И он тоже. Не будет необходимости в другой выпивке. Жизнь в Южной Африке будет полна тихой радости, мирных удовольствий, и это очень важно, потому что он будет все время с Дорис, будет жить вместе с Дорис, все пойдет хорошо и блестяще. Все будет правильно.Конечно. А потом он взглянул на дверь каюты. И сразу улыбнулся, потому что услышал приближающиеся по коридору шаги. Шаги были женские, он стоял и слушал у двери, готовясь обнять Дорис в тот самый миг, когда она войдет в каюту.Дверь открылась. Кэссиди шагнул вперед, отступил назад и окаменел. Он смотрел в лицо Милдред. Глава 11 Он сказал себе: это не Милдред. Это не может быть Милдред. Пятился по каюте, пока не наткнулся спиной на толстый металлический обод иллюминатора, видя, как Милдред медленно закрывает за собой дверь, подбоченивается, положив руки на округлые полные бедра, туго обтянутые юбкой, опирается на одну ногу и нахально легонько покачивается, оглядывая его с ног до головы.Потрясающий момент длился долго. Он старался оправиться от удара и страха. Моргнул несколько раз, открыл и закрыл рот, потом просто стоял, глядя на Милдред.Она осмотрела каюту корабля. На стене болталась маленькая моряцкая безделушка, медный якорь, она подошла, несколько раз подтолкнула его и спокойно спросила:— Ну и куда ты собрался?Милдред стояла спиной к Кэссиди, и он видел тускло поблескивающие угольно-черные волосы, рассыпанные по плечам.— Отплываю на корабле.Она повернулась к нему лицом. Вздохнула так глубоко, что огромная грудь поднялась, чуть не выскочила из блузки.— Ты так думаешь?— Знаю.— Ошибаешься, — возразила Милдред. — Это не так. Совсем не так.— Что не так? — вспыхнул он.— Не так легко.Тут она оглянулась на аккуратно застеленную покрывалом двуспальную койку. Дотянулась, похлопала, как бы проверяя упругость матраса.— Откуда ты узнала, что я здесь? — спросил Кэссиди.Она продолжала исследовать матрас:— От Шили.Он шагнул к ней:— Врешь. Ты следила за мной.— Ты так думаешь? — Она удобно уселась на койке, откинулась назад, опираясь на локти. — Ну и думай.Кэссиди хотел пройтись взад-вперед, но каюта была слишком маленькой. Он вслух спросил самого себя:— Где же Шили?Милдред вытащила из кармана блузки пачку сигарет и, закуривая, сообщила:— Твой друг Шили в “Заведении Ланди”.— Что он там делает?— Что и всегда. Пьет.Кэссиди подскочил к ней, схватил за плечо:— Я говорю, что ты врешь. — Пальцы сжались покрепче. — Ты скажешь мне правду...С полной смертельной угрозы улыбкой она предупредила:— Пусти руку, или я ткну тебе в глаз сигаретой.Он отпустил ее. Отошел подальше, глядя, с каким удовольствием она продолжает курить. На тумбочке у койки стояла массивная стеклянная пепельница. Милдред протянула руку, взяла ее и поставила рядом с собой на постель:— Докурю, и пойдем.— Что?— Я сказала, пойдем.Он презрительно усмехнулся:— Куда?— Увидишь.Он рассмеялся:— Мне нечего видеть. И так знаю.— Это ты только думаешь, будто знаешь. В этом твоя самая большая проблема.Он вдруг растерялся, почувствовал себя беспомощным и не мог понять почему. Нахмурился и сказал:— Я хочу знать, что ты здесь делаешь? Какую ведешь игру?— Никаких игр, — объявила она и пожала плечами. — Просто так обстоят дела. Ты принадлежишь мне, вот и все.— Слушай, — сказал он, — мы с этим покончили раз и навсегда. А теперь лучше забудь обо всем.— Ты меня слышал. Ты принадлежишь мне.Чувство беспомощности вдруг исчезло, нарастала и вскипала злоба, и он сказал:— Убирайся-ка лучше отсюда, пока цела.Она глубоко затянулась сигаретой и проговорила, выпуская изо рта дым:— Если я уйду, ты пойдешь со мной.Он усмирил гнев, постарался стерпеть.— Советую тебе учесть пару фактов. Во-первых, я не хочу с тобой идти. Во-вторых, в моем положении просто нельзя никуда идти. Может быть, ты не слышала о сегодняшнем происшествии...— Слышала. Все знаю. Поэтому и пришла. — Она покосилась на массивную пепельницу, стряхнула в нее пепел. — Ты здорово вляпался, но я наверняка смогу тебя вытащить. Если ты меня послушаешься, если сделаешь, что скажу...— Будь я проклят, если тебя послушаюсь. Если сделаю по-твоему, заслужу как раз то, что имею.— Шутишь, — хмуро усмехнулась она.— Черта с два.— Ну, тогда... — Милдред встала. — Знаешь, что я думаю? По-моему, ты обкурился, свихнулся или что-нибудь в этом роде. Что с тобой?— Ничего, — сказал Кэссиди. — У меня просто открылись глаза. Я знаю, чего ты хочешь. Ты хочешь видеть меня ползающим на брюхе. И пойдешь на все, чтобы это увидеть.Она уткнула одну руку в бедро, другой провела по густым черным волосам. Просто стояла, смотрела на Кэссиди и не говорила ни слова.— Конечно, — продолжал он. — Ты же знаешь, что я попал в самую точку. Я не нужен тебе, никогда не был нужен. Тебе хочется только потешиться. Больше всего тебе нравилось это дело, когда я злился до сумасшествия. Или когда приходил домой такой усталый, что не мог шевельнуть даже пальцем, и ты забавлялась, стараясь меня распалить. Совала вот эти футбольные мячи мне в лицо. Ты наверняка отлично проводила время...— А ты? Что-то жалоб я от тебя не слыхала.— Ты сейчас меня слышишь? — Он приблизился к ней. — Ты больше меня не волнуешь. Можешь это понять? Можешь сколько угодно трясти телесами, меня это ничуть не волнует. Я вижу перед собой только жирную шлюху, которая пляшет шимми.Она задумчиво наклонила голову:— Жирную шлюху? Ты назвал меня жирной? При моей-то фигуре?Он хотел отвернуться, она схватила его, развернула обратно:— Не называй меня жирной шлюхой. Возьми свои слова обратно.Было ясно, ей нужно не опровержение этих слов, ей нужна драка, и Кэссиди сказал себе: драка может закончиться для него катастрофой. Точный характер этой катастрофы в данный момент оставался неясным, но он понимал, что не может позволить себе очередной драки с Милдред. Глядя на нее, понял еще кое-что. Она, безусловно, не жирная шлюха. Она заслуживала всех прочих оскорблений, которыми он когда-либо ее осыпал, но она не была жирной шлюхой.— Ладно, — сказал он. — Беру свои слова обратно.Он проговорил это спокойно, почти вежливо, и увидел, как Милдред закусила губу от разочарования и тревоги.— Видишь, как обстоят дела? — продолжал он по-прежнему тихим спокойным тоном. — Выключатель сломался. Зажигание не работает. Ты больше не можешь меня зажигать и гасить.— Не могу? — Она чуть опустила голову, смотревшие на него глаза поблескивали сквозь густые длинные черные ресницы.— Нет. Не можешь.— И ты рад?— Конечно. Я себя чувствую гораздо лучше. Как будто избавился от цепей.— Я тебе не верю. Я так не думаю. — Она очень сильно прикусила губу, отвернулась, нахмурилась и заметила, словно его в каюте не было, словно говорила сама с собой: — Тяжелый ты случай, Кэссиди. Чертовски тяжелый случай, даже трудно представить.— Может быть. — Он повернулся к ней спиной, стоя у иллюминатора, глядя в него. — Ничего не могу поделать. Такой уж я есть.— Ладно, — сказала Милдред. — Ты такой. А я такая. И что теперь?Он видел слабые серые проблески на черном небе, понимая, что время близится к пяти часам.— Можешь сделать мне последнее одолжение.— Например?Он велел себе повернуться к ней лицом, но почему-то не мог оторвать глаз от реки и от неба.— Сойди с корабля.— И все?Он уловил в ее голосе что-то странное, почти зловещее, нахмурился в иллюминатор на темную реку и пробормотал:— Все, что могу попросить.— Можешь попросить больше. Давай, попробуй. Вдруг получится.— Слушай, Милдред...— Не старайся, — посоветовала она. — Просто попроси.Он очень глубоко вдохнул, задержал дыхание и сказал:— Приведи Дорис.И, сказав это, понял, что клюнул на приманку и совершил серьезную ошибку. Прежде всего сообразил, что имеет дело с разъяренной женщиной, инстинктивно начал отворачиваться, закрывать руками голову. В тот же миг увидел, как тяжелая стеклянная пепельница описывает в воздухе широкую дугу. Милдред крепко держала ее и ударила Кэссиди по руке, а когда рука упала, замахнулась опять. Массивное стекло обрушилось ему на голову. Он увидел огненно-зеленые треугольники и огненно-желтые круги, увидел плывущие ярко-оранжевые кольца, ощутил жар этих красок. Потом все стало черным. Глава 12 Сильно качало, и он сказал себе, что, должно быть, корабль идет в бурных водах. Почувствовал, что скользит вниз с высокой волны, потом все кругом задребезжало — похоже, налетела другая огромная волна и снова вскинула судно вверх. Настоящий шторм, решил он, океан злобно, в полную силу разбушевался, а если станет еще хуже, корабль опрокинется и затонет. Наверно, разумно подняться на палубу, посмотреть, что творится. Может быть, следует разбудить Дорис и предупредить об опасности. Он окликнул ее по имени, но не услышал собственного голоса, только рев шторма, терзающего корабль.Потом шторм вроде бы утих, шторм миновал, а корабль затонул. Он каким-то образом спасся, его куда-то несли. Гадая, что стало с Дорис, услыхал голоса, постарался разглядеть людей, поговорить с ними, но кругом была чернота, а попробовав произнести хоть одно слово, он только задохнулся от тщетных усилий.Ну, куда бы его ни несли, люди, безусловно, спешили. Возможно, он в очень плохом состоянии, так что дело действительно срочное. Он призадумался, не переломал ли кости, не получил ли страшные ожоги, а может быть, несколько раз уходил под воду и набрал воды в легкие. Ощущалось все вместе. Чувствовалась резь, ломота, жжение и пульсация. Слышались хрипы и бульканье. Его словно медленно пропускали через огромные резиновые вальки. Постоянно качало вверх-вниз, очень сильно вниз, высоко вверх, опять вниз.В последний раз на этом пути бросило очень низко, и при этом раздался стук. А потом все стихло, не было никакого шума. Казалось, тишина длится очень долго.Наконец ему удалось открыть глаза.Он смотрел в растрескавшийся оштукатуренный потолок, там и сям из широких трещин торчала дранка. На стенах рваные обои, пол из широких корявых досок, очень старых и очень грязных. Свет шел от единственной лампочки без абажура, висевшей прямо над головой. Непонятно, почему свет не режет глаза. В тот же миг свет его ослепил, он зажмурился, закрыл лицо рукой.Где же он, черт возьми? Затылок пронзила боль, у него вырвался стон.Чей-то голос сказал:— С тобой все в порядке.— Правда? — выдавил он. — Как интересно.— Только небольшая шишка на голове.Он сумел узнать голос. Это был голос Спана. Сесть и увидеть Спана не было сил. Он по-прежнему закрывал рукой лицо, другую опустил вниз, нащупав край раскладной койки.— Хочешь чего-нибудь? — спросил Спан.— Только скажи, что стряслось?— Милдред чем-то тебя оглушила.— Знаешь, что я думаю? — сказал Кэссиди. — По-моему, она раскроила мне череп.— Нет, — пробормотал Спан. — Ничего подобного. Все не так плохо.Кэссиди принял сидячее положение и увидел Спана, сидевшего в дальнем конце комнаты на каком-то бесформенном сломанном предмете.— Где мы? — спросил он.— Наверху, — отвечал Спан.— Наверху чего?— “Заведения Ланди”.Кэссиди с силой протер глаза:— Кто меня сюда приволок?— Мы с Шили. Капитан помог снять тебя с корабля. Мы несли тебя вниз по Док-стрит, потом вверх по переулку, сюда внесли через заднюю дверь. Даже не знаю, как мы сумели пройти незаметно. Но мы это сделали.— Чего ты хочешь, премию получить?— Ложись, Джим. Не заводись.— Я только хочу знать одну вещь. Кто вас, гадов, просил соваться?— Эй, слушай, если в не мы...— Если б не ты, я сейчас был бы на корабле. С Дорис. Слышишь? Мы бы уже плыли в Южную Африку. Я и Дорис.— Спи, Джим. Потом об этом поговорим.Кэссиди опустил голову на подушку. Через секунду опять сел, злобно покосился на Спана и спросил:— Сколько сейчас?— Два часа дня.— Дня? — Он глянул на электрическую лампочку, потом в окно, увидел, что на улице сплошная темень. Между окном и стеной соседнего многоквартирного дома был только небольшой проем, но в этом проеме сгустилась необычно плотная, мрачная тьма.— Еще один жуткий день, — объяснил Спан. — С минуты на минуту начнется потоп.Кэссиди все смотрел в окно:— Раз стоит такая темень, можно еще раз попытаться. Попробую на другом корабле.— Не надо тебе это делать.— Не надо? — Он сердито оглянулся на Спана. — Ну-ка, растолкуй.Спан встал, плавным шагом направился к койке со слабой улыбкой на губах, играючи крутя в длинных пальцах широкий плоский портсигар.— Ты очень важная персона. Крупные заголовки в газетах, даже по радио передавали. В портовом районе копов больше, чем мух. Только голову поверни, увидишь красную машину. Если ты сейчас выйдешь отсюда, ставлю сто к одному, тебя сцапают через минуту.Кэссиди впился зубами в большой палец:— Приятное известие.— Если останешься здесь, — продолжал Спан, — если кое-кто будет прилично себя вести, может, получишь шанс.— Кто знает, что я здесь?— Я и Шили. Милдред и Полин. И Ланди.— А Дорис?Спан пожал плечами:— Если хочешь, чтоб я ей сказал, я скажу. Но, по-моему, это ошибка. По-моему, тебе лучше...— Дай закурить.Спан открыл портсигар, и они закурили. Спан подошел к окну, выглянул, наклонился, чтобы увидеть небо за крышами домов.— Господи Иисусе, — проговорил он, — по-настоящему разъярилось. Похоже на циклон.— Хорошо, — заявил Кэссиди. — Я надеюсь на худшее. Надеюсь на землетрясение.Спан взглянул на него:— Не надо так говорить.— У меня просто такое желание.Спан отошел от окна, пустил в пол широкую струю дыма, начал рубить ее на куски длинным указательным пальцем.— Ты проспал добрых девять часов, — сообщил он. — Наверняка проголодался.— Хочешь чего-нибудь мне принести?— Конечно, — кивнул Спан. — Как насчет большой миски тушенки?— Нет, еды не надо, — встряхнул головой Кэссиди. — Принеси только бутылку виски.Он снова откинулся головой на подушку, слыша, как Спан выходит и закрывает за собой дверь.Он опять открыл глаза часом позже. Увидел, что в комнате добавилась кое-какая мебель — стол, несколько стульев. Увидел, что они сидят за столом — Спан, Полин, Шили. Сидят, спокойно выпивают. По его наблюдению, в бутылке осталось немного.Он услышал, как Шили сказал:— Не знаю. Может быть, я ошибся.— По-моему, ошибся, — подтвердила Полин.Спан велел Полин заткнуться.— Нет, — твердила Полин, — не заткнусь, а скажу, плохо ты поступил.— Заткнешься, — утверждал Спан, — или я тебе язык вырву.— Ясно как день, — продолжала Полин, — что теперь будет. Все мы знаем, что будет. Все мы знаем, что Милдред верить нельзя. Нету в ней ничего хорошего, никогда ничего хорошего не было...— Это меня не волнует, — заметил Шили.— А должно волновать, — указала Полин.Послышался скрип стула. Кэссиди открыл глаза и увидел, что Спан поднимается и Полин поднимается. Спан нацелился ребром ладони в лицо Полин, та шарахнулась, тут же стремительно рванулась вперед и, схватив Спана за волосы, с силой дернула. Спан широко открыл рот, не издав ни единого звука.— Да перестаньте, — устало попросил Шили. — Прекратите, пожалуйста.Полин прекратила и снова села на стул. Спан уткнулся лицом в ладони, просидел так несколько минут, потом вытащил гребешок из кармана брюк и стал расчесывать волосы, пока они не заблестели, как атлас. Он любовно улыбнулся Полин и предупредил:— Еще раз такое выкинешь — убью. Схвачу за глотку и не выпущу до самой смерти.Полин говорила, глядя на Шили:— Конечно, это ошибка. Не пойму, почему ты не выполнил его просьбу.Шили плеснул себе виски, опрокинул стакан в рот и сказал:— У меня были свои соображения. Начинаю подозревать, что мои соображения были не слишком удачными.— Ну, в любом случае, — заключила Полин, — ты хотел как лучше.— Только все погубил, да? — Голос Шили был сухим, протяжным, усталым. — Все для него погубил.— Схожу вниз, — вставил Спан, — принесу еще выпить.— Уговорим еще бутылочку, — подтвердил Шили.Спан был уже у дверей, и Полин попросила вдогонку:— Принеси бутылку особого.— Не сейчас. — Спан открыл дверь. — Потом, когда сможем почувствовать вкус.— А я хочу сейчас, — настаивала Полин. — Я очень расстроена, и мне надо сейчас. Господи, да посмотри ты на Кэссиди. Посмотри на беднягу Кэссиди. Смотри, вон он спит. Я знаю, его найдут, сцапают. Посмотри на него, он разбил автобус, погубил двадцать шесть человек...Спан направился к ней. Она схватила пустую бутылку, занесла над головой.— Поставь, — приказал Спан.Полин опустила бутылку, уселась на стол и заплакала.— Ну-ка, слушай, — ласково сказал Спан своей подружке. — Ты же знаешь, что нечего так говорить. Ты же знаешь, что Кэссиди не виноват.— Да какая разница? — рыдала Полин. — Дело в том, что его обвиняют. Его ищут. И его найдут. И мне жутко подумать, что они с ним сделают.Голос Шили превратился в надтреснутый шепот:— Как ты думаешь, Спан? Что с ним, по-твоему, сделают?— Трудно сказать. Могут обойтись совсем круто. В конце концов, он удрал, он сейчас на свободе. И еще. Про что пишут в газетах. У него на счету разбитый самолет.— Какой самолет? — переспросила Полин.— Ты не знаешь? Он водил самолет, — объяснил Спан чисто повествовательным тоном, словно речь шла о простом факте, а не о личной трагедии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17