Здесь выложена электронная книга Архипелаг исчезающих островов автора по имени Платов Леонид. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Платов Леонид - Архипелаг исчезающих островов.
Размер архива с книгой Архипелаг исчезающих островов равняется 177.27 KB
Архипелаг исчезающих островов - Платов Леонид => скачать бесплатную электронную книгу
HarryFan
«Избранные произведения в двух томах. Том первый.»: Молодая гвардия; Москва; 1980
Аннотация
В книгу входит дилогия Леонида Платова «Архипелаг исчезающих островов» (1949), в которой рассказывается об экспедиции на Крайний Север с поисках неведомой земли.
Леонид Платов
АРХИПЕЛАГ ИСЧЕЗАЮЩИХ ОСТРОВОВ
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
1. «Будем, стало быть, путешествовать вместе?»
Уроки географии с начала года считались «пустыми»: старый учитель школы ушел в отставку, новый еще не прибыл.
Возникшую пустоту с готовностью заполнял своей персоной Фим Фимыч, помощник классных наставников (была такая должность в дореволюционных гимназиях и реальных училищах). Взгромоздившись на кафедру, он пялился на нас оттуда, безмолвный, бледный, неестественно прямой, а внизу, рядом с кафедрой, торчал Союшкин, первый ученик, которому было приказано читать вслух из хрестоматии по русской истории. Он по-дьячковски быстро отхватывал один отрывок за другим. Мы же тем временем занимались перышками, безобидной и почти бесшумной игрой, не требующей при этом никаких умственных усилий.
Настал, однако, день, когда сыграть в перышки не удалось. В класс вошел новый учитель. За ним рысцой поспешал наш инспектор.
Загрохотали крышки парт. Мы встали.
Инспектор проникновенно смотрел на нас, по обыкновению немного склонив голову набок.
— Вот, дети, новый педагог ваш, — сказал он. — Зовут его Петр Арианович. Поздоровайтесь с ним!
Мы грянули приветствие.
— Садитесь!
Мы сели.
— Все как будто? Я вам представил класс, передал его, как говорится, из рук в руки.
Инспектор вышел на цыпочках и осторожно прикрыл за собой дверь. Некоторое время мы в молчании глядели друг на друга.
Новый учитель был молод, лет двадцати пяти — двадцати шести, и, если бы не очки, выглядел бы еще моложе. Правда, лицо его оттеняла узенькая бородка, но, видно, была внове своему владельцу, потому что он то и дело принимался ее рассеянно пощипывать. Обращал на себя внимание лоб, не особенно высокий, но широкий, с выдающимися надбровными дугами.
Подростки — любопытный, глазастый народ. В мгновение ока мы успели охватить все это.
Замечено было также, что форменная тужурка с петлицами министерства просвещения еще не обмялась и смешно топорщится на его широких плечах. Она не шла ему. (Недаром, вспоминая о Петре Ариановиче, я представляю его чаще всего в домашнем наряде: в стоптанных войлочных туфлях и черной косоворотке с расстегнутым воротом, небрежно подпоясанной шнурком с мохнатыми висюльками на концах.)
Дежурный по классу суетливо выскочил вперед:
— Молитву?
Учитель встрепенулся:
— Да, да! Молитву, пожалуйста!
Однако пока расторопный дежурный частил молитву, Петр Арианович продолжал стоять в задумчивости и ни разу не перекрестился. Затем не поднялся на кафедру, как ожидали, а подступил вплотную к партам.
— Ну-с… — сказал он приятным баском, как-то очень запросто. — Будем, стало быть, путешествовать вместе? Кто из вас любит путешествовать?
Недоуменное молчание было ему ответом. На задних партах неуверенно хихикнули.
Впрочем, и новый учитель не смог скрыть своего удивления, приступая к проверке наших знаний. Получая назначение в Весьегонск, видимо, не ждал, что у него будут такие ученики.
С недоумением вглядывался он в Толстоносова, неуклюжего верзилу, сына местного лавочника и племянника протоиерея, усилиями всей родни, будто мешок с камнями, перегружавшегося из класса в класс.
Толстоносов топтался у карты и нерешительно тыкал пальцем куда-то между Уралом и Волгой.
— Выше бери, выше! — неслась через класс подсказка. — Ох ты! Каму ищи, реку Каму! На ней Пермь…
Но Толстоносов не знал ничего и о Каме и мог только в растерянности еще выше поднимать свои реденькие брови.
Но как будто не понравился и наш первый ученик Союшкин, который бойко отрапортовал все, что полагается насчет Камы и Перми, глядя снизу вверх преданными голубыми глазами. Выводя в классном журнале отметку, несомненно благоприятную, новый учитель почему-то вздохнул.
Потом он встал со стула и принялся расхаживать взад и вперед перед партами, заложив руки за спину, иногда останавливаясь и посматривая на нас через очки.
Сейчас мне кажется очень странным, почему предшественник Петра Ариановича так скучно преподавал географию — предмет, интереснее которого, по теперешнему моему, может быть пристрастному, мнению, ничего на свете нет.
Помню, даже описание кругосветного плавания, сделанное старым географом, разочаровало меня. Как! Все дело, стало быть, сводилось лишь к корице, перцу и ванили?
Каждый день я ходил в училище мимо лавки Толстоносова. За окном, на витрине, стояли баночки с перцем и сахарные головки в синей обертке. Над дверями висела вывеска: «Бакалейные и колониальные товары».
Согласно разъяснению Толстоносова-сына бакалейными (или бокалейными) назывались мука и крупа, которые отмеривали покупателям по старинке, бокалами.
На уроке географии разъяснился смысл и второго загадочного слова — «колониальные».
Получалось, что Магеллан стремился к Островам Пряностей в обход Америки для того лишь, чтобы отец нашего Толстоносова мог в своей лавке торговать ванилью и перцем. Это уронило Магеллана в моих глазах.
Зато новый учитель умел повернуть самые обыкновенные вещи вокруг оси так, что на них откуда-то падал яркий, волшебный, романтический свет.
— Земля живет, — говорил Петр Арианович, — а карта — это зеркало Земли. Знаете ли, что не проходит часа, чтобы где-нибудь не происходили землетрясения? Известно ли вам, что самое высокое в мире плоскогорье — Тибетское — миллионы лет назад было морским дном? Природа не терпит застоя, неподвижности! Согласно одной гипотезе в результате вращения Земли целые материки со своими горными кряжами, внутренними морями, реками, плоскогорьями плывут с востока на запад в полужидкой магме, как льдины по воде…
Петр Арианович взмахивал указкой, показывая маршрут материков.
— И главное, запомните: меняется не только Земля — меняется наше представление о ней! Когда-то Косьма Индикоплов втискивал Землю в сундук. Да, да, в священную скинию, в ящик! Но человеческой мысли было тесно там. Она взломала ящик изнутри. — Учитель делал быстрый, решительный жест, показывая, как мысль ломает тесный ящик. — Смелые путешественники раздвинули границы мира… Возьмите хотя бы Крайний Север (название-то какое — Крайний!). Еще в средние века моря, омывающие Сибирь, казались человеку пределом его дерзаний, концом света. А потом выяснилось, что конца-краю нет, потому что Земля — шар!
Учитель рассказывал замечательно живо и с таким увлечением, что оно передавалось и нам.
Однако при всем том мы оставались детьми, и, прямо скажем, не очень благонравными, отнюдь не хрестоматийными пай-мальчиками в отложных воротничках, со скромно потупленными глазками.
Наша энергия искала выхода в самых разнообразных школьных каверзах. Петр Арианович стал жертвой одной из них.
Удалось подметить, что Север России был его коньком. Иногда он до того увлекался описанием северных морей, что забывал спросить урок.
Этим не замедлили воспользоваться лентяи.
Когда с устрашающим душу шелестом учитель раскрывал журнал и произносил: «Ну-с, попросим к географической карте…» — и запинался, выбирая фамилию, а не выучившие урок втягивали голову в плечи, трусливо отводя от учителя взгляд, случалось, что из глубины класса приходило спасение.
— Извините, Петр Арианович, — доносилось оттуда, — прошлый раз вы рассказывали о плавучих льдах. Вот интересно было бы еще…
Это называлось: «оттеснять на север». Не подозревая заговора, Петр Арианович разъяснял недоуменный вопрос.
Иногда подобными уловками удавалось отвлекать его от рокового классного журнала до тех пор, пока в коридоре не раздавался звонок на перемену.
«Оттеснять» надо было с умом, не слишком назойливо. Класс облек своим доверием двух человек. Союшкина, первого ученика, и пишущего эти строки, о котором в училище ходили легенды, что он «всего Майн Рида знает назубок».
Лентяи, расположившиеся на последних партах, чувствовали себя за нашими спинами как за каменной стеной.
— Ну, братцы, выручайте! Сегодня не выучил урока, — объявлял на переменке какой-нибудь горемыка, останавливаясь передо мной и Союшкиным. — Вот и Толстоносов не выучил, и Пересядько, и Кошатников. Всем пропадать!
Толстоносов, Пересядько и Кошатников стояли тут же — молча, с погребальным выражением на лицах.
И снова в напряженной тишине раздавался вкрадчивый голос:
— А вот скажите еще, Петр Арианович…
И лентяи на задних партах облегченно переводили дух.
— Как выглядят плавучие льды, хотите вы знать? — задумчиво повторял Петр Арианович.
Глаза его щурились, лицо светлело, точно вдали перед ним проплывала льдина, отбрасывая слепящие солнечные лучи от всех своих граней.
Он рассказывал не торопясь, с паузами, будто приглядывался к однообразному морю, постепенно различая в нем все новые и новые детали. Мне представлялось иногда, что это наш капитан стоит на мостике у штурвала, а мы, команда, смотрим на него, ожидая в нетерпении, когда же наконец он крикнет: «Земля!»
Долго не пришлось ждать.
В начале зимы стало известно, что полярная гидрографическая экспедиция под начальством Вилькицкого открыла Северную Землю, и хотя той, понятно, еще не было в учебнике, Петр Арианович на радостях посвятил открытию весь урок.
— Видите? Видите? — возбужденно говорил он, укрепляя карту на доске. — Просторнее делается мир! Раздвигается Россия! И вот карта негодная уже, устарела!
К северу от Таймыра все на нашей учебной карте было закрашено в ровный голубой цвет. Петр Арианович торопливо подскочил к ней с мелом в руке и порывистыми штрихами изобразил мыс, основание которого наметил беглым пунктиром. Там Земля еще не была исследована.
Удивительнее всего, по его словам, было то, что Северная Земля лежала рядом с материком, в каких-нибудь тридцати шести морских милях от мыса Челюскин. К ней приближались, мимо нее проходили, но так и не видели, не могли обнаружить в тумане. Плотная стена тумана стояла вдоль побережья, охраняя тайны Ледовитого океана.
— А говорят, нет «белых пятен»! — восклицал наш учитель, расхаживая по классу, и с воодушевлением поглядывал на только что появившуюся на карте Землю. — Врут, врут! Это лежебоки говорят, лентяи, которым с печи лень сойти, в окно взглянуть. Считали же когда-то, что Азия с Америкой — один материк. А пришли наши Дежнев, Беринг, Чириков, увидели — вода, пролив!.. И заметьте, все большей частью простые люди: казаки, поморы, якуты-проводники! Или же лейтенанты морского флота, как Овцын, Малыгин, братья Лаптевы… Простые, простые люди! Не адмиралы, не члены академий королевских…
Мысль эта, видимо, доставляла ему особое удовольствие. Об открытии Северной Земли Петр Арианович говорил с таким волнением, словно это событие имело непосредственное и самое живое отношение к чему-то личному, очень важному для него.
Как сейчас, слышу его низкий, чуть хрипловатый голос, повторяющий с какими-то особенными интонациями:
— Маре инкогнитум — море неизвестное… Море тайн, море тьмы…
Почему он был так увлечен этим морем? Почему рассказывал о нем с такими красочными подробностями, так ощутимо реально?..
Минули уж и рождественские каникулы, а новый учитель по-прежнему оставался непонятным, неразгаданным. Об этом свидетельствовало хотя бы то, что он до сих пор не имел прозвища.
По плохим школьным традициям того времени мы наделяли прозвищами почти всех учителей. Это получалось легко, само собой. Математик был у нас Перпендикуляр, потому что держался чрезвычайно прямо, не сгибая шеи и спины. Фим Фимыч, помощник классных наставников, за глаза именовался Фимиам Фимиамыч, так как угодничал перед начальством. Законоучитель, отец Фома, назывался Лампадкой — уж очень был елейный, какой-то масленый. Но для нового учителя прозвища не находилось.
Могли ли мы ожидать, что в недалеком будущем прозвище для нового учителя придумают не школьники, а взрослые?
…Но теперь попрошу вас последовать за шумной гурьбой мальчишек, закидывающих за спину ранцы и обменивающихся веселыми тычками, спуститься вместе с ними по лестнице мимо заспанных, позеленевших от дождя чугунных драконов, которые охраняют вход в реальное училище, и выйти на улицу.
Справа, над крышами домов, торчит каланча; слева, у подножия собора с ярко-синими маковками куполов, расползлись по площади лабазы.
Таков Весьегонск, уездный город, где я провел свое детство.
2. Душа общества
Это был чрезвычайно скучный город.
Возможно, многие в нем готовы были поверить Косьме Индикоплову, который помещал мир внутри сундука. Им было, по-видимому, хорошо там, несмотря на тесноту и спертый воздух. А если крышка на минуточку приоткрывалась и пропускала немного света, они начинали в панике метаться, зажмурив глаза, ударяясь сослепу о стены и больно ушибаясь…
Помню, как все были удивлены, узнав, что в энциклопедии упомянут наш город. Этому не поверили. Кинулись к словарю, перелистали. Да, точно: после императора Веспасиана и весов аптекарских значился Весьегонск!
Мой дядюшка тотчас же вышутил это «событие».
— А чего хорошего-то? — спрашивал он. — Теперь все знают про нас, вся Россия. И в Петербурге знают, и в Москве. А может, лучше бы не знали? — И, далеко отставив словарь, декламировал с ироническими интонациями: — «Весьегонск, уездный город Тверской губернии. Церквей каменных четыре, домов каменных четыре, деревянных семьсот пятьдесят девять. Грамотных среди городского населения пятьдесят семь и четыре десятых процента…» Это, стало быть, каждый второй неграмотный… — комментировал он, отрываясь от чтения. — Ага! Вот оно, вот-вот, самое смешное! «Герб города, — дядюшка возвышал голос, — герб города Весьегонска составляет черный рак на золотом поле!..» — Живот его, выпиравший из-под пиджака, начинал колыхаться от беззвучного хохота. — Каково, а? Рак! У других, как полагается, лев там, единорог или сокол, а у нас — рак, снедь речная… А вы радуетесь, пляшете, в литавры бьете… Энциклопедисты!
Посмеявшись, весьегонцы отходили от полки с книгами.
— Шутник ты, Федор Матвеич! Тебе бы придраться к случаю, ничего святого нет…
Не знаю, какую должность занимал он в земской управе, что-то мизерное — служил чуть ли не секретарем, хотя имел университетское образование. Положение его определялось, впрочем, не должностью. Дядюшка был в Весьегонске признанным остряком, душой общества.
Сама наружность соответствовала его призванию. Щеки были такие румяные и круглые, точно он хотел сказать: «Ф-фу, жара!» Борода расчесана на обе стороны, «на отлет», и усы заботливо завиты кольцами. Только голос был нехорош: какой-то квакающий. И из-под морщинистых век поблескивали иногда злые огоньки.
Издавна он коллекционировал в нашем городе чудаков, как другие коллекционируют марки или бабочек.
Так найден был и выставлен на всеобщее осмеяние старый, выживший из ума помещик, которому почудилось, что он изобрел вечный двигатель. Потом в коллекцию угодил податной инспектор, увлекавшийся оккультными науками и занимавшийся нравственным усовершенствованием по самоучителю.
Проходило немало времени, прежде чем коллекционируемые догадывались, что их, так сказать, насадили на булавку и поместили под стекло.
А дядюшка между тем резвился и шалил, как дитя.
Каждый раз он менял обличье и тон при встречах со своей жертвой. Иногда принимал вид добродушного сочувствия, спрашивал участливым голосом, не болен ли дражайший имярек. Рекомендовал домашние средства лечения, послабляющее, компресс из льда на голову и прочее. В другой раз, наоборот, изображал друга и даже наперсника тайн. Многозначительные подмигивания и покашливания, с которыми он через всю комнату адресовался к своей жертве, обычно вызывали шумный восторг зрителей. Называлось это «делать фигуру умолчания».
Иногда удивительная иллюзия овладевала мною. Дядюшка только притворяется взрослым, шутки ради прицепил себе фальшивую бороду и делает вид, будто ходит на службу! Это игра, всего лишь игра. На самом деле он мальчишка, чуть постарше меня, обитатель последней парты, злой второгодник, из тех, которые любят мучить малышей.
И впрямь, какое-то хищное, очень злое выражение порой мелькало на румяном лице его, когда он острил, словно бы крепко, двумя пальцами, прихватывая свою жертву и щипал ее, причем обязательно с вывертом!
Но, как ни странно, в нашем городе дядюшка считался самым остроумным и веселым, даже свободомыслящим человеком!..
— Э-эх, посмотрели бы, какой он раньше был! — рассказывали его приятели. — Пикадор! Либерал! Самому исправнику на маскараде бумажного чертика к фалдам прицепил. Чуть до дуэли не дошло! Ну а теперь уж не то, нет…
И приятели дядюшки грустно качали головами.
Архипелаг исчезающих островов - Платов Леонид => читать онлайн электронную книгу дальше
Было бы хорошо, чтобы книга Архипелаг исчезающих островов автора Платов Леонид дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Архипелаг исчезающих островов у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Архипелаг исчезающих островов своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Платов Леонид - Архипелаг исчезающих островов.
Если после завершения чтения книги Архипелаг исчезающих островов вы захотите почитать и другие книги Платов Леонид, тогда зайдите на страницу писателя Платов Леонид - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Архипелаг исчезающих островов, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Платов Леонид, написавшего книгу Архипелаг исчезающих островов, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Архипелаг исчезающих островов; Платов Леонид, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн