Вдали, в четырех милях отсюда, спрятанные в тени, лежали две деревушки – Соул и Арегвиннин. Слева от Соула к ферме шагал мужчина, голова решительно поднята, волосы развеваются по ветру. Сердце у нее упало, комок забился в горле, дыхание стеснило.
Дюк.
Леона будто завороженная смотрела, как он приближается, охваченная чувствами, в которых долго не признавалась самой себе. Она не желала подчиняться инстинктам собственного тела и старалась побороть их. За несколько ярдов до фермы Дюк внезапно остановился. Волевые, резкие черты его лица, озаренные лунным светом, как будто были вытравлены на темном фоне неба. Постояв недолго и оглядев ферму, он направился прямо к полуоткрытой двери.
Леона вернулась в гостиную и сделала вид, что вытирает стол. Раздался скрип двери, звук задвинутой щеколды, потом послышались шаги. Она только слегка повернула голову.
– Ну? – спросил Дюк, подойдя к ней сзади вплотную и дыша в волосы. – Все еще ждешь? – Голос его был нетерпеливым и глухим. – Сколько это будет продолжаться, Леона? Сколько времени ты собираешься потратить на этого никчемного бродягу? Не можем мы... Тебе еще недостаточно, дорогая ты моя? Нельзя впустую тратить жизнь, ни твою, ни мою. Это было начертано с самого начала: мы с тобой, ты и я...
Его рука охватила плечо Леоны, потом опустилась на мягкую грудь. Она застыла, чувствуя, как бешено бьется ее сердце. Потом высвободилась резким движением.
– Нет! Не смей. Это бесполезно. Ты уехал тогда. Теперь поздно. – Леона обернулась, негодующе глядя на Дюка. – Когда ты был нужен мне, тебя не было. А теперь мне никто не нужен – ни один мужчина. Только Сол. Ты можешь это понять? – Голос ее поднялся до крика. – Я не игрушка, Дюк, которую кто-то подберет, а потом бросит за ненадобностью, когда она надоест.
– Я никогда так не поступлю, и ты это знаешь. Никогда больше. Мне нужно было добыть денег. Разве не на эти деньги я сейчас восстанавливаю рудник? Разве ты смогла бы сделать это без моего золота?
– Может, и нет. А может быть, я нашла бы выход. Но, если ты думаешь, что покупаешь меня... – Она замолчала, увидев вдруг, как боль исказила обветренные суровые черты лица Дюка.
Он отвернулся и покачал головой.
– Нет, Леона. Я никогда так не думал. Или ты придешь ко мне сама, нежная и полная желания, или... – Он помолчал. – Может быть, когда здесь все наладится и работа пойдет, я смогу уехать. Это тебя устроит, Леона?
– Нет, – последовал резкий ответ.
– Тогда какого черта...
– Будь моим другом, Дюк. И сделай это для Сола тоже. Мы оба хотим, чтобы ты жил с нами. Даже более того... – Она оборвала фразу, и черты ее смягчились, а в голосе зазвучали умоляющие нотки.
Дюк потрепал ее по плечу и направился к лестнице.
– Не смотри на меня так, иначе я могу забыть о благородных намерениях и поступить как настоящий мужчина. Друзья, говоришь? Очень хорошо. На некоторое время сойдет. Но гляди в оба, Леона, и пореже попадайся на моем пути. Я не каменный и уже давно хочу тебя.
Он ушел наверх.
Леона стояла неподвижно, глядя ему вслед и слушая, как его шаги раздаются на верхней площадке.
5
К концу года ряд каменных коттеджей для рудокопов вырос на холме между деревней Соул и рудником «Веал Фэнси». Дюк фанатично работал бок о бок с рудокопами, чтобы извлечь как можно больше из старого рудника. Были обнаружены кое-какие запасы свинца, и разведка показала, что медь тоже есть. Теперь оставалось ждать, когда будут прорыты новые шахты, разведаны уровни и открыты штольни.
С каждым успехом Дюка Дарка досада Роджера росла. Временами его глубокая неприязнь к Дюку и к людям, которые активно работали на земле, которую он считал своей собственностью, переходила в ненависть и заставляла помышлять о том, чтобы силой выгнать захватчиков с земель Фернгейта. Но внешне он оставался спокойным, хотя домашние страдали от его тирании еще сильнее, чем прежде.
Им были предписаны новые правила о запрете пользования тропой, ведущей в направлении Оулесвика. Роджер становился все раздражительнее в домашних делах, и его дурное настроение заставляло Клариссу долгие часы проводить в своей комнате, где она начала топить отчаяние в бутылке бренди. У нее была теперь новая служанка, Фанни, – пожилая женщина из деревни, которая довольствовалась небольшой платой за работу по дому и составляла компанию хозяйке, когда той не терпелось выпить. Если Роджер и знал о пагубной привычке жены, то не подавал виду. Вино Фанни таскала не из его подвалов, а из придорожной деревенской гостиницы, хозяин которой, Джос Карн, был дружком служанки, поэтому она получала вино по сниженной цене. Фанни частенько можно было видеть курсирующей между постоялым двором и домом, с зажатой под мышкой черной сумкой.
Арабелла вначале была шокирована, узнав о пагубном пристрастии матери, и пыталась разорвать порочный круг, но безуспешно. Она не могла пожаловаться отчиму и тем самым предать мать, а если бы и пожаловалась, это вызвало бы только новые бурные сцены и скандалы. Клариссу больше не трогало, что о ней думает дочь.
– Занимайся своей жизнью, а мою оставь в покое, – сказала она со злостью. – Если у тебя достаточно ума, начинай искать мужа, у которого набиты карманы и который сможет дать тебе достойную жизнь. Но сначала проверь, точно ли он богат. Не поддавайся на красивые речи и обещания, как это произошло со мной.
В Арабелле, угнетенной напряженной атмосферой Фернгейта, зрел протест. Она чувствовала, что долго не выдержит. Девушка старалась скрыть свои чувства от отчима, который в редкие минуты хорошего настроения поздравлял себя, что в свое время принял меры, чтобы у его красивой падчерицы не вызвали ни малейшего интереса гнусные захватчики Оулесвика. Она была прекрасна, хотя еще очень молода, но за последнее время выросла и начала на глазах быстро превращаться в маленькую женщину.
Арабелла была единственной в доме, кто что-то значил для него, и временами Роджер даже мечтал, когда Кларисса освободит его. Не то чтобы он желал смерти жены, но ее бледность, изнуренный вид и хнычущий голос раздражали его и заставляли вспоминать о женщине с кошачьими глазами, отвоевавшей у них ферму и рудник; о собственной неудаче в браке, за время которого он не смог вырастить наследника, здорового и умного, который заменил бы его в Фернгейте.
Юный Сол, высокий, сильный, коричневый от загара, всегда бодрый от работы на открытом воздухе, был для Роджера настоящим проклятием. Каждый раз, нечаянно встречая мальчика, Роджер поражался его сходству со старинными фамильными портретами Куртни. И сразу же вслед в нем поднималась ревность из-за превосходства незаконнорожденного сына Леоны над его наследником Рупертом.
Первый курс в закрытом пансионе не сделал Руперта лучше. Он оставался таким же женоподобным, хотя глаза смотрели пронзительно и хитро. У него были хорошие отметки, но Роджера не интересовали успехи сына в науках. Ему хотелось, чтобы тот показал себя в спорте. Впрочем, во время каникул Роджер сделал чистосердечную попытку сблизиться с сыном и постараться понять его.
Как он и думал, основной чертой Руперта было тщеславие, которое выражалось в фанатичном стремлении превзойти своих сверстников при любой возможности. Он никогда не принимал участия в редких спортивных состязаниях в Фернгейте, чтобы не потерпеть поражение, зато брал на себя их организацию, распоряжаясь всем и во все вмешиваясь, чтобы окружающие чувствовали, что он хозяин, сын сквайра. Даже в двенадцатилетнем возрасте ему нравилось играть с девочками, потому что их можно было дразнить и чувствовать свое превосходство.
Руперт втайне обожал Арабеллу, но делал вид, что презирает за то, что ее отец был из среднего сословия. Он никогда не испытывал нежных чувств к их общей матери, хотя она безумно его любила. О Еве, своей сестре-близнеце, он вообще забывал. Ее хромота, по мнению Руперта, была пятном на репутации семьи. Когда родители умрут и он станет хозяином Фернгейта, она будет инвалидом, ее никто не возьмет замуж, это будет обуза на всю жизнь. Такие недетские мысли занимали голову двенадцатилетнего мальчика. Но, когда Роджер напомнил сыну, что за сестрой надо следить, чтобы она не вздумала ходить в Оулесвик, Руперт неожиданно горячо поддержал его.
– Не волнуйся, папа. Я близко не подпущу ее к этим ублюдкам. И Арабеллу тоже.
– Об Арабелле тебе не надо беспокоиться, – холодно сказал Роджер. – Она благоразумна, у нее есть голова на плечах. Приглядывай за сестрой, этого достаточно.
Руперт презирал Еву и был уверен, что отец, хотя и не признается в этом, относится к ней так же. Но, когда ему нечем было себя занять, он развлекался тем, что подсматривал за сестрой, дразнил ее и пугал небылицами о ведьме, живущей в соседнем лесу, которая ловит и ест хромых детей.
– Как Ганса и Гретель, – сказал он однажды. – И тебя она съест. Ручаюсь, ты достанешься однажды ведьме на обед или этому жулику из Оулесвика.
– Мистер Дюк не жулик! – выкрикнула Ева, и щеки ее запылали. – И он не ест маленьких Детей! Ты противный мальчишка, Руперт!
Он рассмеялся.
– Возможно, возможно. – Он подбоченился, напуская на себя важность. – Но я кое-что значу.Я правнук короля и могу править людьми.
– Нет, не можешь. Ты просто... просто злой враль!
Руперт схватил сестру за плечо и вздернул подбородок.
– Ты назвала меня вралем? Но как ты можешь знать? Король вполне мог быть у нас в роду. Род Куртни один из самых древних на этой земле, а короли и королевы часто изменяли друг другу, поэтому наши предки вполне могли иметь королевскую кровь... – Внезапное появление Арабеллы заставило его замолчать.
– Что ты тут мелешь про «королевскую кровь»? И пугаешь Еву своими россказнями! Ты хвастун и дурак! А теперь отстань от нее, или я пожалуюсь отцу.
– Ему все равно, – угрюмо пробормотал Руперт. – Он думает, что она...
– Договаривай!
– Что за ней надо присматривать, чтобы она не бегала на ферму.
– И ты, конечно, приставлен к ней надсмотрщиком?
– Да. И к тебе тоже, – добавил он лукаво, – отец приказал.
– Такой глупый маленький мальчик, как ты? – презрительно удивилась Арабелла.
– Но скоро я вырасту, буду богат и женюсь на тебе. И ты будешь меня слушаться, иначе я тебя побью.
– Ох! – Арабелла всплеснула руками. – Жениться на мне! Ты не сможешь этого сделать. Мы родственники. Ты действительно глуп. Ради всех святых, постарайся поступать как человек, даже если ты им не являешься. – Она взяла Еву за руку. – Пойдем к тебе в комнату. Я хочу посмотреть, как ты нарисовала буковое дерево.
Оскорбленный и рассерженный презрительным замечанием Арабеллы, Руперт проводил сестер злобным взглядом.
После этого случая он переключил свое внимание на Арабеллу, стал шпионить за ней, ища случая отплатить за унижение, которому она его подвергла. Однако Арабелла была достаточно умна и почувствовала это, поэтому, пока Руперт не уехал в свой пансион продолжать учебу, прекратила тайные посещения Оулесвика, чтобы не навлечь на себя гнев Роджера. Ей не хватало теперь встреч с Солом, которого она как-то встретила в вересковых зарослях, когда Роджер уехал в Пензанс.
Между ней и Солом тогда сразу же возникло взаимопонимание.
Он держал в руке какой-то предмет, блестящий и гладкий, переливающийся всеми цветами радуги и еще мокрый от росы. Глядя на юношу, она заметила, как он красив и строен. Высокий, атлетического сложения, загорелый, с шапкой красновато-коричневых волос, таких темных, что они казались почти черными.
– Привет, – сказал он.
Арабелла улыбнулась, откинув назад волну золотых волос.
– Ты с фермы, верно? Я видела тебя раньше, но не так близко, на расстоянии.
– Верно.
– Что это у тебя? Горный хрусталь?
– Разновидность кварца, – объяснил он.
– Красивый.
Мальчик серьезно посмотрел на нее.
– Как и ты.
Арабелла вспыхнула.
– Ты не должен говорить так.
– Почему?
– Потому что моему отчиму это не понравилось бы. Он запретил мне ходить сюда.
– А, он распоряжается твоей жизнью! Скажешь, нет?
– Нет. – Легкая лукавая улыбка скользнула по губам Арабеллы. – Но ему кажется, что он мною руководит. Мне надо быть осторожной, понимаешь? Я могу приходить, когда он уезжает в Пензанс или еще куда-нибудь. Например, как сегодня, и когда Руперта нет дома.
– Твоего брата?
– Только наполовину, слава Богу.
Сол рассмеялся.
– Мне кажется, ты не очень-то любишь свою семью. Это грустно.
Наклонившись, Арабелла сорвала фиалку и поднесла к лицу.
– Да, не люблю. За исключением Евы. – Она вздохнула.
– Я знаю Еву, – сказал мальчик. – Она иногда приходит к нам. Дядя Дюк обожает ее. У него в комнате висит ее рисунок. Мышка на нем прямо как живая, так и хочется ее потрогать.
– Если бы об этом узнал мой отчим, в Фернгейте разразился бы страшный скандал.
Сол понимающе взглянул на Арабеллу.
– Но он не узнает. Она умная. Безошибочно выбирает момент, когда можно ускользнуть тайком, прямо как маленький дикий зверек. Для тебя это было бы не так легко, с такими волосами. Можно, я их потрогаю?
Щеки Арабеллы стали пунцовыми.
– Если хочешь.
Его пальцы удивительно легко и нежно погладили шелковую прядь волос.
– Все цвета собраны в них, – сказал Сол, – как говорит Ева, один цвет не бывает красив. – Он поднял руку с кварцем. – Посмотри, как сверкает на солнце. Это потому, что нагрелся от моей руки. Когда он высохнет, немного потускнеет. Но я отшлифую его так, что он будет прозрачен как вода.
– Ты собираешь камни?
Он кивнул.
– Зачем?
Сол вынул из кармана какой-то маленький предмет из камня. На Арабеллу, как живая, смотрела миниатюрная птичка. Она восхищенно раскрыла глаза.
– Что это? Птица? Синичка?
– Да.
– Кто это сделал? Кто вырезал? Ты?
– Да. У меня дома целая коллекция. Хобби, в свободное время надо чем-то занять себя. У меня его не так много, а когда рудник начнет работать, будет еще меньше.
– Ты имеешь в виду, что будешь работать в этих ужасных шахтах под землей, в то время как умеешь делать такие великолепные вещи?
– Какое-то время да, но не постоянно. Только чтобы взглянуть, как там идут дела. Дядя Дюк хочет сделать меня управляющим. О, не сейчас, пройдут еще годы. Он ведь не собирается жить здесь всегда, и мне необходимо научиться от него всему, что он знает в рудном деле, пока я молод.
– А как же ферма?
– Через год-два там не будет столько живности. Мама оставит только кур и то, что необходимо для семьи. Медь и свинец сделают нас богатыми.
Арабелла помолчала, потом спросила:
– Это так важно, стать богатым?
Сол пожал плечами.
– Это дает возможность заниматься тем, чем хочешь.
– Резкой по камню, например?
– Да. И почему ты считаешь, что под землей ужасно? Там полно приключений. Никогда не знаешь какой камень найдешь. Вообрази, ведь там сокровища тысячелетней давности!
Он замолчал, глядя на нее ярко заблестевшими глазами. Арабелла подумала, что Сол уже сейчас кажется взрослым и легко можно представить, каким он будет через несколько лет.
– Ты прав, – согласилась она. – И различные окаменелости. Я как-то нашла каменную ящерицу, настоящий маленький дракон.
Оба помолчали немного, потом Арабелла сказала:
– Мне надо идти, иначе кто-нибудь увидит меня и пойдут сплетни.
Сол нахмурился.
– Я хочу встретить тебя снова. И, думаю, когда мы будем старше...
– Да... И что же?.. – Арабелла ждала, а маленькая голубая бабочка, порхавшая над папоротниками, коснулась ее щеки.
Сол пожал плечами и улыбнулся.
– Так, ничего. Потом сама узнаешь.
Арабелла побежала вниз с холма, щеки ее горели от солнца и от счастья.
С этой встречи началась дружба Сола Дарка и Арабеллы Куртни, которая еще отразится на их судьбах.
В течение последующих трех лет рудник приносил своим хозяевам немалую прибыль. Дом на ферме был заново отстроен для старой Сары, и пони, впряженный в коляску, каждое утро ожидал ее у крыльца.
А в Фернгейте продолжали страдать от тяжелого режима, установленного Роджером, для которого жажда мести превратилась в манию. Он тратил все больше денег на судебные тяжбы, касающиеся земель Фернгейта, прав Куртни на торфяники и на рудник, заявлял протесты по поводу нарушения границ своих земель людьми Дарка, при этом его собственная земля приходила в упадок, долги росли, и Роджеру, похоже, было уже трудно из них выбраться.
Но он, одержимый навязчивой идеей, ничего не замечал, закрывая глаза на действительность. Кларисса, ум которой уже помутился, значила теперь для него не больше, чем слабая, раздражающая его тень. Роджер почти не разговаривал с женой и только Арабелле навязывал свое внимание, которое крайне досаждало ей.
– Скоро все наладится, – уверял он падчерицу, – дела поправятся. Род Куртни опять получит права на то, что ему принадлежит... У тебя будет красивая одежда и драгоценности, о которых только может мечтать девушка... – Глаза Роджера с набрякшими веками оценивающе скользили по ее золотым волосам и по нежным белым плечам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
Дюк.
Леона будто завороженная смотрела, как он приближается, охваченная чувствами, в которых долго не признавалась самой себе. Она не желала подчиняться инстинктам собственного тела и старалась побороть их. За несколько ярдов до фермы Дюк внезапно остановился. Волевые, резкие черты его лица, озаренные лунным светом, как будто были вытравлены на темном фоне неба. Постояв недолго и оглядев ферму, он направился прямо к полуоткрытой двери.
Леона вернулась в гостиную и сделала вид, что вытирает стол. Раздался скрип двери, звук задвинутой щеколды, потом послышались шаги. Она только слегка повернула голову.
– Ну? – спросил Дюк, подойдя к ней сзади вплотную и дыша в волосы. – Все еще ждешь? – Голос его был нетерпеливым и глухим. – Сколько это будет продолжаться, Леона? Сколько времени ты собираешься потратить на этого никчемного бродягу? Не можем мы... Тебе еще недостаточно, дорогая ты моя? Нельзя впустую тратить жизнь, ни твою, ни мою. Это было начертано с самого начала: мы с тобой, ты и я...
Его рука охватила плечо Леоны, потом опустилась на мягкую грудь. Она застыла, чувствуя, как бешено бьется ее сердце. Потом высвободилась резким движением.
– Нет! Не смей. Это бесполезно. Ты уехал тогда. Теперь поздно. – Леона обернулась, негодующе глядя на Дюка. – Когда ты был нужен мне, тебя не было. А теперь мне никто не нужен – ни один мужчина. Только Сол. Ты можешь это понять? – Голос ее поднялся до крика. – Я не игрушка, Дюк, которую кто-то подберет, а потом бросит за ненадобностью, когда она надоест.
– Я никогда так не поступлю, и ты это знаешь. Никогда больше. Мне нужно было добыть денег. Разве не на эти деньги я сейчас восстанавливаю рудник? Разве ты смогла бы сделать это без моего золота?
– Может, и нет. А может быть, я нашла бы выход. Но, если ты думаешь, что покупаешь меня... – Она замолчала, увидев вдруг, как боль исказила обветренные суровые черты лица Дюка.
Он отвернулся и покачал головой.
– Нет, Леона. Я никогда так не думал. Или ты придешь ко мне сама, нежная и полная желания, или... – Он помолчал. – Может быть, когда здесь все наладится и работа пойдет, я смогу уехать. Это тебя устроит, Леона?
– Нет, – последовал резкий ответ.
– Тогда какого черта...
– Будь моим другом, Дюк. И сделай это для Сола тоже. Мы оба хотим, чтобы ты жил с нами. Даже более того... – Она оборвала фразу, и черты ее смягчились, а в голосе зазвучали умоляющие нотки.
Дюк потрепал ее по плечу и направился к лестнице.
– Не смотри на меня так, иначе я могу забыть о благородных намерениях и поступить как настоящий мужчина. Друзья, говоришь? Очень хорошо. На некоторое время сойдет. Но гляди в оба, Леона, и пореже попадайся на моем пути. Я не каменный и уже давно хочу тебя.
Он ушел наверх.
Леона стояла неподвижно, глядя ему вслед и слушая, как его шаги раздаются на верхней площадке.
5
К концу года ряд каменных коттеджей для рудокопов вырос на холме между деревней Соул и рудником «Веал Фэнси». Дюк фанатично работал бок о бок с рудокопами, чтобы извлечь как можно больше из старого рудника. Были обнаружены кое-какие запасы свинца, и разведка показала, что медь тоже есть. Теперь оставалось ждать, когда будут прорыты новые шахты, разведаны уровни и открыты штольни.
С каждым успехом Дюка Дарка досада Роджера росла. Временами его глубокая неприязнь к Дюку и к людям, которые активно работали на земле, которую он считал своей собственностью, переходила в ненависть и заставляла помышлять о том, чтобы силой выгнать захватчиков с земель Фернгейта. Но внешне он оставался спокойным, хотя домашние страдали от его тирании еще сильнее, чем прежде.
Им были предписаны новые правила о запрете пользования тропой, ведущей в направлении Оулесвика. Роджер становился все раздражительнее в домашних делах, и его дурное настроение заставляло Клариссу долгие часы проводить в своей комнате, где она начала топить отчаяние в бутылке бренди. У нее была теперь новая служанка, Фанни, – пожилая женщина из деревни, которая довольствовалась небольшой платой за работу по дому и составляла компанию хозяйке, когда той не терпелось выпить. Если Роджер и знал о пагубной привычке жены, то не подавал виду. Вино Фанни таскала не из его подвалов, а из придорожной деревенской гостиницы, хозяин которой, Джос Карн, был дружком служанки, поэтому она получала вино по сниженной цене. Фанни частенько можно было видеть курсирующей между постоялым двором и домом, с зажатой под мышкой черной сумкой.
Арабелла вначале была шокирована, узнав о пагубном пристрастии матери, и пыталась разорвать порочный круг, но безуспешно. Она не могла пожаловаться отчиму и тем самым предать мать, а если бы и пожаловалась, это вызвало бы только новые бурные сцены и скандалы. Клариссу больше не трогало, что о ней думает дочь.
– Занимайся своей жизнью, а мою оставь в покое, – сказала она со злостью. – Если у тебя достаточно ума, начинай искать мужа, у которого набиты карманы и который сможет дать тебе достойную жизнь. Но сначала проверь, точно ли он богат. Не поддавайся на красивые речи и обещания, как это произошло со мной.
В Арабелле, угнетенной напряженной атмосферой Фернгейта, зрел протест. Она чувствовала, что долго не выдержит. Девушка старалась скрыть свои чувства от отчима, который в редкие минуты хорошего настроения поздравлял себя, что в свое время принял меры, чтобы у его красивой падчерицы не вызвали ни малейшего интереса гнусные захватчики Оулесвика. Она была прекрасна, хотя еще очень молода, но за последнее время выросла и начала на глазах быстро превращаться в маленькую женщину.
Арабелла была единственной в доме, кто что-то значил для него, и временами Роджер даже мечтал, когда Кларисса освободит его. Не то чтобы он желал смерти жены, но ее бледность, изнуренный вид и хнычущий голос раздражали его и заставляли вспоминать о женщине с кошачьими глазами, отвоевавшей у них ферму и рудник; о собственной неудаче в браке, за время которого он не смог вырастить наследника, здорового и умного, который заменил бы его в Фернгейте.
Юный Сол, высокий, сильный, коричневый от загара, всегда бодрый от работы на открытом воздухе, был для Роджера настоящим проклятием. Каждый раз, нечаянно встречая мальчика, Роджер поражался его сходству со старинными фамильными портретами Куртни. И сразу же вслед в нем поднималась ревность из-за превосходства незаконнорожденного сына Леоны над его наследником Рупертом.
Первый курс в закрытом пансионе не сделал Руперта лучше. Он оставался таким же женоподобным, хотя глаза смотрели пронзительно и хитро. У него были хорошие отметки, но Роджера не интересовали успехи сына в науках. Ему хотелось, чтобы тот показал себя в спорте. Впрочем, во время каникул Роджер сделал чистосердечную попытку сблизиться с сыном и постараться понять его.
Как он и думал, основной чертой Руперта было тщеславие, которое выражалось в фанатичном стремлении превзойти своих сверстников при любой возможности. Он никогда не принимал участия в редких спортивных состязаниях в Фернгейте, чтобы не потерпеть поражение, зато брал на себя их организацию, распоряжаясь всем и во все вмешиваясь, чтобы окружающие чувствовали, что он хозяин, сын сквайра. Даже в двенадцатилетнем возрасте ему нравилось играть с девочками, потому что их можно было дразнить и чувствовать свое превосходство.
Руперт втайне обожал Арабеллу, но делал вид, что презирает за то, что ее отец был из среднего сословия. Он никогда не испытывал нежных чувств к их общей матери, хотя она безумно его любила. О Еве, своей сестре-близнеце, он вообще забывал. Ее хромота, по мнению Руперта, была пятном на репутации семьи. Когда родители умрут и он станет хозяином Фернгейта, она будет инвалидом, ее никто не возьмет замуж, это будет обуза на всю жизнь. Такие недетские мысли занимали голову двенадцатилетнего мальчика. Но, когда Роджер напомнил сыну, что за сестрой надо следить, чтобы она не вздумала ходить в Оулесвик, Руперт неожиданно горячо поддержал его.
– Не волнуйся, папа. Я близко не подпущу ее к этим ублюдкам. И Арабеллу тоже.
– Об Арабелле тебе не надо беспокоиться, – холодно сказал Роджер. – Она благоразумна, у нее есть голова на плечах. Приглядывай за сестрой, этого достаточно.
Руперт презирал Еву и был уверен, что отец, хотя и не признается в этом, относится к ней так же. Но, когда ему нечем было себя занять, он развлекался тем, что подсматривал за сестрой, дразнил ее и пугал небылицами о ведьме, живущей в соседнем лесу, которая ловит и ест хромых детей.
– Как Ганса и Гретель, – сказал он однажды. – И тебя она съест. Ручаюсь, ты достанешься однажды ведьме на обед или этому жулику из Оулесвика.
– Мистер Дюк не жулик! – выкрикнула Ева, и щеки ее запылали. – И он не ест маленьких Детей! Ты противный мальчишка, Руперт!
Он рассмеялся.
– Возможно, возможно. – Он подбоченился, напуская на себя важность. – Но я кое-что значу.Я правнук короля и могу править людьми.
– Нет, не можешь. Ты просто... просто злой враль!
Руперт схватил сестру за плечо и вздернул подбородок.
– Ты назвала меня вралем? Но как ты можешь знать? Король вполне мог быть у нас в роду. Род Куртни один из самых древних на этой земле, а короли и королевы часто изменяли друг другу, поэтому наши предки вполне могли иметь королевскую кровь... – Внезапное появление Арабеллы заставило его замолчать.
– Что ты тут мелешь про «королевскую кровь»? И пугаешь Еву своими россказнями! Ты хвастун и дурак! А теперь отстань от нее, или я пожалуюсь отцу.
– Ему все равно, – угрюмо пробормотал Руперт. – Он думает, что она...
– Договаривай!
– Что за ней надо присматривать, чтобы она не бегала на ферму.
– И ты, конечно, приставлен к ней надсмотрщиком?
– Да. И к тебе тоже, – добавил он лукаво, – отец приказал.
– Такой глупый маленький мальчик, как ты? – презрительно удивилась Арабелла.
– Но скоро я вырасту, буду богат и женюсь на тебе. И ты будешь меня слушаться, иначе я тебя побью.
– Ох! – Арабелла всплеснула руками. – Жениться на мне! Ты не сможешь этого сделать. Мы родственники. Ты действительно глуп. Ради всех святых, постарайся поступать как человек, даже если ты им не являешься. – Она взяла Еву за руку. – Пойдем к тебе в комнату. Я хочу посмотреть, как ты нарисовала буковое дерево.
Оскорбленный и рассерженный презрительным замечанием Арабеллы, Руперт проводил сестер злобным взглядом.
После этого случая он переключил свое внимание на Арабеллу, стал шпионить за ней, ища случая отплатить за унижение, которому она его подвергла. Однако Арабелла была достаточно умна и почувствовала это, поэтому, пока Руперт не уехал в свой пансион продолжать учебу, прекратила тайные посещения Оулесвика, чтобы не навлечь на себя гнев Роджера. Ей не хватало теперь встреч с Солом, которого она как-то встретила в вересковых зарослях, когда Роджер уехал в Пензанс.
Между ней и Солом тогда сразу же возникло взаимопонимание.
Он держал в руке какой-то предмет, блестящий и гладкий, переливающийся всеми цветами радуги и еще мокрый от росы. Глядя на юношу, она заметила, как он красив и строен. Высокий, атлетического сложения, загорелый, с шапкой красновато-коричневых волос, таких темных, что они казались почти черными.
– Привет, – сказал он.
Арабелла улыбнулась, откинув назад волну золотых волос.
– Ты с фермы, верно? Я видела тебя раньше, но не так близко, на расстоянии.
– Верно.
– Что это у тебя? Горный хрусталь?
– Разновидность кварца, – объяснил он.
– Красивый.
Мальчик серьезно посмотрел на нее.
– Как и ты.
Арабелла вспыхнула.
– Ты не должен говорить так.
– Почему?
– Потому что моему отчиму это не понравилось бы. Он запретил мне ходить сюда.
– А, он распоряжается твоей жизнью! Скажешь, нет?
– Нет. – Легкая лукавая улыбка скользнула по губам Арабеллы. – Но ему кажется, что он мною руководит. Мне надо быть осторожной, понимаешь? Я могу приходить, когда он уезжает в Пензанс или еще куда-нибудь. Например, как сегодня, и когда Руперта нет дома.
– Твоего брата?
– Только наполовину, слава Богу.
Сол рассмеялся.
– Мне кажется, ты не очень-то любишь свою семью. Это грустно.
Наклонившись, Арабелла сорвала фиалку и поднесла к лицу.
– Да, не люблю. За исключением Евы. – Она вздохнула.
– Я знаю Еву, – сказал мальчик. – Она иногда приходит к нам. Дядя Дюк обожает ее. У него в комнате висит ее рисунок. Мышка на нем прямо как живая, так и хочется ее потрогать.
– Если бы об этом узнал мой отчим, в Фернгейте разразился бы страшный скандал.
Сол понимающе взглянул на Арабеллу.
– Но он не узнает. Она умная. Безошибочно выбирает момент, когда можно ускользнуть тайком, прямо как маленький дикий зверек. Для тебя это было бы не так легко, с такими волосами. Можно, я их потрогаю?
Щеки Арабеллы стали пунцовыми.
– Если хочешь.
Его пальцы удивительно легко и нежно погладили шелковую прядь волос.
– Все цвета собраны в них, – сказал Сол, – как говорит Ева, один цвет не бывает красив. – Он поднял руку с кварцем. – Посмотри, как сверкает на солнце. Это потому, что нагрелся от моей руки. Когда он высохнет, немного потускнеет. Но я отшлифую его так, что он будет прозрачен как вода.
– Ты собираешь камни?
Он кивнул.
– Зачем?
Сол вынул из кармана какой-то маленький предмет из камня. На Арабеллу, как живая, смотрела миниатюрная птичка. Она восхищенно раскрыла глаза.
– Что это? Птица? Синичка?
– Да.
– Кто это сделал? Кто вырезал? Ты?
– Да. У меня дома целая коллекция. Хобби, в свободное время надо чем-то занять себя. У меня его не так много, а когда рудник начнет работать, будет еще меньше.
– Ты имеешь в виду, что будешь работать в этих ужасных шахтах под землей, в то время как умеешь делать такие великолепные вещи?
– Какое-то время да, но не постоянно. Только чтобы взглянуть, как там идут дела. Дядя Дюк хочет сделать меня управляющим. О, не сейчас, пройдут еще годы. Он ведь не собирается жить здесь всегда, и мне необходимо научиться от него всему, что он знает в рудном деле, пока я молод.
– А как же ферма?
– Через год-два там не будет столько живности. Мама оставит только кур и то, что необходимо для семьи. Медь и свинец сделают нас богатыми.
Арабелла помолчала, потом спросила:
– Это так важно, стать богатым?
Сол пожал плечами.
– Это дает возможность заниматься тем, чем хочешь.
– Резкой по камню, например?
– Да. И почему ты считаешь, что под землей ужасно? Там полно приключений. Никогда не знаешь какой камень найдешь. Вообрази, ведь там сокровища тысячелетней давности!
Он замолчал, глядя на нее ярко заблестевшими глазами. Арабелла подумала, что Сол уже сейчас кажется взрослым и легко можно представить, каким он будет через несколько лет.
– Ты прав, – согласилась она. – И различные окаменелости. Я как-то нашла каменную ящерицу, настоящий маленький дракон.
Оба помолчали немного, потом Арабелла сказала:
– Мне надо идти, иначе кто-нибудь увидит меня и пойдут сплетни.
Сол нахмурился.
– Я хочу встретить тебя снова. И, думаю, когда мы будем старше...
– Да... И что же?.. – Арабелла ждала, а маленькая голубая бабочка, порхавшая над папоротниками, коснулась ее щеки.
Сол пожал плечами и улыбнулся.
– Так, ничего. Потом сама узнаешь.
Арабелла побежала вниз с холма, щеки ее горели от солнца и от счастья.
С этой встречи началась дружба Сола Дарка и Арабеллы Куртни, которая еще отразится на их судьбах.
В течение последующих трех лет рудник приносил своим хозяевам немалую прибыль. Дом на ферме был заново отстроен для старой Сары, и пони, впряженный в коляску, каждое утро ожидал ее у крыльца.
А в Фернгейте продолжали страдать от тяжелого режима, установленного Роджером, для которого жажда мести превратилась в манию. Он тратил все больше денег на судебные тяжбы, касающиеся земель Фернгейта, прав Куртни на торфяники и на рудник, заявлял протесты по поводу нарушения границ своих земель людьми Дарка, при этом его собственная земля приходила в упадок, долги росли, и Роджеру, похоже, было уже трудно из них выбраться.
Но он, одержимый навязчивой идеей, ничего не замечал, закрывая глаза на действительность. Кларисса, ум которой уже помутился, значила теперь для него не больше, чем слабая, раздражающая его тень. Роджер почти не разговаривал с женой и только Арабелле навязывал свое внимание, которое крайне досаждало ей.
– Скоро все наладится, – уверял он падчерицу, – дела поправятся. Род Куртни опять получит права на то, что ему принадлежит... У тебя будет красивая одежда и драгоценности, о которых только может мечтать девушка... – Глаза Роджера с набрякшими веками оценивающе скользили по ее золотым волосам и по нежным белым плечам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16