Сильные и ловкие руки слепого действовали с точностью хорошо отлаженного механизма, движения были привычными, только сердце колотилось, дыхание стало прерывистым, и вдобавок Норт чуть не оступился на лестнице, так он спешил. Но все-таки осторожничал. Джеки… «Может, отослать мальчишку в Европу?» — подумал он, в изнеможении приваливаясь к двери. Тетка, сестра их матери, живет где-то за океаном, в маленьком городке с певучим названием. Нет, Норт не станет снимать с себя ответственность за судьбу Джеки…Но он отбросил все эти заботы, отмел их, как сухие листья, и вошел в темную комнату, где стоял ящик под черным покрывалом. Пальцы его судорожно сжали крышку, и ладони тут же пропитались незнакомым ароматом дерева.— Ты здесь? — прошептал он охрипшим от нежности голосом. — Ты ждала меня, да?Та, к кому он обращался, притаившись в темноте, ответила не сразу, но волны музыки уже разбегались по комнате. И слепой пилот, упавший с небес на землю, словно птица с перебитыми крыльями, человек, которого не ждали больше ни давно умершая мать, ни рыжеволосая девушка с лицом нежным, как первоцвет, которая когда-то смеялась, запрокинув голову и разметав бронзовые кудри по белому платью, — этот человек не чувствовал себя больше обделенным и несчастным.— Ты красивая, правда? Самая красивая… Твой голос…— Что еще ты хочешь знать? — прошелестела волна, накрывая его. — У тебя нет глаз, у меня нет лица. Еще вчера, когда ты пришел ко мне, я сказала тебе: все, что поет и струится — это я. Водопад, окутанный облаком брызг, горный поток, волна с пенным гребнем, лунный отблеск на глади океана. И океан — это я. Войди в мои волны…— Вчера ты заставила меня убить человека.— Что такое человек? Я пою тебе о безднах, об убаюкивающих волнах, о черных глубинах и мерцающем свете, об океане — прародителе всего живого, а ты говоришь о смерти какого-то матроса. Этот ничтожный получил по заслугам: он поймал меня и запер в ящик, и он вернулся бы сюда, чтобы разлучить нас с тобой!— Разлучить нас… — прошептал Норт. — Разве такое возможно?— Нет, никогда, если ты пойдешь за мной.Мелодия нарастала, стала пронзительной. Словно стрела, вонзившаяся в грудь, словно мост, перекинутый через безбрежный океан. Все, что скрывалось в подсознании, вырвавшись, устремилось навстречу этим звукам. Раскрылась пучина, водоворот, полный мерцающего тумана и искрящихся огней…Норта закружило и понесло.…Как странно узнавать здесь, за пределами человеческих представлений о времени и пространстве, звезды и созвездия, которые видел когда-то своими глазами — вот лучится холодным светом Полярная звезда, вот рассыпанные жемчужины Пояса Ориона… А он парит один в бездонном мраке, без корабля, без скафандра — как чудесно!.. Нити света оплели его сетью и покачивают в пустоте, или у него выросли крылья? Чердак, населенный калеками дом в радиоактивном квартале, Земля… Как все это до смешного далеко сейчас! Среди звезд он разглядел светящийся изгиб Дракона. Пересек бездну, полную мерцающих темных огней — Волосы Вероники, оцарапал руку о сияющий голубой сапфир — Вегу в созвездии Лиры… Нет, он не был один — живая музыка окутывала его и несла все дальше и дальше. Мелодия складывалась в слова.— Ты думал, что познал бесконечность? — пела она. — Жалкие создания, вы считаете себя всеведущими и всесильными. Вы построили грубые машины, которые нарушают гармонию звезд, а потом вспыхивают и падают, сгорая, и с ними сгорают хрупкие души людей… Иди за мной, я покажу тебе, что видим и знаем мы во мраке, в глубинах океана — ведь снизу можно увидеть то же, что наверху…Созвездия стремительно надвигались — и музыка звучала все громче. Норт смотрел во все глаза на то, чего ни один пилот никогда не увидел бы и на самом лучшем стереоэкране: словно россыпи рубинов и изумрудов множество разноцветных солнц, спирали созвездий, подобные огненным змеям… Дождь метеоритов пронизывал неподвижные скопления звезд. Сверхновые неслись ему навстречу, взрываясь, разлетаясь на мельчайшие осколки, пляшущие в звездных вихрях, гиганты и карлики низвергались огненным водопадом. Пространство и время стали пылающим кратером вулкана.— Выше! Быстрей! — пел голос.Это было уже не просто головокружение, не просто пьянящий полет. Норт словно сбросил свое тело, растворился, смешался со звездной пылью, сам стал песчинкой, затерянной в бесконечности…— Выше! Быстрей!Когда же он ощутил это? Быть может, в этот самый миг оттуда, из-за звездных аркад, из бездны, из таких глубин, о каких и помыслить не может человек, повеяло на него ледяным дыханием и он почувствовал, как его сковывает ужас. Нет, нечто большее, чем ужас. Он провалился на самое дно пучины, он преодолел бесконечность — и там кончился полет. Там начиналась пустота, небытие. Норт лежал на дне глубокого колодца, в кромешной тьме и ощущал вкус крови во рту. Стены колодца то и дело содрогались от ритмичных ударов. Он попытался подняться и почувствовал, что опирается руками на шероховатую деревянную поверхность. Детский голос звал его откуда-то издалека:— Норт! Норт! Ты что, не слышишь? Открой дверь! Открой же!Норт медленно приходил в себя. Его трясла дрожь, он был так слаб, будто вся кровь только что вышла из него. На миг Норту показалось, что его корабль снова потерпел крушение в Плеядах. Приподнявшись на локтях, он пополз к выходу. Ему еще хватило сил, чтобы отодвинуть засов и толкнуть дверь, и тут же, на пороге, он потерял сознание.
— Понимаете, это были такие путешествия… — Джеки поднял голову и посмотрел на сидевших перед ним офицеров Департамента космической полиции. Они оказались совсем не злыми. Дали ему сэндвич и теплый плед. Но разве эти люди смогут понять?— Я и не знал, что Норту было так плохо, — продолжал он. — Я-то никогда не путешествовал, раз только был у моря. А Норт… С тех пор как он ослеп, он всегда казался таким спокойным! Я думал, он теперь стал, как я. Мне всегда было хорошо возле него, и никуда не тянуло. Чтобы походить на него, я даже иногда завязывал глаза, мне было интересно, как можно воспринимать мир только в звуках. Правда, уборщица и ночной сторож (не робот, а настоящий сторож) не раз говорили нам: не годится так жить двум парням. Но ведь Норт слепой, а я калека. Кому мы нужны?Нет, подумал начальник Департамента, мальчик ошибается, Норт кому-то очень нужен. Но вслух ничего не сказал, и Джеки продолжил свой рассказ.
На следующий день было пасмурно. Норт зачем-то вытащил из груды хлама свой старый скафандр и, посвистывая, принялся начищать металлические части.«Хочу поставить его у входа в магазин», — объяснил он Джеки.Около полудня зазвонил телефон. Сняв трубку, Джеки услышал, что руководство известного на всю страну детского приюта не решается принять ребенка со столь сильными увечьями. Мальчик выслушал казенные извинения и молча положил трубку. Итак, речь шла о нем. Значит, Норт хочет от него избавиться?.. С ума он сошел, что ли? Ведь для него это все равно, что еще раз ослепнуть! За завтраком, когда ни один из братьев не проронил ни слова, Джеки пришло в голову перерезать телефонный провод — наконец-то тогда все оставят их в покое. Однако сначала он решил позвонить доктору Эверсу, их лечащему врачу. Но телефон молчал. Джеки понял — Норт опередил его.Тогда он постарался стать маленьким и незаметным, забившись со своим креслом в уголок за сундуками, а потом вскарабкался на книжную полку. Эта полка давно стала его привычным убежищем, его тайником. Наверху лежало несколько древних фолиантов в переплетах из золотистой кожи, пахнувшей то ли ладаном, то ли сигарами, с пожелтевшими страницами и чудным шрифтом, которым пользовались в XX веке. В них были странные картинки — не мультипликация, как теперь, просто неподвижные. Открыв наугад одну из книг, Джеки сразу наткнулся на увлекательный рассказ о капитане, который плыл на своем корабле все вперед и вперед по свинцово-синему морю. Паруса корабля были из алого шелка, а сам корабль — из драгоценного сандала. С берега доносилось сладостное пение, песня лилась и звала моряков к неизведанному… Перед кораблем вздымались рифы в облаках брызг, словно осыпанные жемчужинами, луна озаряла скалы, а Улисс привязывал своих матросов к реям и заливал им уши воском. И лишь он один услышал пение сирен…— Норт, — спросил вдруг мальчик, забыв о всякой осторожности, — скажи, а сирены бывают?— Как? — переспросил слепой, вздрогнув.— Ну, моряки в старые времена рассказывали…— Глупости, — ответил Норт. — Эти моряки слишком подолгу бывали в открытом море, а от этого можно тронуться рассудком. Представляешь, они добирались от Крита до островка под названием Итака дольше, чем мы теперь до Юпитера. Иногда у них кончалось продовольствие, и они голодали, а их корабли были не прочнее ореховой скорлупки. Но главное — много месяцев они не видели ни одной живой души, кроме друг друга, и все были одинаково грязные, заросшие и слегка чокнутые. Ну и, сам понимаешь, рассудок у них мутился, так что любая девка с пиратской шхуны могла показаться им Цирцеей или Калипсо, а за сирену они принимали первого встречного кита или дельфина.— Или ламантина, — сказал Джеки.— Ну да, ламантина. А ты сам-то их видел?— Нет.— Конечно, вряд ли они есть в зоопарке. Возьми-ка четвертый том энциклопедии, он слева, на полке. Где написано «Естественные науки». Открой страницу 792. Нашел?Между пожелтевших страниц Джеки увидел совсем новенькую закладку — значит, Норт уже листал этот том, хоть и не мог его прочесть. На картинке было изображено крупное животное вроде моржа с большой круглой головой, пышными усами и маслянисто поблескивающей кожей. Рядом такая же самка кормила детеныша. У всех троих был очень серьезный вид. Джеки стало смешно, — не сдержавшись, он захихикал.— Забавно, да? — спросил Норт. Мальчик никогда не слышал, чтобы брат говорил таким глухим, будто надтреснутым голосом. — Подумать только, сколько людей бросалось, очертя голову, в волны из-за этих тварей. Точно, они все были чокнутые!Но ближе к вечеру Норт предложил Джеки билет в планетарий и спросил, не хочет ли тот покататься на аттракционах в луна-парке.— Спасибо, — ответил мальчик, — что-то не хочется. — Ему действительно не хотелось выползать из своего угла, на полке было так уютно. Он снова открыл толстый том в золотистом переплете, осознавая впервые, что мир полон тайн, и что судьба может принимать самые разные обличья. Перед его глазами сменяли друг друга названия сказочных островов, легендарные герои отправлялись на поиски золотого руна или вызволяли своих возлюбленных из царства Аида. Или, взлетев к самому солнцу, обжигали крылья и падали с небес…Норт бродил по магазину, закрывал окна и переставлял безделушки на полках. Он ушел бесшумно, Джеки и не заметил: только когда мальчик собрался спросить еще о парусных кораблях, он понял, что брата нет. Охваченный внезапным страхом, Джеки слез с полки и обнаружил, что его кресло на колесах тоже исчезло. Цепляясь за что попало, он стал выбираться из-за сундуков и тут, среди сваленного в углу хлама наткнулся на что-то мокрое, липкое и очень страшное: это был бумажник Жоаса Ду Гуаште. А в нем — пять тысяч кредиток…Страх Джеки перерос в ужас. Почти ничего уже не соображая, он пополз к двери, но та была заперта. Добрался до шкафа-лифта — он тоже не открывался. Внутри отчаянно мяукала химера с Форамены.— Плохи наши дела, старушка, — прошептал Джеки, прижавшись губами к щели. — Заперли нас с тобой. — Он до боли закусил губу, слизнул кровь, выступившую в уголках рта и глубоко задумался. Надо было что-то делать, и быстро. Колотить в дверь бесполезно: уже поздний вечер, на улицах никого, все нормальные люди сейчас дома перед стереовизорами; и стучать в стены нет смысла — в полуподвале, где находится магазин, никто не живет, в подвале тоже. Телефон отключен. Джеки поступил так, как повел бы себя любой мальчишка, запертый в пустой комнате, только в отличие от других, для него это потребовало почти нечеловеческих усилий: он вскарабкался по шторе на подоконник, крючком ухитрился открыть окно и спрыгнул вниз. Упал на спину и больно ударился о камни мостовой.
«Вот проклятый мальчишка, — подумал Норт, отпирая дверь мансарды. — Сирены ему понадобились!..»У него дрожали руки. Волна знакомых, ставших уже привычными ароматов нахлынула и окутала его — таким воздухом дышал он когда-то на далеких планетах. Норт понял, чего от него хотят и, не сопротивляясь более, поплыл по этому океану, увлекаемый водоворотом звуков и запахов. Его искалеченное тело, ненужное больше, ставшее обузой, осталось лежать где-то, покачиваясь на волнах…— Вот и я, — пела музыка. — Я с тобой, я в тебе, а ты теперь — это я. Тебя хотят удержать на Земле, но все, что связывает тебя с Землей — чепуха. Ты не землянин больше, ибо мы с тобой — одно. Вчера я показала тебе глубины, которые знаю я, теперь покажи мне звезды, которые знаешь ты. Расскажи, какие планеты ты видел, пусть твои воспоминания одно за другим станут моими. Быть может, так мы с тобой найдем наш мир, который ждет и зовет нас. Идем. Я выберу тебе планету, как драгоценнейшую жемчужину в россыпях жемчуга…И тут он увидел их все.Вот Альфа Спики из созвездия Девы, ледяной шар, чья атмосфера так насыщена водяными парами, что корабль, едва снизившись, весь покрывается инеем. Эта планета мерцает, словно тысячегранный бриллиант в лучах далекого зеленого солнца: она покрыта льдом почти до самого экватора. Если спуститься, тебя со всех сторон опутают разноцветные радуги, ослепит северное сияние и снег, а снег там пахнет ладаном — всем пилотам знаком его дурманящий аромат. Любой случайно задержавшийся на этой планете астронавт уже через несколько часов терял рассудок.Норта неодолимо влекло прочь, подальше от этого мира, и следующая планета, которую он узнал, был Фос из созвездия Лебедя, планета-магнит, планета-могила. Отсюда он тоже всегда предпочитал держаться подальше: по орбите этой планеты кружили тысячи погибших кораблей, которые она затянула в ловушку. Самые отчаянные астронавты навеки остались здесь в своих блестящих стальных гробах: этот шар, размером не больше Луны, целиком состоял из чистейшей магнитной руды.Они вихрем промчались мимо капли раскаленного кипящего хрусталя — это был Альтаир. Еще одна западня подстерегала их в созвездии Ориона, в центре которого сверкал огромный бриллиант — Бетельгейзе; вокруг в пустоте вставали миражи, целый лес миражей, пронизываемый ослепительными молниями. Планета, притаившаяся там, не имела в атласах даже названия, а сами астронавты называли ее Солнечной Росой. Космические лоцманы боялись этого места, как преисподней.— Выше, — пел голос, и тысячи звездных отголосков подхватывали его песню. — Выше! Дальше!Но тут Норт попытался освободиться. Он понял, куда его влечет, и знал, что на этом пути его ждет нечто худшее, чем преисподняя. Ибо ему уже пришлось пережить это однажды. Там, в самом центре таинственного созвездия Рака, была удивительная планета с низким, серебристо-лиловым небом. Прекраснейшая из всех, которые он видел, та единственная, которую он полюбил, как женщину, потому что два ее океана напомнили ему пару зеленых глаз. Корона из десяти мерцающих лун венчала Альфу Гидры, — планету, которую первые астронавты называли Альфаром. Океаны ее были бездонны, пенистые гребни вздымались на них, и царил здесь запах моря, соли, водорослей и амбры. Она была окутана музыкой ультразвуковых волн, которая делала невозможной связь с этим миром и сбивала с пути звездолеты. Кислорода в ее атмосфере было так много, что самый воздух ее опьянял и убивал все живое. Корабли, которым удавалось оторваться от коварного Альфара, уносили на борту мертвецов с застывшей на лицах счастливой улыбкой.И вот однажды, пытаясь выбраться из этой манящей западни, корабль, управляемый Нортом, устремился к созвездию Плеяд и там вспыхнул, столкнувшись с астероидом…Кровь неистово забилась в висках бывшего астронавта. Над горизонтом взмыло огромное светило — Поллукс, оно задрожало и взорвалось — будто что-то взорвалось в голове Норта, за ним так же вспыхнули Процион и Сириус, и весь Млечный путь зашелся в судорогах. Человек, затерянный в этом огненном океане, бессильное существо, отчаянно барахтаясь, погружался во мрак. Крошечный атом среди гигантов, да нет, не атом — всего лишь отзвук, эхо далекого звука посреди звездной симфонии…
— Здесь, — сказал Джеки, утирая ладонью кровь с прокушенной губы. — Клянусь вам, инспектор, что это здесь. Вот из этого окна я выпрыгнул.Да, вот оно, окно, и осколки стекла, которое он разбил, падая, но Джеки молчал о том, как ему было больно. Он сильно порезался и некоторое время висел на своих крючках, а свалившись вниз, потерял сознание. Когда, наконец, мелкий дождик заставил его очнуться, он пополз. «Я все полз и полз…» — говорил он потом в полиции.
1 2 3
— Понимаете, это были такие путешествия… — Джеки поднял голову и посмотрел на сидевших перед ним офицеров Департамента космической полиции. Они оказались совсем не злыми. Дали ему сэндвич и теплый плед. Но разве эти люди смогут понять?— Я и не знал, что Норту было так плохо, — продолжал он. — Я-то никогда не путешествовал, раз только был у моря. А Норт… С тех пор как он ослеп, он всегда казался таким спокойным! Я думал, он теперь стал, как я. Мне всегда было хорошо возле него, и никуда не тянуло. Чтобы походить на него, я даже иногда завязывал глаза, мне было интересно, как можно воспринимать мир только в звуках. Правда, уборщица и ночной сторож (не робот, а настоящий сторож) не раз говорили нам: не годится так жить двум парням. Но ведь Норт слепой, а я калека. Кому мы нужны?Нет, подумал начальник Департамента, мальчик ошибается, Норт кому-то очень нужен. Но вслух ничего не сказал, и Джеки продолжил свой рассказ.
На следующий день было пасмурно. Норт зачем-то вытащил из груды хлама свой старый скафандр и, посвистывая, принялся начищать металлические части.«Хочу поставить его у входа в магазин», — объяснил он Джеки.Около полудня зазвонил телефон. Сняв трубку, Джеки услышал, что руководство известного на всю страну детского приюта не решается принять ребенка со столь сильными увечьями. Мальчик выслушал казенные извинения и молча положил трубку. Итак, речь шла о нем. Значит, Норт хочет от него избавиться?.. С ума он сошел, что ли? Ведь для него это все равно, что еще раз ослепнуть! За завтраком, когда ни один из братьев не проронил ни слова, Джеки пришло в голову перерезать телефонный провод — наконец-то тогда все оставят их в покое. Однако сначала он решил позвонить доктору Эверсу, их лечащему врачу. Но телефон молчал. Джеки понял — Норт опередил его.Тогда он постарался стать маленьким и незаметным, забившись со своим креслом в уголок за сундуками, а потом вскарабкался на книжную полку. Эта полка давно стала его привычным убежищем, его тайником. Наверху лежало несколько древних фолиантов в переплетах из золотистой кожи, пахнувшей то ли ладаном, то ли сигарами, с пожелтевшими страницами и чудным шрифтом, которым пользовались в XX веке. В них были странные картинки — не мультипликация, как теперь, просто неподвижные. Открыв наугад одну из книг, Джеки сразу наткнулся на увлекательный рассказ о капитане, который плыл на своем корабле все вперед и вперед по свинцово-синему морю. Паруса корабля были из алого шелка, а сам корабль — из драгоценного сандала. С берега доносилось сладостное пение, песня лилась и звала моряков к неизведанному… Перед кораблем вздымались рифы в облаках брызг, словно осыпанные жемчужинами, луна озаряла скалы, а Улисс привязывал своих матросов к реям и заливал им уши воском. И лишь он один услышал пение сирен…— Норт, — спросил вдруг мальчик, забыв о всякой осторожности, — скажи, а сирены бывают?— Как? — переспросил слепой, вздрогнув.— Ну, моряки в старые времена рассказывали…— Глупости, — ответил Норт. — Эти моряки слишком подолгу бывали в открытом море, а от этого можно тронуться рассудком. Представляешь, они добирались от Крита до островка под названием Итака дольше, чем мы теперь до Юпитера. Иногда у них кончалось продовольствие, и они голодали, а их корабли были не прочнее ореховой скорлупки. Но главное — много месяцев они не видели ни одной живой души, кроме друг друга, и все были одинаково грязные, заросшие и слегка чокнутые. Ну и, сам понимаешь, рассудок у них мутился, так что любая девка с пиратской шхуны могла показаться им Цирцеей или Калипсо, а за сирену они принимали первого встречного кита или дельфина.— Или ламантина, — сказал Джеки.— Ну да, ламантина. А ты сам-то их видел?— Нет.— Конечно, вряд ли они есть в зоопарке. Возьми-ка четвертый том энциклопедии, он слева, на полке. Где написано «Естественные науки». Открой страницу 792. Нашел?Между пожелтевших страниц Джеки увидел совсем новенькую закладку — значит, Норт уже листал этот том, хоть и не мог его прочесть. На картинке было изображено крупное животное вроде моржа с большой круглой головой, пышными усами и маслянисто поблескивающей кожей. Рядом такая же самка кормила детеныша. У всех троих был очень серьезный вид. Джеки стало смешно, — не сдержавшись, он захихикал.— Забавно, да? — спросил Норт. Мальчик никогда не слышал, чтобы брат говорил таким глухим, будто надтреснутым голосом. — Подумать только, сколько людей бросалось, очертя голову, в волны из-за этих тварей. Точно, они все были чокнутые!Но ближе к вечеру Норт предложил Джеки билет в планетарий и спросил, не хочет ли тот покататься на аттракционах в луна-парке.— Спасибо, — ответил мальчик, — что-то не хочется. — Ему действительно не хотелось выползать из своего угла, на полке было так уютно. Он снова открыл толстый том в золотистом переплете, осознавая впервые, что мир полон тайн, и что судьба может принимать самые разные обличья. Перед его глазами сменяли друг друга названия сказочных островов, легендарные герои отправлялись на поиски золотого руна или вызволяли своих возлюбленных из царства Аида. Или, взлетев к самому солнцу, обжигали крылья и падали с небес…Норт бродил по магазину, закрывал окна и переставлял безделушки на полках. Он ушел бесшумно, Джеки и не заметил: только когда мальчик собрался спросить еще о парусных кораблях, он понял, что брата нет. Охваченный внезапным страхом, Джеки слез с полки и обнаружил, что его кресло на колесах тоже исчезло. Цепляясь за что попало, он стал выбираться из-за сундуков и тут, среди сваленного в углу хлама наткнулся на что-то мокрое, липкое и очень страшное: это был бумажник Жоаса Ду Гуаште. А в нем — пять тысяч кредиток…Страх Джеки перерос в ужас. Почти ничего уже не соображая, он пополз к двери, но та была заперта. Добрался до шкафа-лифта — он тоже не открывался. Внутри отчаянно мяукала химера с Форамены.— Плохи наши дела, старушка, — прошептал Джеки, прижавшись губами к щели. — Заперли нас с тобой. — Он до боли закусил губу, слизнул кровь, выступившую в уголках рта и глубоко задумался. Надо было что-то делать, и быстро. Колотить в дверь бесполезно: уже поздний вечер, на улицах никого, все нормальные люди сейчас дома перед стереовизорами; и стучать в стены нет смысла — в полуподвале, где находится магазин, никто не живет, в подвале тоже. Телефон отключен. Джеки поступил так, как повел бы себя любой мальчишка, запертый в пустой комнате, только в отличие от других, для него это потребовало почти нечеловеческих усилий: он вскарабкался по шторе на подоконник, крючком ухитрился открыть окно и спрыгнул вниз. Упал на спину и больно ударился о камни мостовой.
«Вот проклятый мальчишка, — подумал Норт, отпирая дверь мансарды. — Сирены ему понадобились!..»У него дрожали руки. Волна знакомых, ставших уже привычными ароматов нахлынула и окутала его — таким воздухом дышал он когда-то на далеких планетах. Норт понял, чего от него хотят и, не сопротивляясь более, поплыл по этому океану, увлекаемый водоворотом звуков и запахов. Его искалеченное тело, ненужное больше, ставшее обузой, осталось лежать где-то, покачиваясь на волнах…— Вот и я, — пела музыка. — Я с тобой, я в тебе, а ты теперь — это я. Тебя хотят удержать на Земле, но все, что связывает тебя с Землей — чепуха. Ты не землянин больше, ибо мы с тобой — одно. Вчера я показала тебе глубины, которые знаю я, теперь покажи мне звезды, которые знаешь ты. Расскажи, какие планеты ты видел, пусть твои воспоминания одно за другим станут моими. Быть может, так мы с тобой найдем наш мир, который ждет и зовет нас. Идем. Я выберу тебе планету, как драгоценнейшую жемчужину в россыпях жемчуга…И тут он увидел их все.Вот Альфа Спики из созвездия Девы, ледяной шар, чья атмосфера так насыщена водяными парами, что корабль, едва снизившись, весь покрывается инеем. Эта планета мерцает, словно тысячегранный бриллиант в лучах далекого зеленого солнца: она покрыта льдом почти до самого экватора. Если спуститься, тебя со всех сторон опутают разноцветные радуги, ослепит северное сияние и снег, а снег там пахнет ладаном — всем пилотам знаком его дурманящий аромат. Любой случайно задержавшийся на этой планете астронавт уже через несколько часов терял рассудок.Норта неодолимо влекло прочь, подальше от этого мира, и следующая планета, которую он узнал, был Фос из созвездия Лебедя, планета-магнит, планета-могила. Отсюда он тоже всегда предпочитал держаться подальше: по орбите этой планеты кружили тысячи погибших кораблей, которые она затянула в ловушку. Самые отчаянные астронавты навеки остались здесь в своих блестящих стальных гробах: этот шар, размером не больше Луны, целиком состоял из чистейшей магнитной руды.Они вихрем промчались мимо капли раскаленного кипящего хрусталя — это был Альтаир. Еще одна западня подстерегала их в созвездии Ориона, в центре которого сверкал огромный бриллиант — Бетельгейзе; вокруг в пустоте вставали миражи, целый лес миражей, пронизываемый ослепительными молниями. Планета, притаившаяся там, не имела в атласах даже названия, а сами астронавты называли ее Солнечной Росой. Космические лоцманы боялись этого места, как преисподней.— Выше, — пел голос, и тысячи звездных отголосков подхватывали его песню. — Выше! Дальше!Но тут Норт попытался освободиться. Он понял, куда его влечет, и знал, что на этом пути его ждет нечто худшее, чем преисподняя. Ибо ему уже пришлось пережить это однажды. Там, в самом центре таинственного созвездия Рака, была удивительная планета с низким, серебристо-лиловым небом. Прекраснейшая из всех, которые он видел, та единственная, которую он полюбил, как женщину, потому что два ее океана напомнили ему пару зеленых глаз. Корона из десяти мерцающих лун венчала Альфу Гидры, — планету, которую первые астронавты называли Альфаром. Океаны ее были бездонны, пенистые гребни вздымались на них, и царил здесь запах моря, соли, водорослей и амбры. Она была окутана музыкой ультразвуковых волн, которая делала невозможной связь с этим миром и сбивала с пути звездолеты. Кислорода в ее атмосфере было так много, что самый воздух ее опьянял и убивал все живое. Корабли, которым удавалось оторваться от коварного Альфара, уносили на борту мертвецов с застывшей на лицах счастливой улыбкой.И вот однажды, пытаясь выбраться из этой манящей западни, корабль, управляемый Нортом, устремился к созвездию Плеяд и там вспыхнул, столкнувшись с астероидом…Кровь неистово забилась в висках бывшего астронавта. Над горизонтом взмыло огромное светило — Поллукс, оно задрожало и взорвалось — будто что-то взорвалось в голове Норта, за ним так же вспыхнули Процион и Сириус, и весь Млечный путь зашелся в судорогах. Человек, затерянный в этом огненном океане, бессильное существо, отчаянно барахтаясь, погружался во мрак. Крошечный атом среди гигантов, да нет, не атом — всего лишь отзвук, эхо далекого звука посреди звездной симфонии…
— Здесь, — сказал Джеки, утирая ладонью кровь с прокушенной губы. — Клянусь вам, инспектор, что это здесь. Вот из этого окна я выпрыгнул.Да, вот оно, окно, и осколки стекла, которое он разбил, падая, но Джеки молчал о том, как ему было больно. Он сильно порезался и некоторое время висел на своих крючках, а свалившись вниз, потерял сознание. Когда, наконец, мелкий дождик заставил его очнуться, он пополз. «Я все полз и полз…» — говорил он потом в полиции.
1 2 3