Его старушка завещала музею.
- Судили?
- Нет. Срок давности истек. Да разве только в этом дело? Кем она к старости пришла? Воровкой... Я на каждом углу кричу: профилактика, профилактика! Но не такая, как ее понимают некоторые: имеет подросток пять приводов в милицию - закрепляют за ним шефа с завода, и на этом все кончается. Нет, братцы! Профилактика начинается с родителей. У них еще и ребенок не родился, а мы должны знать: смогут ли они правильно свое дитя воспитать? И научить их этому искусству. И вмешаться, когда увидим, что не смогут родители настоящего гражданина вырастить. И вмешаться не тогда, когда парень попробует чужие велосипеды угонять, а раньше, когда он в ползунковом возрасте каждый день пьяного отца или мать будет видеть.
- А у вас дети есть? - улыбаясь, поинтересовался Грановский.
- Нету, - помрачнев, ответил Корнилов. - Я вдовец. Вот женюсь снова обязательно заведу. Вы не смотрите, что я старый. Еще и пятидесяти нет. Он помолчал. - Ну что вы на меня так смотрите? Я кажусь вам скептиком? Наверное, даже мизантропом? Нет, дружочек. - Корнилов досадливо махнул рукой: - Ваш лексикой!
Он закурил сигарету. Грановский, зажав в зубах свою потухшую трубку, задумался.
- Это страшно. То, о чем вы сейчас говорили, - заметил он после некоторого молчания. - Но я чувствую, что вы правы. Среди честных, великодушных, чистых душой живут и подлецы...
- Нет, не о подлецах я, - перебил Корнилов.
- Да, да. Я понимаю. Вы говорите о людях, которые способны совершать подлость. Это не одно и то же. Да. Но оттого, что именно они рядом, особенно страшно.
Они помолчали.
- Андрей Илларионович, - лениво-ласково сказал Корнилов. - А ведь ваш Боря Стрельников никогда не сыграет бандита Варежку.
- Что? Не сыграет? - удивился Грановский. - Почему это не сыграет? повторил он недовольно.
- Он человек, видать, очень чистый. Наивный чуть-чуть. Ему просто характер этого персонажа, с позволения сказать, будет не понять.
- Но ведь он актер! Вы упрощенно мыслите, дружочек! Для того, чтобы сыграть леди Макбет, совсем не надо быть чудовищем.
- Но Стрельников все-таки не сыграет. Хорошо не сыграет. Он еще слишком молод и неопытен, чтобы понять характер Варежки, а чтобы интуитивно почувствовать, у него консистенция другая. А про леди Макбет это вы зря...
Грановский стал сердито раскуривать трубку. Спички у него ломались, и он ожесточенно бросал их на пушистый ковер. Раскурив наконец, режиссер ворчливо сказал:
- Ну и подсунули мне консультанта. Не приведи господи. Спектакль сорвет. - Он снова выпил и подмигнул Корнилову: - Ну уж дудки. Я из Бори Стрельникова сделаю этого бандюгу. - И тихо добавил: - А потом посмотрим...
Когда Корнилов уходил, Грановский задержал его руку в своей и спросил строго:
- Значит, заветный ключик - дети?
- Да, дети, - сказал Корнилов. - Надо с раннего детства воспитывать в человеке отвращение к разной мерзости. А вы разве с этим не согласны?
Корнилов ушел, а Грановский долго ходил по кабинету, попыхивая трубкой. "Хм, как это я так легко согласился с этим ершистым подполковником, - думал он. - Странный человек, немолодой, угрюмоват, и вдруг такой задор! Мыслит он интересно, но спорно, спорно... Целая философская система. Нет, нет! Уж, во всяком случае, спорно его утверждение, что не совершивший преступления, но способный его совершить опаснее, чем настоящий преступник... Нет, дружочек!" И вдруг почему-то подумал о своем бывшем приятеле Пастухове... "Тьфу, черт! - выругался Андрей Илларионович. - Так можно далеко зайти!"
17
- Послушай, Игорь Васильевич, ну что ты маешься? - спросил Белянчиков, глядя в упор на Корнилова своими черными немигающими глазами. Разговаривали они в кабинете Корнилова после того, как из Луги позвонил Белозеров и сообщил, что следователь дело об убийстве Алексеева и самоубийстве лесника Зотова собирается закрывать.
- А мне непонятно, Юра, почему ты не маешься, - ответил тот. Он встал, прошелся по кабинету, глядя себе под ноги, хмурый, сутулый больше, чем всегда, словно его придавила эта история на станции Мшинская.
Белянчиков молчал, сосредоточенно барабаня пальцами по столу. Он в общем-то чувствовал, почему мается шеф. Слава богу, за четырнадцать лет он изучил его характер! Но ему было досадно, что Игорь Васильевич не может успокоиться из-за этого дела. Уж здесь-то все точки расставлены... Художника Тельмана Алексеева убил его родной отец, старик Зотов. Зачем? Кто теперь сможет ответить на этот праздный вопрос? Нет, не праздный, конечно... Но ответить-то на него некому! Отец убил сына и повесился сам. Страшно. Господи, каких только не бывает на свете трагедий! Но они-то, они, работники розыска, что еще могут сделать? Заняться поисками мотивов? Ах-ах, мы не простые сыщики, мы глубокие психологи! Смотрите, мы не только нашли преступника, но докопались еще, почему он стал убийцей да еще и сам повесился! Мы и до этого докопались. Месяц потратили, но докопались. А кто будет в это время Витю Паршина, по кличке Кочан, искать? Взломщика и бандита. А участников ограбления в Приморском парке?
- Ты, Игорь Васильевич, лучше меня знаешь, что мы сделали все, что положено по закону нам сделать, - твердо сказал Белянчиков. - Был бы Зотов жив, суд выяснил бы мотивы убийства. А так... Следователь дело собирается прекратить. Прокурор, думаю, утвердит его решение.
- Утвердит, утвердит, - говорил недовольно Корнилов. Он подошел к Белянчикову и спросил: - А ты можешь мне ответить, кто шел вместе с художником со станции? Кто топтался возле его тела? Участковый-то видел следы?! И почему этот кто-то не попытался оказать ему помощь? Ведь Алексеев не сразу умер? И тебя не грызли сомнения, когда ты узнал, что отец убил сына, которого не видел почти тридцать лет?
- Откуда нам знать, виделись они или нет? Может, и встречались?
- Ну, во-первых, мы кое-что все-таки знаем, - начиная раздражаться, сказал Корнилов. - Участковый инспектор не зря пороги обивал по всем окрестным деревням. А обыск у отца и сына тебя ни в чем не убедил? Ни одного письма, ни одной строки переписки... - Он вдруг заметил, как Белянчиков подтянул брюки на коленях и осторожно расправил складку. Белянчиков всегда так делал. Но сейчас этот машинальный жест капитана вывел Корнилова из равновесия. С трудом сдерживаясь, чтобы не вспылить, он сказал: - Да и вообще, Юра, голова и сердце на то и даны человеку, чтобы сомневаться. Хотя бы время от времени. Хотя бы в таких трагических случаях.
- У тебя есть сомнения в том, что Алексеева убил отец? - с вызовом спросил Белянчиков, уловив раздражение и укор в словах Корнилова.
- Известные нам факты говорят, что лесник Зотов убил Алексеева, сказал Корнилов, упирая на слово "известные". - Но прежде чем подвести черту под этим делом, я должен найти ответы на некоторые известные и тебе вопросы. Ты не допускаешь, что произошла какая-то трагическая случайность?
- Даже если ты ответишь на все свои вопросы, ничего не изменится! Убийцей как был лесник, так он и останется, сообщников ты не выявишь - их нет. Во имя чего же затевать новые поиски? Виновный на свободе не гуляет.
- Истина гуляет где-то, - почти крикнул Игорь Васильевич. "Ну чего я горячусь? Белянчикова все равно не переубедишь. Сомнения не в его характере", - подумал он и добавил устало: - Сухой ты человек, Юра!
- Ну-ну, - обиженно протянул Белянчиков и встал. - Я, пожалуй, пойду. Нам с Семеном Бугаевым надо на Острова ехать. Там третье ограбление подряд. Что-то райотдел медленно раскачивается.
Он подошел к двери, но не открыл ее, а обернулся к Корнилову.
- Знаешь, Игорь, даже если ты узнаешь что-то новое, какую-то новую истину установишь, она бесплодной будет. Ты ее практически никак не сможешь использовать. Не в каждом колодце воду найдешь, как глубоко ни копай. Это, между прочим, народная мудрость. - И вышел, осторожно прикрыв дверь.
"А не напрасно я маюсь? - оставшись один, с горечью подумал Корнилов. - Вечно пытаюсь все точки расставить. "Не в каждом колодце воду найдешь..." Эх, Белянчиков, и поговорки-то по своему размеру подбираешь! Теоретик. "Бесплодная истина". Что за чушь! Не может быть истина бесплодной".
Корнилов закурил. Неприятный осадок от разговора с Юрием Евгеньевичем мешал сосредоточиться. "Ладно, потом обдумаю слова Белянчикова. Сейчас не время собственными комплексами заниматься. Даже если не выясню ничего нового, найду подтверждение тому, что известно. А этого разве мало? Ошибка следствия очевидна - они отнеслись к этому делу как к рядовому убийству. А произошла трагедия, из ряда вон выходящая!"
Он подошел к столу, снял телефонную трубку: хотел позвонить матери, сказать, что едет. Но передумал. Машинально крутанул ручку сейфа: закрыт ли. Оделся. Погода выдалась промозглая. Прошлой ночью подул южный ветер, распустил снег, и люди шагали по жидкой снежной кашице, шарахаясь от автомашин, из-под которых веером разлетался, снег с водой. Над городом висел туман, и свет от фонарей был тусклым и безжизненным. Корнилов вышел на Кутузовскую набережную и зашагал к Кировскому мосту. Этот путь был чуть длиннее, но он специально выбрал его: хотел до прихода домой успокоиться, привести в порядок мысли. У него сразу же промокли хваленые финские ботинки, и он пошел не разбирая дороги.
Стоял конец января, а Корнилову вдруг почудился в воздухе легкий запах корюшки, маленькой невской рыбешки, которую так любят ленинградцы и которой в конце апреля пахнет на улицах, когда ее продают на каждом углу. Ее запах нельзя спутать с запахом другой рыбы. Ленинградская весна всегда пахнет корюшкой.
"Ну откуда корюшка, просто от воды пахнуло свежестью, - подумал Корнилов. - Но все равно весной пахнет. Весной". Он стал думать о весне, о том, как поедет отдыхать в Крым. Он решил ехать в отпуск в апреле. И обязательно в Крым, когда все там цветет. Думать об этом было приятно, и Корнилов пришел домой повеселевший.
Но утром он проснулся очень рано - еще шести не было. И проснулся с мыслью об этой проклятой бесплодной истине. Он долго лежал и думал о Белянчикове. Сначала думал о нем с некоторой даже завистью. Позавидовал его умению быстро переключаться на новые дела, не выматывать себе душу сожалениями о чем-то ускользнувшем, не выясненном до конца. Потом вдруг вспомнил, что Белянчиков никогда не брался за дела о самоубийствах. Говорил неприязненно: пустая трата времени. Живыми надо заниматься. Корнилов вспомнил об этом и осудил Белянчикова. Выяснить, что привело человека к трагедии, - ведь это так важно! Для будущего важно. А значит, и для живых. И не всегда предсмертная записка, даже если она и была, правильно объясняла мотивы. Ну разве мог человек, находясь в таком состоянии, логично оценить поступок, который готовился совершить? А сколько раз бывало, что причина самоубийства - живые, здравствующие люди, заниматься которыми и призывал Белянчиков. Нет, не все так просто!
Корнилов зпал, что Белянчиков, его старый сослуживец и друг, честный и умный человек. И добросовестный. Он никогда не позволял себе верхоглядства. И умел быстро отключаться от прошедших дел и отдавать все свои силы новым. А Корнилов не умел. Прошлое всегда цепко сидело в нем.
...Придя на работу, он провел ежедневную оперативку, - начальник уголовного розыска был в командировке, а в его отсутствие оперативки всегда вел Корнилов. Сводка была неспокойной: несколько краж в новостройках, изнасилование в Парголове.
- Семен, через полчаса зайди ко мне. Расскажешь, что вы там собираетесь делать в Невском районе, - сказал Корнилов Бугаеву, заканчивая оперативку.
- Я бы хотел доложить тебе по вчерашнему ограблению, - попросил Белянчиков. - Есть кое-что новое... Преступников взяли.
- Я к тебе загляну сам... Попозже. - Корнилов нетерпеливо постучал по столу пальцами.
Когда все разошлись, он снял трубку прямого телефона к начальнику управления. Тот не отвечал. "Вроде бы с утра был на месте", - подумал Корнилов. Положил трубку, поднялся и нервно заходил по кабинету. В это время загудел зуммер телефона.
- Вы звонили, товарищ Корнилов? - спросил Владимир Степанович. - Я по смольнинскому телефону разговаривал.
- Да, товарищ генерал. Разрешите зайти? По одному делу...
- Заходите.
Когда Корнилов открыл дверь в кабинет, генерал опять разговаривал по телефону. Игорь Васильевич хотел было подождать, но генерал увидел его, махнул рукой, показав на кресло.
- Ну что, товарищ Корнилов? - спросил Владимир Степанович, закончив разговор и положив трубку. - Как поживают сыщики? Уж не хотите ли вы сказать о том, что задержаны вчерашние грабители?
- Задержаны. Мне только что доложил капитан Белянчиков, сегодня их взяли.
- Этот ваш Белянчиков опытный работник. Быстро умеет закрутить розыск, - уважительно сказал генерал.
- Да, способный сыщик. Очень организованный человек.
Генерал согласно покивал головой, сказал уже буднично:
- Так что ж, какие дела?
- Товарищ генерал, - Корнилов на мгновение замялся, подумав: "А не зря ли все-таки я затеваюсь?" - Владимир Степанович, дело об убийстве на станции Мшинской прокуратура собирается закрывать из-за смерти убийцы... Я вам докладывал, помните, отец и сын?
Генерал кивнул. Он слушал внимательно, давно уже привыкнув к тому, что подполковник, один из лучших специалистов уголовного розыска, по пустякам не тревожит.
- Но есть в этом деле несколько белых пятен, - продолжал Корнилов. Ну, как бы сказать поточнее? - Он помедлил секунду. - Дополнительный розыск может и не оказать никакого влияния на конечный результат уже проведенного расследования. Все останется по-прежнему... Я очень путано говорю? - Корнилов виновато улыбнулся.
Генерал улыбнулся тоже:
- Не путано, Игорь Васильевич. Мне только непонятно пока, к чему вы клоните.
- Владимир Степанович, из-за того, что лесник Зотов покончил с собой, сложилась необычная ситуация. - Корнилов вдруг нашел нужные слова. Знаете, как у экспериментаторов иногда бывает: открытие сделали, конечный результат есть. Но ведь надо еще обосновать это открытие, исследовательскую работу провести, которая дала бы ключ к пониманию первопричин открытия...
- Причинно-следственные связи не выявлены?
Корнилов кивнул:
- Вот именно. Причинно-следственные связи! Они ведь в первую очередь для нас важны. И я только тогда окончательно поверю в то, что Зотов сына убил, когда эти самые причинно-следственные связи выясню...
- Вы что же, не уверены в том, что Алексеева убил отец? - спросил Владимир Степанович. В его словах чувствовались нотки недоумения.
Корнилов непроизвольно поморщился. Словно услышал, как по стеклу ножом поскребли.
- Я знаю, что лесник Зотов застрелил художника Алексеева, - ответил он. - И следствие располагает серьезными доказательствами. Они так и посчитали: главное, дескать, сделано, убийца найден, но на свободе не гуляет. Но ведь мы ничего не знаем о причинах...
- Эх, кабы нам всегда причины знать! - задумчиво проговорил генерал.
- Случай, Владимир Степанович, уж больно серьезный. Надо попытаться ясность внести. Правда, один мой товарищ сказал: "Даже если до истины ты докопаешься, она будет бесплодной, твоя истина. Ты ее никуда не приложишь. Только собственное любопытство удовлетворишь". Но я с этим не согласен.
- Ну и что же, хотите собственное любопытство удовлетворить? спросил генерал, и Корнилов не понял, то ли он пошутил, то ли осудил его.
- Нет, я хочу только, чтобы в каждом деле была полная ясность, твердо ответил Корнилов. - Нельзя считать дело закрытым, если есть вопросы без ответов...
- Я тоже за полную ясность. - Владимир Степанович задумался, глядя куда-то мимо Корнилова. Лицо его стало пасмурным, озабоченным, словно он вспомнил что-то тревожное и досадное. - Я тоже за полную ясность... - Он хотел еще что-то добавить, но не добавил, а откинулся на спинку кресла и неожиданно улыбнулся доброй, какой-то простодушной улыбкой. - Вот еще с флота помню штурманскую мудрость: всякий случай должен быть изложен в сжатой, но ясной форме, не допускающей каких-либо сомнений или неправильного толкования! - отчеканивая каждое слово, продекламировал он. - Так в капитанском справочнике записано.
Все в управлении знали, что генерал в молодые годы был штурманом, ходил в загранку. Видно, с той поры осталось в нем пристрастие к четкости и порядку, удивительный лаконизм, так полюбившийся всем сотрудникам. И легкий налет франтоватости, какого-то едва уловимого морского шика, которому многие стремились подражать.
- Так зачем же вы ко мне пришли? Обсудить теоретические вопросы? Судя по всему, вы для себя их давно решили. Значит, хотите получить от меня разрешение самому заняться этим делом?
Корнилов кивнул.
- А вы, подполковник, сегодняшнюю сводку видели?
- Я уже проводил в своем управлении оперативку.
- Ленинградцев хвалят и хвалят на всех совещаниях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17