Это поездку я до сих пор считав одной из лучших в своей карьере.
Выезд в Суонси многому нас научил, и мы отправились в пуп на автобусе. По неизвестным мне причинам полицейские направили наш автобус отдельно от остальных, да еще по улице, целиком заполненной местными, которые, естественно, не очень были рады нас видеть. На стадионе местные стали собираться вокруг нас и в конце концов соотношение сил стало примерно два к одному не в нашу пользу. Произошло несколько столкновений. После того, как «Уотфорд» забил победный гол, настроение у местных резко ухудшилось, и на стадионе больше ничего интересного не произошло. После игры нас продержали на секторе около пятнадцати минут, а некоторым удалось пробраться сквозь оцепление. Но неожиданно стюард закрыл ворота, и мы поняли, что попали в ловушку. Не было видно ни одного полицейского, только их парни повсюду. Когда, они направились в нашу сторону, мы сделали единственное, что могли сделать в той ситуации — мы побежали на них. Не знаю, что они о нас подумали, но драться их стороны осталось всего несколько человек, и мы, неплохо их отоварив, вернулись на прежние позиции, но они, перегруппировавшись, вновь оказались на нашем пути. Еще одна стычка, после которой мы отправляемся уже на автостоянку. Местные пытаются закидывать камнями наши автобусы, но мы в ответ кидаем их же камни, и они удаляются.
На обратном пути атмосфера в автобусе была потрясающей. Мы достигли, как мы полагали, отличных результатов. На выезде мы в течение нескольких минут дважды погнали местных фанов. Ничего лучше для нас и быть не могло. Команда играла великолепно, и наш настрой перед каждой игрой сулил любым противникам большие неприятности.
В следующие несколько недель мы доставили полиции больше неприятностей, чем обычно. Но команда играла очень хорошо, и трудно было не поддаться той эйфории, которая царила вокруг матчей.
В то же время стало меняться мое поведение в дни матчей. У меня была работа, о которой многие могут только мечтать, а также еще много всего, чем мне абсолютно не хотелось рисковать. Я никогда не был в драках в первых рядах, но теперь я был одним из последних или вообще держался в стороне. Слухи о наших успехах стремительно разлетались по стране, и другие клубы стали привозить к нам все более и более серьезные составы. В этом сезоне нам предстояли еще две важнейшие для нас игры, а я уже твердо знал, что этот сезон для меня — последний в качестве активного фана, и что в следующем я буду просто посещать домашние матчи как обычный болельщик.
Несмотря на все сомнения, один раз я все-таки взял свою девушку с собой на игру. Мы расположились на домашней трибуне нa Аптон Парк. Я до сих пор не могу забыть, как со стороны наблюдал за своими парнями, которые дрались с местными на своей трибуне. Также неприятно было слушать высказывания местных о наших игроках и о команде в целом. Я чувствовал себя порядочным ублюдком и, к счастью, в самом ближайшем будущем у меня появился шанс реабилитироваться.
К этому времени на футболе были не просто столкновения фанов, было кровавое месиво. Именно в такой обстановке должно было пройти дерби с нашими злейшими врагами всех времен — «Лутон Таун».
Сектор активных фанов «Уотфорда» переместился к тому времени с трибуны Рукери на другую часть стадиона — более вместительную трибуну Ред Лайон. Фаны «Лутона» успели получить еще до игры, и по стадиону объявили, что держать на секторе их будут столько, сколько нужно, чтобы все страсти улеглись. К тому времени многие группировки по всей стране имели определенные названия, у нас же такого не было. Были просто банды из разных районов — Гарстона, Чорли, Хэмел Хэмпстед, но хотя мы все друг друга знали, на трибуне мы редко болели вместе, а некоторые из парней вообще редко появлялись на территории стадиона. Тем не менее, всю игру по сектору слышались призывы действовать после игры сообща, и в условном месте собралось около 150 человек. Внезапно мы услышали крики, а обернувшись, увидели фанов «Лутона», возвращавшихся со своей трибуны. Пора было действовать. Прогнав их несколько десятков метров, мы перегруппировались. Они остановились и сделали то же самое. Мы выкинули в них дерьмо, которое у нас было, они ответили тем же, а после этого схватка разгорелась с новой силой. В конце концов, полицейским удалось разделить две толпы, и они погнали фанов «Лутона» по на правлению к вокзалу. Но мы не закончили действовать в тот вечер. Короткими путями мы вышли в центр города, надеясь там вновь встретить противника. Но тут же появились полисы и взяли нас плотное кольцо. Они продержали нас так довольно долго, а отпустили лишь тогда, когда получили информацию о том, что фан «Лутона» уже в поезде.
По пути к машине я вновь вспомнил о том, чем рисковал, и решил, что все, с меня хватит. Тем не менее, я продолжал ходить футбол, но уже не в качестве так называемого «хулигана». В время трудно было избежать драк на футболе, но я приложил все усилия, чтобы сделать это. Так продолжалось довольно долго. Женившись, я несколько лет жил в Германии, и в 1987 году сборной Англии предстоял товарищеский матч в Дюссельдорфе. Более того, мне удалось получить бесплатный билет на эту игру. На горизонте был Чемпионат Европы, английские клубы были все еще отстранены от участия в еврокубках из-за трагедии на стадионе Эйзель в 1985 году, и полиция предприняла все меры, чтобы избежать беспорядков. На стадионе полиция полностью контролировала ситуацию, но беспорядки произошли за его пределами после игры. Стыдно признаться, но я принял в них участие. К счастью, мне удалось избежать ареста, и это был последний раз, когда я нарушал закон на футболе.
Вместо этого я, как и многие бывшие активные участники, стал «заинтересованным наблюдателем». Я следил, кто чем занимался, но уже тогда в моей голове начали возникать вопросы типа «как» и «почему». Прошлое, само собой, помогло ответить на некоторые из них. А когда тебя посылают на четыре месяца в такое место, как Фолкленды [имеется в виду англо-аргентинский вооруженный конфликт 1982 года из-за Фолклендских островов; судьбу его решил заброшенный британским командованием в тыл противника десант из 400 морских пехотинцев], мысли сами собой начинают лезть в голову.
В 1994 году я покинул ВВС. К этому времени все считали, что футбольное насилие осталось в далеком прошлом. Трагедия на Хиллсборо [гибель из-за давки десятков людей перед началом полуфинала Кубка Англии между «Ливерпулем» и «Ноттингем Форест»] изменила многое, менялся внешний облик стадионов, менялось лицо футбола. Субботним днем на центральных улицах городов стало абсолютно спокойно. Для большинства людей хулиганы стали историей.
Но любой болельщик скажет вам, что это — полная чушь. Я продолжал ходить на футбол, и обстановка оставалась напряженной на каждой игре. Но если раньше те опасности, которые ждали нас на выездах, приводили меня в восторг, то теперь меня от них просто тошнило. Я видел, что полиция в дни игр ничем не отличается от армии, и понимал, что футбол выше этого. Ведь все могло бы быть по-другому, можно было бы в день игры зайти в любой паб, не думая, выйдешь ты оттуда сам или тебя вышвырнут оттуда люди, отличающиеся от тебя лишь тем, что болеют за другую команду.
Я понял все это в 1994 году, но никто ничего не предпринимал, чтобы было так. Именно так родилась идея написать книгу, и на свет появилась «Мы идем». Книга о том, что можно сделать, чтобы остановить хулиганов и спасти великую игру. Все остальное, как я уже сказал — история.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ДЕМОН ВНУТРИ НАС
ГЛАВА ПЕРВАЯ
ПОЧЕМУ?
Это, конечно, неправильный вопрос. Людей не должно интересовать, почему кто-то устраивает беспорядки на футболе. Гораздо интереснее, почему им еще позволяют это делать. Практически через сто лет после первого инцидента на футболе и через тридцать лет после появления статей о хулиганах на страницах печати, почему так мало было сделано, чтобы остановить их? Это важнейший вопрос, и я буду возвращаться к нему на протяжении всей книги.
Так или иначе, вопрос о том, почему люди ходят на футбол устраивают там беспорядки, задавался мне чаще других в последние четыре года. Ответить на этот вопрос очень сложно, пре всего, потому, что люди, которые его задают, уверены, что вся проблема — это несколько десятков парней, бегающих по городу в поисках друг друга и при встрече стучащих друг другу в рыло. Все, конечно, намного серьезнее. Если на стадион приходит 20000 человек, нет ничего удивительного в том, если среди них окажется двое отморозков. Но почему несколько сотен человек, находящихся на трибунах, вдруг решают, что выбежать на поле и напасть на бокового судью — отличная идея? И почему люди путешествуют стране под знаменем своего клуба в поисках приключений? Как можно понять, а после этого объяснить кому-то еще, такого рода менталитет?
Для начала нужно разобраться, что лежит в основе футбольного хулиганства. Можно поставить вопрос по-другому: кто такие футбольные хулиганы?
Для кого-то хулиган — это мальчишка в клубном шарфе, идущий с песнями с футбольного матча. Для других — это парень, начинающий беспорядки, используя слезоточивый газ и холодное оружие. На такого рода мнения могут повлиять всего два фактора — собственный опыт и информация в прессе. Нет ничего удивительного в том, что для человека, не интересующегося футболом, хулиганы — это бритоголовые неандертальцы из бедных районов, частые гости первых полос бульварной прессы. И это широко распространенное мнение — трагедия, не только для игры, но и для обычных законопослушных болельщиков.
Но позиции тех, кто интересуется футболом, а может, и футбольным насилием, уже больше соответствуют действительности. Каждый, кто видел группировку фанов в действии, знает, как страшно это может быть, а для неподготовленного человека, оказавшегося в подобной ситуации, последствия могут быть просто непредсказуемыми. Несколько лет назад я разговаривал с человеком, который рассказал мне интересный случай из своего прошлого. По понятным причинам он просил не раскрывать его имени.
Я приезжал в Лондон по делам и во время обеда с клиентом выпил, так что не мог вернуться на машине, поэтому мне пришлось отправиться домой на поезде. Было уже поздно, примерно 22.30, и я сидел в вагоне один — ждал отправления поезда, когда появилась группа парней. Их было примерно 15, на вид всем 20-21, и, хотя все они были хорошо одеты, я понял, что это футбольные фаны. За ними вошли другие люди, среди которых был четырнадцатилетний паренек в футболке какого-то клуба. Когда поезд тронулся, началось пение песен, так, ничего необычного.
Но после нескольких минут пути несколько фанов подошли к этому парню и стали издеваться над ним. Я думаю, он был фаном их соперников. Он встал и попытался уйти, но кто-то из этих парней посадил его назад, и потоки нелицеприятных слов увеличились. Когда кто-то ударил его и он заплакал, кто-то прокричал, чтобы парня оставили в покое. Сразу после этого внимание фанов переключилось на того, кто это сказал. Одни били его по лицу и в живот, а другие просто смеялись. Потом они стали оскорблять женщин и других пассажиров. Наблюдая за всем этим, я не предпринял ни малейшей попытки их остановить. Когда я сходил с поезда, другие пассажиры неприязненно смотрели на меня, и мне было стыдно, что я сидел и молчал.
Я до сих пор испытываю стыд, что ничего не сделал, чтобы остановить распоясавшихся ублюдков. Но второй раз я бы уже просто и смотреть не мог на что-то подобное. Неужели это и есть футбол для этих людей? С тех пор не было ни одного матча, во время которого я не вспомнил бы о том дне…
Этот случай хорошо показывает отношение к хулиганам в обществе. Человек вспоминает тот день уже несколько лет, а парни, принимавшие участие в инциденте, скорее всего, забыли о нем, как только сошли с поезда.
Но следует признать, что подобные случаи с участием футбольных хулиганов случаются в наши дни гораздо реже. Это происходит потому, что хулиганство превратилось в игру со своими правилами и своеобразным кодексом чести. Банды ищут столкновений только между собой, подальше от глаз простых обывателей, потому что нельзя завоевать репутацию, нападая на мирных граждан.
Но так было не всегда. В шестидесятые, семидесятые и ранние восьмидесятые поездка фанов в другой город подразумевала нанесение ущерба всем и всему, что с ним связано. Битье машин и витрин в дни матчей было в порядке вещей, а я прекрасно помню статью в газете о том, как фанаты «Челси» вытащили из магазина коляску с ребенком и катили ее перед собой по улице. В то время мишенью для хулиганства был любой местный житель, и хулиганство было проблемой, охватывающей гораздо больше слоев населения, чем сейчас. Можно было участвовать в драках, но не считать себя хулиганом, как это делал и я. Для меня хулиганами были те, кто путешествовал ради беспорядков, прочесывал улицы городов в поисках противника и кидал в нас бутылки и камни из окон пабов! Но для местных, видевших меня в своем городе, пусть даже в самом конце толпы, я был таким же хулиганом, как и те, кто эту толпу возглавлял.
Такого рода разночтения происходят из-за того, что термин «хулиган» может быть применен практически к любому, кто так или иначе нарушает закон или занимается антиобщественной деятельностью, будь то пьяный за рулем или 50 парней, атакующих паб с бейсбольными битами. Среди хулиганов существует своеобразная иерархическая лестница, и гораздо «почетнее» идти под суд за драку с полицией, чем за битье витрин магазинов. Культура, окружающая футбольный бандитизм, является наиболее притягательной вещью для тех, кто становится на путь футбольного насилия.
На том, как именно люди оказываются вовлеченными в футбольное насилие, мы подробнее остановимся в следующей главе. Сейчас же попытаемся понять, почему именно футбол вызывает в людях такие эмоции, которые приводят к дракам, разрушениям, а иногда и к гибели людей. Почему именно футбол, а не какой-нибудь другой вид спорта? Понятие «хулиганство» применяется только к футболу, на всех других соревнованиях, как принято считать, царит «теплая дружеская атмосфера». Правда в том, что конфликты возникают на всех массовых мероприятиях, но это конфликты абсолютно другого рода. Вокруг крикета не раз возникали проблемы, преимущественно на международной арене, но эти конфликты угасали так же быстро, как и разжигались. То, что пресса игнорирует события вокруг других видов спорта, происходит только потому, что такие репортажи в выпусках новостей никому не нужны. Околофутбольные события имеют гораздо более богатую историю, и все ждут новостей о происшествиях именно на футбольных аренах. Но проблемы есть везде, просто о многих из них молчат, чему несказанно рады те, кто занимает руководящие посты в других спортивных ассоциациях.
Так что же такого есть в футболе, что он становится причиной стольких проблем? Почему 22 человека, бегающих за мячом, становятся причиной таких серьезных неприятностей? Чтобы объяснить это, нужно разобраться в том, чем для футбольного болельщика является его любимая игра.
Футбол — самый популярный вид спорта на планете. Мы играем в него, стараемся не пропустить футбольных новостей в газетах и выпусках новостей, а большинство к тому же посещает футбольные матчи. Клуб, любимый нами, становится неотъемлемой частью нашей жизни, будь то «Бэт Сити» или «Манчестер Сити». Мы считаем себя частью клуба, за который болеем. Мы говорим «я фан „Арсенала“ точно так же, как говорим „я инженер“, и ждем от людей соответствующей реакции и уважения. Мы следуем за своим клубом в любую часть света и верим, что если в текущем сезоне дела идут плохо, то уж в следующем мы непременно всех порвем. Мы тратим на это деньги, но на стадион приносим с собой то, что в деньги оценить нельзя — страсть.
Страсть, исходящая от болельщиков, заставляет футболистов биться на поле с удвоенной энергией. Фаны уверены, что без них футбол существовать не сможет. Сегодня футболист играет за твою команду, завтра — за твоих злейших врагов, а фаны остаются с клубом до своих последних дней. Это может показаться странным людям, равнодушным к футболу, но только им. Мы хотим, чтоб клуб, который мы поддерживаем, был лучшим из лучших, и верим, что в один прекрасный день так и будет. Когда, в конце концов, это случается, мы чувствуем и свою заслугу в этом. Именно поэтом фаны ненавидят тех, кто в дни неудач отворачивается от команды! Лично я много раз, сидя на нулевой игре с «Ротерхэмом» или любым другим провинциальным клубом, жалел, что болею за «Уотфорд», а не «Арсенал». Но я так же знаю, что не могу сменить любимый клуб лишь потому, что он провалил очередную игру. Если с кем-то это произошло, то он не имеет никакого права называть себя футбольным фаном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
Выезд в Суонси многому нас научил, и мы отправились в пуп на автобусе. По неизвестным мне причинам полицейские направили наш автобус отдельно от остальных, да еще по улице, целиком заполненной местными, которые, естественно, не очень были рады нас видеть. На стадионе местные стали собираться вокруг нас и в конце концов соотношение сил стало примерно два к одному не в нашу пользу. Произошло несколько столкновений. После того, как «Уотфорд» забил победный гол, настроение у местных резко ухудшилось, и на стадионе больше ничего интересного не произошло. После игры нас продержали на секторе около пятнадцати минут, а некоторым удалось пробраться сквозь оцепление. Но неожиданно стюард закрыл ворота, и мы поняли, что попали в ловушку. Не было видно ни одного полицейского, только их парни повсюду. Когда, они направились в нашу сторону, мы сделали единственное, что могли сделать в той ситуации — мы побежали на них. Не знаю, что они о нас подумали, но драться их стороны осталось всего несколько человек, и мы, неплохо их отоварив, вернулись на прежние позиции, но они, перегруппировавшись, вновь оказались на нашем пути. Еще одна стычка, после которой мы отправляемся уже на автостоянку. Местные пытаются закидывать камнями наши автобусы, но мы в ответ кидаем их же камни, и они удаляются.
На обратном пути атмосфера в автобусе была потрясающей. Мы достигли, как мы полагали, отличных результатов. На выезде мы в течение нескольких минут дважды погнали местных фанов. Ничего лучше для нас и быть не могло. Команда играла великолепно, и наш настрой перед каждой игрой сулил любым противникам большие неприятности.
В следующие несколько недель мы доставили полиции больше неприятностей, чем обычно. Но команда играла очень хорошо, и трудно было не поддаться той эйфории, которая царила вокруг матчей.
В то же время стало меняться мое поведение в дни матчей. У меня была работа, о которой многие могут только мечтать, а также еще много всего, чем мне абсолютно не хотелось рисковать. Я никогда не был в драках в первых рядах, но теперь я был одним из последних или вообще держался в стороне. Слухи о наших успехах стремительно разлетались по стране, и другие клубы стали привозить к нам все более и более серьезные составы. В этом сезоне нам предстояли еще две важнейшие для нас игры, а я уже твердо знал, что этот сезон для меня — последний в качестве активного фана, и что в следующем я буду просто посещать домашние матчи как обычный болельщик.
Несмотря на все сомнения, один раз я все-таки взял свою девушку с собой на игру. Мы расположились на домашней трибуне нa Аптон Парк. Я до сих пор не могу забыть, как со стороны наблюдал за своими парнями, которые дрались с местными на своей трибуне. Также неприятно было слушать высказывания местных о наших игроках и о команде в целом. Я чувствовал себя порядочным ублюдком и, к счастью, в самом ближайшем будущем у меня появился шанс реабилитироваться.
К этому времени на футболе были не просто столкновения фанов, было кровавое месиво. Именно в такой обстановке должно было пройти дерби с нашими злейшими врагами всех времен — «Лутон Таун».
Сектор активных фанов «Уотфорда» переместился к тому времени с трибуны Рукери на другую часть стадиона — более вместительную трибуну Ред Лайон. Фаны «Лутона» успели получить еще до игры, и по стадиону объявили, что держать на секторе их будут столько, сколько нужно, чтобы все страсти улеглись. К тому времени многие группировки по всей стране имели определенные названия, у нас же такого не было. Были просто банды из разных районов — Гарстона, Чорли, Хэмел Хэмпстед, но хотя мы все друг друга знали, на трибуне мы редко болели вместе, а некоторые из парней вообще редко появлялись на территории стадиона. Тем не менее, всю игру по сектору слышались призывы действовать после игры сообща, и в условном месте собралось около 150 человек. Внезапно мы услышали крики, а обернувшись, увидели фанов «Лутона», возвращавшихся со своей трибуны. Пора было действовать. Прогнав их несколько десятков метров, мы перегруппировались. Они остановились и сделали то же самое. Мы выкинули в них дерьмо, которое у нас было, они ответили тем же, а после этого схватка разгорелась с новой силой. В конце концов, полицейским удалось разделить две толпы, и они погнали фанов «Лутона» по на правлению к вокзалу. Но мы не закончили действовать в тот вечер. Короткими путями мы вышли в центр города, надеясь там вновь встретить противника. Но тут же появились полисы и взяли нас плотное кольцо. Они продержали нас так довольно долго, а отпустили лишь тогда, когда получили информацию о том, что фан «Лутона» уже в поезде.
По пути к машине я вновь вспомнил о том, чем рисковал, и решил, что все, с меня хватит. Тем не менее, я продолжал ходить футбол, но уже не в качестве так называемого «хулигана». В время трудно было избежать драк на футболе, но я приложил все усилия, чтобы сделать это. Так продолжалось довольно долго. Женившись, я несколько лет жил в Германии, и в 1987 году сборной Англии предстоял товарищеский матч в Дюссельдорфе. Более того, мне удалось получить бесплатный билет на эту игру. На горизонте был Чемпионат Европы, английские клубы были все еще отстранены от участия в еврокубках из-за трагедии на стадионе Эйзель в 1985 году, и полиция предприняла все меры, чтобы избежать беспорядков. На стадионе полиция полностью контролировала ситуацию, но беспорядки произошли за его пределами после игры. Стыдно признаться, но я принял в них участие. К счастью, мне удалось избежать ареста, и это был последний раз, когда я нарушал закон на футболе.
Вместо этого я, как и многие бывшие активные участники, стал «заинтересованным наблюдателем». Я следил, кто чем занимался, но уже тогда в моей голове начали возникать вопросы типа «как» и «почему». Прошлое, само собой, помогло ответить на некоторые из них. А когда тебя посылают на четыре месяца в такое место, как Фолкленды [имеется в виду англо-аргентинский вооруженный конфликт 1982 года из-за Фолклендских островов; судьбу его решил заброшенный британским командованием в тыл противника десант из 400 морских пехотинцев], мысли сами собой начинают лезть в голову.
В 1994 году я покинул ВВС. К этому времени все считали, что футбольное насилие осталось в далеком прошлом. Трагедия на Хиллсборо [гибель из-за давки десятков людей перед началом полуфинала Кубка Англии между «Ливерпулем» и «Ноттингем Форест»] изменила многое, менялся внешний облик стадионов, менялось лицо футбола. Субботним днем на центральных улицах городов стало абсолютно спокойно. Для большинства людей хулиганы стали историей.
Но любой болельщик скажет вам, что это — полная чушь. Я продолжал ходить на футбол, и обстановка оставалась напряженной на каждой игре. Но если раньше те опасности, которые ждали нас на выездах, приводили меня в восторг, то теперь меня от них просто тошнило. Я видел, что полиция в дни игр ничем не отличается от армии, и понимал, что футбол выше этого. Ведь все могло бы быть по-другому, можно было бы в день игры зайти в любой паб, не думая, выйдешь ты оттуда сам или тебя вышвырнут оттуда люди, отличающиеся от тебя лишь тем, что болеют за другую команду.
Я понял все это в 1994 году, но никто ничего не предпринимал, чтобы было так. Именно так родилась идея написать книгу, и на свет появилась «Мы идем». Книга о том, что можно сделать, чтобы остановить хулиганов и спасти великую игру. Все остальное, как я уже сказал — история.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ДЕМОН ВНУТРИ НАС
ГЛАВА ПЕРВАЯ
ПОЧЕМУ?
Это, конечно, неправильный вопрос. Людей не должно интересовать, почему кто-то устраивает беспорядки на футболе. Гораздо интереснее, почему им еще позволяют это делать. Практически через сто лет после первого инцидента на футболе и через тридцать лет после появления статей о хулиганах на страницах печати, почему так мало было сделано, чтобы остановить их? Это важнейший вопрос, и я буду возвращаться к нему на протяжении всей книги.
Так или иначе, вопрос о том, почему люди ходят на футбол устраивают там беспорядки, задавался мне чаще других в последние четыре года. Ответить на этот вопрос очень сложно, пре всего, потому, что люди, которые его задают, уверены, что вся проблема — это несколько десятков парней, бегающих по городу в поисках друг друга и при встрече стучащих друг другу в рыло. Все, конечно, намного серьезнее. Если на стадион приходит 20000 человек, нет ничего удивительного в том, если среди них окажется двое отморозков. Но почему несколько сотен человек, находящихся на трибунах, вдруг решают, что выбежать на поле и напасть на бокового судью — отличная идея? И почему люди путешествуют стране под знаменем своего клуба в поисках приключений? Как можно понять, а после этого объяснить кому-то еще, такого рода менталитет?
Для начала нужно разобраться, что лежит в основе футбольного хулиганства. Можно поставить вопрос по-другому: кто такие футбольные хулиганы?
Для кого-то хулиган — это мальчишка в клубном шарфе, идущий с песнями с футбольного матча. Для других — это парень, начинающий беспорядки, используя слезоточивый газ и холодное оружие. На такого рода мнения могут повлиять всего два фактора — собственный опыт и информация в прессе. Нет ничего удивительного в том, что для человека, не интересующегося футболом, хулиганы — это бритоголовые неандертальцы из бедных районов, частые гости первых полос бульварной прессы. И это широко распространенное мнение — трагедия, не только для игры, но и для обычных законопослушных болельщиков.
Но позиции тех, кто интересуется футболом, а может, и футбольным насилием, уже больше соответствуют действительности. Каждый, кто видел группировку фанов в действии, знает, как страшно это может быть, а для неподготовленного человека, оказавшегося в подобной ситуации, последствия могут быть просто непредсказуемыми. Несколько лет назад я разговаривал с человеком, который рассказал мне интересный случай из своего прошлого. По понятным причинам он просил не раскрывать его имени.
Я приезжал в Лондон по делам и во время обеда с клиентом выпил, так что не мог вернуться на машине, поэтому мне пришлось отправиться домой на поезде. Было уже поздно, примерно 22.30, и я сидел в вагоне один — ждал отправления поезда, когда появилась группа парней. Их было примерно 15, на вид всем 20-21, и, хотя все они были хорошо одеты, я понял, что это футбольные фаны. За ними вошли другие люди, среди которых был четырнадцатилетний паренек в футболке какого-то клуба. Когда поезд тронулся, началось пение песен, так, ничего необычного.
Но после нескольких минут пути несколько фанов подошли к этому парню и стали издеваться над ним. Я думаю, он был фаном их соперников. Он встал и попытался уйти, но кто-то из этих парней посадил его назад, и потоки нелицеприятных слов увеличились. Когда кто-то ударил его и он заплакал, кто-то прокричал, чтобы парня оставили в покое. Сразу после этого внимание фанов переключилось на того, кто это сказал. Одни били его по лицу и в живот, а другие просто смеялись. Потом они стали оскорблять женщин и других пассажиров. Наблюдая за всем этим, я не предпринял ни малейшей попытки их остановить. Когда я сходил с поезда, другие пассажиры неприязненно смотрели на меня, и мне было стыдно, что я сидел и молчал.
Я до сих пор испытываю стыд, что ничего не сделал, чтобы остановить распоясавшихся ублюдков. Но второй раз я бы уже просто и смотреть не мог на что-то подобное. Неужели это и есть футбол для этих людей? С тех пор не было ни одного матча, во время которого я не вспомнил бы о том дне…
Этот случай хорошо показывает отношение к хулиганам в обществе. Человек вспоминает тот день уже несколько лет, а парни, принимавшие участие в инциденте, скорее всего, забыли о нем, как только сошли с поезда.
Но следует признать, что подобные случаи с участием футбольных хулиганов случаются в наши дни гораздо реже. Это происходит потому, что хулиганство превратилось в игру со своими правилами и своеобразным кодексом чести. Банды ищут столкновений только между собой, подальше от глаз простых обывателей, потому что нельзя завоевать репутацию, нападая на мирных граждан.
Но так было не всегда. В шестидесятые, семидесятые и ранние восьмидесятые поездка фанов в другой город подразумевала нанесение ущерба всем и всему, что с ним связано. Битье машин и витрин в дни матчей было в порядке вещей, а я прекрасно помню статью в газете о том, как фанаты «Челси» вытащили из магазина коляску с ребенком и катили ее перед собой по улице. В то время мишенью для хулиганства был любой местный житель, и хулиганство было проблемой, охватывающей гораздо больше слоев населения, чем сейчас. Можно было участвовать в драках, но не считать себя хулиганом, как это делал и я. Для меня хулиганами были те, кто путешествовал ради беспорядков, прочесывал улицы городов в поисках противника и кидал в нас бутылки и камни из окон пабов! Но для местных, видевших меня в своем городе, пусть даже в самом конце толпы, я был таким же хулиганом, как и те, кто эту толпу возглавлял.
Такого рода разночтения происходят из-за того, что термин «хулиган» может быть применен практически к любому, кто так или иначе нарушает закон или занимается антиобщественной деятельностью, будь то пьяный за рулем или 50 парней, атакующих паб с бейсбольными битами. Среди хулиганов существует своеобразная иерархическая лестница, и гораздо «почетнее» идти под суд за драку с полицией, чем за битье витрин магазинов. Культура, окружающая футбольный бандитизм, является наиболее притягательной вещью для тех, кто становится на путь футбольного насилия.
На том, как именно люди оказываются вовлеченными в футбольное насилие, мы подробнее остановимся в следующей главе. Сейчас же попытаемся понять, почему именно футбол вызывает в людях такие эмоции, которые приводят к дракам, разрушениям, а иногда и к гибели людей. Почему именно футбол, а не какой-нибудь другой вид спорта? Понятие «хулиганство» применяется только к футболу, на всех других соревнованиях, как принято считать, царит «теплая дружеская атмосфера». Правда в том, что конфликты возникают на всех массовых мероприятиях, но это конфликты абсолютно другого рода. Вокруг крикета не раз возникали проблемы, преимущественно на международной арене, но эти конфликты угасали так же быстро, как и разжигались. То, что пресса игнорирует события вокруг других видов спорта, происходит только потому, что такие репортажи в выпусках новостей никому не нужны. Околофутбольные события имеют гораздо более богатую историю, и все ждут новостей о происшествиях именно на футбольных аренах. Но проблемы есть везде, просто о многих из них молчат, чему несказанно рады те, кто занимает руководящие посты в других спортивных ассоциациях.
Так что же такого есть в футболе, что он становится причиной стольких проблем? Почему 22 человека, бегающих за мячом, становятся причиной таких серьезных неприятностей? Чтобы объяснить это, нужно разобраться в том, чем для футбольного болельщика является его любимая игра.
Футбол — самый популярный вид спорта на планете. Мы играем в него, стараемся не пропустить футбольных новостей в газетах и выпусках новостей, а большинство к тому же посещает футбольные матчи. Клуб, любимый нами, становится неотъемлемой частью нашей жизни, будь то «Бэт Сити» или «Манчестер Сити». Мы считаем себя частью клуба, за который болеем. Мы говорим «я фан „Арсенала“ точно так же, как говорим „я инженер“, и ждем от людей соответствующей реакции и уважения. Мы следуем за своим клубом в любую часть света и верим, что если в текущем сезоне дела идут плохо, то уж в следующем мы непременно всех порвем. Мы тратим на это деньги, но на стадион приносим с собой то, что в деньги оценить нельзя — страсть.
Страсть, исходящая от болельщиков, заставляет футболистов биться на поле с удвоенной энергией. Фаны уверены, что без них футбол существовать не сможет. Сегодня футболист играет за твою команду, завтра — за твоих злейших врагов, а фаны остаются с клубом до своих последних дней. Это может показаться странным людям, равнодушным к футболу, но только им. Мы хотим, чтоб клуб, который мы поддерживаем, был лучшим из лучших, и верим, что в один прекрасный день так и будет. Когда, в конце концов, это случается, мы чувствуем и свою заслугу в этом. Именно поэтом фаны ненавидят тех, кто в дни неудач отворачивается от команды! Лично я много раз, сидя на нулевой игре с «Ротерхэмом» или любым другим провинциальным клубом, жалел, что болею за «Уотфорд», а не «Арсенал». Но я так же знаю, что не могу сменить любимый клуб лишь потому, что он провалил очередную игру. Если с кем-то это произошло, то он не имеет никакого права называть себя футбольным фаном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16