– У вас здесь водятся привидения? – спросила я, все еще не переставая щуриться от яркого света.
– Водятся, у нас здесь и домовые водятся…
– Хорошая гостиница, основательная. В плохих гостиницах домовые не водятся, они там завшивеют и умрут с голоду… – поддержала я его болтовню. – От вас пахнет женскими духами…
– Хорошо пахнет? – както уж совсем посвойски спросил он полушепотом, почти интимно, словно он надушился специально для меня и теперь ждал моей реакции.
– Не оченьто… Как называются духи? Чтото до боли знакомое…
– “Соло”.
Я молча смотрела, как юноша сервирует стол, открывает сверкающие серебряные крышечки с блюд, нарезает мясо, наливает вино. Этот идиот, облившийся духами моей покойной сестры”.

* * *

Гаэль встретил ее в аэропорту и, не в силах больше терпеть эту внешнюю холодность, сжал Анну в своих объятиях.
– Когда ты мне позвонила, я чуть с ума не сошел от радости… Ты опоздала? Твою сестру похоронили без тебя, и ты решила вернуться домой? Послушай, я.., у меня здесь новости, не очень хорошие, правда, но, быть может, виной этому только моя мнительность и ничего больше…
Они сели в машину, и Гаэль, нервничая, чуть не врезался в стоящее слева такси.
– Ты какаято не такая… Что с тобой? – держа одной рукой руль, другой он обнял ее и даже нашел несколько секунд для того, чтобы прижаться щекой к ее плечу. – Ты уехала в черном костюме, а возвращаешься во всем белом… Откуда у тебя этот плащ? Эти брюки?
– Пожалуйста, Гаэль, не спрашивай меня ни о чем… Я не в настроении… – Анна сидела, выпрямившись, как застывшая кукла, и Гаэль не мог видеть ее глаз, спрятанных за стеклами темных очков.
– Чтонибудь случилось?
– Да. На меня напали бандиты в метро, шестеро, и все по очереди изнасиловали, прямо возле Красной площади…
– Ну у тебя и шуточки…
– А если серьезно, то дела мои плохи. И если ты работаешь на НИХ, то давай сразу же обсудим уже ТВОИ условия… Ты знаешь, деньги у меня есть, так что не стесняйся, назначай свою цену… – Она с тихого истеричного шепота постепенно перешла на нервные вскрики, еще мгновение, и Гаэль услышал, что она рыдает, уткнувшись ему в плечо, в голос, как никогда… Так выражает свои чувства человек, у которого уже ничего в жизни не осталось, кроме права разрыдаться на чьемнибудь плече…
Никогда еще дорога не казалась ему столь долгой и утомительной. Никогда еще никто так не рыдал на его плече, доверительно склонив голову ему на грудь, почти заслоняя все видимое пространство; и он в конце концов сдался, остановил машину и принялся успокаивать закатывающуюся в истерике Анну.
– Ну все, ты уже почти дома… Все будет хорошо… Что случилось, Энн?
Поанглийски ее имя звучало как “Энн”, и она от этого нежного “Энн” начала потихоньку приходить в себя и принялась сбивчиво рассказывать Гаэлю о своей встрече с Матвеем, о его грубом к ней отношении, не признаваясь, единственно, в изнасиловании… Из ее рассказа выходило, что она приехала по указанному адресу, но вместо мужа Милы там оказался работник ФСБ по имени Матвей, который сначала избил ее, а потом предложил ей выкупить все собранные его организацией документы, подтверждающие ее преступную деятельность как на территории России, так и в других странах.
– Значит, мне это не показалось… – произнес, побледнев, Гаэль и тяжело вздохнул. – Я говорил тебе, что пора остановиться и сменить место жительства. Нет, ты прикипела к этому острову… Я ведь уже нашел квартиру в Цюрихе, помнишь, я звонил тебе оттуда и спрашивал тебя о задатке?..
– Послушай, – Анна достала носовой платок и высморкалась, растрепанные рыжеватые волосы делали ее сейчас похожей на подростка, заплаканного и обиженного на весь свет, – у нас все документы в полном порядке. Мы развиваемся, а разве это возбраняется законом? Вся наша работа вот уже полтора года как стала прозрачной и доступной для всех и вся; кому я помешала? Мы с тобой заплатили дорогую цену за этот покой, я уже сбилась со счета.., кому мы только не перечисляли деньги, кого только не подкупали… Пора бы оставить нас в покое.
– Ты всегда играла с огнем, иначе ты просто не могла… – робко вставил Гаэль, сжимая руль от досады на себя за то, что не нашел в себе силы успокоить Анну, а поддался ее панике, и теперь разволновался до дрожи в руках. Он закурил и откинулся на спинку сиденья.
Анна, достав из сумочки пудреницу, пуховкой припудрила нос, затем подкрасила помадой губы и тоже закурила.
– Ты чтото говорил о плохих новостях… Что еще свалилось на мою бедную голову?
– Вокруг твоего дома постоянно вертятся два какихто типа. Раньше я их нигде не видел, они то сменяют друг друга на посту, а то, встретившись, прячутся под каштанами, подолгу беседуют и курят. Мне кажется, что это по твою душу.
– Глубокая мысль.
– Но ведь теперь, когда ты мне рассказала, что произошло с тобой в Москве, появление этих типов лишний раз доказывает, что ОНИ не шутят…
– Ты испугался, милый мой Гаэль? – Она, всхлипнув, снова склонила голову ему на плечо. – Нам надо чтото придумать, но это потом… А сейчас собери мне наличные, всегото десять тысяч фунтов… Непонятно только, зачем было вызывать меня в Москву, если предложить мне эту гнусную сделку можно было и здесь, тем более что у них на острове, по словам Матвея, есть свой человек. Это случайно не ты?
– Поедем ко мне, – вдруг предложил он, чувствуя, как истосковался по Анне, по тому теплу, которое он получал только в ее объятиях. – Поужинаем и ляжем в постель, там както лучше думается… Ты вчера улетела, а я всю ночь не мог уснуть и постоянно думал о тебе, вспоминал то время, когда мы были вместе… Я давно хотел тебя спросить, почему…
– Тес… – она зажала ему рот рукой. – Я и сама хочу того же, что и ты… Поедем. Ты и представить себе не можешь, насколько несчастной и одинокой я почувствовала себя вчера, когда этот тип бил меня по лицу… Видишь, у меня до сих пор губа болит и вон как распухла…
Она положила руку себе на живот и мысленно пожаловалась Гаэлю на то, что позволял себе Матвей, как больно он делал ей… Она вспомнила тот леденящий холод, который она испытывала, возвращаясь в гостиницу в одном костюме и без трусиков. Ей удалось согреться лишь после того, как горничная Наташа принесла ей пакет с бельем, чулками и теплыми вещами, которые девушка купила в соседнем универмаге. Даже после горячей ванны и горячего ужина Анна продолжала дрожать до тех пор, пока тело ее не ощутило на себе шелковистое прикосновение нежного кружевного белья, уютных шерстяных брюк и свитера.
– А действительно, зачем им было вызывать тебя в Москву?
– Гроб! – вдруг воскликнула она. – Там же в подъезде стояла крышка гроба, но самого гроба в квартире не было, это точно… Или, постой… А что, если Мила находилась в это время гденибудь неподалеку, в соседней комнате, ведь я не имела возможности осмотреть ВСЮ квартиру… Ведь эти люди ни перед чем не остановятся, и я могу даже предположить самое ужасное – они убили ее мужа, мужа Милы, чтобы только он не мешал им… Боже, что я такое несу! У меня температура, потрогай мой лоб… Гаэль, мне страшно… – прошептала Анна, глотая слезы.

* * *

"Когда мы легли с ним в постель и я начала рассказывать ему о том, что увидела в московской гостинице привидение, напоминающее Милу, он посмотрел на меня так, как смотрят на слабоумных, обиженных Богом детей.
– Не смотри на меня так… Она даже говорила со мной, правда, я смутно помню, о чем именно… Но она была такая бледная… Знаешь, Гаэль, я поступила жестоко с ней тогда, несколько лет тому назад. Но если бы ты знал ее, то понял бы меня и простил…
Но он не слушал меня; после ужина с вином он видел во мне только женщину, способную удовлетворить его, а у меня не было сил сопротивляться, и хотя мое тело еще не позабыло ударов другого мужчины, который тоже претендовал на обладание мною, я не нашла в себе сил отказать Гаэлю. Он слишком долго ждал этого вечера, чтобы отказать ему. Он бы не понял и, возможно даже, ушел от меня. А мне в то время был нужен только он. Хотя, если уж быть до конца искренней, то ни Гаэль, ни Вик не могли мне за все эти годы заменить единственного мужчину, которого я любила и который, в принципе, и сделал меня такой, какая я есть. Игорь. Он погиб, как погибают крылатые мужчины. Он был птицей, причем очень высокого полета. Его подстрелили, когда он был уже настолько высоко, что, будь он даже ранен, он бы не долетел живым до земли… Он был старше меня на восемь лет и продавал газ, который нашли в пятнадцати километрах от С. Вернее, он продавал документы на этот газ и получал за это валюту. И когда те, кто платил за этот газ, поняли, что им продавали воздух, моего любовника расстреляли в упор, когда он выходил из ресторана. И, как мне кажется, он знал, что кончит именно так, потому у него никогда не было телохранителей; больше того – он никогда не носил при себе оружия, хотя в его квартире был целый оружейный склад… Он жил одним днем, одним часом, одной, отпущенной ему минутой. А я всегда была рядом, я была его тенью, я боготворила его и всегда хотела быть такой же, как он. И вот теперь собираются выстрелить в меня. Какойто подонок по имени Матвей. Неужели и меня ждет судьба Игоря?

* * *

Гаэль ждал от меня ответных ласк, но их не было, их просто не могло быть после всего, что со мной случилось. Многие женщины после того, как их изнасилуют, прибегают к услугам психотерапевтов, которые пытаются вернуть им образ мужчинылюбовника, мужчинызащитника. Я же вместо того, чтобы зализывать свои раны в одиночестве у себя дома под собственное завыванье, отдалась изголодавшемуся по мне зверенышу. Это ли не безумие?
– Ты устала? – спросил он меня, и я увидела склоненное надо мной красивое лицо с огромными темными глазами, чудесные губы, пахнущие вином и молоком – очень странный, теплый, полумужскойполудэтский запах… – Хорошо, можешь не отвечать, я и так все понимаю: ты просто не можешь забыть Москву… Энн, давай сбежим?! Прямо сейчас поедем в аэропорт, а оттуда куданибудь в Африку, Австралию… Мир такой большой, а у нас с тобой есть деньги…
– Гаэль, я не хочу, чтобы какнибудь ты нашел меня на берегу океана с пробитой головой… – Я почувствовала, как слезы заструились по моим щекам, мне показалось даже, что я слышу голос Матвея. – Так что собирай наличные, одиннадцатого вечером я вылетаю в Москву…"

* * *

Пол Фермин, которого она вызвала на следующее утро к себе в офис, выслушав ее, некоторое время сидел неподвижно, все еще отказываясь верить в происходящее. Он даже тряхнул головой, после чего втянул ее в плечи, словно проверяя, его ли это голова или она принадлежит какомунибудь идиоту, лишенному способности постигать реальность такой, какова она есть на самом деле.
Они сидели в кабинете вдвоем – хозяйка “MCAL” и ее доверенное лицо, адвокат, находящийся в курсе абсолютно всех ее дел, связанных с деятельностью фирмы. Зная прошлое Анны, он тем не менее уважал ее за ум, поскольку до встречи с ней был твердо уверен, что женская голова набита если не шпильками, то уж, во всяком случае, не мозгами, это точно. Анна наняла его после того, как Гаэль стал ее официальным любовником. Она изо всех сил старалась не смешивать работу со своей личной жизнью, но, поскольку это редко когда удавалось, ей приходилось подчас довольно сложно, когда она вставала перед выбором: кому довериться – мужчине, с которым спит, или мужчине, которому платит жалованье. В сущности, предать могли оба, однако общие дела, связанные с риском, сближали, по ее мнению, куда больше. Разумеется, Гаэль много знал, но Пол был опытнее его и как юрист, и как человек, а потому все дела, связанные с русскими, а точнее, якутскими алмазами, вел в основном он.
Когда Анна рассказала ему в общих чертах, что с ней произошло в Москве, Пол понял, что этот шантаж может продолжаться до тех пор, пока из “MCAL” не выкачают все деньги, но это лишь в том случае, если человек, назвавшийся Матвеем, действительно имеет какоето отношение к ФСБ. Представители Интерпола уже навещали Фермина в отсутствие Анны, задавали довольно безобидные вопросы, и, как он понял, у них на Анну не было ничего скольконибудь серьезного. Ему даже показалось, что их куда больше интересовали посреднические фирмы, осуществляющие связь “MCAL” с финнами, нежели личность Анны Рыженковой. Ведь за три года существования фирмы их проверяли не один раз, и всегда все проверки заканчивались благополучно. Правда, это приходилось оплачивать из своего кармана.
– Скорее всего это блеф, – сказал он наконец, доставая сигару и раскуривая ее быстрее, чем обычно.
Пол Фермин был высоким лысоватым мужчиной, неулыбчивым, спокойным и рассудительным. Он хорошо одевался, любил мужскую бижутерию и очень аккуратно пользовался духами. Но все это не мешало ему метко стрелять, бегать, боксировать… Стрелял он на охоте, бегал по утрам вокруг своего особняка, который купил полгода назад на побережье, а боксировал со своим родным братом на уикэндах. Пол не был женат и содержал любовницу, которую навещал не более двух раз в неделю. Ее звали Лора.
– А раз это блеф, то я поеду с тобой и сам лично вручу этому мерзавцу деньги… Я знаю одного человека в Лондоне, который поможет мне буквально за сутки подготовиться к встрече… У него свои люди в Москве, он из бывших русских и знает, к кому обратиться…
– Ты имеешь в виду нашу охрану?
– Охрана – это пустяки. Там нас могут охранять от аэропорта до аэропорта, а здесь люди этого Матвея пристрелят тебя… Поэтому необходимо найти человека, который нанял Матвея, а через него выйти на ту скотину из ФСБ, которая разработала эту идею. Ведь ты же сама сказала, что тебя выманили рассказом о сестре и в подъезде ты увидела крышку гроба… Знаешь, о чем это говорит?
– О чем. Пол?
– О том, что они основательно готовились к встрече с тобой. Вот поэтомуто я и хочу сам подготовиться к ответному ходу. Уверен, что это самый настоящий русский рэкет, это мафия, как ни смешно и пошло это звучит… И ФСБ здесь совсем ни при чем. Достаточно пролистать подборку московских газет трехлетней давности, чтобы вспомнить историю банка “Норд” и его управляющую, остальное – дело рядового и продажного фээсбэшника, за тысячу долларов готового выкрасть изпод носа своего начальства папку с ксерокопиями документов, связанных с ранним этапом следствия… Ты же не маленькая девочка и должна понимать, что дело в Москве на тебя уже заведено… И благодари Господа за то, что тебе встретились такие люди, как Гаэль и твой покорный слуга, которые помогли тебе привести в порядок всю твою бухгалтерию…
Анна слушала его, забравшись с ногами в кресло. В желтом шерстяном свитере и джинсах она сейчас мало походила на банкиршу и вообще на ту решительную леди, которая развила на острове Мэн такую бурную деятельность… Перед Полом сидела запуганная, маленькая и хрупкая женщина с усталыми глазами. Ее растрепанными волосами играл прохладный ветерок, залетавший в кабинет из полураскрытого окна.
– Энн, ты не заболела? У тебя температура?
– Да, температура, но я все равно поеду. Лучше уж быть с высокой температурой, чем с минусовой, согласись…
Это она так шутила. Пол вдруг почувствовал к ней влечение, как тогда, в их первую встречу, когда она пригласила его для беседы. Были у него сексуальные порывы и позже, когда они подолгу оставались вдвоем в офисе и работали до утра с документами, но он всегда гасил их в себе, представляя Энн в объятиях Гаэля. Он был великим собственником, обожавшим свои, ЛИЧНЫЕ вещи, и как восторгался бы он новым кожаным портмоне ручной работы, так восторгался бы он и Энн, будь она его законной женой. Но она принадлежала сразу нескольким мужчинам (Пол знал в лицо всех ее любовников), поэтому он не позволял себе расслабляться и даже мечтать о ней. Она была для него ЧУЖОЙ вещью, на которую он не имел права даже смотреть. Будь она проституткой, он бы позволил себе в отпущенное ему с ней время ВСЕ. Он бы оплатил это удовольствие. Но Энн не была проституткой. Она была дорогой и роскошной женщиной, принадлежащей лишь самой себе.
– Возьми себя в руки и успокойся. Деньги я соберу через пару дней. Ты правильно сделала, что позвонила мне вчера и попросила заказать наличные…
– Могу представить, какое у тебя было лицо, когда я попросила тебя об этом…
– Разумеется, я был удивлен, поскольку уже забыл, когда расплачивался наличными. Но ты не переживай, я тебе уже все объяснил… У нас есть деньги, следовательно, ты можешь рассчитывать на помощь той самой русской мафии, которая тебя же и запугала… Деньги – это все, и я бы на твоем месте вытер слезы… Тебе дать аспирину?
1 2 3 4 5 6 7