Потом достал свой кошелек и оплатил покупки. Когда мы вышли на улицу и посмотрели друг на друга, он узнал меня и начал хохотать. Ты слышала, как он смеется?
– Откуда? – удивилась Сью. – Ты ведь его никому не показывала.
– Он не хотел, – вздохнула Мэри. – Но смеялся он удивительно. Не хихикал, не ухмылялся, не улыбался, а именно хохотал – звонко, радостно. Я тоже начала смеяться. Мы поговорили о собаке, о школе, о каких-то общих знакомых. Я попросила у него телефон, чтобы вернуть деньги, и мы расстались. А когда встретились через три дня… Я просто забыла обо всем на свете.
– Неужели так бывает? – грустно спросила Сью. Ей не слишком везло в любви. Она хотела, как героиня романа, попасть в водоворот страстей, забыть обо всем на свете, научиться отдаваться мужчине и чувству, но у нее не получалось. То ли мужчины, которых она выбирала, не походили на героев романа, то ли она просто не умела любить. Через несколько недель после бурного начала ей становилось скучно. Мужчины требовали покорности, устраивали сцены ревности, изводили ее мелочными придирками. Сью был нужен целый мир, в котором масса людей и масса событий, а ее спутникам всегда требовался тихий уютный омут.
Наверное, ей не дано просто любить и принадлежать мужчине. Мэри бросила ради своего Ларри весь мир, она бы так не смогла. И все-таки ей стало грустно от собственной ущербности. Что бы ни случилось с Мэри потом, у нее всегда будут воспоминания.
– Я тоже не думала, что так бывает, – слабо улыбнулась Мэри после долгого молчания. – Но так было. Он стал моим первым и единственным.
Они были так увлечены разговором, что не замечали, как две пары мужских глаз пристально наблюдают за ними. Официант, который бесшумной тенью скользил между столами, менял тарелки, поправлял скатерти и не мог оторваться от созерцания двух прекрасных женщин.
И один мужчина из шумной компании. Он давно выпал из общего веселья. Всем своим существом он устремился к нежной русоволосой женщине за соседним столом.
Он заметил ее сразу же, как только вошел в зал ресторана. У него напряглись все мускулы, когда он увидел это нежное лицо, осененное страданием. Именно ее он искал уже несколько месяцев и никак не мог найти среди тысячи фотографий и на кастингах. Его мечта, его героиня сидела совсем рядом, но он не мог обратиться к ней, понимая, что женщины заняты важным разговором. Они были отделены от происходящего. Невольно он стал прислушиваться к их диалогу. Сердце его сжалось, когда он понял, что речь идет о погибшем возлюбленном. Нет. Пустые мечты. Она никогда не согласится…
Подслушивать было стыдно, но он ничего не мог с собой поделать. Он должен знать суть ее переживаний, чтобы найти правильный тон и ключ к ней. Пусть его уличат в невоспитанности, но он не может упустить ни одного слова.
Пусть еще говорит, он все должен знать.
Подруги не замечали напряженного поля мужского внимания вокруг их столика и продолжали разговор. Сью с удовольствием съела салат, который ей принес официант. Он был легким, воздушным и удивительно вкусным.
Только у Питера умели готовить так, чтобы клиент чувствовал, что не набивает себе желудок, а получает эстетическое удовольствие.
А тарелка Мэри так и оставалась нетронутой.
Сью решила не нажимать на подругу, пусть выговорится. Голод придет после того, как она изольет душу. Мэри очень сильно похудела, но Сью не знала, когда это случилось. За последние дни или за последние годы. Когда-то мама говорила ей, что любовь похожа на болезнь: она иссушает тело и делает легкой и свободной душу.
– У нас была удивительная первая ночь, – улыбнулась и продолжила свой рассказ Мэри. – Ты не поверишь, но ничего не было.
– Не понимаю… – Брови Сью поползли вверх.
– Мы потом часто вспоминали с ним это, – закивала Мэри. – Я позвонила на следующий день, чтобы договориться о встрече. Ларри сказал, что очень занят и сможет увидеть меня только через три дня. Сказал, что сам позвонит мне. Вечером, около девяти, когда я уже перестала ждать его звонка, вдруг раздается звонок домофона. Он сказал, что пришел вместе с другом и, если я не против, мы можем устроить вечеринку в честь спасения моей репутации. Разве я могла ему отказать? Они ввалились в мою квартиру с пакетами, полными фруктов, конфет, деликатесов. Потом сами накрыли на стол, откупорили бутылки с вином.
Я была гостьей в собственном доме. Но мне это нравилось. Я всегда боялась мужчин, думала, что не смогу быть раскованной. За мной ведь в школе никто не ухаживал…
– А разве можно ухаживать за снежной королевой? – поддела ее Сью. – Ты только вспомни, как ты реагировала на заигрывания мальчиков. Ты умела так посмотреть, что у них пропадала охота продолжать ухаживания.
– Что ты такое говоришь! – возмутилась Мэри. – Просто я никому не нравилась. Мне ничего не оставалось, как зубрить уроки. Это ты все время ходила на свидания.
– Потому что не отвергала поклонников, – наставительно сказала Сью. Она перевела дух:
Мэри перестала бороться с подступающими слезами и с удовольствием рассказывала об истории своей любви. Казалось, что Ларри только что отошел от столика и через пару минут вернется.
– Ну вот, – вернулась к рассказу Мэри, – мы смеялись до четырех часов утра. Каждая реплика вызывала гомерический хохот. Мне не было дела ни до соседей, которые могут нас услышать, ни до консьержки, которая прекрасно знала, что у меня в квартире мужчины. А потом мы с Ларри посмотрели друг на друга, и я поняла, что хочу остаться с ним вдвоем. И знаешь, что я сделала?
– Что же такого ты могла сделать? Неужели сказала ему об этом прямо?
– Хуже, – притворно вздохнула Мэри. – Я спокойно выставила его друга за дверь, заявив, что уже поздно, а ему далеко добираться до дома. Что Ларри тоже следует отправиться домой, я не упомянула. Друг с удивлением посмотрел на Ларри, он кивнул, и мы остались одни. Потом Ларри рассказал мне, что договорился со своим другом, что тот ни за что не уйдет один и не оставит нас. Но когда я активно принялась отправлять его домой, Ларри ничего не смог с этим поделать. Потом он, правда, попытался заснуть, пока я принимала душ, но и эта уловка ему не удалась.
– То есть ты просто взяла его силой, – подвела итог Сью.
– Он не долго сопротивлялся. Правда, когда узнал, что я девственница, заявил, что не будет иметь со мной ничего общего. Мне было все равно. Мне хотелось просто быть рядом с ним, чувствовать его дыхание, гладить его кожу, целовать его глаза. Я ждала его все двадцать лет. Какая мне была разница, произойдет ли что-нибудь. Мне хотелось просто быть рядом. Потом я поняла, как мучительно ему было избегать настоящих ласк, но я была так невинна… А теперь его нет… Нет моего Ларри… – Лицо Мэри не изменилось. На нем было то же восторженно-мечтательное выражение, но из широко раскрытых глаз лились слезы. Они не капали, не сползали, а именно лились двумя потоками. Мэри не замечала их. Она смотрела куда-то вдаль и думала о своей первой ночи.
Мужчина за соседним столиком застыл. Это невозможно сыграть, думал он, это надо пережить, почувствовать. Господи, неужели когда-нибудь женщина будет любить его так же нежно и безгранично. Или для этого надо потерять? Нет, она всегда любила своего Ларри.
– А почему вы не поженились? – спросила Сью. Ей больно было смотреть на подругу, но она понимала, что это слезы живительные.
– Я не знаю. – Мэри только сейчас заметила слезы и приложила к лицу салфетку. – Нам было и так хорошо. Что изменилось бы после свадьбы? Он стал бы любить меня больше? Или меньше? Мы даже не говорили об этом. Я ждала, он приезжал. У него была какая-то сложная работа, все время разъезды. Мы и так были семьей. Немного странной, но семьей.
Сью покачала головой, но подумала, что не стоит задавать сейчас вопросы. Достаточно того, что Мэри заговорила. У них будет еще время, чтобы обсудить и это.
– Знаешь, – Мэри вдруг крепко сжала руку подруги, – я думаю, мне кажется, что Ларри…
Что он не умер.
Сью отвела глаза.
– Ты думаешь, что я сошла с ума? – спросила Мэри. – Я просто это чувствую. Понимаешь, если бы он умер, то я не смогла бы сделать ни единого вздоха. Я должна была умереть вместе с ним.
– Мэри, а ты не думаешь, что это не тебе решать. Тебе очень больно и хочется умереть, но ты жива, – Сью призвала на помощь всю свою логику и красноречие. – Значит, ты должна жить. Ты должна дышать, двигаться, работать. Твоя жизнь еще не кончилась. Понимаешь? Тебе просто очень больно, поэтому ты ищешь несуществующее. Ты ведь была на кладбище, ты все видела…
– Я ничего не видела, – очень разозлилась Мэри. – Я видела какой-то гроб, который зарыли в землю. Видела людей, которых я не знаю.
Видела его мать, которая не проронила ни слезинки.
– Но ведь это было, – попыталась опять остановить ее подруга.
– Что было?
– Кладбище, похороны, гроб…
– Это может быть спектакль, розыгрыш. Понимаешь? – Глаза Мэри возбужденно загорелись. Она не хотела признавать реальность, и переубедить ее было почти невозможно.
– Просто ты не видела его… – Сью не могла выговорить слово «мертвым».
– Да, я не видела его мертвым, – закивала Мэри, вдруг успокоившись. – Ты боишься говорить, а я – нет. Потому что уверена, что он жив. Мне нужно просто найти его.
– Мэри… – начала Сью, но остановилась.
Она поняла, что для сегодняшнего дня и так слишком много событий и, информации. Надо дать отдохнуть и себе и Мэри. – Давай пойдем к тебе. Ты покажешь мне фотографии. Я его совсем не помню, а потом мы обсудим, что делать дальше.
– А ты не будешь считать, что я сумасшедшая?
– Не буду, – пообещала Сью. – Пойдем?
– Пойдем, – согласилась Мэри, поднимаясь из-за стола.
Они шли к выходу, крепко взявшись за руки, как это бывает в детстве, и не видели, как грустно вздохнул официант, а мужчина с соседнего столика направился за ними.
Глава 2
Мэри проснулась ровно за минуту до того, как зазвенел будильник. Вчера она твердо решила с сегодняшнего дня взять себя в руки и выйти из подполья. Встреча со Сью и ее слова «если ты не умерла в тот день, значит, должна жить» пробили панцирь равнодушия, которым защищалась от мира Мэри. Ларри бы не понравилось, что она постепенно превращается в уставшую, некрасивую женщину. Он любил, когда она смеется и у нее сияют глаза.
«Если я не умерла, значит, должна жить», как заклинание твердила она, сбрасывая одеяло и направляясь в ванную. Сколько дней она не смотрелась в зеркало? Зачем считать? Сегодня она начнет именно с этого. Ревизия своего внешнего вида удручила Мэри: щеки ввалились, волосы потускнели, в уголках рта появились морщинки, а на лбу между бровей залегла огромная морщина. Глаза, правда, кажутся еще больше из-за синих кругов, но цвет их стал невыразительным и тусклым. Если возвращаться к жизни, то необходимо попытаться привести в порядок лицо.
Мэри насыпала в ванну ароматические соли, бросила пару масляных шариков и включили воду. Пока наберется ванна, она успеет очистить лицо и наложить маску. Привычная последовательность действий успокаивала, а мыслям она поставила заслон, вслух проговаривая все свои манипуляции.
– Теперь мы двадцать минут полежим в ванне, пока начнет действовать маска, – говорила она, опуская ногу в пенящуюся воду, – и попытаемся спланировать день.
Сделать сегодня ей предстояло очень многое. Первое, это разобраться со счетами. Скорее всего, их накопилось чертова уйма, и многие были уже просрочены. После оплаты счетов надо прикинуть бюджет на ближайшее время, потом составить резюме и попытаться понять, какую работу она хочет найти.
Мэри настолько отвыкла принимать решения, что все эти простые поступки сейчас вызывали у нее ужас. Ларри просто приносил деньги и клал их в тумбочку около кровати. Их было более чем достаточно, и она даже не считала их. Когда они развлекались или покупали Мэри новые вещи, платил всегда Ларри. Он всегда поднимал ее на смех, когда она пыталась урегулировать ведение домашнего хозяйства, говоря, что такой нетребовательной женщины он никогда не встречал и она обходится ему очень дешево.
Мэри поначалу смущала такая зависимость от любимого мужчины, но ко всему привыкаешь. Она стала так же спокойно относиться к тратам и деньгам, как и он. Поэтому теперь она не представляла, на какую реальную сумму может рассчитывать. В тумбочке до сих пор лежали какие-то деньги, а в банке, где был открыт счет на ее имя, она была очень давно.
Сегодня этим придется заняться. Деньги остались от родителей. Их было не так уж много, но тетя Эрна смогла устроить жизнь таким образом, что, уезжая, передала все сбережения почти в неприкосновенности. Деньги лежали на депозите, и, поскольку Ларри появился очень скоро после отъезда тети в Австралию, Мэри представления не имела, обладательницей какого состояния она является в настоящий момент.
Что касается работы, с этим было еще труднее. Мэри прослушала два курса в университете по филологии: когда-то она мечтала заниматься древними языками, как и ее родители.
Но любовь спутала и эти планы. Ей в момент стали неинтересны библиотеки, рукописи, научные открытия, филологические дискуссии… Было ли это ей по-настоящему интересно? Мэри не знала ответ на этот вопрос, но мысль о том, чтобы продолжить обучение в университете, ее почему-то пугала. Уж если жить, то настоящей жизнью, а не в выдуманном мире, в коем пребывают ученые. А вот чем она хочет заниматься, Мэри не представляла.
Значит, надо найти газету с объявлениями о найме на работу и посмотреть, что предлагают.
Или сходить на биржу труда…
Пока она рассуждала таким образом, вода начала остывать, а лицо под маской приятно разогрелось. Что ж, план есть, надо заняться его осуществлением, приказала себе Мэри и встала под душ.
Через час она была вполне готова к выходу.
Сначала она решила спуститься к почтовому ящику и разобраться со счетами. Бумаг было действительно много. Мэри принялась сортировать их по степени важности. И тут она наткнулась на странный конверт. Это было письмо. Но не от тети Эрны. Отправителем была неизвестная Мэри компания.
Мэри замерла. Она боялась раскрыть конверт и прочитать послание, потому что знала, что это связано с Ларри. Какая еще неприятность ожидает ее? А может быть… И она быстро оторвала край конверта. Ей в руки выпал тонкий разноцветный листок. Мэри долго не могла понять смысл написанного. Скорее всего, произошла ошибка. Они перепутали имя.
«Уважаемая мисс Мэри Бартон! Кастинг по подбору актеров для участия в фильме «Любовь… Любовь? Любовь!» состоится 19 апреля в 12 часов в помещении студии № 5 компании «Тайга».
Адрес студии…»
Мэри перечитала приглашение несколько раз. Они могли ошибиться с именем, но ошибиться с адресом? Не слишком ли много ошибок? Какой кастинг, какая студия? Она никогда не хотела быть актрисой или сниматься в кино. Полный бред!
Мэри внимательно рассмотрела штемпель на конверте. Письмо пришло в среду на прошлой неделе. Сегодня понедельник. А 19 апреля будет послезавтра, то есть в среду. Почему-то мысль, что она не опоздала, согрела Мэри. Нет, она, конечно, не собирается туда идти, но сам факт, что она может это сделать, был ей приятен.
Можно, конечно, позвонить на студию и узнать, почему она получила это предложение, но она решила этого не делать. Вдруг это действительно ошибка, тогда ее уверенность не будет такой абсолютной. Может быть, это знак?
Тогда пусть он будет добрым знаком.
Мэри отложила бумаги и на минуту закрыла глаза. И вдруг она увидела себя со стороны: свободная, одинокая, а впереди у нее большая неизвестная жизнь. Она может идти в любую сторону, и все, что с ней будет происходить теперь, зависит только от нее одной, от правильности или не правильности шагов, от поворотов ее собственной судьбы. И Мэри поняла, что никогда не испытывала еще такого необъятного чувства свободы и желания делать эти шаги.
Ее мысли были прерваны настойчивыми телефонными звонками.
Мэри подняла трубку.
– Алло!
– Доброе утро, – услышала она осторожный голос Сью. – Я тебя разбудила? Прости, у меня уже давно «добрый день»…
– Нет, – заверила подругу Мэри, – ты не разбудила меня. Я уже собиралась уходить. Ты могла меня не застать дома.
На том конце провода облегченно вздохнули. Сью попыталась сделать это тихо, но Мэри услышала и улыбнулась.
Сью каждый день звонила, проверяя, чем занимается подруга. Ее труды увенчались успехом, но она понимала, как трудно будет удержать это бодрое состояние. В той неразберихе чувств, в которой пребывала сейчас Мэри, возбуждение могло легко смениться долгой полосой депрессии. Сью не пыталась ее заставить начать что-то делать, она просто каждый день звонила и разговаривала с подругой о своих делах, рассказывала забавные истории, жаловалась на шефа, обсуждала любовные проблемы. Это продолжалось уже две недели и наконец дало результат: Мэри захотелось выйти из дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
– Откуда? – удивилась Сью. – Ты ведь его никому не показывала.
– Он не хотел, – вздохнула Мэри. – Но смеялся он удивительно. Не хихикал, не ухмылялся, не улыбался, а именно хохотал – звонко, радостно. Я тоже начала смеяться. Мы поговорили о собаке, о школе, о каких-то общих знакомых. Я попросила у него телефон, чтобы вернуть деньги, и мы расстались. А когда встретились через три дня… Я просто забыла обо всем на свете.
– Неужели так бывает? – грустно спросила Сью. Ей не слишком везло в любви. Она хотела, как героиня романа, попасть в водоворот страстей, забыть обо всем на свете, научиться отдаваться мужчине и чувству, но у нее не получалось. То ли мужчины, которых она выбирала, не походили на героев романа, то ли она просто не умела любить. Через несколько недель после бурного начала ей становилось скучно. Мужчины требовали покорности, устраивали сцены ревности, изводили ее мелочными придирками. Сью был нужен целый мир, в котором масса людей и масса событий, а ее спутникам всегда требовался тихий уютный омут.
Наверное, ей не дано просто любить и принадлежать мужчине. Мэри бросила ради своего Ларри весь мир, она бы так не смогла. И все-таки ей стало грустно от собственной ущербности. Что бы ни случилось с Мэри потом, у нее всегда будут воспоминания.
– Я тоже не думала, что так бывает, – слабо улыбнулась Мэри после долгого молчания. – Но так было. Он стал моим первым и единственным.
Они были так увлечены разговором, что не замечали, как две пары мужских глаз пристально наблюдают за ними. Официант, который бесшумной тенью скользил между столами, менял тарелки, поправлял скатерти и не мог оторваться от созерцания двух прекрасных женщин.
И один мужчина из шумной компании. Он давно выпал из общего веселья. Всем своим существом он устремился к нежной русоволосой женщине за соседним столом.
Он заметил ее сразу же, как только вошел в зал ресторана. У него напряглись все мускулы, когда он увидел это нежное лицо, осененное страданием. Именно ее он искал уже несколько месяцев и никак не мог найти среди тысячи фотографий и на кастингах. Его мечта, его героиня сидела совсем рядом, но он не мог обратиться к ней, понимая, что женщины заняты важным разговором. Они были отделены от происходящего. Невольно он стал прислушиваться к их диалогу. Сердце его сжалось, когда он понял, что речь идет о погибшем возлюбленном. Нет. Пустые мечты. Она никогда не согласится…
Подслушивать было стыдно, но он ничего не мог с собой поделать. Он должен знать суть ее переживаний, чтобы найти правильный тон и ключ к ней. Пусть его уличат в невоспитанности, но он не может упустить ни одного слова.
Пусть еще говорит, он все должен знать.
Подруги не замечали напряженного поля мужского внимания вокруг их столика и продолжали разговор. Сью с удовольствием съела салат, который ей принес официант. Он был легким, воздушным и удивительно вкусным.
Только у Питера умели готовить так, чтобы клиент чувствовал, что не набивает себе желудок, а получает эстетическое удовольствие.
А тарелка Мэри так и оставалась нетронутой.
Сью решила не нажимать на подругу, пусть выговорится. Голод придет после того, как она изольет душу. Мэри очень сильно похудела, но Сью не знала, когда это случилось. За последние дни или за последние годы. Когда-то мама говорила ей, что любовь похожа на болезнь: она иссушает тело и делает легкой и свободной душу.
– У нас была удивительная первая ночь, – улыбнулась и продолжила свой рассказ Мэри. – Ты не поверишь, но ничего не было.
– Не понимаю… – Брови Сью поползли вверх.
– Мы потом часто вспоминали с ним это, – закивала Мэри. – Я позвонила на следующий день, чтобы договориться о встрече. Ларри сказал, что очень занят и сможет увидеть меня только через три дня. Сказал, что сам позвонит мне. Вечером, около девяти, когда я уже перестала ждать его звонка, вдруг раздается звонок домофона. Он сказал, что пришел вместе с другом и, если я не против, мы можем устроить вечеринку в честь спасения моей репутации. Разве я могла ему отказать? Они ввалились в мою квартиру с пакетами, полными фруктов, конфет, деликатесов. Потом сами накрыли на стол, откупорили бутылки с вином.
Я была гостьей в собственном доме. Но мне это нравилось. Я всегда боялась мужчин, думала, что не смогу быть раскованной. За мной ведь в школе никто не ухаживал…
– А разве можно ухаживать за снежной королевой? – поддела ее Сью. – Ты только вспомни, как ты реагировала на заигрывания мальчиков. Ты умела так посмотреть, что у них пропадала охота продолжать ухаживания.
– Что ты такое говоришь! – возмутилась Мэри. – Просто я никому не нравилась. Мне ничего не оставалось, как зубрить уроки. Это ты все время ходила на свидания.
– Потому что не отвергала поклонников, – наставительно сказала Сью. Она перевела дух:
Мэри перестала бороться с подступающими слезами и с удовольствием рассказывала об истории своей любви. Казалось, что Ларри только что отошел от столика и через пару минут вернется.
– Ну вот, – вернулась к рассказу Мэри, – мы смеялись до четырех часов утра. Каждая реплика вызывала гомерический хохот. Мне не было дела ни до соседей, которые могут нас услышать, ни до консьержки, которая прекрасно знала, что у меня в квартире мужчины. А потом мы с Ларри посмотрели друг на друга, и я поняла, что хочу остаться с ним вдвоем. И знаешь, что я сделала?
– Что же такого ты могла сделать? Неужели сказала ему об этом прямо?
– Хуже, – притворно вздохнула Мэри. – Я спокойно выставила его друга за дверь, заявив, что уже поздно, а ему далеко добираться до дома. Что Ларри тоже следует отправиться домой, я не упомянула. Друг с удивлением посмотрел на Ларри, он кивнул, и мы остались одни. Потом Ларри рассказал мне, что договорился со своим другом, что тот ни за что не уйдет один и не оставит нас. Но когда я активно принялась отправлять его домой, Ларри ничего не смог с этим поделать. Потом он, правда, попытался заснуть, пока я принимала душ, но и эта уловка ему не удалась.
– То есть ты просто взяла его силой, – подвела итог Сью.
– Он не долго сопротивлялся. Правда, когда узнал, что я девственница, заявил, что не будет иметь со мной ничего общего. Мне было все равно. Мне хотелось просто быть рядом с ним, чувствовать его дыхание, гладить его кожу, целовать его глаза. Я ждала его все двадцать лет. Какая мне была разница, произойдет ли что-нибудь. Мне хотелось просто быть рядом. Потом я поняла, как мучительно ему было избегать настоящих ласк, но я была так невинна… А теперь его нет… Нет моего Ларри… – Лицо Мэри не изменилось. На нем было то же восторженно-мечтательное выражение, но из широко раскрытых глаз лились слезы. Они не капали, не сползали, а именно лились двумя потоками. Мэри не замечала их. Она смотрела куда-то вдаль и думала о своей первой ночи.
Мужчина за соседним столиком застыл. Это невозможно сыграть, думал он, это надо пережить, почувствовать. Господи, неужели когда-нибудь женщина будет любить его так же нежно и безгранично. Или для этого надо потерять? Нет, она всегда любила своего Ларри.
– А почему вы не поженились? – спросила Сью. Ей больно было смотреть на подругу, но она понимала, что это слезы живительные.
– Я не знаю. – Мэри только сейчас заметила слезы и приложила к лицу салфетку. – Нам было и так хорошо. Что изменилось бы после свадьбы? Он стал бы любить меня больше? Или меньше? Мы даже не говорили об этом. Я ждала, он приезжал. У него была какая-то сложная работа, все время разъезды. Мы и так были семьей. Немного странной, но семьей.
Сью покачала головой, но подумала, что не стоит задавать сейчас вопросы. Достаточно того, что Мэри заговорила. У них будет еще время, чтобы обсудить и это.
– Знаешь, – Мэри вдруг крепко сжала руку подруги, – я думаю, мне кажется, что Ларри…
Что он не умер.
Сью отвела глаза.
– Ты думаешь, что я сошла с ума? – спросила Мэри. – Я просто это чувствую. Понимаешь, если бы он умер, то я не смогла бы сделать ни единого вздоха. Я должна была умереть вместе с ним.
– Мэри, а ты не думаешь, что это не тебе решать. Тебе очень больно и хочется умереть, но ты жива, – Сью призвала на помощь всю свою логику и красноречие. – Значит, ты должна жить. Ты должна дышать, двигаться, работать. Твоя жизнь еще не кончилась. Понимаешь? Тебе просто очень больно, поэтому ты ищешь несуществующее. Ты ведь была на кладбище, ты все видела…
– Я ничего не видела, – очень разозлилась Мэри. – Я видела какой-то гроб, который зарыли в землю. Видела людей, которых я не знаю.
Видела его мать, которая не проронила ни слезинки.
– Но ведь это было, – попыталась опять остановить ее подруга.
– Что было?
– Кладбище, похороны, гроб…
– Это может быть спектакль, розыгрыш. Понимаешь? – Глаза Мэри возбужденно загорелись. Она не хотела признавать реальность, и переубедить ее было почти невозможно.
– Просто ты не видела его… – Сью не могла выговорить слово «мертвым».
– Да, я не видела его мертвым, – закивала Мэри, вдруг успокоившись. – Ты боишься говорить, а я – нет. Потому что уверена, что он жив. Мне нужно просто найти его.
– Мэри… – начала Сью, но остановилась.
Она поняла, что для сегодняшнего дня и так слишком много событий и, информации. Надо дать отдохнуть и себе и Мэри. – Давай пойдем к тебе. Ты покажешь мне фотографии. Я его совсем не помню, а потом мы обсудим, что делать дальше.
– А ты не будешь считать, что я сумасшедшая?
– Не буду, – пообещала Сью. – Пойдем?
– Пойдем, – согласилась Мэри, поднимаясь из-за стола.
Они шли к выходу, крепко взявшись за руки, как это бывает в детстве, и не видели, как грустно вздохнул официант, а мужчина с соседнего столика направился за ними.
Глава 2
Мэри проснулась ровно за минуту до того, как зазвенел будильник. Вчера она твердо решила с сегодняшнего дня взять себя в руки и выйти из подполья. Встреча со Сью и ее слова «если ты не умерла в тот день, значит, должна жить» пробили панцирь равнодушия, которым защищалась от мира Мэри. Ларри бы не понравилось, что она постепенно превращается в уставшую, некрасивую женщину. Он любил, когда она смеется и у нее сияют глаза.
«Если я не умерла, значит, должна жить», как заклинание твердила она, сбрасывая одеяло и направляясь в ванную. Сколько дней она не смотрелась в зеркало? Зачем считать? Сегодня она начнет именно с этого. Ревизия своего внешнего вида удручила Мэри: щеки ввалились, волосы потускнели, в уголках рта появились морщинки, а на лбу между бровей залегла огромная морщина. Глаза, правда, кажутся еще больше из-за синих кругов, но цвет их стал невыразительным и тусклым. Если возвращаться к жизни, то необходимо попытаться привести в порядок лицо.
Мэри насыпала в ванну ароматические соли, бросила пару масляных шариков и включили воду. Пока наберется ванна, она успеет очистить лицо и наложить маску. Привычная последовательность действий успокаивала, а мыслям она поставила заслон, вслух проговаривая все свои манипуляции.
– Теперь мы двадцать минут полежим в ванне, пока начнет действовать маска, – говорила она, опуская ногу в пенящуюся воду, – и попытаемся спланировать день.
Сделать сегодня ей предстояло очень многое. Первое, это разобраться со счетами. Скорее всего, их накопилось чертова уйма, и многие были уже просрочены. После оплаты счетов надо прикинуть бюджет на ближайшее время, потом составить резюме и попытаться понять, какую работу она хочет найти.
Мэри настолько отвыкла принимать решения, что все эти простые поступки сейчас вызывали у нее ужас. Ларри просто приносил деньги и клал их в тумбочку около кровати. Их было более чем достаточно, и она даже не считала их. Когда они развлекались или покупали Мэри новые вещи, платил всегда Ларри. Он всегда поднимал ее на смех, когда она пыталась урегулировать ведение домашнего хозяйства, говоря, что такой нетребовательной женщины он никогда не встречал и она обходится ему очень дешево.
Мэри поначалу смущала такая зависимость от любимого мужчины, но ко всему привыкаешь. Она стала так же спокойно относиться к тратам и деньгам, как и он. Поэтому теперь она не представляла, на какую реальную сумму может рассчитывать. В тумбочке до сих пор лежали какие-то деньги, а в банке, где был открыт счет на ее имя, она была очень давно.
Сегодня этим придется заняться. Деньги остались от родителей. Их было не так уж много, но тетя Эрна смогла устроить жизнь таким образом, что, уезжая, передала все сбережения почти в неприкосновенности. Деньги лежали на депозите, и, поскольку Ларри появился очень скоро после отъезда тети в Австралию, Мэри представления не имела, обладательницей какого состояния она является в настоящий момент.
Что касается работы, с этим было еще труднее. Мэри прослушала два курса в университете по филологии: когда-то она мечтала заниматься древними языками, как и ее родители.
Но любовь спутала и эти планы. Ей в момент стали неинтересны библиотеки, рукописи, научные открытия, филологические дискуссии… Было ли это ей по-настоящему интересно? Мэри не знала ответ на этот вопрос, но мысль о том, чтобы продолжить обучение в университете, ее почему-то пугала. Уж если жить, то настоящей жизнью, а не в выдуманном мире, в коем пребывают ученые. А вот чем она хочет заниматься, Мэри не представляла.
Значит, надо найти газету с объявлениями о найме на работу и посмотреть, что предлагают.
Или сходить на биржу труда…
Пока она рассуждала таким образом, вода начала остывать, а лицо под маской приятно разогрелось. Что ж, план есть, надо заняться его осуществлением, приказала себе Мэри и встала под душ.
Через час она была вполне готова к выходу.
Сначала она решила спуститься к почтовому ящику и разобраться со счетами. Бумаг было действительно много. Мэри принялась сортировать их по степени важности. И тут она наткнулась на странный конверт. Это было письмо. Но не от тети Эрны. Отправителем была неизвестная Мэри компания.
Мэри замерла. Она боялась раскрыть конверт и прочитать послание, потому что знала, что это связано с Ларри. Какая еще неприятность ожидает ее? А может быть… И она быстро оторвала край конверта. Ей в руки выпал тонкий разноцветный листок. Мэри долго не могла понять смысл написанного. Скорее всего, произошла ошибка. Они перепутали имя.
«Уважаемая мисс Мэри Бартон! Кастинг по подбору актеров для участия в фильме «Любовь… Любовь? Любовь!» состоится 19 апреля в 12 часов в помещении студии № 5 компании «Тайга».
Адрес студии…»
Мэри перечитала приглашение несколько раз. Они могли ошибиться с именем, но ошибиться с адресом? Не слишком ли много ошибок? Какой кастинг, какая студия? Она никогда не хотела быть актрисой или сниматься в кино. Полный бред!
Мэри внимательно рассмотрела штемпель на конверте. Письмо пришло в среду на прошлой неделе. Сегодня понедельник. А 19 апреля будет послезавтра, то есть в среду. Почему-то мысль, что она не опоздала, согрела Мэри. Нет, она, конечно, не собирается туда идти, но сам факт, что она может это сделать, был ей приятен.
Можно, конечно, позвонить на студию и узнать, почему она получила это предложение, но она решила этого не делать. Вдруг это действительно ошибка, тогда ее уверенность не будет такой абсолютной. Может быть, это знак?
Тогда пусть он будет добрым знаком.
Мэри отложила бумаги и на минуту закрыла глаза. И вдруг она увидела себя со стороны: свободная, одинокая, а впереди у нее большая неизвестная жизнь. Она может идти в любую сторону, и все, что с ней будет происходить теперь, зависит только от нее одной, от правильности или не правильности шагов, от поворотов ее собственной судьбы. И Мэри поняла, что никогда не испытывала еще такого необъятного чувства свободы и желания делать эти шаги.
Ее мысли были прерваны настойчивыми телефонными звонками.
Мэри подняла трубку.
– Алло!
– Доброе утро, – услышала она осторожный голос Сью. – Я тебя разбудила? Прости, у меня уже давно «добрый день»…
– Нет, – заверила подругу Мэри, – ты не разбудила меня. Я уже собиралась уходить. Ты могла меня не застать дома.
На том конце провода облегченно вздохнули. Сью попыталась сделать это тихо, но Мэри услышала и улыбнулась.
Сью каждый день звонила, проверяя, чем занимается подруга. Ее труды увенчались успехом, но она понимала, как трудно будет удержать это бодрое состояние. В той неразберихе чувств, в которой пребывала сейчас Мэри, возбуждение могло легко смениться долгой полосой депрессии. Сью не пыталась ее заставить начать что-то делать, она просто каждый день звонила и разговаривала с подругой о своих делах, рассказывала забавные истории, жаловалась на шефа, обсуждала любовные проблемы. Это продолжалось уже две недели и наконец дало результат: Мэри захотелось выйти из дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16