Но, Господи, что же будет дальше? Перед ее глазами снова возникла виселица. Она знала, что никто не поверит в несчастный случай. Одного вопроса судьи будет достаточно, чтобы выяснить правду. Дэвид не способен лгать.
Бидди смогла бы взять грех на душу, случись с ней такое, или если бы понадобилось спасти чью-либо жизнь. Но Дэйви из другого теста. У него не хватит ни решимости, ни способности постоять за себя.
– Рия…
– Помощь близко, – успокоила она и заглянула в глубоко запавшие глаза на посеревшем лице.
– Рия… – Он протянул к ней здоровую руку, она отшатнулась. Увидев выражение ее лица, хозяин закрыл глаза.
Повязка на руке остановила кровь, но бинты на бедре бурели, и от их вида к ее горлу подступала тошнота.
Тол появился не со стороны главной дороги, а пришел полями, часть которых принадлежала Галлмингтонам. Рия не ждала его отсюда.
– Боже правый! – Он потрясенно смотрел на распростертое на земле неподвижное тело. Мистер Миллер снова потерял сознание. – Что здесь стряслось? От Дэйви я ничего не смог добиться.
– Произошел… несчастный случай.
– За доктором послали?
– Да, Джонни побежал в деревню.
– Джонни? – удивился Тол.
– Я велела ему попросить священника съездить за врачом. А где Дэйви, Тол?
– Он страшно испуган и отказался идти со мной. Так что же здесь все-таки случилось?
Она покачала головой.
– Я… потом все объясню. А сейчас надо перенести хозяина в дом.
– Да, да, – соглашался Тол. – Хорошо бы уложить его на дверь.
– Какую дверь? Двери у нас нет.
– Тол, у нас есть большая тачка, – вспомнила Бидди.
– Хорошо, а где она? – деловито спросил он.
Бидди побежала, показывая дорогу. Тол бегом последовал за ней. Через несколько минут он вернулся с тачкой, хоть и грязной внутри, но сухой. Рия постелила в нее последнюю простыню. Потом они встали по обе стороны от хозяина, и Тол стал командовать:
– Просунь одну руку ему под плечи и возьми меня за руку, а теперь другую руку пропусти под ногами. А ты, Бидди, держи тачку.
Вместе они уложили окровавленного мистера Миллера в тачку. Тол продолжал распоряжаться:
– Придерживай его ногу, Рия, не давай ей согнуться. Бидди, следи, чтобы раненая рука лежала у него на груди. – Когда его указания были выполнены, Тол взялся за ручки тачки и, не разгибаясь, чтобы не потревожить раненого, пятясь, потащил ее по стерне до садовой дорожки. Там он развернул тачку и покатил к дому.
– Рия, тебе придется помочь мне занести его в дом. Справишься? – спросил Тол, когда они добрались до парадного входа.
Она молча наклонилась и, как до этого в поле, подсунула руки под бесчувственное тело хозяина.
– Куда теперь? – спросил Тол, когда они с трудом протиснулись в холл. – Наверх нам его не поднять.
– Отнесем его в гостиную на диван, – с трудом переводя дух, предложила Рия.
Когда мистера Миллера уложили на диван, Тол оглядел свои руки и одежду, потом посмотрел на Рию.
– Думаю, нет смысла мыться до прихода доктора, – рассудительно заметил он. – Ему скорее всего понадобится помощь.
Рия отрешенно молчала. Тол пристально посмотрел на нее.
– Ты совсем вымоталась. Присядь. Бидди, приготовь матери чай. – Бидди умчалась в кухню, прихватив с собой Мэгги.
В кухне она торопливо поставила чайник на огонь.
– Бидди, он умрет? – Мэгги с испугом смотрела на сестру.
– Надеюсь, что нет, Мэгги, – произнесла Бидди, мельком взглянув на нее, – потому что если он умрет, то и нам конец.
– Мы тоже умрем? – эхом откликнулась Мэгги, в ее глазах стоял ужас.
– Ну нет, я не имела в виду, что мы умрем и нас похоронят, – поторопилась успокоить сестру Бидди. – Я хотела сказать, что нам тогда придется отсюда уйти.
– Бидди, я не хочу уходить, мне здесь нравится.
– Не тебе одной. Достань чашки.
– Бидди, двуколка въехала во двор, – объявила стоявшая у окна Мэгги.
Вслед за сестрой Бидди выглянула в окно и успела заметить свернувшую к парадному входу двуколку.
– Наверное, это доктор. Сейчас маме не до нас.
* * *
Тол, Рия и доктор втроем перетащили в гостиную стол из кухни. Преподобный Уикс свою помощь им не предложил. Его мысли занимали более высокие материи. Он сидел у постели мистера Миллера. К этому ученому джентльмену он всегда относился с большим почтением.
Раненого перенесли на стол. Доктор Притчард молча разбинтовал самодельные бинты. Когда он снял повязку с раны на бедре, то не смог удержаться от возгласа удивления, смешанного с испугом:
– Господи! Боже правый! Как же это могло с ним случиться? – Он наклонился к Персивалю и прокричал, как будто тот был глухой: – Как это случилось?
Мистер Миллер смотрел на доктора и молчал.
– В доме есть что-нибудь из спиртного? – на этот раз доктор Притчард обращался к Рии.
– Нет, сэр.
– Нет? Как странно, – удивился доктор. Он снова повысил голос, обращаясь к пациенту: – Это будет не очень приятно. Придется вам потерпеть. Основная работа на бедре. Насчет сухожилий ничего обещать не могу. Зашьем раны и будем надеяться на удачу. Вы, – он перевел взгляд на Тола, – держите эту руку, пока я займусь другой. А вы, священник, ноги его подержать сможете?
– О нет, боюсь, что помощи от меня в этом будет мало.
– Черт возьми, да все, что от вас требуется, это зажать его лодыжки. Тогда вы, подойдите, – он кивнул Рии. – Прижмите его ноги к столу, чтобы он с него не скатился.
Рия собиралась выполнить указание доктора, но Тол остановил ее.
– Держи ему руку, а за ноги возьмусь я.
– С рукой сейчас хлопот будет больше, чем с ногами, – заметил доктор, когда они поменялись местами. – Ну, дело ваше. А теперь – приступим.
Тол смотрел, как вонзается в тело игла, слышал стоны мистера Миллера и думал, глядя на его искаженное болью лицо: «Ветеринар и то делал бы это понежнее».
После того как рана на руке была защита и повязки наложены, доктор приготовился заняться бедром. Он намочил в какой-то жидкости кусок ткани, потряс его перед лицом пациента и предупредил:
– Сейчас будет жечь. Будьте готовы.
Когда доктор приложил смоченную ткань к открытой ране, Персиваль издал душераздирающий вопль и вслед за этим погрузился в беспамятство.
– Так будет лучше, – одобрил мистер Притчард. – Теперь можно приступать. Он несколько секунд присматривался к ране, потом решительно вонзил иглу в кожу с одной стороны раны и резким движением вытащил ее с другой. Тол снова подумал, что сестра его с такой же нежностью орудовала шилом, когда делала коврики из разного тряпья.
Наконец мучительная процедура была завершена, и Рия, которая сама была близка к обмороку, принесла полотенца и таз с водой, чтобы доктор вымыл руки. Закончив эту процедуру, мистер Притчард снова поинтересовался:
– Вы уверены, что в доме нет спиртного… вина или еще чего-нибудь?
– Нет, сэр, я уверена: ничего нет.
– Из слов мальчика я понял, что он, – доктор кивнул в сторону распластанной на столе фигуры, – незадолго до этого вернулся из города.
– Верно, сэр, – подтвердила Рия. – Но с собой он ничего не привез и сам ничего не пил.
– Ну и ну! – с недоверием произнес доктор, пристально глядя на Рию. Потом взглянул на потупившегося священника. – Я закончил, можно ехать, если вы готовы. А вы останетесь на ночь? – спросил он у Тола, собиравшего по полу окровавленные бинты.
– Мне кажется, с ним должен кто-то побыть, вдруг он повернется. Но, сэр, может быть, его лучше перенести на постель?
– Нет, не надо. Чем меньше движений, тем лучше: меньше вероятность кровотечения. Он и без того потерял много крови. Я утром заеду. – С этими словами доктор вышел, за ним поспешил священник.
Как только они скрылись за дверью, Рия пожаловалась Толу:
– Ребята никак не могут найти Дэвида. Обыскали весь сад, его нигде нет.
Тол протянул к ней руку, словно хотел приласкать.
– Не беспокойся, – сказал он тихо. – Мне кажется, он, скорее всего, у меня в сарае. Пока не стемнело, я ненадолго отлучусь, и если он там, то приведу его. Не волнуйся и отдохни. Вид в тебя такой измученный.
В ответ Рия только кивнула. Когда Тол ушел, она села в кресло у камина и отвернулась, чтобы не видеть неподвижно лежавшего на столе мертвенно бледного хозяина. Она думала о нем с неприязнью и осуждением. Ему хотелось считать себя отцом. И вот чем это для него обернулось. А для них? Когда он приютил их у себя, то этим изменил всю их жизнь. Теперь снова предстояли перемены. Рия сказала себе: после того, что случилось, они не могут оставаться в этом доме, независимо от того, выживет ли хозяин.
Она была готова немедленно броситься наверх, собрать свои пожитки и побыстрее увести детей подальше из этого дома. Только его полная беспомощность удерживала ее. И тут ей подумалось, позволит Тол им уйти или предложит перебраться к нему? Сможет ли она принять его предложение, ведь тогда ей придется жить под одной крышей с его сестрой. Но она не могла сейчас думать об этом, у нее не хватало сил. Она слишком устала, была взвинчена до крайности. К этому прибавлялся страх за судьбу Дэйви. А еще ее мучил стыд за то, что прошлой ночью она ждала мужчину, а ждать, как выяснилось, было некого.
* * *
Прошло полтора часа, не меньше, прежде чем вернулся Тол, но без Дэйви.
– Ты не нашел его? – встревожилась Рия.
– Не волнуйся, с ним все в порядке, – успокоил ее он.
– А где он?
– У меня в коттедже.
– А почему он не пошел с тобой?
Тол задумчиво смотрел на неподвижную фигуру на столе.
– Он больше не придет сюда, Рия, – медленно начал Тол. – Поклялся, что не вернется. Он признался, что сделал это, но почему, не сказал. Может быть, ты объяснишь мне?
Рукой она сильно сжала горло и несколько раз судорожно глотнула воздух, прежде чем смогла ответить:
– Хозяин пообещал ему пони… А потом не купил. Вот Дэйви и расстроился.
– Боже! Да неужели он такое сотворил из-за какого-то пони?
– Ну, я… не знаю. Хозяин схватил его и не отпускал. Так Дэвид сказал.
Тол посмотрел на нее долгим взглядом.
– Вот оно что, – сказал он и, помолчав, продолжал: – Но если и так, ему не следовало косой махать. Нет, нет.
– Что с ним будет? Он должен вернуться.
– Нет, он не вернется, но не беспокойся за него. Он поживет у меня сколько захочет. И вот о чем я подумал. В усадьбу «Холмы» нужен помощник в конюшню. Они завели еще трех лошадей, и работы хватает. Я мог бы пристроить Дэйви туда. Уверен, что смогу договориться. Тем более он, как я понял, очень хочет работать с лошадьми.
– Да, да, – закивала Рия. – Он до безумия любит лошадей, да, до безумия, – повторила она и вдруг горько зарыдала, содрогаясь всем телом. Он бережно обнял ее, и прижавшись к нему, она еле слышно твердила: – Ах, Тол, что с нами теперь будет?
Обнимая ее одной рукой, Тол молча гладил ее по волосам другой, задумчиво глядя поверх ее головы. Когда рыдания стихли, он усадил ее на диван и сел рядом.
– Не беспокойся ни о чем, – шептал он, сжимая ее руку в своих. – Он не выдал парня, – бросив взгляд на Персиваля, сказал Тол. – Должно быть, действительно любит его. И все вы для него не чужие, и особенно ты. Мне даже стало казаться, что ты ему сильно приглянулась.
При этих словах Тола выражение ее лица изменилось, и она зашептала, низко наклонясь к нему:
– Ты очень сильно ошибаешься. Твое предположение так далеко от правды, как земля от солнца. Этот мужчина не такой, как другие. Поэтому ему так и нравился Дэйви. Он говорил, что хочет быть для него отцом. Тоже мне отец! Ему нужны мальчики, женщины его не интересуют. – Она прикрыла рот рукой и опустила голову, жалея о своей откровенности.
– Для меня это не такая уж и новость, Рия. – Тол приподнял ей голову и заглянул в лицо. – Я догадывался, что здесь что-то не так. Было странно, что он жил отшельником, сторонился ребятишек, а тут вдруг так привязался к твоим детям. Мне жаль его, Рия.
– Что ты сказал?
– Да, – подтвердил он, медленно кивая головой, – могу повторить еще раз: мне его жаль. Думаю, он долго-долго боролся с собой, но когда такой красавчик, как Дэйви, появился рядом, то не смог устоять. В деревне тоже живет такой человек. Много лет жил со своей матерью, а потом сошелся с парнем из Гейтсхеда. Тогда-то преподобный Уикс запретил ему появляться в церкви.
– Ты рассуждаешь так, как будто их оправдываешь. – Теперь Рия смотрела на него с осуждением.
– Ты говорила, что родила восьмерых детей, но ты очень наивный человек, Рия, – он ласково улыбнулся. – Ты мало знаешь о жизни, хотя и выросла в городе. Горожане считают, что мы здесь, в деревне, дураки дураками. Подумать только! Джентри проводят в своих усадьбах по полгода, и если бы ты узнала, что творится в некоторых из этих больших домов, у тебя бы волосы на голове встали дыбом. Он, – Тол кивнул в сторону Персиваля, – невинное дитя по сравнению с некоторыми из этих господ. Мой хозяин, мистер Энтони, хоть и не такой, как его папаша и дед, но тоже иногда может выкинуть коленца. Его дед умер лет двадцать назад, я его помню, так он до самой смерти любил порезвиться. А в молодости не разрешал никому из прислуги жениться, пока не переспит с невестой. Отец мистера Энтони умер на охоте, после того как провел бурную ночь в компании красоток, которых его приятели привезли из города. Его жене под восемьдесят, а она жива-здорова, да еще всеми командует. В деревне много всего происходит, – с мягкой усмешкой проговорил он. – Все это свалилось на тебя так неожиданно и так тебя потрясло. Не знаю, как все сложится дальше. Но как бы все ни повернулось, прошу тебя, дорогая, – он ласково погладил ее руку, которую продолжал держать в своих ладонях, – не волнуйся. Все уладится. Если подождать достаточно долго, жизнь все расставит по своим местам. А теперь иди, отправь детей спать и сама ложись, я здесь посторожу.
– Нет, будем сидеть по очереди, – возразила Рия.
– Ерунда, я сплю чутко, лягу вот здесь, – он похлопал по дивану, – если он начнет резко двигаться, я услышу.
– Ты уверен?
– Конечно. – Он поднялся, увлекая ее за собой. Он не пытался поцеловать ее, да в этот момент это не имело значения, потому что она вдруг ощутила уверенность.
Выходя из гостиной, Рия точно знала, куда они идут, и никакая Энни Бристон не могла теперь встать на ее пути.
Глава 9
В гостиной поставили односпальную кровать, и Персиваль Миллер отлежал на ней три недели. В этот день доктор Притчард в первый раз разрешил ему встать и пройтись. Попытка закончилась плачевно: мистер Миллер свалился на бок и не смог бы подняться без помощи доктора, который попытался ободрить своего пациента:
– Не беспокойтесь. Первые шаги всегда трудные. Я пришлю вам костыль. С ним пока вам будет удобнее. Что же касается раны, то она зажила превосходно. Хорошая работа, мне самому нравится.
– У меня нога не разгибается в бедре даже когда лежу, – с горечью пожаловался Персиваль.
– И это тоже естественно. Вы пролежали на спине достаточно долго, и суставы потеряли прежнюю подвижность, и не забывайте о вашем серьезном ранении. Лежа в постели, старайтесь разрабатывать ногу, это должно помочь. Так или иначе, теперь все зависит от вас.
– Что от меня зависит? Смогу я ходить или нет?
– Да, именно это я и хотел сказать. Если проявите упорство, обязательно добьетесь результата. На ваше счастье, сухожилия остались целы. Хорошо, что вы оказались неуклюжим косарем. Замахнись вы посильнее, коса бы вас пополам разрезала. Так что вы еще легко отделались. Ну а сейчас мне пора. Кстати, – добавил доктор и полез в нагрудный карман и достал сложенный листок бумаги, – вот мой счет, я кладу его сюда. – Он положил бумагу на стол. – В конце следующей недели я заеду посмотреть, как у вас идут дела, тогда и получу по счету. Обязательно упражняйтесь, желаю успеха. До свидания.
Рия была свидетельницей разговора. Она стояла недалеко от кровати и молча слушала.
– Вы слышали что-либо подобное? – с возмущением обратился к ней Персиваль после ухода доктора.
– Да, – ответила женщина, – и он прав.
– Что значит «он прав», в чем прав?
– Вы должны стараться, чтобы снова ходить. Вам… придется постараться.
– Почему придется?
– Да, именно так, потому что вам скоро придется самому заботиться о себе. Я – ухожу.
Он приподнялся на постели, помогая себе здоровой рукой и, прищурившись, переспросил:
– Что вы сказали?
– Вы же слышали, сэр, я ухожу от вас. Мы все уходим.
– Вы хотите сказать, что собираетесь уйти и оставить меня, беспомощного?
– Вы можете вернуть Фанни, или наймете кого-либо из деревни. Я слышала, там женщины как раз ищут работу.
Он откинулся на подушки, глядя на нее с укором.
– Вы готовы оставить меня на милость Фанни или какой-то невежественной девицы из деревни? Неужели вы сделаете это?
– Да.
– Почему?
– И вы еще спрашиваете? – возмутилась Рия. – Вы же хорошо знаете причину. Я ухожу, потому что больше не могу жить рядом с вами. Хотите, чтобы сказала яснее? Хорошо. Вы – не такой, как все, не настоящий мужчина, у вас черные мысли. – Она брезгливо скривила губы. Но в следующий момент испуганно ахнула, когда Персиваль, опираясь на здоровую ногу, резко поднялся с кровати.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Бидди смогла бы взять грех на душу, случись с ней такое, или если бы понадобилось спасти чью-либо жизнь. Но Дэйви из другого теста. У него не хватит ни решимости, ни способности постоять за себя.
– Рия…
– Помощь близко, – успокоила она и заглянула в глубоко запавшие глаза на посеревшем лице.
– Рия… – Он протянул к ней здоровую руку, она отшатнулась. Увидев выражение ее лица, хозяин закрыл глаза.
Повязка на руке остановила кровь, но бинты на бедре бурели, и от их вида к ее горлу подступала тошнота.
Тол появился не со стороны главной дороги, а пришел полями, часть которых принадлежала Галлмингтонам. Рия не ждала его отсюда.
– Боже правый! – Он потрясенно смотрел на распростертое на земле неподвижное тело. Мистер Миллер снова потерял сознание. – Что здесь стряслось? От Дэйви я ничего не смог добиться.
– Произошел… несчастный случай.
– За доктором послали?
– Да, Джонни побежал в деревню.
– Джонни? – удивился Тол.
– Я велела ему попросить священника съездить за врачом. А где Дэйви, Тол?
– Он страшно испуган и отказался идти со мной. Так что же здесь все-таки случилось?
Она покачала головой.
– Я… потом все объясню. А сейчас надо перенести хозяина в дом.
– Да, да, – соглашался Тол. – Хорошо бы уложить его на дверь.
– Какую дверь? Двери у нас нет.
– Тол, у нас есть большая тачка, – вспомнила Бидди.
– Хорошо, а где она? – деловито спросил он.
Бидди побежала, показывая дорогу. Тол бегом последовал за ней. Через несколько минут он вернулся с тачкой, хоть и грязной внутри, но сухой. Рия постелила в нее последнюю простыню. Потом они встали по обе стороны от хозяина, и Тол стал командовать:
– Просунь одну руку ему под плечи и возьми меня за руку, а теперь другую руку пропусти под ногами. А ты, Бидди, держи тачку.
Вместе они уложили окровавленного мистера Миллера в тачку. Тол продолжал распоряжаться:
– Придерживай его ногу, Рия, не давай ей согнуться. Бидди, следи, чтобы раненая рука лежала у него на груди. – Когда его указания были выполнены, Тол взялся за ручки тачки и, не разгибаясь, чтобы не потревожить раненого, пятясь, потащил ее по стерне до садовой дорожки. Там он развернул тачку и покатил к дому.
– Рия, тебе придется помочь мне занести его в дом. Справишься? – спросил Тол, когда они добрались до парадного входа.
Она молча наклонилась и, как до этого в поле, подсунула руки под бесчувственное тело хозяина.
– Куда теперь? – спросил Тол, когда они с трудом протиснулись в холл. – Наверх нам его не поднять.
– Отнесем его в гостиную на диван, – с трудом переводя дух, предложила Рия.
Когда мистера Миллера уложили на диван, Тол оглядел свои руки и одежду, потом посмотрел на Рию.
– Думаю, нет смысла мыться до прихода доктора, – рассудительно заметил он. – Ему скорее всего понадобится помощь.
Рия отрешенно молчала. Тол пристально посмотрел на нее.
– Ты совсем вымоталась. Присядь. Бидди, приготовь матери чай. – Бидди умчалась в кухню, прихватив с собой Мэгги.
В кухне она торопливо поставила чайник на огонь.
– Бидди, он умрет? – Мэгги с испугом смотрела на сестру.
– Надеюсь, что нет, Мэгги, – произнесла Бидди, мельком взглянув на нее, – потому что если он умрет, то и нам конец.
– Мы тоже умрем? – эхом откликнулась Мэгги, в ее глазах стоял ужас.
– Ну нет, я не имела в виду, что мы умрем и нас похоронят, – поторопилась успокоить сестру Бидди. – Я хотела сказать, что нам тогда придется отсюда уйти.
– Бидди, я не хочу уходить, мне здесь нравится.
– Не тебе одной. Достань чашки.
– Бидди, двуколка въехала во двор, – объявила стоявшая у окна Мэгги.
Вслед за сестрой Бидди выглянула в окно и успела заметить свернувшую к парадному входу двуколку.
– Наверное, это доктор. Сейчас маме не до нас.
* * *
Тол, Рия и доктор втроем перетащили в гостиную стол из кухни. Преподобный Уикс свою помощь им не предложил. Его мысли занимали более высокие материи. Он сидел у постели мистера Миллера. К этому ученому джентльмену он всегда относился с большим почтением.
Раненого перенесли на стол. Доктор Притчард молча разбинтовал самодельные бинты. Когда он снял повязку с раны на бедре, то не смог удержаться от возгласа удивления, смешанного с испугом:
– Господи! Боже правый! Как же это могло с ним случиться? – Он наклонился к Персивалю и прокричал, как будто тот был глухой: – Как это случилось?
Мистер Миллер смотрел на доктора и молчал.
– В доме есть что-нибудь из спиртного? – на этот раз доктор Притчард обращался к Рии.
– Нет, сэр.
– Нет? Как странно, – удивился доктор. Он снова повысил голос, обращаясь к пациенту: – Это будет не очень приятно. Придется вам потерпеть. Основная работа на бедре. Насчет сухожилий ничего обещать не могу. Зашьем раны и будем надеяться на удачу. Вы, – он перевел взгляд на Тола, – держите эту руку, пока я займусь другой. А вы, священник, ноги его подержать сможете?
– О нет, боюсь, что помощи от меня в этом будет мало.
– Черт возьми, да все, что от вас требуется, это зажать его лодыжки. Тогда вы, подойдите, – он кивнул Рии. – Прижмите его ноги к столу, чтобы он с него не скатился.
Рия собиралась выполнить указание доктора, но Тол остановил ее.
– Держи ему руку, а за ноги возьмусь я.
– С рукой сейчас хлопот будет больше, чем с ногами, – заметил доктор, когда они поменялись местами. – Ну, дело ваше. А теперь – приступим.
Тол смотрел, как вонзается в тело игла, слышал стоны мистера Миллера и думал, глядя на его искаженное болью лицо: «Ветеринар и то делал бы это понежнее».
После того как рана на руке была защита и повязки наложены, доктор приготовился заняться бедром. Он намочил в какой-то жидкости кусок ткани, потряс его перед лицом пациента и предупредил:
– Сейчас будет жечь. Будьте готовы.
Когда доктор приложил смоченную ткань к открытой ране, Персиваль издал душераздирающий вопль и вслед за этим погрузился в беспамятство.
– Так будет лучше, – одобрил мистер Притчард. – Теперь можно приступать. Он несколько секунд присматривался к ране, потом решительно вонзил иглу в кожу с одной стороны раны и резким движением вытащил ее с другой. Тол снова подумал, что сестра его с такой же нежностью орудовала шилом, когда делала коврики из разного тряпья.
Наконец мучительная процедура была завершена, и Рия, которая сама была близка к обмороку, принесла полотенца и таз с водой, чтобы доктор вымыл руки. Закончив эту процедуру, мистер Притчард снова поинтересовался:
– Вы уверены, что в доме нет спиртного… вина или еще чего-нибудь?
– Нет, сэр, я уверена: ничего нет.
– Из слов мальчика я понял, что он, – доктор кивнул в сторону распластанной на столе фигуры, – незадолго до этого вернулся из города.
– Верно, сэр, – подтвердила Рия. – Но с собой он ничего не привез и сам ничего не пил.
– Ну и ну! – с недоверием произнес доктор, пристально глядя на Рию. Потом взглянул на потупившегося священника. – Я закончил, можно ехать, если вы готовы. А вы останетесь на ночь? – спросил он у Тола, собиравшего по полу окровавленные бинты.
– Мне кажется, с ним должен кто-то побыть, вдруг он повернется. Но, сэр, может быть, его лучше перенести на постель?
– Нет, не надо. Чем меньше движений, тем лучше: меньше вероятность кровотечения. Он и без того потерял много крови. Я утром заеду. – С этими словами доктор вышел, за ним поспешил священник.
Как только они скрылись за дверью, Рия пожаловалась Толу:
– Ребята никак не могут найти Дэвида. Обыскали весь сад, его нигде нет.
Тол протянул к ней руку, словно хотел приласкать.
– Не беспокойся, – сказал он тихо. – Мне кажется, он, скорее всего, у меня в сарае. Пока не стемнело, я ненадолго отлучусь, и если он там, то приведу его. Не волнуйся и отдохни. Вид в тебя такой измученный.
В ответ Рия только кивнула. Когда Тол ушел, она села в кресло у камина и отвернулась, чтобы не видеть неподвижно лежавшего на столе мертвенно бледного хозяина. Она думала о нем с неприязнью и осуждением. Ему хотелось считать себя отцом. И вот чем это для него обернулось. А для них? Когда он приютил их у себя, то этим изменил всю их жизнь. Теперь снова предстояли перемены. Рия сказала себе: после того, что случилось, они не могут оставаться в этом доме, независимо от того, выживет ли хозяин.
Она была готова немедленно броситься наверх, собрать свои пожитки и побыстрее увести детей подальше из этого дома. Только его полная беспомощность удерживала ее. И тут ей подумалось, позволит Тол им уйти или предложит перебраться к нему? Сможет ли она принять его предложение, ведь тогда ей придется жить под одной крышей с его сестрой. Но она не могла сейчас думать об этом, у нее не хватало сил. Она слишком устала, была взвинчена до крайности. К этому прибавлялся страх за судьбу Дэйви. А еще ее мучил стыд за то, что прошлой ночью она ждала мужчину, а ждать, как выяснилось, было некого.
* * *
Прошло полтора часа, не меньше, прежде чем вернулся Тол, но без Дэйви.
– Ты не нашел его? – встревожилась Рия.
– Не волнуйся, с ним все в порядке, – успокоил ее он.
– А где он?
– У меня в коттедже.
– А почему он не пошел с тобой?
Тол задумчиво смотрел на неподвижную фигуру на столе.
– Он больше не придет сюда, Рия, – медленно начал Тол. – Поклялся, что не вернется. Он признался, что сделал это, но почему, не сказал. Может быть, ты объяснишь мне?
Рукой она сильно сжала горло и несколько раз судорожно глотнула воздух, прежде чем смогла ответить:
– Хозяин пообещал ему пони… А потом не купил. Вот Дэйви и расстроился.
– Боже! Да неужели он такое сотворил из-за какого-то пони?
– Ну, я… не знаю. Хозяин схватил его и не отпускал. Так Дэвид сказал.
Тол посмотрел на нее долгим взглядом.
– Вот оно что, – сказал он и, помолчав, продолжал: – Но если и так, ему не следовало косой махать. Нет, нет.
– Что с ним будет? Он должен вернуться.
– Нет, он не вернется, но не беспокойся за него. Он поживет у меня сколько захочет. И вот о чем я подумал. В усадьбу «Холмы» нужен помощник в конюшню. Они завели еще трех лошадей, и работы хватает. Я мог бы пристроить Дэйви туда. Уверен, что смогу договориться. Тем более он, как я понял, очень хочет работать с лошадьми.
– Да, да, – закивала Рия. – Он до безумия любит лошадей, да, до безумия, – повторила она и вдруг горько зарыдала, содрогаясь всем телом. Он бережно обнял ее, и прижавшись к нему, она еле слышно твердила: – Ах, Тол, что с нами теперь будет?
Обнимая ее одной рукой, Тол молча гладил ее по волосам другой, задумчиво глядя поверх ее головы. Когда рыдания стихли, он усадил ее на диван и сел рядом.
– Не беспокойся ни о чем, – шептал он, сжимая ее руку в своих. – Он не выдал парня, – бросив взгляд на Персиваля, сказал Тол. – Должно быть, действительно любит его. И все вы для него не чужие, и особенно ты. Мне даже стало казаться, что ты ему сильно приглянулась.
При этих словах Тола выражение ее лица изменилось, и она зашептала, низко наклонясь к нему:
– Ты очень сильно ошибаешься. Твое предположение так далеко от правды, как земля от солнца. Этот мужчина не такой, как другие. Поэтому ему так и нравился Дэйви. Он говорил, что хочет быть для него отцом. Тоже мне отец! Ему нужны мальчики, женщины его не интересуют. – Она прикрыла рот рукой и опустила голову, жалея о своей откровенности.
– Для меня это не такая уж и новость, Рия. – Тол приподнял ей голову и заглянул в лицо. – Я догадывался, что здесь что-то не так. Было странно, что он жил отшельником, сторонился ребятишек, а тут вдруг так привязался к твоим детям. Мне жаль его, Рия.
– Что ты сказал?
– Да, – подтвердил он, медленно кивая головой, – могу повторить еще раз: мне его жаль. Думаю, он долго-долго боролся с собой, но когда такой красавчик, как Дэйви, появился рядом, то не смог устоять. В деревне тоже живет такой человек. Много лет жил со своей матерью, а потом сошелся с парнем из Гейтсхеда. Тогда-то преподобный Уикс запретил ему появляться в церкви.
– Ты рассуждаешь так, как будто их оправдываешь. – Теперь Рия смотрела на него с осуждением.
– Ты говорила, что родила восьмерых детей, но ты очень наивный человек, Рия, – он ласково улыбнулся. – Ты мало знаешь о жизни, хотя и выросла в городе. Горожане считают, что мы здесь, в деревне, дураки дураками. Подумать только! Джентри проводят в своих усадьбах по полгода, и если бы ты узнала, что творится в некоторых из этих больших домов, у тебя бы волосы на голове встали дыбом. Он, – Тол кивнул в сторону Персиваля, – невинное дитя по сравнению с некоторыми из этих господ. Мой хозяин, мистер Энтони, хоть и не такой, как его папаша и дед, но тоже иногда может выкинуть коленца. Его дед умер лет двадцать назад, я его помню, так он до самой смерти любил порезвиться. А в молодости не разрешал никому из прислуги жениться, пока не переспит с невестой. Отец мистера Энтони умер на охоте, после того как провел бурную ночь в компании красоток, которых его приятели привезли из города. Его жене под восемьдесят, а она жива-здорова, да еще всеми командует. В деревне много всего происходит, – с мягкой усмешкой проговорил он. – Все это свалилось на тебя так неожиданно и так тебя потрясло. Не знаю, как все сложится дальше. Но как бы все ни повернулось, прошу тебя, дорогая, – он ласково погладил ее руку, которую продолжал держать в своих ладонях, – не волнуйся. Все уладится. Если подождать достаточно долго, жизнь все расставит по своим местам. А теперь иди, отправь детей спать и сама ложись, я здесь посторожу.
– Нет, будем сидеть по очереди, – возразила Рия.
– Ерунда, я сплю чутко, лягу вот здесь, – он похлопал по дивану, – если он начнет резко двигаться, я услышу.
– Ты уверен?
– Конечно. – Он поднялся, увлекая ее за собой. Он не пытался поцеловать ее, да в этот момент это не имело значения, потому что она вдруг ощутила уверенность.
Выходя из гостиной, Рия точно знала, куда они идут, и никакая Энни Бристон не могла теперь встать на ее пути.
Глава 9
В гостиной поставили односпальную кровать, и Персиваль Миллер отлежал на ней три недели. В этот день доктор Притчард в первый раз разрешил ему встать и пройтись. Попытка закончилась плачевно: мистер Миллер свалился на бок и не смог бы подняться без помощи доктора, который попытался ободрить своего пациента:
– Не беспокойтесь. Первые шаги всегда трудные. Я пришлю вам костыль. С ним пока вам будет удобнее. Что же касается раны, то она зажила превосходно. Хорошая работа, мне самому нравится.
– У меня нога не разгибается в бедре даже когда лежу, – с горечью пожаловался Персиваль.
– И это тоже естественно. Вы пролежали на спине достаточно долго, и суставы потеряли прежнюю подвижность, и не забывайте о вашем серьезном ранении. Лежа в постели, старайтесь разрабатывать ногу, это должно помочь. Так или иначе, теперь все зависит от вас.
– Что от меня зависит? Смогу я ходить или нет?
– Да, именно это я и хотел сказать. Если проявите упорство, обязательно добьетесь результата. На ваше счастье, сухожилия остались целы. Хорошо, что вы оказались неуклюжим косарем. Замахнись вы посильнее, коса бы вас пополам разрезала. Так что вы еще легко отделались. Ну а сейчас мне пора. Кстати, – добавил доктор и полез в нагрудный карман и достал сложенный листок бумаги, – вот мой счет, я кладу его сюда. – Он положил бумагу на стол. – В конце следующей недели я заеду посмотреть, как у вас идут дела, тогда и получу по счету. Обязательно упражняйтесь, желаю успеха. До свидания.
Рия была свидетельницей разговора. Она стояла недалеко от кровати и молча слушала.
– Вы слышали что-либо подобное? – с возмущением обратился к ней Персиваль после ухода доктора.
– Да, – ответила женщина, – и он прав.
– Что значит «он прав», в чем прав?
– Вы должны стараться, чтобы снова ходить. Вам… придется постараться.
– Почему придется?
– Да, именно так, потому что вам скоро придется самому заботиться о себе. Я – ухожу.
Он приподнялся на постели, помогая себе здоровой рукой и, прищурившись, переспросил:
– Что вы сказали?
– Вы же слышали, сэр, я ухожу от вас. Мы все уходим.
– Вы хотите сказать, что собираетесь уйти и оставить меня, беспомощного?
– Вы можете вернуть Фанни, или наймете кого-либо из деревни. Я слышала, там женщины как раз ищут работу.
Он откинулся на подушки, глядя на нее с укором.
– Вы готовы оставить меня на милость Фанни или какой-то невежественной девицы из деревни? Неужели вы сделаете это?
– Да.
– Почему?
– И вы еще спрашиваете? – возмутилась Рия. – Вы же хорошо знаете причину. Я ухожу, потому что больше не могу жить рядом с вами. Хотите, чтобы сказала яснее? Хорошо. Вы – не такой, как все, не настоящий мужчина, у вас черные мысли. – Она брезгливо скривила губы. Но в следующий момент испуганно ахнула, когда Персиваль, опираясь на здоровую ногу, резко поднялся с кровати.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40