– Минутку! – Он развернул ее лицом к себе. – Ну, а теперь в чем дело? В чем я провинился на этот раз?
– Ты заигрываешь с Люси! – прошипела она. – Используешь ее. Негодяй! Я все слышала. Не вздумай притворяться! – возмущенно напустилась она на застывшего от изумления Адама. – Ты хотел, чтобы я ревновала, хотел…
Адам поймал ее за руку.
– Неужели ты думаешь, что я настолько низок! Это серьезно? Ты же знаешь, что Люси патологически застенчива! Как я сумею научить ее чему-то, если она не избавится от напряженности? Я набрал пару анекдотов на компьютере. Мы разговаривали, печатая текст на экране. Она в восторге, Триш! Впервые в жизни она нормально общалась!
– Но вы… смеялись, – неуверенно заметила она, озадаченная его искренним возмущением. Может, ей показалось? Похоже, он и вправду обиделся…
– Да, смеялись. Она очень веселая! После этого занятия у нее словно выросли крылья! Ты сама видела. Я знаю, что она чувствует! Как ты не понимаешь, что это для нее значит – впервые ощутить себя нормальной!
– Мне очень жаль, – смущенно пробормотала Триш. – Ты тогда ужасно разозлился, сказал, что заставишь меня… Вот я и решила, что…
– Есть немало способов доказать тебе, что мои намерения серьезны, не впутывая в это Люси, – спокойно ответил он.
– Пожалуйста, прости меня! Я так плохо о тебе думала. Какая я дура! – Она взглянула на него, готовая вот-вот расплакаться, и продолжала дрожащим голосом: – Спасибо, что помогаешь ей. За такой короткий срок ты сумел дать Люси гораздо больше, чем я за долгие месяцы. Ты такой добрый и заботливый, и я ужасно благодарна тебе за все. Я люблю Люси. Не представляешь, как я жалею о своих словах, о том, что вообразила про тебя!
– Я хочу, чтобы ты доверяла мне, Триш, – вздохнул Адам. – Я делаю все, чтобы доказать, как много ты значишь для меня. Нет, только не надо плакать!
Она подняла голову, и он с нежностью поцеловал ее соленые от слез губы. Какая она глупая – он любит ее.
– О, Адам! – выдохнула она, целуя его. Он ответил на поцелуй, но затем отстранился, глядя на нее с сожалением.
– Мне нужно идти. Только что позвонили и сказали, что мне пришла посылка. Нужно поскорее сходить за ней на пристань. Жди меня.
Она улыбнулась, глядя ему вслед, и поспешила наверх – пришло сообщение по факсу. Она уже собралась уйти, но, заметив на листе бумаги свадебные колокольчики, остановилась. С любопытством склонилась, чтобы прочесть… И так и застыла от ужаса. Факс послала Луиза.
Телефон зазвонил так громко, что она подскочила от неожиданности. Дрожащей рукой сняла трубку.
– Это Луиза. Звоню проверить, получил ли Адам мой факс.
Триш тяжело опустилась на кровать. Облизала пересохшие губы.
– Вы… вы с Адамом… женитесь?
– Ну, вы же знаете! Ведь вы были на нашей помолвке!
– Я думала, вы расстались!
– Не понимаю, о чем вы! – холодно проговорила Луиза. – Совсем недавно мы чудесно провели время вдвоем!
Словно громом пораженная, Триш уронила трубку, уставившись на нее невидящим взглядом. Прошло несколько минут, прежде чем она нашла в себе силы пошевелиться. Оторвав факс, перечитала его, моля о чуде, о том, чтобы слова оказались другими:
«Дорогой, что ты об этом думаешь? Свадебные колокола! Чудесно, правда? Скажи, что ты согласен, и я все устрою. Не дождусь, когда увижу тебя снова. Спасибо за розы. Целых тридцать! Обожаю тебя… Луиза».
Она закрыла глаза. Негодяй. Подонок. Ничтожество… Она ему никогда не скажет, что ждет от него ребенка… Никогда, поклялась она.
Аккуратно свернув факс, Триш сунула его в карман, чтобы показать в нужный момент. Скажем, пригласит Адама прогуляться по саду и там, когда он начнет городить очередную ложь, вынет факс и с милой улыбкой попросит дать адрес дома, где они с Луизой решили свить гнездышко, чтобы послать им открытку.
Когда он вернулся, она была на удивление спокойна.
– Ничего, – удивленно хмурясь, сказал он. – Никакой посылки не было.
– Как странно! – воскликнула она, благодаря судьбу за эту случайность. Останься он дома, и она так бы ничего и не узнала!
Вдруг она услышала нечто, заставившее ее настороженно замереть.
– Адам! – воскликнула она, от испуга забывая обо всем. – Кажется, бабушка упала!
И, не оглядываясь на Адама, Триш бросилась к домику старушки.
Он обогнал ее, одним прыжком оказавшись у дверей.
Вбежав вслед за ним в дом, она увидела, что Адам сидит на корточках возле лежащей на полу бабушки. Люси бережно поддерживала голову старушки, а Адам пытался осмотреть ее.
– Господи, бабушка! – Триш опустилась на пол, сжимая сухую руку миссис Хикс.
– Все в порядке. Нечего устраивать панику, – проворчала та.
Однако дрожащий голос и покрывавшая ее лицо бледность свидетельствовали об обратном. Вскочив на ноги, Триш схватила аптечку.
– Мне кажется, рука сломана, – спокойно сказал Адам. – Надо проверить.
– Просто помогите мне сесть в кресло, – сказала миссис Хикс. – Сама виновата. Я поскользнулась. – Веки ее начали опускаться.
– Только не засыпать! – резко воскликнул Адам, ощупывая седую голову. Он обменялся взглядом с Триш. – У нее шишка.
Триш поцеловала морщинистую щеку.
– Тебя придется отвезти в больницу, и без всяких разговоров. Красивые врачи с холодными руками, заботливые няни… Тебе понравится, вот увидишь. – Взглянув на часы, она в отчаянии вскрикнула: – Катер еще не скоро!
– Что же делать?
– Позвоню Джо Слейтеру. Это наш сосед-фермер. – Поднявшись, она набрала номер. – У него есть лодка. Он отвезет нас на остров Святой Марии.
– Отлично. Люси, – решительно скомандовал Адам, – принеси несколько одеял для миссис Хикс. Потом сходи в мою комнату и захвати куртку для меня и что-нибудь для Триш. Когда поедем назад, будет уже прохладно. Мы отправляемся в больницу. Сможешь приготовить ужин для миссис Вашер?
Люси кивнула, и Адам осторожно прижал голову старушки к груди. Договорившись с Джо, Триш тоже опустилась на колени рядом с ней.
– Он мигом приготовит для нас лодку. – Она заметила, как побледнел Адам. Больница, тут же вспомнила она. Все эти тяжкие воспоминания. И, несмотря на все обиды, ей стало жаль его.
– Послушай… Тебе не обязательно ехать.
– Я еду. Кто-то должен отнести твою бабушку в лодку, да и потом… Когда ты поедешь домой, будет уже поздно. Я тебе понадоблюсь. – Он сжал ее ладонь в своей. Глаза Триш наполнились болью, и она отняла руку. Он был так нежен! – С ней все будет хорошо. Не волнуйся, – утешал он.
– Не обращайте на меня внимания! – пробормотала бабушка. – Можете ухаживать за ней сколько хотите, а я постараюсь пока тихонько умереть и никому не мешать. – Триш увидела, что бабушка улыбается.
Сердце Адама тревожно забилось, когда они подъезжали к больнице. Будь у него выбор, он бы нашел какой-нибудь предлог, чтобы подождать в лодке. Но он был нужен. На пристани уже стояла машина «Скорой помощи». Свет мигалок слепил ему глаза. Сэм.
Стоны. Его собственный крик. Лицо Сэма. Господи! Его лицо…
– Ты нормально себя чувствуешь? – тихо спросила Триш.
– Голова болит, – хрипло отозвался он, скривившись.
Сама того не желая, Триш заставляла его вспоминать о том, что он предпочел бы забыть. Он не мог жить без нее… и в то же время страшился жить рядом с ней. Ее недоверие к нему было неожиданным: словно она заподозрила, что он не был до конца честен насчет Люси.
Возможно, бабушка Триш ошибалась относительно ее чувств к нему. Он так сильно желал ее, что это притупляло разум, и он уже не мог отличить, где реальность, а где всего лишь фантазия.
Он побледнел, вспомнив, как был потрясен, когда миссис Хикс по телефону намекнула, что Триш ждет ребенка. Уж в этом-то она, похоже, точно ошиблась. А раз ошиблась в одном, может напутать и во всем остальном.
Ему следует уйти, чтобы не испытывать боли. Вся эта неопределенность, то, что она так безотчетно отдалась ему, а потом решительно его отвергла, нарушила раз и навсегда установленный распорядок его жизни. Склонив голову, Адам закрыл глаза. Она была нужна ему, как наркотик. Он должен найти способ доказать ей свою искренность, потому что дальше так продолжаться не может.
Размышления о Триш заставили его на время забыть о больнице. Миссис Хикс сразу же отправили на рентген, и им оставалось лишь ждать в коридоре с бумажными стаканчиками жидкого чая в руках.
Триш выглядела совершенно измученной, губы ее горестно сжались. Сердце Адама замирало от сострадания; присев рядом, он обнял ее за плечи.
– Не надо, – пробормотала она, отстраняясь.
– Я хочу заботиться о тебе. Мне хочется защитить тебя от любых испытаний.
Она повернулась, встревоженно глядя на него.
По ее лицу струились слезы. Сердце Адама пронзила острая боль. Точно так же плакал его брат. И тогда он был так же бессилен помочь, как и сейчас.
– Не плачь, – хрипло пробормотал он, заикаясь. Молча выругавшись, взял себя в руки, заставляя забыть ту ночь, когда он вот так же обнимал своего брата и по лицу его тоже текли слезы, мешаясь со слезами Сэма. – Не волнуйся, – шептал он ей на ухо. – Все будет хорошо.
– Я так люблю ее! – сказала Триш, всхлипывая у него на плече. – Она так обо мне заботилась. Понимаешь, почему я волнуюсь: она вечно надевает эти скользкие тапочки. Кроме бабушки, у меня никого нет…
– Нет, – мягко поправил он. – У тебя еще есть я. И пока я тебе нужен, я всегда буду рядом.
Триш подняла мокрое от слез лицо. Улыбнувшись, он отер его платком. Судя по выражению ее глаз – озадаченному, смущенному, недоверчивому, – она все еще сомневалась в нем.
– Нет, ты не можешь, ведь ты…
– Не нужно сейчас об этом. – И он снова привлек ее к себе, пока она не перестала сопротивляться. Он должен был завоевать ее доверие, но, конечно же, на это понадобится время.
– Я думал об этом целых шесть лет, – продолжал он, – и не рассчитываю, что с самого начала не будет проблем. Я знаю, что тебя влечет ко мне. Это уже хорошо. Пока довольно и этого.
Он поцеловал ее волосы. От них пахло какими-то цветами… розмарином. Должно быть, она споласкивала им волосы. Ему столько еще предстоит о ней узнать. Все о ее жизни.
– Бабушка не может обойтись без меня. Я не могу ее бросить. Ты очень добр к ней, – сказала она, и голос ее дрогнул. – Я… – казалось, в ней борются противоположные чувства, – я рада, что ты здесь, Адам!
Эти простые слова были словно чудесный дар, который он берег в своем сердце все время, пока они ждали, и потом, когда Триш разрешили навестить бабушку, и всю дорогу домой уже поздно вечером, когда он успокаивал ее, заверяя, что со старушкой все будет в порядке – ведь так сказал врач – и что ее оставили в госпитале только для профилактики.
Вскоре веки ее начали смыкаться, и она уснула.
Сон был таким чудесным, что Триш не хотелось просыпаться. Ей снилось, будто они с Адамом и бабушкой провожают двоих детей в школу, стоя на пристани. Своих детей. Весело помахав рукой, идут назад…
Тут она проснулась. Шесть утра. Она встала и пошла в ванную. И только тут вспомнила, что случилось вчера. Бабушка! Как она? Звонить, наверное, слишком рано.
И… Она прижала ладонь ко рту. Кто надел на нее пижаму? Последнее, что она помнила, – это как уснула… в лодке! И на ней не было нижнего белья!
Одевшись, Триш накормила цыплят и накрыла на стол, безуспешно пытаясь унять охватившее ее волнение. Он прикасался к ней. Рассматривал ее тело. Может быть даже…
Она позвонила в больницу.
– Миссис Хикс чувствует себя нормально, – жизнерадостно ответила дежурная сестра.
– Когда мы сможем забрать ее?
– Думаю, через пару дней. У нее высокое давление.
– Скажите, что мы приедем вечером. До свидания.
– Спасибо, что не забыла и меня, – сказал вошедший Адам.
– Бабушка чувствует себя хорошо.
– Очень рад, – ответил он, пристально глядя на нее.
– Вчера вечером, – неуверенно начала Триш, – ты… раздел меня?
Адам мечтательно улыбнулся, словно ему напомнили о чем-то приятном.
– Я отнес тебя в спальню. Положил на кровать.
– И?..
– Остальное сделала Люси. Она ждала, пока мы не вернулись.
– Понятно, – облегченно вздохнула Триш. – Спасибо ей.
– Она просто прелесть. Такая красивая девушка.
– Это точно. – Триш кивнула. – И у нее прекрасный характер.
– Потрясающие ноги.
Судя по лукавой усмешке, он нарочно дразнил ее. Его очень позабавило, что она попалась, и Триш вспыхнула, негодуя на себя.
– Я понял по выражению лица Люси, что миссис Вашер обошлась с ней не слишком любезно.
– Пора как-то решать эту проблему, – сразу разволновалась Триш.
– Все уже под контролем, – сказал он, и Триш обратила внимание на его черную рубаху и джинсы и накинутый на плечи на итальянский манер пиджак. Не говоря уже о черных кудрях, падавших ему на лоб. По крайней мере он не нацепил золотой медальон.
– Что ты задумал? – спросила она, все еще сомневаясь, стоит ли позволять ему вмешиваться в ее проблемы.
– Сначала скажи мне вот что. Миссис Вашер случайно не специалист по ремонту телевизоров?
– Не говори глупостей! Конечно, нет!
– Тогда, как ты думаешь, зачем она пыталась отвинтить что-то от телевизора в своей комнате?
– Понятия не имею! Ты же не думаешь, что она это специально?
– Не думаю, а знаю. Она вредит тебе, чтобы потом не платить за комнату. – Вынув ручку, он написал что-то на клочке бумаги и сунул его в пакет с кукурузными хлопьями. – Подыграй мне. Мы избавимся от нее в два счета. Есть что-нибудь на завтрак? Я умираю с голоду.
Он уже покончил с яичницей и беконом и как раз собирался взять себе еще один тост, когда появилась миссис Вашер.
– Buon giorno, – поприветствовал ее Адам на чистейшем итальянском.
Триш замерла, забыв поздороваться и глядя, как миссис Вашер поежилась под неприветливым взглядом этого мрачного «итальянца». Затем, когда дама недоверчиво буркнула «С добрым утром», Триш улыбнулась: Адам решил напугать ее. Она поспешила скрыть свое изумление.
– С добрым утром, миссис Вашер! – беспечно пропела она.
– Ничего доброго! – оборвала ее та.
– Momento, cara! – Адам грозно встал из-за стола и подошел к Триш. – Моя женщина, она говорить, вы недовольна.
– Еще как недовольна! – вскипела миссис Вашер. – Сегодня утром…
– А! Еще что-то быть не в порядке? – вкрадчиво произнес Адам.
– Именно не быть… То есть да. Мой телевизор вышел из строя. В этом доме все ломается! Просто кошмар! Не надейтесь, что я стану платить за такое ужасное обслуживание…
– Signora, – промурлыкал Адам. – Пожалуйста, открыть этот коробка и прочитать, что там написано. – Он указал на пакет.
Дама с раздражением открыла коробку и вынула записку.
– «Синьора…» – Она озадаченно взглянула на Адама.
– Continuez.
Триш от души надеялась, что миссис Вашер не заметит, что он по ошибке перешел на французский.
Опасения оказались напрасными, и миссис Вашер продолжала читать записку:
– «…делает вид, будто телевизор в ее спальне…» – Густо покраснев, она продолжала уже про себя, явно слишком шокированная, чтобы задумываться, почему Адам говорит на ломаном английском, но при этом пишет без единой помарки.
Как только она закончила, Адам положил руки на стол, угрожающе наклонившись в ее сторону и кипя праведным гневом.
– Я видеть вас. Видеть, что вы делать с телевизором. Моя женщина, она быть недовольна. Я быть недоволен. Дело плохо, – яростно прошипел он сквозь зубы. Теперь всего несколько дюймов отделяло его лицо от лица миссис Вашер. – Вы лгать. Это не по мне. В моей страна с людьми вроде вас случаться нехорошее. Ясно?
Женщина кивнула. Объяснять дальше было незачем. Затаив дыхание, Триш подумала, что у жителей его страны, судя по всему, еще и ужасный акцент!
– Так что, – продолжал Адам, – вы сейчас же убираться. Ясно? Платите, что с вас причитается, и мы прощаться.
– Но я не могу! Я… чековая книжка у меня в косметичке, а замочек заклинило! – заикалась миссис Вашер.
– Носить сюда! Я, Валентино Капелли, вскрою ее голыми руками! – театрально воскликнул Адам.
Триш бросилась на кухню, с трудом сдерживая смех.
Некоторое время спустя, услышав их голоса в прихожей, она высунулась посмотреть. Мрачная фигура Адама грозно заслоняла вход. Подкравшись сзади, она увидела, как миссис Вашер торопилась на пристань, волоча за собой бесчисленные чемоданы. Путь окажется нелегким с таким багажом, но теперь это уже не ее дело!
Адам поднял руку. Между пальцев был зажат чек.
– Неплохо, а?
Не удержавшись, Триш рассмеялась, а за нею и Адам.
– С людьми вроде вас случаться нехорошее, Валентино Капелли!
– А моя женщина? Она быть довольна? – спросил он, словно пародируя кого-то, кому совершенно справедливо отказали в роли в «Крестном отце».
Триш смеялась до слез.
– Какой ужас! Ну, ты даешь! Я с трудом сдерживалась. Как ты мог оставаться таким серьезным?
– Потому что это было и вправду серьезно, дорогая. Она изводила тебя. А за это любого ждет смерть! – вскричал он, снова входя в роль.
Он прекрасный актер, неожиданно с горечью подумала Триш. Милый, забавный, обаятельный.
– Спасибо, – нехотя поблагодарила она и с невеселой усмешкой добавила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12