В одном окне горел свет.
Когда он подошел к дверям, несколько темных фигур, как и он, в масках, выступили из мрака и окружили его. Он сосчитал - их было шестеро.
Первый человек постучал в дверь уединенного дома. Через минуту ее приоткрыли, пришедший просунул голову в щель; послышался шепот, дверь распахнулась, пропустила его и снова захлопнулась.
Прошли еще двое, и настала очередь Роджерса. Он постучал - три громких удара, три тихих. Дверь отворилась на пару дюймов, в просвете появилсь ухо. Роджерс прош-ептал: "Завершение". Ухо исчезло, дверь открылась, и он вошел.
Без дальнейших слов и приветствий Номер Двадцать первый проследовал налево в маленькую комнату, обставленную под кабинет - письменный стол, сейф и пара стульев. За столом, на котором лежал гроссбух, восседал крупный мужчина в вечернем костюме. Новоприбывший тщательно прикрыл за собой дверь, так что щелкнул пружинный замок, доложился: "Номер Двадцать первый, сэр" и замер в почтительном ожидании. Сидящий поднял голову, явив - ослепительно белую цифру 1 на бархатной маске.
Его глаза необычного жестко-синего цвета пристально осмотрели Роджерса; жестом он приказал ему снять маску. Убедившись, что перед ним тот самый человек, Президент сказал: "Прекрасно, Номер Двадцать первый" - и сделал пометку в гроссбухе. В его голосе были те же жесткость и металл, что и в глазах. ^Пронзительный, испытующий взгляд сквозь прорезь неподвижной черной маски, казалось, подействовал Роджерсу на нервы; он переступил с ноги на ногу и отвел глаза. Номер Первый махнул рукой, и Роджерс с еле слышным вздохом облегчения водворил маску на место и вышел из комнаты, разминувшись в дверях с очередным гостем.
Общество проводило встречи в просторном зале, который представлял собой две самые большие комнаты на втором этаже, соединенные в одну. Он был обставлен в соответствии с усредненными вкусами обитателей пригородной зоны двадцатого века и ярко освещ"ен. Из граммофона в углу неслись звуки джаза; под эту громкую музыку танцевали с десяток пар, мужчины и женщины, все в масках, кто в вечерних костюмах и платьях, кто в костюмах из твида и джемперах.
В другом углу был устроен бар по-американски. Роджерс направился к нему. Заказал у человека за стойкой - тот тоже был в маске - двойную порцию виски и выцедил, облокотившись на стойку. Зал наполнился народом. Тут кто-то подошел и остановил граммофон. Роджерс огляделся. В дверях появился Номер Первый, рядом с ним - высокая женщина в черном платье. Маска с вышитой цифрой 2 полностью скрывала ее и лицо и волосы, только гордая осанка, белые руки и кожа, открытая декольте, да черные глаза, блестевшие в прорезях маски, выдавали ее красоту и властный характер.
- Дамы и господа.- Номер первый стоял в дальнем конце зала. Женщина села рядом, в ее опущенных глазах ничего нельзя было прочесть, но Пальцы вцепились в подлокотники кресла, а вся поза выражала напряженное ожидание.- Дамы и господа.
Сегодня мы недосчитаемся двоих.- Маски задвигались, глаза забегали, подсчитывая присутствующих.- Нет необходимости сообщать вам о чудовищном провале нашей операции по овладению чертежами геликоптера Корт-Уиндлсхема. Наши верные и отважные товарищи. Номер Пятнадцатый и Номер Сорок восьмой, были преданы и попали в руки полиции.
По залу пополз тревожный шепот.
- Некоторым из вас, вероятно, пришла мысль о том, что даже общеизвестная стойкость этих наших коллег может изменить им на допросах. Но тревожиться нет оснований. Были даны обычные указания, и сегодня вечером мне доложили, что их языки замолкли навечно. Вы, я уверен, с удовлетворением примете известие о том, что двое храбрецов избавлены от мучительного испытания соблазном предать свою честь, а также от необходимости фигурировать на публичном судебном процессе и от тягот долгого тюремного заключения.
Шелестящий вздох пробежал по рядам собравшихся подобно тому, как ветер пробегает по ячменному полю.
- Их иждивенцы получат возмещение в обычном порядке с соблюдением всех мер предосторожности. Я призываю Номера Двенадцатый и Тридцать четвертый взять на себя эту приятную миссию. После собрания они прибудут ко мне в кабинет за инструкциями. Не могли бы названные Номера любезно дать знать, что они способны и готовы исполнить этот долг?
В воздух взметнулись две руки. Президент бросил взгляд на часы и произнес:
- Дамы и господа, прошу приглашать партнеров на следующий танец.
Граммофон снова заиграл. Роджерс повернулся к девушке в красном платье, оказавшейся рядом. Та кивнула, и они заскользили в фокстроте. Пары двигались по кругу в торжественном молчании. Их тени скользили по шторам, когда они поворачивались и выделывали разные па.
- Что случилось? - прошептала девушка, едва шевельнув губами.- Мне страшно, а тебе? Я чувствую, вот-вот произойдет что-то ужасное.
- Конечно, жуть берет от того, как Президент устраивает дела,согласился Роджерс,- зато так оно безопасней.
- Эти бедняжки...
Какой-то танцор, развернувшись и приблизившись к ним вплотную, тронул Роджерса за плечо.
- Попрошу без разговоров,- произнес он, сверкнув жестким взглядом, закружил партнершу, увлек ее в центр зала и исчез из вида. Девушка содрогнулась.
Граммофон замолк. Раздались аплодисменты Танцоры вновь столпились перед Президентом.
- Дамы и господа. Вас, видимо, интересует, чем вызвано нынешнее чрезвычайное собрание. Причина весьма серьезная.
Провал нашей последней операции не был случайным. То, что в ту ночь полиция оказалась на месте действия, не было простым совпадением. Среди нас есть предатель.
Державшиеся парами, танцоры с опаской отшатнулись друг от друга. Каждый из членов организации, казалось, мгновенно сжался, как сжимается улитка, если ее тронуть пальцем.
- Вы, конечно, не забыли конфуза, каким завершилось дело с динглвудскими жемчугами,- резко продолжал Президент.- Можете припомнить и менее крупные операции, давшие неудовлетворительный результат. Причины всех наших неудач прослежены до конца. Я рад сообщить вам, что теперь нам можно не беспокоиться. Предатель выявлен и будет устранен. Ошибок больше не будет. С введенным в обман членом Общества, который завербовал предателя в наши ряды, поступят таким образом, чтобы его беспечность впередь не приводила к нежелагельным последствиям.
Тревожиться нет оснований.
Каждый скользил взглядом по остальным, пытаясь опознать предателя и его несчастного поручителя. Под одной из черных масок от лица у кого-то наверняка отхлынула кровь, а у кого-то под душным бархатом лоб наверняка покрылся испариной - и отнюдь не от танцев. Но маски скрывали все.
- Дамы и господа, прошу приглашать партнеров на следующий танец.
Граммофон заиграл старый, полузабытый мотивчик "И никто меня не любит". Девушку в красном пригласила высокая маска в вечернем костюме. На руку Роджерса легла чья-то ладонь - он вздрогнул. Маленькая полная женщина в зеленом джемпере вложила холодные пальцы ему в руки. Танец шел своим чередом.
Когда музыка смолкла среди привычных хлопков, каждый замер в ожидании. Президент снова возвысил голос:
- Дамы и господа, прошу держать себя свободно. Мы на танцах, а не на общественном собрании.
Роджерс усадил партнершу и принес ей мороженое. Наклоняясь, он отметил, как учащенно поднимается и опускается ее грудь.
- Дамы и господа!-бесконечному перерыву наступил конец.- Не сомневаюсь, что вы жаждете сию же минуту освободиться от чувства мучительной неизвестности. Я назову вам этих лиц. Номер Тридцать седьмой!
Какой-то мужчина вскочил со страшным придушенным воплем.
- Молчать!
Несчастный подавился собственным криком, и, всхлипывая, забормотал:
- Да чтобы я - да у меня и в мыслях не было, клянусь чем угодно - я ни в чем не виноват.
- Молчать. Вы проявили неосторожность. С вами разберутся.
Если у вас есть что сказать в защиту собственной глупости, я выслушаю вас позже. Сядьте.
Номер Тридцать седьмой рухнул на стул- Чтобы вытереть испарину, он пропихнул под маску носовой платок. К нему подошли и встали рядом двое высоких мужчин. Все прочие отпрянули с инстинктивным отвращением здоровых людей к пораженному смертельным недугом.
Заиграл граммофон.
- Дамы и господа, я называю предателя. Номер Двадцать первый, выйдите вперед.
Роджерс вышел вперед. Страх и омерзение, излучаемые сорока семью парами глаз, прошибали его насквозь. Бедняга Джукс испустил новый вопль:
- О господи! О господи!
- Молчать! Номер Двадцать первый, снимите маску.
Предатель стянул с лица плотный бархат. Все с острой ненавистью пожирали его глазами.
- Номер Тридцать седьмой, вы привели сюда этого человека, назвав его Джозефом Роджерсом, бывшим вторым лакеем в услужении у герцогини Денверской, уволенным за мелкое воровство. Вы проверили?
- Проверял, и еще как проверял! Видит бог, все было без обмана. Его опознали два других слуги. Я наводил справки. Все про него подтвердилось, клянусь небом.
Президент бросил взгляд на листок, что лежал перед ним, затем снова посмотрел на часы:
-- Дамы и господа, прошу приглашать партнеров...
Номер Двадцать первый стоял неподвижно; руки ему завернули за спину и связали, на кисти надели наручники, а вокруг него двигалась в танце сама судьба. Танец кончился, раздались хлопки, прозвучавшие как рукоплескания толпы у гильотины в предвкушении свежей крови.
- Номер Двадцать первый, вы были представлены как Джозеф Роджерс, лакей, уволенный за кражу. Это ваше настоящее имя?
- Нет.
- Так кто же вы?
- Питер Гибель Бридон Уимзи.
- Мы считали вас мертвым.
- Естественно. Именно так вы и должны были считать.
- Что случилось с настоящим Джозефом Роджерсом?
- Он умер за границей. Я занял его место. Должен сказать, что с ваших людей нельзя спрашивать за то, что они меня не распознали. Я не просто занял место Роджерса - я стал Роджерсом.
Даже тогда, когда меня никто не мог видеть, я ходил как Роджерс, спал как Роджерс, читал книги Роджерса и носил его одежду.
В конце концов я начал думать почти как Роджерс. Добиться успешного перевоплощения можно только одним путем - не давать себе и малейшей поблажки.
- Понимаю. Ограбление вашей собственной квартиры было подстроено?
- Разумеется.
- И вы допустили ограбление вдовствующей герцогини, вашей матушки?
- Допустил. Уродливая была диадема, человек с хорошим вкусом не станет по ней сокрушаться. Кстати, нельзя ли мне закурить?
- Нельзя. Дамы и господа...
Танец напоминал автоматическое дрыганье марионеток - руки подергивались, ноги заплетались. Пленник наблюдал за танцорами с видом критическим и в то же время отрешенным.
- Номера Пятнадцатый, Двадцать второй и Сорок девятый, вы вели наблюдение за арестованным. Он пытался вступить с кем-нибудь в контакт?
- Не пытался,- ответил за всех номер Двадцать второй.
Его письма и посылки просматривались, телефон прослушивался, за его передвижениями следили. Водопроводные и канализационные трубы в его доме также были под наблюдением на предмет возможного перестукивания морзянкой.
- Вы отвечаете за свои слова?
- Целиком и полностью.
- Арестованный, имелись ли у вас в этой операции сообщники? Говорите правду, в противном случае вам будет еще хуже,
чем можно ожидать.
- У меня не было сообщников. Я не видел необходимости рисковать.
- Возможно. Тем не менее отнюдь не помешает надлежащим образом позаботиться об этом типе из Скотленд-Ярда - как его там? - Паркере. А также о личном камердинере арестованного Мервине Бантере и, вероятно, о его матери и сестре. Брат его осел и дурак, так что мне кажется маловероятным, чтобы арестованный посвящал его в свои тайны. В данном случае, полагаю, можно ограничиться предупредительным наблюдением.
Судя по всему, пленник впервые за весь вечер утратил спокойствие.
- Сэр, уверяю вас, мои матушка и сестра не знают ровным счетом ничего, что могло бы представлять для Общества малейшую опасность.
- Вам следовало раньше о них подумать. Дамы и господа, прошу вас...
- Нет! Нет! - пародия на светский прием стала для собравшихся уже и физически непереносимой.- Нет! Кончайте с ним.
Хватит! Нужно расходиться. Тут оставаться опасно. Полиция...
- Молчать! - Президент обвел взглядом толпу. От нее исходила опасность. Он уступил: - Хорошо. Уведите арестованного и успокойте, подвергнув обработке номер четыре. И потрудитесь сперва подробно объяснить ему, в чем она заключается.
- А-а! - глаза присутствующих загорелись волчьим злорадством. Уимзи почувствовал, как его руки зажали в железной хватке.
- Минутку! Ради всего святого, дайте мне умереть по-человечески.
- И об этом следовало подумать раньше. Уведите его. Дамы и господа, можете быть довольны - он умрет медленной смертью.
- Остановитесь! Погодите! - в отчаянии крикнул Уимзи.- Дайте мне сказать. Я прошу не о жизни, только о быстрой смерти.
У меня - у меня есть что предложить в обмен.
- В обмен?
- Да.
- Мы не вступаем в сделки с предателями.
- Знаю - но выслушайте меня. Вы думаете, что я этого не предусмотрел? Не такой уж я сумасшедший. Я оставил письмо.
- Ага! Вот это интересно. Письмо. И кому же?
- Полиции. Если я не вернусь домой к утру...
- То?
- То письмо будет вскрыто.
- Сэр,-вмешался Номер Пятнадцатый,-он блефует. Никаких писем арестованный не отправлял. Он много месяцев находился под пристальным наблюдением.
- Да позвольте же мне сказать. Я оставил письмо еще до того, как поселился в Ламбете.
- Тогда в нем не может быть ничего ценного.
- И тем не менее есть.
- Что?
- Шифр моего сейфа.
- Неужто? Сейф в доме этого человека обследовали?
- Да, сэр.
- Содержимое?
- Ничего важного, сэр. Общая структура нашей организации - адрес этого дома - все это легко изменить и прикрыть за одну ночь.
Уимзи улыбнулся:
- А вы осмотрели встроенный в сейф тайник?
Наступило молчание.
- Вы слышали, что он сказал? отрывисто бросил Президент.- Вы обнаружили тайник?
- Сэр, там не было никакого тайника. Он пытается взять нас на пушку.
- Мне весьма неприятно вам возражать,- заметил Уимзи, пытаясь вернуть своему голосу ровный, светский тон,- но, боюсь, вы и в самом деле проглядели тайник.
- Ладно,- сказал Президент,- и что же, как вы утверждаете, находится в этом пресловутом тайнике?
- Имена всех членов настоящего Общества вкупе с их адресами, фотографиями и отпечатками пальцев.
- Что?!
Во всех глазах мелькнул безобразный ужас. Уимзи по-прежнему обращался только к Президенту, глядя ему прямо в лицо.
- Объясните, как вам удалось завладеть этой информацией?
- Да, видите ли, подзанялся немного персональным сыском.
- Но ведь за вами велось наблюдение.
- Справедливо. Отпечатки пальцев соглядатаев украшают первый лист моей скромной коллекции.
- Это можно доказать?
- Разумеется. И я это докажу. Например, имя Номера Пятнадцатого...
Его прервал возмущенный ропот. Президент жестом водворил тишину.
- Если вы назовете имена, у вас не останется никакой надежды на милость. Существует еще и обработка номер пятьспециально для тех, кто выдает имена. Отведите арестованного в мой кабинет. Продолжайте танцевать.
Президент извлек из заднего кармана брюк револьвер и обратился к з-акованному в тесные наручники пленнику, стоящему по другую сторону стола:
- Теперь говорите!
- На вашем месте я бы убрал эту игрушку,- с презрением произнес Уимзи.От пули умереть много приятнее, чем от обработки номер пять, а мне, возможно, еще придется умолять о пуле.
- Остроумно,- ответил Президент,- но, пожалуй, даже слишком. А теперь быстро - что вам известно?
- Вы сохраните мне жизнь, если я вам все расскажу?
- Я ничего не обещаю. Поторопитесь.
Уимзи пожал затекшими плечами.
- Разумеется. Я сообщу вам, что мне известно. Остановите меня, когда сочтете нужным.
Он перегнулся через стол и заговорил очень тихо. Граммофонная музыка и шарканье ног, доносящиеся сверху, говорили о том, что танцы возобновились. Случайные прохожие, спешащие через Хит, отметили, что обитатели этого одинокого особняка снова устроили веселый прием.
- Итак,- сказал Уимзи,- прикажете продолжать?
Судя по голосу, прозвучавшему из-под маски. Президент мрачно улыбнулся.
- Милорд,- произнес он,- рассказанное вами заставляет меня пожалеть о том, что вы доподлинно не состоите в нашем Обществе. Ум, мужество и мастерство крайне ценны для такой организации, как наша. Боюсь, мне не удастся убедить вас?..
Нет - увы, это исключено.
Он позвонил.
- Будьте любезны, попросите коллег проследовать в столовую,- приказал он мужчине в маске, явившемуся на вызов.
"Столовая", окна которой были закрыты ставнями и гардинами, находилась на первом этаже. Середину комнаты занимал длинный голый стол, окруженный стульями.
- Пир Бармакида, насколько я понимаю,- шутливо заметил Уимзи. Эту комнату он видел впервые. В дальнем ее конце в полу многозначительно зиял распахнутый люк.
1 2 3 4