Оптимальным временным решением был бы отель где-нибудь в Земном секторе.Такси пронеслось мимо белой стены Приюта Астронавта.— А вот тут я жил до двенадцати лет, — махнул рукой Кервин, и в который раз уже безмолвно подивился: жил ли? Если действительно земляне подстроили всю цепочку событий, что вывели комъинов на его след…— Элори, — поинтересовался Джефф, когда они снова остались одни, — комъины когда-нибудь уничтожали записи в приютском архиве? — Матрица, предполагал он, в принципе, могла бы стереть данные в памяти компьютера. И если бы кто-то задался такой целью…— Не знаю, — ответила Элори, — если и уничтожали, то еще до того, как я стала Хранительницей. Я знаю только, что Остера удалось забрать из приюта в пять лет.Кеннард, помнится, называл это «странной историей». Но Кервину так и не удалось ее услышать.А сейчас не время для расспросов.Но долго еще после того, как Элори заснула, Джефф лежал и размышлял. Он метался в лабиринте, пытаясь поймать за хвост собственное неуловимое прошлое, но доступных дорожек становилось все меньше и меньше, да и те вели в никуда или оканчивались тупиками. Когда на него вышли комъины, он прекратил поиски — в конце концов, самое-то главное, тайну своего происхождения, он раскрыл. Но некоторые загадки так и остались неразрешенными; и прежде чем навсегда улететь с Даркоувера, он обязательно сделает последнюю попытку разрешить их.На следующее утро он вкратце рассказал Элори, в чем дело.— Там не было обо мне никаких записей. Я видел, что выдала машина. Если б только я мог забраться туда и проверить…— А это опасно — забираться туда?— Ну, для жизни не опасно и увечьем не грозит. Разве что могут сунуть в каталажку за взлом и незаконное проникновение.— Ты столько всего не успел узнать… — произнесла она. — Будь я все еще… — Она закусила губу, — я могла бы тебя… как бы забаррикадировать — у нас это называется «наложить чары» — чтобы никто тебя не увидел.Она сильно побледнела и выглядела очень несчастной; все внутри у Кервина перевернулось при мысли о том, чем она пожертвовала ради него. Но в чем дело? В чем, собственно, разница?— Это правда? — спросил он. — Элори, ты действительно потеряла все способности Хранительницы?— С самого раннего детства мне говорили, — не слишком твердым голосом произнесла она, — что Хранительница… должна обязательно быть девственницей.Такая доверчивость удивила и даже поразила Кервина. Он вспомнил; как демонстративно Элори игнорировала всевозможные распространенные среди комъинов суеверия, как отказывалась пользоваться своей положенной по статусу властью — но в одном она, оказывается, никогда не сомневалась.Кеннард называл это «идиотскими суевериями». Но Джефф на себе испытал, как чудовищно истощает нервную энергию и выматывает работа с матрицами; определенный смысл в этом был — оберегать Хранительниц от контактов такого рода в момент, когда им надлежит быть в наилучшей возможной, форме. Он склонился к Элори и крепко обнял, думая: «По крайней мере, это ей уже не грозит». Ему вспомнился день, когда девушка упала в обморок при надстраивании матричного экрана, а он поделился с ней силой.И это погубило в ней Хранительницу?— Нет, — тихо отозвалась она, уловив его мысль, как это часто бывало. — Я с самого начала… чувствовала к тебе что-то особенное. Но была уверена, что сумею сдержаться. К тому же там была Таниквель, и тебе не было так одиноко. — Внезапно глаза ее наполнились слезами. — Мне будет не хватать Тани, — еле слышно произнесла она. — Жаль, что так все вышло.— А ты не ревнуешь к ней? Из-за того, что она и я…— Ох уж эти земляне! — негромко рассмеялась Элори. — Нет, не ревную; если… — Она судорожно сглотнула; из уголка глаза скатилась слеза. — Если бы все сложилось иначе, когда бы мы могли быть все вместе — кого еще, как не Тани, я послала бы к тебе в постель — ну, если бы вдруг занемогла или вынашивала от тебя ребенка — и со всей моей любовью? Тебя это так шокирует?В ответ Кервин только поцеловал ее. Может, конечно, даркованские обычаи чересчур идеалистичны… по крайней мере, нужно время, чтобы с ними освоиться; и, не деля Элори ни с кем, он рад ничуть не меньше. Однако Джефф вернулся к прежней теме:— Но Таниквель же участвовала в сеансах, не будучи девственницей…— Она ведь не Хранительница, — серьезно заметила Элори, — и ни в каких сложных операциях не участвует. У нее очень узкая специализация. Так что никакой опасности для нее и не было.Увидев, какой озабоченной сразу стала Элори, Кервин решил в этот вопрос не углубляться.— Может, что-то я еще и могу… — произнес он, достав из кармана матрицу.— Что-то, — отозвалась Элори, — я точно еще могу. Просто я так странно себя чувствую… Словно я — это больше не я. Как будто я больше себе не принадлежу.— Теперь ты принадлежишь мне, — твердо заявил Кервин, и она улыбнулась.— Попробую.Кервин хотел сказать: «Да какая, к черту, разница? Я тебе и пальцем не дам притронуться к кристаллу, ты для меня слишком драгоценна!» — и тут он поймал ее взгляд, Элори любила его; ради него она отказалась от своего мира, ото всего, чем была и чем могла стать. Если ей это необходимо, чтобы обрести уверенность в себе — даже если это смертельно опасно — он должен дать ей такую возможность.— Только обещай мне, Элори, — произнес он, привлекая девушку к себе и заглядывая в серые глаза, — ни в коем случае не рисковать.Джефф почувствовал, что она практически не слышит его. В пальцах у нее уже была матрица.— Здесь совершенно другой воздух, — произнесла Элори, обращаясь не столько к мужу, сколько к самой себе. — Мы в горах. Главное, чтобы он не задохнулся. — Затем она подняла глаза, давая знак, и Кервин ощутил, как установился раппорт; прикосновение ее сознания было невесомым, ласкающим. «Не знаю, как долго я сумею продержаться — тут вокруг столько землян… Ладно, попробую. Взгляни в зеркало» .Кервин поднялся с места и посмотрел в висящее на двери зеркало; потом заморгал и вгляделся пристальней.— Куда это я делся? — требовательно поинтересовался он.Сам себя, он мог видеть превосходно, стоило только опустить взгляд — но в зеркале не отражался!— Именно так, — улыбнулась Элори. — И если кто-нибудь случайно натолкнется на тебя, это будет весьма ощутимо. Так что не думай, будто превратился в призрака, любимый мой варвар. Я просто изменила вид воздуха вокруг тебя — словами мне понятней не объяснить. Если хочешь незаметно пробраться в свой приют — давай; надеюсь, на какое-то время меня хватит.Он оставил ее в номере отеля и устремился по коридорам, бесшумный и незримый. Ощущение было престранное, почти как во сне — когда в вестибюле люди проходили буквально в двух шагах и не замечали его. Не удивительно, что комъины практически неуязвимы… Но какой ценой? Девушки — такие, как Элори — гробят всю жизнь… Приют Астронавта ничуть не изменился за… неужели это было каких-то два месяца назад? Двое или трое мальчиков, сидя на корточках вокруг клумбы, чем-то занимались в цветнике под наблюдением паренька постарше и с эмблемой на рукаве. Неслышный, словно призрак, — да и ощущая себя призраком — Джефф замешкался, прежде чем подняться по белым каменным ступеням. Что следует сделать в первую очередь? Незаметно пробраться в регистратуру, самому просмотреть картотеку? От этой мысли он быстро отказался. Может, он и невидим — но рыться в папках, тыкать в кнопки, включать принтер… да в регистратуре до смерти перепугаются при виде ожившей картотеки; и раньше или позже, но начнут разбирательство.И тут он вспомнил. На третьем этаже, в их восьмиместной спальне, он вырезал свои инициалы на оконной раме. Раму, конечно, давно могли дочиста отскоблить или заменить. И если надписи не будет на месте, это еще ничего не доказывает. Но если она обнаружится…И это весьма вероятно. Спальня повидала не одно поколение воспитанников, и в своем первом опыте по увековечению собственной персоны Кервин был далеко не оригинален. Кое в чем воспитатели предоставляли детям значительную свободу. На памяти Кервина, спальня имела весьма бывалый вид; стены были чистыми, но испещренными множеством следов от первых детских опытов с режущими инструментами.Едва не сорвавшись на бег, он одолел последний лестничный марш; на верхней площадке Джефф остановился перевести дыхание и попытался сориентироваться. В конце концов он направился к одной из дверей.В спальне было тихо и солнечно; по периметру, разделенные перегородками, стояли восемь аккуратно заправленных маленьких коек, а посередине на коврике были расставлены игрушки, крошечные человеческие фигурки и космические корабли. Осторожно обходя тщательно возведенную композицию, Кервин заметил, что в самом центре возвышается белый небоскреб, и вздохнул; дети построили не что-нибудь, а модель космопорта, столько места занимающего в их мыслях.Он зря терял время. Джефф подошел к окну и ладонью провел вдоль рамы. Да, в мягком дереве четко выделялись неровности — грубо вырезанные кресты, сердечки и всякие условные знаки. Его инициалы должны быть на уровне глаз…Внезапно до него дошло, что он ищет не там, где надо. Когда он последний раз видел эту спальню, ему было двенадцать, и уровень глаз находился не в шести футах от пола.Он присел на корточки и поглядел сначала направо, потом налево, пытаясь разобраться в мешанине пятен, царапин и грубо вырезанных символов. А потом, на краю рамы, в едва разбираемых угловатых буквах единого алфавита он узнал работу своего первого карманного ножа: Д.Э.К.-мл.Только найдя инициалы, он осознал, что его трясет. Кулаки у него были сжаты с такой силой, что ногти больно врезались в ладонь; он разжал их. Значит, его обманывали. До последнего момента он не осознавал, что действительно сомневается в себе; но, почувствовав под пальцами глубоко врезанные в оконную раму штрихи, понял, что сомневался, и что сомнение проникло поразительно глубоко. Теперь он был уверен — ему лгали.— Они все врали, врали! — вслух произнес он и повернулся к двери.— Кто врал? — негромко поинтересовался чей-то голос. — И почему?И Кервин, увидев в дверях подтянутого седого мужчину, понял, что «чары» Элори рассеялись. Его увидели, услышали — и обнаружили.Что же теперь? 14 Умные, добрые глаза вошедшего без тени гнева смотрели на Кервина.— Посетителям не разрешается проходить в спальни, — произнес он. — Если вам надо повидать определенного ребенка, можно получить разрешение прийти в игровую. — Внезапно глаза его сузились. — Ваше лицо мне знакомо. Давно это было, но… вас зовут Джефф, не так ли? Керрадин?.. Кермит?..— Кервин.— Вас еще звали Талло , — закивал мужчина. — И что вы тут делаете?Ни с того ни с сего Джефф решил не выдумывать никакой легенды.— Два месяца назад я был здесь, и в регистратуре мне сказали, что у них нет никаких записей о моих родителях… будто я у них тут вообще не числился… в общем, что я все вру. В компьютере не оказалось моих отпечатков пальцев. Я уж начал думать, не схожу ли с ума, — он махнул рукой на вырезанные в дереве инициалы. — Нет, не схожу. Вот это я вырезал, когда был совсем маленьким.— Но зачем это понадобилось? — недоуменно воскликнул мужчина. — Неожиданно вспыхнув румянцем, он протянул Кервину руку. — Меня зовут Бэррон. Я преподавал математику в младших классах. Да и по сей день преподаю, насколько это вообще бывает необходимо.— Я помню вас, сэр, — Джефф ответил ему крепким пожатием. — Как-то я подрался… не помню уж, с кем… и вы нас разнимали.— Точно-точно, задира вы были еще тот, — усмехнулся Бэррон. — Да, разумеется, я вас помню. Помню даже, как отец принес вас к нам. Вам тогда было года четыре, если не ошибаюсь.«Неужели отец прожил так долго? Почему же тогда я его не помню? Словно неуловимый запах в комнатах Клейндори в Арилиннской башне…»— Вы знали моего отца? — поинтересовался Джефф, затаив дыхание.— Я видел его только раз, — с сожалением отозвался Бэррон. — Но чем стоять здесь, давайте лучше спустимся ко мне и пропустим по рюмочке. Наверно, и в компьютерах иногда случаются сбои; хотя, по-моему, такое совершенно невероятно.Но если тут есть люди, которые его помнят, почему в регистратуре больше ничего не сказали? Надо было не сдаваться так быстро и настоять на своем.— А еще кто-нибудь остался тут, кто мог бы меня помнить?— Разве что кто-нибудь из нянечек… — после секундного раздумья отозвался Бэррон. — Но почти весь персонал — молодежь. Мы стараемся, чтобы они были помоложе. Это я только, старая развалина, до сих пор тяну лямку; просто хороших учителей с Земли присылают редко, а Империи нужен тут кто-нибудь, кто умел бы говорить без акцента. — Он передернул плечами. — Давайте-ка спустимся ко мне в кабинет. И вы расскажете, юноша, чем занимались. Насколько я помню, вас же отправили на Землю. Как вы опять оказались на Даркоувере?Из-за окна по-спартански обставленного маленького кабинета Бэррона доносился гомон с детской площадки. Кервину не хотелось ничего пить, но он с благодарностью принял от старого учителя математики стакан в надежде, что это хоть помешает сорваться с языка вопросам, на которые у Бэррона все равно не найдется ответа.— Вы сказали, что помните, как меня принес отец. А мать мою вы не помните?Бэррон покачал головой и чопорно поджал губы.— Он ничего не говорил о ней; да и вообще о том, что был женат.«Но он официально признал своего ребенка», — подумал Кервин.— Как выглядел мой отец? — поинтересовался он.— Это было так давно… — нахмурился Бэррон. — Мне-то запомнилось, потому что выглядел он… жутковато. Явно после какой-то драки, со сломанным носом; и одет по-дарковански — но с регистрационной карточкой Гражданской Службы космопорта. Мы пытались расспрашивать вас о матери — но вы не умели говорить.— В четыре-то года? — изумленно выдохнул Кервин.— Вы не говорили ни слова месяцев шесть; долгое время мы вообще принимали вас за недоразвитого, — честно признался Бэррон. — Вот почему я вас так хорошо запомнил. Вы не понимали ни терра-стандарта, ни по-дарковански, ни одного из языков, что знали нянечки — и не говорили ни слова на каком-либо другом.Похоже, старый учитель разговорился; Джефф решил не прерывать его.— Кервин заполнил все бумаги, чтобы вас приняли в приют, и ушел, и больше мы его не видели, — рассказывал Бэррон. — Мы задали ему несколько вопросов… Насколько я помню, вы не очень-то были похожи на своего отца. Скорее вы напоминали даркованского ребенка — только у вас были рыжие волосы, а рыжих даркован не бывает. Мне это запомнилось еще потому, что на той же неделе к нам поступил другой маленький рыжий.— Его, случайно, не Остером звали? — вскинулся Кервин, хватаясь за соломинку.— Не помню, — нахмурился Бэррон. — Он был у нас всего пару лет, и это очень странная история. Его похитили… Не обращайте внимания на стариковскую болтовню, к вам та история не имеет ни малейшего отношения; хотя… почему вы спросили имя?— Потому что, — медленно проговорил Кервин, — по-моему, я его знаю.— В регистратуре должны были остаться какие-то записи. Давайте я погляжу, — предложил Бэррон.— Спасибо, не стоит, — произнес Джефф.Какая теперь разница? А как, кстати, вообще Остер оказался в Приюте? Кеннардовская странная история — вряд ли здесь могут что-то о ней знать. И еще менее вероятно, что ребенок был зарегистрирован как Остер Райднау. Каким-то образом комъины сумели заполучить назад этого малыша, сына комъинов-предателей, бежавших вместе с Клейндори и ее хахалем-землянином… Какая разница, как это было? Остер воспитывался среди комъинов и унаследовал все их способности. А Кервин, воспитывавшийся на Земле, был ими принят и предал их.Нет, об этом он и думать не станет. Джефф поблагодарил Бэррона, покорно совершил экскурсию в новое крыло, побеседовал с кем-то из учителей, выразил восхищение местными успехами и в конце концов отбыл — исполненный беспокойства и новых вопросов.Клейндори умерла. Но почему Джефф Кервин-старший — «жутковато выглядевший», со сломанным носом — отдал сына в Приют Астронавта? И куда он потом делся?Почему Джефф Кервин-младший в четыре года не умел говорить и молчал еще целых шесть месяцев? Почему он не помнит… Ничего, кроме загадочных полустертых образов: стены, арочные своды, двери, гордо вышагивающий по длинному коридору замка мужчина в плаще… женщина… пронзительный детский крик…Кервина затрясло, и он постарался об этом не думать. По крайней мере, хоть малость из того, что хотел знать, он выяснил.А теперь его ждала Элори.Когда он вернулся в отель, она спала, рухнув в изнеможении поперек кровати, и под длинными ресницами ее залегли глубокие тени — но при скрипе двери она встрепенулась.— Джефф, я держалась, сколько смогла, — быстро проговорила она.— Все в порядке, — поспешил успокоить он жену.— Что ты узнал?Кервин замялся. Стоит ли говорить? Не разбудят ли бурлящие в нем вопросы каких-нибудь неприятных воспоминаний?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25