Здесь выложена электронная книга Герберт Уэллс автора по имени Замятин Евгений Иванович. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Замятин Евгений Иванович - Герберт Уэллс.
Размер архива с книгой Герберт Уэллс равняется 24.08 KB
Герберт Уэллс - Замятин Евгений Иванович => скачать бесплатную электронную книгу
Замятин Евгений
Герберт Уэллс
Е.Замятин
Герберт Уэллс
I.
Самые кружевные, самые воздушные готические соборы построены все-таки из камня; самые чудесные, самые нелепые сказки всякой страны - построены все-таки из земли, деревьев, зверей этой страны. В лесных сказках - леший, лохматый и корявый, как сосна, и с гоготом, рожденным из лесного ауканья; в степных - волшебный белый верблюд, летучий, как взвеянный вихрем песок; в полярных - кит-шаман и белый медведь с туловищем из мамонтовой кости. Но представьте себе страну, где единственная плодородная почва - асфальт, и на этой почве густые дебри - только фабричных труб, и стада зверей только одной породы - автомобили, и никакого другого весеннего благоухания кроме бензина. Эта каменная, асфальтовая, железная, бензинная, механическая страна - называется сегодняшним XX столетия Лондоном, и естественно, тут должны были вырасти свои железные, автомобильные лешие, свои механические, химические сказки. Такие городские сказки есть: они рассказаны Гербертом Уэллсом. Это - его фантастические романы. Город, нынешний огромный, лихорадочно-бегущий, полный рева, гула, жужжанья, пропеллеров, проводов, колес, реклам - этот город у Уэллса всюду. Сегодняшний город с некоронованным его владыкой - механизмом, в виде явной или неявной функции - непременно входит в каждый из фантастических романов Уэллса, в уравнение любого из Уэллсовских мифов, а эти мифы, как мы дальше увидим, именно логические уравнения. С механизма, с машины - начал Уэллс: первый его роман - "Машина времени", и это - сегодняшний городской миф о ковре-самолете, а сказочные племена морлоков и элоев - это, конечно, экстерполированные, доведенные в своих типичных чертах до уродливости, два враждующих класса нынешнего города. "Грядущее" - это сегодняшний город, показанный через чудовищно-увеличивающий, иронический телескоп: тут все несется со сказочной быстротой, машины, машины, машины, аэропланы, турбинные колеса, оглушительные граммофоны, мелькающие огненные рекламы. "Спящий пробуждается" - опять аэропланы, провода, прожектора, армии рабочих, синдикаты. "Война в воздухе" - снова аэропланы, тучи аэропланов, дирижаблей, стада дрэдноутов. "Борьба миров" - Лондон, лондонские поезда, автомобили, лондонские толпы, и этот выросший на асфальте типичнейший городской леший - марсианин, стальной, шарнирный, механический леший, с механической сиреной - чтобы можно было завывать и гоготать, как подобает всякому исполняющему обязанности лешего. В "Освобожденном мире" городской вариант сказки о разрыве-траве: но только разрыв-трава найдена не на поляне в ночь на Ивану-Купалу, а в химической лаборатории, и называется внутриатомной энергией. В "Человеке-невидимке" - снова химия: сегодняшняя, городская, химическая шапка-невидимка. Даже там, где на минуту Уэллс как будто изменит себе и уведет вас из города в лес, в поля, на ферму - даже и там все равно слышно гуденье машин и запах химических реакций. В "Первых людях на луне" - вы попадаете на уединенную ферму в Кенте, но оказывается - "в погребе стоят динамо-машины, в садовой беседке - газометр, и все надворные постройки обращены в мастерские и лаборатории". И точно также институтом экспериментальной физиологии оказывается уединенная лесная избушка в "Пище богов". Как бы ни хотел Уэллс уйти от асфальта - он все-таки оказывается на асфальте, среди машин, в лаборатории. Сегодняшний, химико-механический, опутанный проводами город - основа Уэллса, и на этой основе выткан он весь, со всеми причудливыми и на первый взгляд парадоксальными, противоречивыми узорами. Мотивы городских Уэллсовских сказок - в сущности те же, что и всех других сказок: вы встретите у него и шапку-невидимку, и ковер-самолет, и разрыв-траву, и скатерть-самобранку, и драконов, и великанов, и гномов, и русалок, и людоедов. Но разница между его сказками и, скажем, нашими русскими - такая же, как между психологией пошехонца и лондонца: пошехонец садится под окошко и ждет, пока шапка-невидимка и ковер-самолет явятся к нему "по щучьему веленью"; лондонец на "щучье веленье" не надеется, а надеется на себя - лондонец садится за чертежную доску, берет логарифмическую линейку и вычисляет ковер-самолет, лондонец идет в лабораторию, зажигает электрическую печь и изобретает разрыв-траву; пошехонец примиряется с тем, что его чудеса - за тридевять земель и в тридесятом царстве; лондонец - хочет, чтобы чудеса были сегодня, сейчас же, здесь же. И потому для своих сказок он выбирает надежный путь: путь, вымощенный астрономическими, физическими, химическими формулами, путь утрамбованный чугунными законами точных наук. Это звучит сперва очень парадоксально: точная наука и сказка, точность и фантастика. Но это так и должно быть так. Ведь миф всегда, явно или неявно, связан с религией, а религия сегодняшнего города - это точная наука, и вот - естественная связь новейшего городского мифа, городской сказки с наукой. И я нс знаю, есть ли такая крупная отрасль точных наук, которая не отразилась бы в фантастических романах Уэллса. Математика, астрономия, астрофизика, физика, химия, медицина, физиология, бактериология, механика, электротехника, авиация. Почти все сказки Уэллса построены на блестящих, неожиданнейших научных парадоксах; все мифы Уэллса - логичны, как математические уравнения. И оттого мы, сегодняшние, мы, скептики, так подчиняемся этой логической фантастике, оттого она так захватывает, оттого мы так верим ей. Уэллс вводит читателя в атмосферу чуда, сказки - с необычайным лукавством: осторожно, постепенно он ведет вас с одной логической ступеньки на другую. Переходы со ступеньки на ступеньку совсем незаметны; вы, ничего не подозревая, доверчиво переступаете, подымаетесь все выше... Вдруг - оглянулись вниз, ахнули - но уж поздно: уж поверили в то, что по заглавию казалось абсолютно невозможным, совершенно нелепым. Возьмите наудачу любую из фантазий Уэллса: "Человек-невидимка". Какой абсурд! Как нас, людей XX века, заставить поверить в такую детскую сказку, как человек-невидимка? Но позвольте: что такое вообще невидимость? Невидимость - не больше как самое простое, самое реальное явление, подчиняющееся физическим законам законам оптики, и зависит невидимость от способности поглощать или отражать световые лучи. Кусок стекла - прозрачен; тот же кусок стекла в воде - невидим. А если истолочь стекло в порошок - порошок будет белого цвета, порошок будет непрозрачен, будет видим очень отчетливо. Стало быть, одно и то же: вещество может быть и видимым и невидимым: все зависит от состояния его поверхности. Вы скажете: да, но человек - живое вещество. Но что же из этого? В морях живут морские звезды - почти прозрачные, и некоторые морские личинки - совершенно прозрачные. Вы скажете: да, но то какие-то личинки, а то - человек, это две вещи разные. А знаете ли вы, что теперь в медицине для учебных целей уже пользуются совершенно или частично прозрачными анатомическими препаратами человеческого тела? Я назову вам даже изобретателя этих препаратов: немец, проф. Шпальтегольц. А раз мы можем сделать прозрачной одну руку - мы можем сделать прозрачными и две руки, а если две руки - то и все тело. И если этой прозрачности удалось добиться на мертвом человеке - может быть удастся добиться и на живом? Ведь прозрачность, невидимость - и живой организм - понятия вовсе не исключающие одно другое, это мы уже видели. А следовательно... И вы уж думаете: "А что-ж, ведь, пожалуй, и в самом деле..." - вы уже опутаны, вы уже прицеплены к стальному логическому паровозу, и он увлечет вас по рельсам фантастики туда, куда заблагорассудится Уэллсу. Точно также заставит вас Уэллс поверить в "Остров д-ра Моро" - в ученого хирурга, искусными операциями превращающего зверей в людей; заставит поверить в спящего, проснувшегося через 100 лет; Заставит поверить в "кэйворит" - вещество, заслоняющее от земного притяжения, и в то, что на кэйворитовом аппарате - это уже ясно - можно отлично прокатиться на луну; заставит поверить в изобретение "Гераклеофорбии", питание которой до гигантских размеров увеличивает рост человека, растений и животных; заставит поверить в возможность путешествия не только в пространстве, но и во времени; заставит поверить в войну с марсианами, в страну слепых, в новейший ускоритель, в приключения м-ра Платнера с четвертым измерением, заставит поверить, что любая из его фантазий - вовсе не фантазия, а действительность, если не сегодняшнего - то завтрашнего дня. Да и как, правда, в наше время - время самых невероятных, самых неправдоподобных научных чудес - как можно в наше время сказать: то или это невозможно? Тридцать лет назад смеялись бы над человеком, который бы всерьез стал говорить о том, что можно перелететь из Лондона в Париж, из Парижа в Рим, из Нью-Йорка в Австралию. Тридцать лет назад можно было только в сказке читать о том, о чем мы читаем сегодня в газетах: о беспроволочном телефоне, о том, что в Лондоне говорят в какую-то трубку, а в Нью-Йорке слышно каждое слово. Тридцать лет назад никто не поверил бы, что можно видеть через непрозрачные предметы, а сегодня любой гимназист знает о рентгеновских лучах. И кто знает, может быть, еще через тридцать лет - через десять - через пять - мы также равнодушно будем смотреть на машину, отправляющуюся на луну, как теперь смотрим на аэроплан, чернеющий в небе чуть заметной точкой. Уэллсовская фантастика - это фантастика, может быть, только для сегодня, а завтра она уже станет бытом. Мы можем сказать это тем увереннее, что многие из фантазий Уэллса - уже воплотились, потому что у Уэллса есть странный дар прозорливости, странный дар видеть будущее сквозь непрозрачную завесу нынешнего дня. Впрочем, это неверно: странного здесь не более, чем в дифференциальном уравнении, позволяющем нам заранее сказать, куда упадет выпущенный с такой-то скоростью снаряд; странного здесь не более, чем в прозорливости астронома, предсказывающего, что затмение солнца будет такого-то числа в таком-то часу. Здесь не мистика, а логика, но только логика более дерзкая, более дальнобойная, чем обычно. Перенесемся в старый Лондон - в Лондон лет 25 назад. Как будто недавно, но эти 25 лет - век: так непохоже на теперешнее. По улицам мирно плетутся кэбы; на высоких козлах сзади - важные, в цилиндрах, с длинными бичами кучера. Цокая по камню копытами, громыхают конные омнибусы. В небе лениво помахивает крыльями галка, в небе - никаких туч: благословенное царствование Виктории, в мире все прочно осело и твердеет, твердеет, твердеет, никогда больше не будет никаких войн, революций, катастроф... И только может быть один Уэллс сквозь все это тихое и мирное житие уже тогда видел сегодняшний буйный, сумасшедше-стремительный день. В ту пору, когда еще еле ползали первые автомобили, когда они существовали еще для того только, чтобы потешать уличных мальчишек - Уэллс в книге "Прозрения" уже точно описывал теперешнюю быстро мчащуюся лондонскую улицу, полную такси, автобусов, моторных грузовиков, - улицу, где увидеть лошадь также мало шансов, как на нынешней петербургской улице - увидеть господина в цилиндре. И в небе - Уэллс видел совсем другое. Об аэропланах тогда мечтали только разве самые отпетые фантасты. Где-то в Америке по рельсам еще неуклюже разбегался предок теперешнего аэроплана - машина Хирама Максима. А Уэллс в романе "Спящий пробуждается" уже слышал высоко и небе жужжание аэропланов, пассажирских и боевых, уже видел бои аэропланных эскадрилий, рассеянные повсюду аэропланные пристани. Это было в 1893 году. А в 1908 году, кода еще никому не приходило в голову всерьез говорить о европейской войне - он, в безоблачном, как будто, небе уже разглядел небывалые, чудовищные грозовые тучи. В этом году он написал свою "Войну в воздухе". Вот несколько строк оттуда - и сколько в них пророческого: "Воздушные корабли носились всюду, бросая бомбы... А внизу происходили экономические катастрофы, голодающее, безработное население восставало... Целые округи и города, вследствие затруднений в транспорте съестных припасов, были переполнены голодающими... Это вызывало правительственные кризисы и осадное положение, временные правительства, советы и революционные комитеты, и все эти организации - ставили своей задачей все снова вооружать и вооружать население... Деньги исчезли, запрятанные в погребах, ямах, стенах домов и всевозможных тайниках. Остались только обесцененные бумажки. Вместе с исчезновением денег настал конец торговле и промышленности. Экономический мир зашатался и пал мертвым, как будто в жилах живого существа внезапно свернулась кровь... Все организованные правительства в мире рассыпались как фарфоровые чашки от удара палкой... Те, кто пережил эти ужасы, были охвачены смертельной апатией... Это было всемирное разложение"... И среди всего этого грохота рухнувшей старой цивилизации - такие нам знакомые детали: воздушные бои, аэропланы, цеппелины, ночные налеты, паника, потушенные огни, изрезанное прожекторами небо, постепенное исчезновение книг, газет, вместо газет - нелепые, противоречивые слухи; и в конце - одичавшие, в холодных, темных, развалившихся домах люди, все свои силы тратящие на первобытную борьбу с голодом и холодом... Все это рассказано человеком, как будто уже пережившим наше время. Тринадцать лет назад роман был фантастическим - теперь он стал бытовым. Образ грядущей мировой войны и связанного с ней небывалого мирового переворота - очевидно, неотступно преследовал Уэллса, потому что к этой теме он возвращается не раз. Вот чудесная его сказка "Борьба миров" - 1898 год. Если прочитать ее теперь, после мировой войны и революции - сколько знакомых голосов услышим мы из-под сказочных масок. Вот сражение с марсианами. Марсиане опередили человека в технике - и их снаряды "ударившись о землю, разбивались и выпускали целые тучи тяжелого, черного дыма, который сначала подымался кверху густым облаком, а потом падал и медленно расползался кругом по земле. И одно прикосновение этой ползучей струи, одно вдыхание этого газа - приносила смерть всему живому". Откуда это? Из фантастического романа, написанного 20 лет назад - или из какой-нибудь газеты 1915-16 года, когда немцы впервые пустили в ход свои удушливые газы? И снова мировая война - в романе "В дни кометы" - и предсказание, что эта война закончится коренным переворотом в человеческой психологии, закончится братским объединением людей. И опять мировая война - последняя война - в романе "Освобожденный мир". Тут в точности намечена даже комбинация воюющих держав: центральные европейские державы напали на Славянскую Федерацию, а Франция и Англия - выступили на защиту этой Федерации. В романе "Освобожденный мир" вся самопожирающая сила старой цивилизации дана в одном сжатом, концентрированном символе - атомической энергии. Это - та энергия, которая с страшной силой сковывает в одно целое атомы вещества, та энергия, которая из стальной атомической пудры делает крепчайшую сталь, та энергия, которая медленно освобождается при таинственном переходе радия в другие элементы. Уэллсу видится, что с атомической энергией случилось то же, что с аэропланами: овладев атомической энергией, человек использовал ее не только - или, вернее, не столько - для созидательных, сколько для разрушительных целей. Во время всесветной войны, описываемой в романе "Освобожденный мир", атомические бомбы истребили целые города, страны истребили самое старую цивилизацию. И на развалинах ее - начинает строиться новая, на новых началах. Все дело строительства берет в свои руки Всемирный Конгресс и создает единое Всемирное Государство. Конгресс упраздняет парламентаризм в его старой форме - парламентов отдельных для каждого государства - и, после краткого периода самочинной организационной работы, объявляет всемирные выборы в единой мировой правительственный орган. Конгресс вводит единую для всего мира монетную единицу, вырабатывает lingua franca - единый всемирный язык, поднимает уровень развития отсталого земледельческого класса и самое земледелие преобразует на коллективных началах. Конгресс освобождает мир от экономического гнета и вместе с тем в полной мере "обеспечивает свободу запроса, свободу критики, свободу передвижения". Конгресс сам же постепенно сводит свою власть на нет. И водворяется свободный, безвластный строй, наступает эпоха, в фантастической Уэллсовской всемирной истории именуемая "эпохой цветения": подавляющее большинство граждан - это художники всех видов, подавляющее большинство населения занято высочайшей областью человеческой деятельности искусством. Таковы последние предсказания Уэллса. Таковы горизонты, которые он открывает в последнем из написанных им фантастических романов, в последней из своих сказок. Во всех этих пророчествах Уэллса читатель, вероятно, уже успел нащупать еще одну черту Уэллсовской фантастики - черту неразрывно связанную с городом, этой каменной почвой, в которой все корни Уэллса.
Герберт Уэллс - Замятин Евгений Иванович => читать онлайн электронную книгу дальше
Было бы хорошо, чтобы книга Герберт Уэллс автора Замятин Евгений Иванович дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Герберт Уэллс у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Герберт Уэллс своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Замятин Евгений Иванович - Герберт Уэллс.
Если после завершения чтения книги Герберт Уэллс вы захотите почитать и другие книги Замятин Евгений Иванович, тогда зайдите на страницу писателя Замятин Евгений Иванович - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Герберт Уэллс, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Замятин Евгений Иванович, написавшего книгу Герберт Уэллс, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Герберт Уэллс; Замятин Евгений Иванович, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн