И любил с металлом баловаться. Вот я и пристрастился. Правда, начал с поджигалки... Хорошее начало? Каюсь. Но сделал ее здорово...
Ну и когда на заводе плоскогубцы надо было делать, то я за пару часов такое изобрел, что мастер их сразу в карман сунул и ушел. Я подумал пошел оформлять мне бумагу на разряд. Чувствую, вещичку неплохую сварганил... Потом подошел ко мне один дед. В кепочке замасленной такой, шея тонкая, как у индюка, кадыкастая. Вынул мои плоскогубцы из кармана и буркнул:
- Ты сделал?
Я даже испугался. Неужто напортачил? Кивнул головой, словно язык проглотил. Дед меня своей тощей лапой за рукав зацепил, как клещами, и повел за собой. Приволок на слесарный участок. Подвел к верстаку. Показывает мне деталь. Я уж сейчас и не помню, что это такое было. Перепугался очень.
- Можешь сделать? - спрашивает. Я повертел в руках.
- Могу, - говорю.
Показал мне дед иструмент. Штангенциркуль дал, а чертежей никаких. А сам ушел.
Сколько я бился с этой штуковиной - не помню. Только когда дед пришел, она уже готова была. Посмотрел он, прямо обнюхал всю, только что не лизнул. Сказал:
- На три с минусом.
Обиделся я - страсть. А дед мне и говорит:
- Есть у тебя, парень, к металлу чутье. Иди к нам на завод. Буду из тебя человека делать.
Я ему толкую - в техникуме учусь. На каникулы тороплюсь ехать, рыбу ловить, а дед только рукой махнул: "Знаем мы эти техникумы!"
Пригласил меня к себе начальник цеха. Объяснил, что дед этот вовсе и не дед, а лучший заводской слесарь Григорий Дормидонтович Сайкин. Король слесарей. И уж раз решил тебя в ученики взять, - говорит, - значит, большие надежды возлагает..."
"Какие надежды, - говорю, - когда три с минусом поставил!" Мальчишка я еще совсем был... Начальник цеха посмеялся и уговорил-таки меня...
А все дело решила все-таки тройка с минусом. Обиделся я очень за нее. Подумал - я вам докажу! Честно говоря, на заводской практике мне очень интересно было, - продолжал Корнилов. - Смешно, а даже запах на слесарном участке нравился. Ну а потом, когда видишь, что у тебя что-то получается и товарищи, у которых на контрольной ты иногда примеры списывал, бегут к тебе по каждому пустяку и просят объяснить, как кронциркулем пользоваться, какое сверло ставить, а сверла у них одно за другим ломаются, это тоже что-нибудь да значит для парня, которому шестнадцать лет...
Проработал я на заводе три года. И все с Сайкиным. Ох старик и въедливый был! Но за эти три года сделал из меня человека. И слесаря шестого разряда. Это в девятнадцать-то лет! Вот так-то, Константин Николаевич! Если мы "Волгу" вашу отыщем и ремонт какой потребуется, вы ко мне обращайтесь. Я чинить-то их лучше, чем искать, могу. Правда! Не сомневайтесь.
- Обращусь, обращусь, - нетерпеливо сказал Власов? - Только вы на мой вопрос не ответили.
- Ну, Константин Николаевич, какой вы, право...
- Занудный! - усмехнулся Власов.
- Во-во! Неужели все журналисты такие дотошные? Я тут с три короба наговорил, а вам все мало. Вот вы мне дайте срок... Ну с недельку. Подумаю, поразмыслю - зачем это мне понадобилось в уголовный розыск идти и вам расскажу. - Он посмотрел на часы. - Ну что? Может, на сегодня хватит? Не пора ли по домам?
- Игорь Васильевич, а не поужинать ли нам вместе? - предложил Власов.
- А действительно, почему бы и не поужинать? - неожиданно согласился Корнилов.
Они вышли на Литейный, остановились в раздумье: куда идти?
- Может быть, поедем ко мне домой? - спросил Игорь Васильевич. Совсем недалеко, на Петровскую набережную. Только я сейчас на холостяцком режиме. Пока с уголовниками вожусь, дома почти не бываю, а мама у меня болеет.
- Давайте-ка пойдем лучше в "Ленинград"! Зачем вашу маму беспокоить. Кормят там прилично. Вы же знаете, я живу в "Ленинграде", - предложил Власов.
- В "Ленинград"? - с сомнением покачал головой Корнилов. - Что-то мне не очень туда хочется. А вам?
- Пойдемте, пойдемте, я есть хочу.
В ресторане народу было немного. Лишь недалеко от столика, куда сели Власов и Корнилов, ужинала большая шумная компания. Видно, отмечалась какая-то торжественная дата. Скорее всего день рождения, потому что все встававшие с рюмками обращались к сидевшему во главе стола молодому, рано располневшему мужчине, а он церемонно раскланивался и улыбался еле заметной снисходительной улыбочкой, словно он знал что-то такое, о чем никто другой и не догадывался. Пока Власов изучал меню, Корнилов исподволь, незаметно разглядывал компанию, удивлялся, что все собравшиеся за столом, еще молодые люди, как-то слишком рано располнели, огрузнели. У некоторых были глубокие залысины, седина. Два или три - с бородами. Красивая седина, но слишком ранняя...
- С чего бы это они такие лысые? - спросил Игорь Васильевич Власов с некоторым даже сочувствием и показал глазами на компанию.
Власов оглядел их рассеянно, махнул рукой:
- Время нынче не в пример прошлому, рано седеть заставляет... У каждого свои проблемы... - и снова уткнулся в меню.
Подошла наконец официантка. Спросила:
- А вы только вдвоем или кого-то еще ждете?
- Только вдвоем, - ответил Корнилов.
Она раскрыла засаленный блокнот. Приготовилась записывать.
Власов повернулся к Корнилову. Спросил:
- Ваши пожелания, маэстро.
- Давайте, давайте... Я не привередлив. Не заказывайте только осьминогов.
- А что, мне, например, нравятся, - ответил Власов.
- У нас осьминогов нет, - строго сказала официантка.
Она принесла закуски, коньяк. Власов разлил, подвинул Корнилову тарелку с бело-розовой семгой, а Игорь Васильевич все приглядывался и приглядывался к шумным соседям, стараясь понять, что это за люди собрались за праздничным столом. Все они, несомненно, были преуспевающими - об этом говорила и одежда, и богатые туалеты женщин, и дорогие украшения, и, конечно, больше всего манера держать себя - свободная, самоуверенная, но без тени бравады, и, пожалуй, несмотря на шумные выкрики и болтовню, какая-то печать пресыщенности на лицах, даже скуки... Все были приблизительно одного возраста - от тридцати пяти до сорока. И один мальчишка лет пятнадцати.
По мере того как молоденький официант уносил со стола пустые бутылки и приносил новые, шум за соседним столом становился все громче и громче. Теперь уже слышны были обрывки пьяных разговоров.
"Блестящая вещь... Старик на высоте... Эта история с китаянками..." Смех. Понимающий, снисходительный, чуть завистливый. "Бросьте вы классиков... Обернитесь на Андрюшу!" Снова смех. "За Андрея, за Андрея! Тост за Андрея!" Судя по тому, как самодовольно заулыбался сидящий за председательским местом, он и был Андреем.
- Что, понравились вам эти шумные молодые люди? - Власов легонько постучал ножом по фужеру.
- Да нет... просто уж больно они гладенькие, - сказал Игорь Васильевич. - Черт с ними! Не будем отвлекаться...
- Игорь Васильевич, - начал Власов чуть торжественно. - Судьба свела меня с вами... Счастливый случай - кража моей машины...
- Ну вот, опять... Издеваетесь вы надо мной, что ли? - недовольно произнес Корнилов. - "Счастливый случай!" Да мне из-за таких случаев впору в отставку подавать!
- И почему вы такой мнительный? - воскликнул Власов. - Вы обижаетесь без всякого повода... Ну да ладно, кончаю. Игорь Васильевич, я очень рад, очень рад, что с вами познакомился. И надеюсь, мы будем друзьями. За дружбу?
- За дружбу! - улыбнулся Корнилов.
Они сидели в ресторане довольно долго. Корнилов рассказал Константину Николаевичу о том, как ездил на Валаам за матерью. Рассказал про встречу с безногим Алексеем.
- Этому парню надо помочь... Обязательно. Я все время чувствую свою вину.
- Ну вы-то при чем?
- Да знаете... Сейчас думаю, может, надо было тогда все решать по-иному. Тогда помочь.
- Да решали-то не вы, а суд? - запротестовал Власов.
- Верно. А вы что думаете, уголовный розыск не помогает людям?
Но и за разговорами Корнилов нет-нет да и поглядывал на шумную компанию. Бесцеремонность этих людей раздражала его.
Один из бородатых вдруг вскочил с бокалом в руке. Начало фразы потонуло в гуле голосов: "...поэтому, дорогой наш Андрей Андреевич, мы и пьем за тебя, Андрюшка, сволочь..." Бородатый обнял одной рукой Андрея, стал целовать, расплескивая водку.
"На мосту стоял прохожий..." - запел бородатый. А дальше последовала такая похабщина, что Корнилов только ахнул: "Ну сейчас заработает он оплеуху. Женщины дадут ему звону..." Но ничего не случилось. Заключительные слова куплета потонули в веселом хохоте. Смеялись все - и мужчины и женщины...
- Черт знает что такое! - взорвался Игорь Васильевич и, прежде чем Власов успел что-либо сообразить, встал из-за стола и подошел к разгулявшимся.
- Товарищи! - голос его прозвучал резко, словно хлопнул выстрел. Власов заметил, как напряглись у Корнилова желваки на щеках. Сидевшие за столом примолкли, с интересом уставившись на Игоря Васильевича, а тот, которого все называли Андреем, негромко, но так, что все услышали, даже сидевшие за соседними столиками, сказал:
- Верочка, этот дылда пришел выпить с тобой на брудершафт...
- Как вам не стыдно так вести себя! - Корнилов посмотрел на Андрея и покачал головой. - Если вы не стесняетесь женщин, которые пришли с вами, то постесняйтесь соседей... Ведь с вами ребенок!
Его слова о ребенке вызвали взрыв хохота.
Миловидная девушка, сидевшая рядом с Андреем, потянулась к Корнилову с рюмкой, расплескивая водку и весело крича:
- Так их, нахалов. Выпьемте с нами, товарищ проповедник!
Все загалдели, кто предлагал Корнилову присоединиться, кто спеть вместе. Только Андрей смотрел на него молча, с презрительной ухмылкой.
Власов встал и подошел к Корнилову.
- Бросьте, Игорь Васильевич, этим... - он хотел сказать "свиньям", но сдержался, - этим пьяным хамам словами ничего не докажешь...
- Но, но! - рванулся со стула парень с бородкой. - Я тебе сейчас за хамов так врежу... - Его соседка, наверное жена, дико взвизгнув, повисла у него на шее.
Корнилов отстранил Константина Николаевича, пытавшегося взять его под руку, и, подойдя к столу вплотную, сказал негромко:
- Если вы еще раз запоете свои хамские песенки, вам придется покинуть ресторан...
- А если сами не уберетесь, мы вышвырнем вас! - крикнул кто-то из-за соседнего столика. Там сидела компания флотских офицеров.
Корнилов и Власов вернулись за свой столик.
- А вы заводитесь быстро, - усмехнулся Власов. - С полоборота...
- Да нет, - отмахнулся Корнилов. - Я человек спокойный, но ведь что ж это такое? Разве можно терпеть?
Они помолчали немного. За большим столом притихли. Не слышалось ни частушек, ни громких выкриков.
- Вам много приходилось стрелять? - спросил Константин Николаевич. В людей... При поимке бандитов, например?
- Один раз... Было дело такое.
- Всего один? - удивился Власов. - Вы ведь уже пятнадцать лет в уголовном розыске...
- Шестнадцать, - поправил Игорь Васильевич. - Ну так что ж, обязательно стрелять? Ведь даже уголовник поймет, что ему деться некуда, да если еще рассказать ему об этом толково. Доходчиво. - Он засмеялся. - А стрелял я действительно только раз. Брали мы в пятьдесят седьмом году "малину" в Рыбацком. Вижу, один целится в милиционера, а я стоял далеко, не дотянуться. Выстрелил ему в руку... А вам, журналистам, погони давай, стрельбу, отпечатки пальцев. Сами убедились, что я больше за столом схемки рисую, пока автомобиль ваш ищу.
На набережной стояла тишина. Шурша, проносились редкие машины. Корнилов с удовольствием вдохнул свежего воздуха.
- Не люблю я ходить по ресторанам. Особенно вечером. Духота, галдеж. Сядет рядом такая вот шайка-лейка - на неделю тебе настроение испортит.
Они прошлись по набережной до моста Строителей.
- Ну что ж, - сказал Корнилов, - пора спать. Завтра звоните. Может, что интересное будет.
Вернувшись в гостиницу, Власов не стал подниматься к себе в номер, а пошел позвонить жене. В левом крыле вестибюля имелись междугородные телефоны-автоматы. Один из автоматов не работал, по другому разговаривал какой-то мужчина. Власов сел в кресло, закурил. Здесь, в этой части гостиницы, было тихо и пустынно. Киоски, торгующие сувенирами и газетами, давно закрылись, не толпился народ у стойки бюро обслуживания. Лишь на низеньком диванчике сидели две молоденькие девушки в одинаковых клетчатых юбочках и белых блузках. "Наверное, из Штатов", - подумал Константин Николаевич, прислушиваясь к их разговору. Выговор у девушек был явно американский - более жесткий и отрывистый, чем у англичан, и Власов лишь разбирал отдельные фразы, хотя английский знал неплохо. Разговор у них шел о какой-то Катюше, очень милой и обаятельной. Похоже, что Катюша была их гидом и девушки были у нее в гостях...
Мужчина все говорил и говорил по телефону, автомат тихо отщелкивал, проглатывая пятиалтынные. "Ничего себе, запасся товарищ монетами", подивился Власов и вдруг поймал себя на том, что приглушенный голос говорившего ему знаком. Вкрадчивый, медовый. "Да ведь это Валерий Фомич администратор из Дворца культуры..." - Константин Николаевич посмотрел на атлетическую спину мужчины. Ему было явно тесно под плексигласовым колпаком, накрывавшим автомат.
"Ну и скользкий тип... - подумал Власов, вспомнив Милочку и непонятный разговор с ней. - Чего этот детина тогда меня испугался?.."
Валерий Фомич вдруг обернулся, словно почувствовал, что за ним наблюдают, и Власов увидел испуг на его лице. Константин Николаевич отвел глаза, ему совсем не хотелось ни здороваться, ни разговаривать с Валерием Фомичом. Администратор оборвал себя на полуслове и бросил трубку на рычажок.
"Только бы не подошел". Едва успел Константин Николаевич подумать это, как услышал шаги, и Валерий Фомич грузно опустился в кресло напротив Власова. Лицо у него было какое-то потерянное, жалкое, совсем не гармонирующее с его импозантной внешностью любимца судьбы. Он сидел молча, пристально и зверовато глядя на Власова, и Константину Николаевичу показалось, что администратор пьян. Молчание затягивалось. Власов сказал хмуро, раздражаясь оттого, что придется все-таки разговаривать с этим человеком:
- Здравствуйте, Валерий Фомич!
- Что вы все время ходите за мной? - не ответив на приветствие, хрипло спросил Валерий Фомич. - Решили сажать - сажайте! А то все следите и следите... Затравить хотите?! - Последние слова он выкрикнул так громко, что сам испугался. Молодые американки с любопытством посмотрели в их сторону.
"Ну и ну, - подивился Власов, настораживаясь, - тут непростой какой-то узелок... Что он, меня за оперативного работника принимает? И Мила ведь сказала: "Сразу видно, что милиционер". - Константин Николаевич растерялся и лихорадочно соображал, как же ему поступить. Сказать, что он не тот, за кого его принимают? Но ведь этот жох недаром психует! Видно, прилично нашкодил".
- Даже не скрываете свою слежку, - уже потише, но таким же хриплым голосом продолжал Валерий Фомич. - В открытую за мной ходите. И эта ревизия во дворце - ваших рук дело... Что же вы меня травите, что же травите? - вдруг всхлипнул он. - Брали бы сразу.
Власов наконец вспомнил, где он увидел администратора впервые. Ну конечно же, при выходе из управления, от Корнилова. Когда Власов подошел к дверям, часовой проверял документы у большого красивого мужчины. Такая приметная фигура - и как он сразу не вспомнил! Так, значит, им уже занимается милиция... "Ну что ж, - внутренне усмехнулся Константин Николаевич. - Задал я вам, Валерий Фомич, задачку!"
- Что же вы молчите? - почти шепотом спросил администратор. - Когда это все кончится? Я понял, что вы за меня взялись, еще у вашего Корнилова. И потом, когда вы шли за мной с Литейного...
- Валерий Фомич, "ходить бывает склизко по камешкам иным...". Вы, наверное, знаете, что чистосердечное признание суд может посчитать смягчающим вину обстоятельством? - спросил Власов.
Администратор как-то странно дернулся, словно его свело судорогой.
- Завтра утром приходите в управление, на Литейный, четыре. В четыреста двенадцатую комнату. Пропуск вам будет заказан...
Валерий Фомич обреченно вздохнул, вынул из кармана белоснежный платок и медленно вытер им лоб. Лицо у него перекосило от страха. Он только прошептал:
- Ну вот... - поднялся и пошел к выходу.
"Ну и дела! - усмехнулся Константин Николаевич. - Пуганая ворона и куста боится!" Он не стал звонить жене в Москву, а поднялся к себе в номер и позвонил Корнилову.
- Валерий Фомич Морозов? - переспросил тот, выслушав Власова. - По нему давно тюрьма плачет. Хоть и проходит он у нас пострадавшим...
- Пострадавшим? - удивился Константин Николаевич.
- Ну да! У него ведь тоже "Волгу" украли!
Власов засмеялся.
- Бывают же совпадения! Решил, что я за ним слежу... А оказывается, мы с ним "коллеги"!
- С вашим коллегой мы завтра разберемся, - мрачно сказал Корнилов. Сам не придет - попросим. Я почему на него внимание обратил - живет шикарно! Явно не по средствам. Между прочим, просил я и ребят из ОБХСС приглядеться к этому хлыщу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17