Как я уже объяснял, — Винтеру, казалось, нравилось разглагольствовать на эту тему, — отбор образцов в этом регионе чрезвычайно ограничен. Ваш континуум занимает небольшое пространство, одну из очень небольших изолированных линий в обширном пораженном регионе. Конфигурация этого района ненормальна, что создает большую опасность при маневрировании. Здесь мы потеряли немало хороших людей, прежде чем научились справляться с возникающими проблемами.— Я полагаю, что все, только что сказанное вами, правда. Но это звучит для меня как бессмыслица. Что вы, например, подразумеваете под словами «отбор образцов»?— Не возражаете, если я закурю? — спросил Винтер.Я вынул из коробки на столе длинную коричневую сигарету, прикурил ее и протянул офицеру.— Отбором образцов называется сбор отдельных лиц или предметов, характерных для линии В-1, — сказал он, выпуская изо рта клубы дыма. — Сейчас наша разведка занята составлением карты вашего района. Это захватывающая работа, старина. Добывать находки с теоретической проработкой, разрабатывать точные калибровочные устройства, инструменты и тому подобное. Мы только начали открывать потенциальные возможности разработки Сети. Чтобы собрать максимум информации за минимальное время, мы пришли к выводу, что целесообразно отбирать определенных лиц для допроса. Таким способом мы получаем относительно быстро общую картину конфигурации Сети в различных направлениях. В вашем случае, мистер Байард, мне надлежало войти в Зону Блайта (кстати, мы называем ее еще Зоной Трущоб или Зоной Поражения), проследовать в замкнутый пункт Три и взять под стражу человека по имени Брайан. Дипломата, представляющего в данных обстоятельствах американскую республику.Винтер говорил это с определенным энтузиазмом. Расслабившись, он стал выглядеть гораздо моложе.— Я горжусь, старина, что именно меня избрали провести подобную операцию в Зоне Блайта. Поверьте, это было захватывающее зрелище. Конечно, действовать в Сети для меня не в новинку. И раньше я действовал на таком удалении от Империума, где почти не существовало никаких аналогий. Но В-1-три! Это ведь практически Империум, но с достаточным количеством отклонений, которые просто поражают воображение. И хотя Империум и В-1-три очень близки, пустыня Зоны Поражения вокруг вашего мира показывает, как ужасающе близко к краю пропасти мы находились в недалеком прошлом.— Хорошо. С меня достаточно, — прервал я его. — Возможно, вы просто безвредный чудак. А сейчас я должен вас покинуть.— Это совершенно невозможно, — спокойно заметил Винтер. — Мы сейчас находимся в самом центре Зоны Блайта.— Что это за Зона? Вы, кажется, называете ее еще Зоной Поражения? — спросил я, продолжая разговор только для того, чтобы выиграть время, осмотреться и выбрать для побега нужную дверь.Их было три. Я остановил свой выбор на той, через которую еще никто не выходил, и стал медленно про двигаться к ней.— Поражение — это регион полнейшего разрушения, зона радиации и хаоса, — начал объяснять Винтер. — Здесь полный набор А-линий, где автоматические камеры ничего не фиксируют, кроме обширного кольца из обломков на орбите, и линий, где Земля представляет собой мир, состоящий из шлака, с разбросанными вкраплениями чахлых джунглей, населенных пораженными радиацией мутантными формами. Поверьте мне, старина, это ужасно. Вы можете всю ночь размахивать передо мной пистолетом, но ничего больше не добьетесь. Через несколько часов мы прибудем в 00. А до тех пор я порекомендовал бы вам хорошенько отдохнуть.Я толкнул дверь, но она оказалась запертой.— Где ключ?— Ключа нет. На базе дверь откроется автоматически.Я подошел к одной из двух других дверей, к той, откуда вышел человек с коробкой, открыл ее и выглянул наружу. Гудение здесь было громче, и в конце короткого, узкого коридора я увидел, как мне показалось, отделение водителя. Во всяком случае, я увидел спину еще одного мужчины.— Винтер, подойдите-ка сюда и встаньте впереди меня, — приказал я капитану.— Да не будьте же вы полнейшим ослом, дружище, — раздраженно воскликнул Винтер. Он демонстративно отвернулся от меня. Я поднял пистолет. Громыхнул выстрел, и Винтер отпрыгнул от стола, держась за простреленную руку. Он бросился на меня, впервые по-настоящему выказав страх.— Вы безумец, сэр, — зарычал он. — Я же сказал вам, что вокруг нас Зона Поражения.Я следил за ним и в то же время наблюдал за человеком, который, сидя за пультом управления, ежесекундно оглядывался на меня через плечо, не переставая что-то лихорадочно крутить одной рукой.— Остановите эту машину, или следующим выстрелом я убью вас, — приказал я капитану.Винтер побледнел, судорожно сглатывая слюну.— Я клянусь вам, мистер Байард, что это совершенно невозможно. Вы не имеете ни малейшего представления о том, что предлагаете. Можете убить меня, но я не смогу дать приказ об остановке шаттла.Теперь я понял, что нахожусь в руках опасного маньяка. Я поверил Винтеру, когда он сказал, что скорее умрет, чем остановит этот автобус, или черт знает что еще. И все же, несмотря на угрозу, я не смог бы хладнокровно пристрелить его. Я обернулся и сделал несколько шагов по коридору. Наставив пистолет на человека, сидящего перед пультом, я сказал:— Отключите машину.Человек оторвался от пульта и обернулся. Это был один из тех двоих, что стояли возле меня, когда я пришел в сознание в кабинете Винтера. Ничего не сказав, он отвернулся и продолжал крутить какую-то рукоятку прибора перед собой. Я поднял пистолет и спокойно выстрелил в приборную панель. Человек подпрыгнул в кресле от неожиданности, но затем, вскочив, бросился закрывать пульт управления своим телом.— Прекратите сейчас же, болван вы паршивый! — закричал он. — Мы можем погибнуть. Я вам сейчас попытаюсь объяснить.— Уже пробовали, — засмеялся я, — но не сработало. Убирайтесь лучше с дороги, приятель. Так или иначе, но я остановлю этот фургон.Я встал так, чтобы видеть одновременно обоих похитителей. При звуке моего выстрела, в дверях появился Винтер с побелевшим лицом.— Дойль, у вас все в порядке? — спросил он, не обращая внимания на мою решительную речь.Дойль, отодвинувшись от пульта, повернулся ко мне спиной и начал проверять приборы. Он щелкнул каким-то тумблером, выругался и сказал Винтеру:— Коммуникатор вышел из строя. Но процесс продолжается.Теперь заколебался я. Эти двое были по-настоящему напуганы мыслью об остановке.На меня и мое грохочущее оружие они обращали внимание не больше, чем на ребенка с водяным пистолетом. В сравнении с остановкой пуля, по-видимому, была для них легким укусом.Теперь стало ясно также, что это не автофургон. В отделении водителя приборов было больше, чем на пульте авиалайнера. Окон не было. Одна за другой мысли проносились в моем мозгу. Космический корабль? Машина времени?Куда же это меня занесло?— Ну что ж, Винтер, — наконец смог произнести я, — давайте заключим перемирие. Я даю вам пять минут на удовлетворительное объяснение — докажите, что вы не беглецы из сумасшедшего дома, и скажите мне, как вы собираетесь высадить меня там же, где схватили? Если вы не сможете или не захотите сотрудничать со мной, я сейчас же изрешечу пулями эту панель и любого, кто будет стоять перед нею.— Хорошо, — кивнул головой Винтер. — Клянусь, что сделаю все, что смогу, только об одном прошу — уходите из кабины управления!— Я останусь именно здесь и не пущу в ход пистолет, если только вы не дадите повода для этого, ну, хотя бы нелепыми россказнями.Винтер вытер пот со лба.— Вы, мистер Байард, находитесь сейчас в кабине шаттла, машины-разведчика, который действует в Сети. Под Сетью мы имеем в виду комплекс альтернативных линий, которые составляют матрицу всей одновременной реальности. Иными словами, это матрица параллельных миров. Наш привод — генератор Максони-Копини, который создает силу, действующую на то, что можно было бы назвать перпендикуляром к нормальной энтропии. Извините, я плохо разбираюсь в физических принципах этого механизма — я не техник.Я посмотрел на часы. Винтер понял мою мысль.— Империум — это правительство линии А-00, где было сделано это открытие. Генератор чрезвычайно сложен в конструкции и всегда есть тысяча способов причинить вред тем, кто работает с ним, если допустить ошибку. Исходя из факта, что каждая А-линия из тысяч параметров системы 00 является полем самой ужасной бойни, мы предположили, что наша линия — единственная, которой удалось овладеть контролем над силой, вырабатываемой генератором Максони-Копини. Мы проводим наши операции по всему сектору А-пространства, лежащего вне Зоны Блайта, как мы называем этот сектор разрушения. Саму Зону Блайта или Зону Поражения мы до этого избегали.Винтер осмотрел носовой платок вокруг кровоточащей руки и продолжил свое повествование.— Ваша линия, или мир, мистер Байард, известна пол названием В-1-три— одно из двух известных нам исключений, находящихся в Зоне Поражения. Эти линии, ваша и еще одна, лежат на некотором удалении от линии 00. Ваша чуть ближе, чем В-1-два. Ваш мир был открыт всего около месяца назад и совсем недавно пришло подтверждение его безопасности. Вся исследовательская работа в Зоне Поражения была выполнена управляемыми автоматическими разведчиками. Почему меня выбрали, чтобы арестовать вас, я не знаю. Но поверьте мне, если вам удастся серьезно повредить этот шаттл, вы низвергнете нас в тождество с А-линией, которая может быть не более, чем кольцом радиоактивной пыли вокруг Солнца, или же мы сольемся с гигантской мутировавшей массой лишайника. Мы не можем сейчас останавливаться ни по какой причине, пока не достигнем безопасной области.Я снова взглянул на часы.— Четыре минуты уже прошло, — сказал я. — То, что вы только что рассказали мне, может быть простой болтовней, а поэтому давайте доказательства.Винтер облизал пересохшие губы.— Дойль, — обратился он к своему напарнику. — Достаньте разведснимки этого района. Мы сделали их во время пути, — обратился он уже ко мне.Дойль открыл отделение под панелью и вынул большой красный конверт. Он передал его мне, а я — Винтеру.— Откройте конверт, — сказал я. — Посмотрим, что там у вас.Винтер высыпал на стол кучу глянцевых фотографий. Взяв одну из них, он передал ее мне.— Все эти фото были сделаны из тех же пространственно-временных координат, что и те, которые занимал разведчик. Единственное, что отличается, — это координаты Сети.На фотографии были изображены многочисленные скальные обломки, висящие на фоне туманной мглы, с несколькими яркими точками, пробивающимися через это облако пыли. Я не понимал, что это должно было означать.Винтер передал мне еще одну фотографию. Здесь было то же самое, что и на первой. Аналогичное изображение красовалось и на третьем фото, с той только добавочной деталью, что один осколок скалы имел гладкую поверхность с узкими линиями на ней.Винтер постарался развеять мое недоумение.— Масштаб здесь не такой, как кажется. Этот страшный ломоть — не что иное, как часть земной коры на расстоянии тридцати километров. Линии, их там, кажется, две, это — дороги.Я смотрел, не веря своим глазам. Мое сознание всколыхнулось от мысли, что, возможно, Винтер говорит сущую правду.Капитан протянул мне еще один снимок. На нем было снято темное пространство, покрытое буграми, видимое только благодаря сумрачному мерцанию света, отраженного неровностями поверхности.Следующий снимок был наполовину затемнен какой-то массой, попавшей слишком близко в объектив, и поэтому нерезкий. Сзади лежало огромное распростертое тело, бесформенное, необъятное, наполовину погребенное в зарослях стелющихся растений. Я с ужасом смотрел на крохотную головку, напоминающую коровью, которая бесполезно свисала с этого горообразного создания. На некотором удалении от головы из туши выступал, напоминающий ногу, придаток со свисающим копытом.— Да, — сказал Винтер. — Это корова. Вернее, корова-мутант, у которой больше нет никаких ограничений в росте. Сейчас это обширная культура клеток, абсорбирующая питание прямо из зарослей. У всех этих мутантов растет гора плоти. Рудиментарная головка и вырастающие иногда конечности для этой туши совершенно бесполезны.Я вернул снимки. Мне было не по себе.— Достаточно, — выдавил я. — Ваша взяла. Давайте выпутываться из этого.Засовывая пистолет в карман, я подумал о пулевом отверстии в панели управления и вздрогнул.Вернувшись в кабинет, я присел у стола, меня просто не держали ноги. Винтер похлопал меня по плечу.— Да, приятель… Не очень-то приятно узнать это все так сразу…Он что-то еще говорил, а я попытался собрать фрагментарные сведения в одну связную картину. Необъятная паутина линий, каждая из которых представляет собой вполне законченную вселенную, и каждая чуть-чуть отличная от другой. Где-то вдоль одной из линий, в каком-то из миров, было изобретено устройство, позволяющее пересекать эти линии. Что ж, может быть, так оно и есть. При таком количестве параллельных миров может случиться что угодно.— А как же насчет других А-линий? — спросил я, поразмыслив. — Если миров так много, ведь должно же быть такое место, где это самое открытие было тоже сделано и где имеется только одно, маловажное отличие. Я имею в виду отличие от вашего мира. Почему вся вселенная не кишит такими устройствами, постоянно сталкивающимися друг с другом?— Наши ученые серьезно занимаются этим вопросом, дружище, и пока они не могут дать определенного ответа. Тем не менее, кое-что установлено. Во-первых, конструкция генератора Максони-Копини фантастически сложна в исполнении, это я уже объяснял. Малейший промах в первоначальных экспериментах — и мы бы закончили свой путь так же, как те миры, фотографии которых вы уже лицезрели. По-видимому, вероятность изобретения этого привода ничтожно мала — но, тем не менее, мы его сделали, а теперь мы умеем и управлять им.Что же касается очень близких линий, то теория как будто показывает, что не существует физического давления между линиями. Те из них, которые микроскопически близки друг к другу, по существу, сливаются и смешиваются между собой. Это трудно объяснить непосвященному человеку. Один мир фактически переходит в другой совершенно случайно. По существу, природа бесконечности такова, что, кажется, должно существовать бесконечное число близких линий, по которым мы беспрестанно перемещаемся. Обычно здесь нет видимых отличий. Мы не замечаем их примерно так же, как не замечаем того, что движемся из одной временной точки в процессе нормального возрастания энтропии.Увидев, что я озадаченно нахмурился, Винтер добавил:— Линии движутся обоими способами, вы должны это знать, в бесконечном количестве направлений. Если бы мы могли переместиться точно назад вдоль какой-либо А-линии, мы могли бы путешествовать в прошлое. Но этого не получается, так как два тела не могут занимать одно и то же пространство, и все такое… Принцип Максони позволяет перемещаться таким путем, который, по мнению наших ученых, расположен под прямым углом к нормальному течению событий. С его помощью мы могли действовать на всех 360 градусах, но всегда на том же самом уровне энтропии, с которого начали. Таким образом, мы прибудем в Стокгольм 00 в тот же самый момент, когда отправились из мира В-1-три. — Он рассмеялся. — Эта деталь стала причиной непонимания и взаимных обвинений при производстве первых испытаний.— Значит, мы непрерывно слоняемся по различным вселенным, даже не сознавая этого?— Не обязательно любой из нас, и не все время, — усмехнулся Винтер. — Но эмоциональные потрясения, возможно, сопровождаются эффектом перемещения. Конечно, нам очень трудно заметить разницу между двумя смежными линиями, если она заключается во взаимном расположении двух песчинок или даже двух атомов внутри песчинок. Но иногда люди замечают некоторые несоответствия. Вероятно, вы сами замечали некоторые крохотные несоответствия в какой-то определенный промежуток времени. Исчезновение каких-то предметов, какие-то внезапные изменения в характере людей, хорошо вам знакомых, ложные воспоминания прошлых событий. Вселенная не такая уж жесткая в раз и навсегда установленных рамках, как мы думали раньше.— Вы ужасно правдоподобны, капитан, — сказал я. — Считайте, что я поверил вашему рассказу. А сейчас я хотел бы послушать об этом фургоне, или как вы его там называете.— Вы находитесь в небольшой передвижной машине, шаттле, которая смонтирована на самодвижущемся шасси. Шаттл может перемещаться по ровным участкам земли или мостовой, а также по спокойной водной поверхности. Это дает нам возможность маневрировать в пространстве на собственной земле, так сказать, избегая опасности проводить наземные операции в незнакомом районе.— А где остальные люди вашей группы? Их должно быть не меньше трех.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15