– Я скоро.В коридоре Чейз взял ее под руку, отчего по телу поползли знакомые теплые волны. Печально, что он способен так влиять на нее, когда она решительно настроена с ним расстаться. Подняв голову, она поглядела ему в лицо.– Очень великодушно с твоей стороны. Что заставило тебя изменить мнение?– Ты. – Пальцы, крепко сжимающие ее локоть, разжались, и его рука упала вниз. – После того как ты вчера ушла из ресторана, я поехал домой, думая, что все отлично. Знал, что ты покончишь с договором, с нашими отношениями, и чувствовал облегчение, потому что с того момента, как мы начали проводить время вместе, я сам не свой.Пригладив руками волосы, он хрипло продолжал:– Когда ты впервые вошла в мой кабинет, я готов был ненавидеть тебя, Елена. Наслаждался возможностью расквитаться с тобой за переживания двадцатилетней давности.– Мне очень жаль. Я уже пыталась извиниться...– Да, знаю. Все равно. Целых двадцать лет я не мог выбить из головы события той рождественской вечеринки. А прошлым вечером... Я обращался с тобой хуже некуда, пытаясь поставить в такое же положение, в каком оказался сам двадцать лет назад. Ты ушла – сделала то, что должна была сделать, то, что я и заслужил. И после твоего звонка, когда ты сказала, что сделка расторгнута, я ожидал, что тяжесть с моей груди упадет и мир вновь станет для меня прежним. А вместо этого я не могу спать. Я дышать могу с трудом.Поймав ее ладони, он переплел ее пальцы со своими, слегка сжал.– Я чувствую твой запах в комнате, слышу твой смех. И внезапно я понял, каким был дураком. Потому что на самом деле мне хочется, чтобы ты была рядом со мной, в моих объятиях. Вот чего мне хочется. Теперь и навсегда.Елена моргнула, готовая попросить его повторить сказанное. Ее трясло изнутри. Прошлой ночью он обращался с ней, словно она не более чем оплачиваемая компаньонка. А теперь признается, что неравнодушен к ней.Как можно быть уверенной? Откуда она может знать, что он не переменит мнение, опять столкнувшись с Тишей Фергусон-Макдоналд или с кем-нибудь подобным?Ее сердце подсказывало обвить его шею руками, прижать и не выпускать. Она решила выбрать промежуточный вариант:– О чем ты говоришь, Чейз?Его руки сильнее сжали ее пальцы. Он придвинулся ближе.– Я говорю, что люблю тебя. Думаю, с самой школы. Думаю, я не мог бы так злиться и переживать из-за тебя, если бы уже тогда ты не была для меня дороже, чем мне хотелось признаться.– Но что случилось той ночью при встрече с Тишей? Я никакого отношения не имею к ее словам, клянусь тебе, Чейз. Совершенно не разделяю ее мнений и взглядов...Подняв руку, он прижал палец к ее губам, прервав поток фраз.– Я понял. Знаю – поздновато, но понял. Я готов простить тебя за то, что ты сделала в четырнадцать лет, если ты простишь меня за прошлый вечер. Я думал, оттолкнув тебя, я обрету власть над своими эмоциями. И не понимал, что наши отношения давно перестали быть только деловым соглашением. Мне надо было почти потерять тебя, чтобы в голове у меня прояснилось и я понял себя самого.Чейз слегка приподнял ей подбородок, заглянул в глаза. Елена надеялась, что он не заметит блестящих там слез, губ, дрожащих от переполняющего ее восторга.– Скажи мне, что еще не слишком поздно, Елена, – прошептал он. – Скажи, что чувствуешь то же самое и что мне не удалось окончательно все испортить своим упрямством.Минуту ей казалось, что она сейчас взлетит от наполнившей ее радости.– А что с Тишей? Что, если мы столкнемся с ней и она снова повторит то же, что и тогда? Ты вновь собираешься ополчиться на меня? Неужели придется проходить через это всякий раз, когда нам попадется кто-нибудь вроде нее?Его губы сжались, но он немедленно ответил достаточно спокойно:– Не стану обещать, что приму это с восторгом или что не впаду на пару дней в плохое настроение. Но и не стану обращать это против тебя, разве что тебе придется выслушивать мои ворчания до тех пор, пока я не справлюсь с собой. И потом, теперь я знаю себе цену и мне больше не требуются чье-либо одобрение или признание.Он провел пальцами по ее волосам, убрал с лица выбившуюся прядь.– Мне потребовалось двадцать лет, чтобы понять это, но теперь я знаю и не собираюсь забывать. Все, чего я прошу, – дай мне шанс доказать это. Я люблю тебя, Елена. И хочу, чтобы ты оставалась со мной. Не как любовница, а как жена.Чейз не отрывал взгляда от ее лица, его глаза сверкали, как синие льдинки.– Что скажешь, милая? Стою я риска?Да, стоит. Их отношения могут быть непростыми, но, пока они любят друг друга и готовы друг друга выслушивать, ей верилось, что все сложится хорошо.– Тебе трудно отказать, – сказала она мягко, смаргивая слезы. – Я тоже люблю тебя, поэтому мой ответ – да.Улыбка, сверкающая как солнце, расплылась по его лицу. Его радость передалась и ей, и вот уже оба улыбалась.Он поцеловал ее так нежно, как только мог.– Так значит – да? Ты выйдешь за меня замуж?– Значит, да. Но обещаю щелкать тебя по носу всякий раз, когда ты начнешь дуться и грубить.– Согласен. А я обещаю никогда не вести себя так, как тогда в ресторане.Она вскинула голову и изогнула бровь.– Ну, не знаю. Это было не так плохо. Я, должно быть, никогда уже не смогу вымыть руки в общественном туалете без задней мысли.– Ага, будущая миссис Рэмсей, я всегда подозревал в вас скрытые порочные наклонности!Перебросив волосы через плечо, она улыбнулась ему и прижалась всем телом к его мускулистому телу.– Что я могу сказать? Последнее время мне было с кого брать пример. Эпилог Рождественская музыка мягко играла, пока человек пятьдесят гостей, члены семьи и друзья, собравшиеся в зале, пили, шумели, веселились. Куда ни посмотри – золоченые гирлянды, снежинки, венки из падуба. С одной стороны длинного стола стояли плечом к плечу Елена и Чейз. На ней было простое белое платье, в руках – букет из белоснежных роз. На левой руке переливалось бриллиантовое обручальное кольцо.День свадьбы стал счастливейшим днем в ее жизни. Никогда Чейз не казался ей таким красивым и довольным.Это он предложил, чтобы они поженились на Рождество и чтобы церемония происходила в доме ее отца – в той же зале, что и памятная обоим рождественская вечеринка.Она активно возражала, опасаясь, как бы не вскрылись старые раны. Но он оставался непреклонным и вынудил ее сдаться.Слегка повернув голову, она посмотрела на мужа и улыбнулась. Чейз наклонился и прижался губами к ее губам – что делал на постоянной основе с того момента, как священник произнес "Теперь вы можете поцеловать невесту".– Счастливого Рождества, миссис Рэмсей, – проговорил он, выпрямляясь.– Счастливого Рождества, мистер Рэмсей, – ответила она.Он обнял ее за талию и прижал к себе. Она положила голову ему на плечо, наблюдая за гостями.– Вероятно, нам и самим следует потанцевать, – сказал Чейз у ее уха. – Люди станут говорить, что мы всю ночь простояли с кислым видом.Она фыркнула и решительно шагнула к центру зала.– Думаю, ты прав. Рождественские гимны – немного странный выбор для свадебного приема, но это же рождественская свадьба.– Не странный, а романтичный. И подумай – я теперь ни за что не забуду дату нашего юбилея.– Только попробуй! Тем более что место и дату ты сам выбрал. Или, может, уже жалеешь об этом?– Нет, не жалею. Я хотел, чтобы ты вышла за меня замуж здесь, на Рождество, и чтобы знала: прошлое осталось в прошлом. Кстати, если бы ты не отказала мне тогда так жестоко, я бы не стал ненавидеть тебя целых двадцать лет.Она закатила глаза с таким видом, будто не желает об этом слышать, но он проигнорировал ее гримасу и продолжал:– И я не вынудил бы тебя лечь в постель со мной, и мы не полюбили бы друг друга. Так что я должен быть благодарен тебе, что ты была заносчивой маленькой врединой и, стараясь произвести впечатление на подруг, растоптала мое нежное юное сердце.– Я думала, ты меня простил, – сказала она и, воспользовавшись моментом, случайно или нарочно наступила ему на ногу.– О, я простил тебя. Что не означает, будто я не стану изредка тебе этим докучать.– Отлично. Но я готова терпеть всего лет двадцать или около того, так что старайся исправиться, пока еще имеешь шанс.Уголки его рта смешливо дрогнули, он опять наклонился поцеловал ее.– По мне, так это справедливо.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11