случае необходимости научить марсиан применять атомную энергию.
Эта мысль сначала показалась всем наивной и смешной. В самом деле, как можно было серьезно думать о современной ядерной энергетике для планеты, где самое существование разумных существ у многих вызывало сомнение.
Но Сергей Васильевич был глубоко убежден, что именно энергия атомного ядра — ключ к преобразованиям космического масштаба.
— Одно из двух, — говорил он, — либо мы организуем полет на Марс, чтобы оказать помощь, тогда нельзя отправляться с пустыми руками, либо мы собираемся просто послать туристов поглядеть, что там происходит. Тогда незачем и огород городить. Tertiam non datur — третьего не надо…
Безупречная логика почтенного профессора, а может быть, и его красноречие сыграли свою роль: атомное горючее и регулирующие стержни были погружены на ракету.
…Несмотря на солидный возраст, Виктор Петрович Яхонтов был полон энергии. Способность увлекаться и с головой уходить в порученное дело составляла характерную черту этого человека. Его целиком захватила подготовка полета на Марс.
Пока речь шла о чисто технических деталях, он увлеченно обсуждал с сотрудниками института вопрос о наилучшей трассе полета, сроках, количестве горючего, планировке и оснащении ракеты, необходимых запасах кислорода, воды, пищи и прочих подробностях будущей жизни в ракете и на поверхности Марса. Наконец все было продумано, приведено в стройный вид и изложено в докладной записке на имя президента Академии наук. Настал час, когда Яхонтов должен был подготовить предложения о персональном составе участников экспедиции.
В космические рейсы можно посылать людей только по очень строгому отбору, всесторонне и глубоко изучив их индивидуальные особенности. Ведь космонавты покидают семью, родину и свою планету на долгий срок. Их ожидают исключительные трудности, опасности и лишения. Требуется редкая физическая выносливость и тренировка, огромная сила воли, способность не терять присутствия духа и уверенности в успехе при самых трудных обстоятельствах. Весьма важна и крепкая внутренняя сплоченность коллектива, взаимное уважение, подлинная дружба, благородная способность к самопожертвованию, готовность идти на риск ради товарища.
Большие требования предъявляются и к уровню специальных знаний, культуре и практическим навыкам космических путешественников. Экипаж межпланетного корабля невелик, а задачи, стоящие перед ним, многогранны к сложны. Узкие, ограниченные специалисты здесь не годятся. Желательно, чтобы каждый участник полета совмещал в себе знания нескольких ученых или инженеров и обладал к тому же умелыми руками, способными к любому труду.
«Да! Нелегко, очень нелегко подобрать подходящих людей для полета на другую планету», — думал Виктор Петрович, расхаживая по кабинету.
Стенографистка молча ожидала.
— Пишите, — начал наконец Яхонтов. — Что касается личного состава экспедиции, то обязанности командира корабля и непосредственное управление им при взлете, посадке и маневрировании следует поручить Владимиру Ивановичу Одинцову, весьма опытному космическому пилоту, неоднократно проверенному на практической работе. В состав участников, безусловно, необходимо включить и товарища Ли Сяо-ши — китайского астронома и астрофизика, который настаивает на участии в полете, чтобы лично проверить данные собственных наблюдений. Поставьте точку!
Яхонтов сделал большую паузу, потом продолжал:
— На мой взгляд, нельзя обойтись и без профессора Сергея Васильевича Паршина — доктора технических наук, лучшего специалиста Института по ядерной энергетике. Еще недавно он был активным противником теории о существовании на Марсе разумной жизни. Теперь Паршин изменил свои взгляды и желает принять участие в экспедиции. Он потерял жену и единственного сына, сейчас одинок и может надолго покинуть Москву, не заботясь о семье… Последнюю фразу прошу не писать, — поправился Виктор Петрович. — Для изучения природных ресурсов Марса и истории его геологического развития можно рекомендовать кандидата геологических наук Наталью Васильевну Одинцову, тоже имеющую опыт работы на Венере. Точка. Сколько у нас получилось?
— Пока четверо, — ответила стенографистка.
— Так! А нам нужны шестеро. Ну ладно, проявим некоторую нескромность и заявим о себе самом… Пишите. Я позволяю себе ходатайствовать перед президиумом Академии наук и правительством о разрешении и мне принять участие в полете. Полагаю, что практический опыт, полученный мною во время прошлой экспедиции на Венеру, будет полезен и в этот раз… Написали?
— Да, Виктор Петрович.
— Не очень самоуверенно получилось?
— Что вы, вполне скромно. Тем более не с первых строк, а в конце…
— Хорошо! Быть по сему, пускай ругают, если заслуживаю. Теперь, значит, пятеро?
— Да, пять.
— Пять! А шестой?
Осторожный стук в дверь прервал его размышления.
— Войдите, — буркнул он не особенно любезно.
В дверях появился один из младших сотрудников института, временно заменявший заболевшего секретаря.
— В чем дело? — холодно спросил Яхонтов. — Я очень занят.
— Простите, Виктор Петрович, получена срочная телеграмма из Дели. От президента Академии наук Республики Индии. Лично вам.
— Давайте!
Поправив очки, Виктор Петрович прочел:
«Академия наук Республики Индии, учитывая общемировое значение организуемой Советским Союзом экспедиции на планету Марс, просит предоставить право участия в полете известному индийскому ученому — доктору Рамахвани, микробиологу и специалисту по астроботанике, много лет изучающему флору Марса».
Яхонтов задумался. Экспедиция на Марс хотя и готовилась Страной Советов, но по своему значению выходила далеко за рамки одного государства. Не случайно в ней должен был принять участие китайский астроном. С этой точки зрения было бы очень хорошо привлечь и ученых Индии. С другой стороны, требовалось подобрать шестерых участников с таким расчетом, чтобы создать единый, крепко спаянный коллектив, способный переносить все трудности и невзгоды космического рейса и долгого пребывания в неизвестных и суровых условиях Марса.
В Ли Сяо-ши Виктор Петрович был совершенно уверен. Академик знал его по учебе в Московском университете. Профессор Паршин много лет работал в институте, и его все знали. Супруги Одинцовы уже показали себя во время экспедиции на Венеру. И вдруг теперь в экспедицию просят включить совершенно нового, неизвестного никому человека. Было о чем задуматься. «Рамахвани… Рамахвани… — повторял про себя Яхонтов. Где-то я слышал это имя? Постойте! Постойте!»
Он подошел к шкафу с книгами и, порывшись, извлек пачку английских астрономических журналов.
— Нашел! — воскликнул он немного погодя, перелистав пять или шесть журналов. — Нашел!
— Что вы нашли? — спросила стенографистка.
— Нашел статью доктора Рамахвани, которого нам предлагают послать на Марс. Вот видите шестой номер «Британского астрономического вестника» за последний год. Здесь статья «Из опыта работы по изучению растительного мира Марса», подписано И.Рамахвани — доктором биологических наук. Что же он пишет? Гм… погляжу… Нетрудно!.. Судя по беглому просмотру, Эгот ученый полностью разделяет мнения нашего академика Тихова… Считает себя его последователем и учеником… Несколько любопытных замечаний о микрофлоре и возможной фауне Марса. Неглупые соображения!
На следующий день к неоконченной докладной была приписана одна короткая фраза: «Шестым участником полета намечается индийский ученый — микробиолог и астроботаник, доктор биологических наук И.Рамахвани».
…На всю практическую подготовку экспедиции в распоряжении будущих космонавтов оставался только один год. Терять нельзя было ни минуты. По особому распоряжению правительства все вопросы, связанные с предстоящим полетом, рассматривались и решались вне всякой очереди.
Предложения академика Яхонтова по составу экспедиции были приняты, и он сам был назначен ее руководителем. Виктор Петрович решил тотчас же собрать всех участников предстоящего полета и обсудить, как лучше организовать всестороннюю подготовку.
С москвичами было просто: профессор Паршин — штатный сотрудник института, Одинцовы были тотчас же откомандированы в распоряжение академика Яхонтова. Сложнее обстояло дело с приезжими. Ли Сяо-ши был в Тибете, а доктор Рамахвани — в Индии. Тем не менее уже через месяц, сдав дела в своей обсерватории. Ли Сяо-ши прибыл в Институт астронавтики.
Таким образом, к началу марта весь личный состав будущей экспедиции, за исключением индийского ученого, был собран в стенах Института астронавтики. Началась серьезная подготовительная работа и тренировка.
Так продолжалось до июля. В жаркий летний день пять космонавтов собрались в просторном кабинете академика, чтобы еще раз, неизвестно который по счету, просмотреть списки необходимого имущества, совместно продумать, не забыты ли мелочи, от которых может зависеть иногда вся судьба экспедиции.
— Поступил ли уран, Сергей Васильевич, — интересовался Яхонтов, заглядывая в лежащий перед ним листок. — И кадмий?
— Все шестнадцать тонн урана привезены на ракетодром. Завтра отправим на спутник, — отвечал Паршин. — Кадмий пока в пути.
— Анализ получен?
— Конечно. Содержание урана двести тридцать пять колеблется от двух и семидесяти пяти сотых до трех и шестидесяти семи сотых процента. Вполне отвечает нашим требованиям.
— Кислород?
— Уже доставлен на внеземную станцию, — отрапортовала Наталья Васильевна.
— Как идет переоборудование корабля?
— Я был вчера на базе, — отвечал Владимир Иванович. — Все проверил лично. Через месяц начнем пробные полеты.
— А горючее?
— В резервуарах на внеземной станции сосредоточено все нужное нам количество.
— Сами проверяли?
— Разумеется.
— Меховой одежды двухслойной с электрическим подогревом полагается восемнадцать комплектов. Сколько есть?
— Двенадцать комплектов я принял. Шесть будут готовы через неделю.
— Типовые чертежи атомных реакторов?
— Давно получены.
— А ваши приборы? — обратился академик к Ли Сяо-ши.
— Получено немного больше половины по числу названий. Я проверяю каждый день. Ленинградский завод-поставщик обещает выполнить последние заказы через десять суток.
Подобные беседы происходили регулярно один раз в неделю. В деловых вопросах Яхонтов был большой педант и предъявлял жесткие требования к подчиненным. Зная его характер, остальные четверо приготовились отвечать на вопросы еще часа два, не меньше, потому что Виктор Петрович не оставлял без внимания ни одной мелочи. Но разговор прервало неожиданное появление секретаря.
Она без стука влетела в кабинет, взволнованная и возбужденная.
— Виктор Петрович, к вам…
— Несомненно, ко мне, если пришли сюда, но у меня совещание.
— Она из Индии… Сейчас войдет.
Виктор Петрович поднял очки на лоб.
— Что такое? Кто она? Почему из Индии?
Дверь кабинета открылась, и вошли двое. Впереди молодой человек, высокий и худощавый, в черном строгом костюме. За ним шла молодая женщина, очень маленькая, совсем крохотная, но пропорционально сложенная и стройная. Длинное шелковое сари приятного синего тона обвивало ее тонкий стан и закрывало ноги ниже колея. Пучок черных волос, скрепленный двумя длинными серебряными шпильками с камнями на конце, украшал голову. Смуглый цвет ее продолговатого лица, огромные черные глаза, тонкий прямой нос, маленький рот, густые брови и длинные ресницы производили впечатление чего-то необычного, далеко выходящего за рамки повседневности. Ее никак нельзя было назвать красавицей, потому что это слово казалось примитивным, далеко не достаточным. Хотелось придумать другое, лучшее слово, но его не было.
Яхонтов стоял, ожидая объяснений. Остальные космонавты с интересом глядели на вошедших. Так продолжалось несколько мгновений.
Молодой человек первым нарушил молчание.
— Я вижу перед собой господина Яхонтова, директора института? — осведомился он, учтиво поклонившись.
— Да.
— Меня зовут Чандра. Третий секретарь посольства Республики Индии. Мне поручено представить вам госпожу Индиру Рамахвани и служить переводчиком. Она плохо владеет русским языком.
— Здравствуйте! — очень медленно, с сильным акцентом произнесла по-русски молодая женщина, сопровождая это слово приветливой улыбкой.
— Госпожа Рамахвани, вероятно, говорит по-английски? — осведомился академик.
— Да, мисс Рамахвани владеет английским, как своим родным языком.
— Превосходно. — И Виктор Петрович продолжал по-английски: — Я очень рад познакомиться с вами, мисс Рамахвани, но простите мое изумление… Я никак не ожидал… Неужели?..
— Да, господин Яхонтов, — ответила девушка. — Я предвидела, что произведу на вас очень неожиданное и, безусловно, невыгодное впечатление. Но что делать, я действительно та самая Индира Рамахваии, доктор биологических наук, о которой шла речь. Именно я надеюсь участвовать в этой замечательной экспедиции.
Яхонтов был совершенно ошеломлен. Он успел приучить себя к мысли, что появится шестой спутник, подданный другого государства, человек иной культуры, но менее всего предполагал встретить женщину. Теперь перед ним стояла совсем молоденькая, хрупкая и, бесспорно, поразительно красивая девушка. Это переходило все границы возможного. Девушка, стройная, худенькая, изящная девушка, должна стать шестым участником труднейшей и опаснейшей экспедиции. Можно ли допустить такое? Старый ученый глядел сквозь стекла своих очков и просто не находил слов. А гостья стояла против него, скромно опустив глаза, и только легкая, чуть заметная улыбка временами скользила по ее губам. Молчание явно затягивалось.
— Простите мое любопытство, но вы так молоды и уже доктор наук? — недоверчиво произнес академик.
— Да, господин Яхонтов. Мне уже двадцать девять лет. В семнадцать лет я закончила колледж в Калькутте. К двадцати годам получила высшее образование на биологическом факультете государственного университета в Дели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27