Здесь выложена электронная книга Из разговоров Густава Яноуха с Францем Кафкой автора по имени Яноух Густав. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Яноух Густав - Из разговоров Густава Яноуха с Францем Кафкой.
Размер архива с книгой Из разговоров Густава Яноуха с Францем Кафкой равняется 60.72 KB
Из разговоров Густава Яноуха с Францем Кафкой - Яноух Густав => скачать бесплатную электронную книгу
Густав Яноух: «Из разговоров Густава Яноуха с Францем Кафкой»
Густав Яноух
Из разговоров Густава Яноуха с Францем Кафкой
Аннотация В книгу включены афоризмы и письма Франца Кафки, в том числе знаменитое «Письмо отцу», а также отрывки из «Разговоров с Францем Кафкой» чешского музыканта и литератора Густава Яноуха. Все это неповторимая, поэтическая проза, помогающая постичь Кафку как художника и как человека. Из разговоров Густава Яноуха с Францем Кафкой – В ваших стихах еще слишком много шума. Это явление, сопутствующее юности, оно свидетельствует об избытке жизненных сил. Сам по себе этот шум прекрасен, хотя с искусством он ничего общего не имеет. Напротив! Шум мешает выразительности. Но я не критик. Я не умею быстро перевоплотиться, затем вернуться к самому себе и точно соразмерить дистанцию. Повторяю, я не критик. Я лишь осужденный и зритель.– А кто судья?– Я, правда, еще и служитель в суде, но судей я не знаю. Должно быть, я совсем мелкий временный служитель в суде. Во мне нет ничего определенного. Определенно только страдание. Когда вы пишете?– Вечером, ночью. Днем – очень редко. Я не могу писать днем.– День – великий волшебник.– Мне мешает свет, фабрика, дома, окна напротив. Но больше всего – свет. Свет отвлекает внимание.– Возможно, он отвлекает от мрака внутреннего мира. Хорошо, когда свет берет верх над человеком. Если бы не было этих страшных, бессонных ночей, я бы вообще не писал. А так я все время осознаю свое мрачное одиночное заключение. * * * – Вы описываете поэта этаким удивительным великаном: ноги его на земле, а голова исчезает в облаках. Конечно, это вполне привычный образ с точки зрения мещанских условностей. Это иллюзия сокровенных желаний, ничего общего не имеющих с действительностью. На самом деле поэт гораздо мельче и слабее среднего человека. Потому он гораздо острее и сильнее других ощущает тяжесть земного бытия. Для него самого его пение – лишь вопль. Творчество для художника – страдание, посредством которого он освобождает себя для нового страдания. Он не исполин, а только пестрая птица, запертая в клетке собственного существования.– И вы тоже?– Я совершенно несуразная птица. Я – Kavka, галка. У угольщика в Тайнхофе есть такая. Вы видели ее?– Да, она скачет около лавки.– Этой моей родственнице живется лучше, чем мне. Правда, у нее подрезаны крылья. Со мной этого делать не надобно, ибо мои крылья отмерли. И теперь для меня не существует ни высоты, ни дали. Смятенно я прыгаю среди людей. Они поглядывают на меня с недоверием. Я ведь опасная птица, воровка, галка. Но это лишь видимость. На самом деле у меня нет интереса к блестящим предметам. Поэтому у меня нет даже блестящих черных перьев. Я сер, как пепел. Галка, страстно желающая скрыться среди камней. Но это так, шутка… Чтобы вы не заметили, как худо мне сегодня. * * * В связи с получением сигнального экземпляра книжки «В исправительной колонии»:– Выход в свет любой моей мазни всегда наполняет меня тревогой.– Почему же вы отдаете это в печать?– То-то и оно! Макс Брод, Феликс Велч, все мои друзья попросту отбирают у меня написанное и потом ошарашивают меня готовым издательским договором. Я не хочу причинять им неприятности, и так в конечном счете дело доходит до издания вещей, являющихся, собственно говоря, сугубо личными заметками или забавой. Частные доказательства моей человеческой слабости публикуются и даже продаются, потому что мои друзья, с Максом Бродом во главе, хотят из этого во что бы то ни стало делать литературу, а у меня нет сил уничтожить эти свидетельства одиночества… То, что я сейчас сказал, разумеется, преувеличение и мелкий выпад против моих друзей. На самом же деле я уже настолько испорчен и бесстыж, что сам помогаю им издать эти вещи. Чтобы оправдать собственную слабость, я изображаю окружение более сильным, чем оно есть в действительности. Это, конечно, обман. Я ведь юрист. Потому и не могу убежать от зла. * * * В связи с выходом на чешском языке «Кочегара» в переводе Милены Есенской Г. Яноух сказал:– В повести так много солнца и хорошего настроения. Здесь так много любви, хотя о ней вообще-то не говорится.– Это не в повести, а у объекта повествования, у молодости. Она полна солнца и любви. Молодость счастлива, потому что обладает способностью видеть прекрасное. Когда эта способность утрачивается, начинается безнадежная старость, увядание, несчастье.– Стало быть, старость исключает всякую возможность счастья?– Нет, счастье исключает старость. Кто сохраняет способность видеть прекрасное, тот не стареет.– Значит, в «Кочегаре» вы очень молоды и счастливы.– Лучше всего говорят о далеких вещах. Их видно лучше. «Кочегар» – воспоминание о некоем сне, о чем-то, чего, вероятно, никогда не было. Карл Россман не еврей. Мы же, евреи, рождаемся уже стариками. * * * На вопрос о том, был ли реальный прообраз у шестнадцатилетнего Карла Россмана:– Прообразов было много и ни одного. Но это все уже в прошлом.– Образ молодого Россмана, как и образ кочегара, очень живой.– Это лишь побочный продукт. Я не рисую людей. Я рассказываю истории. Это картины, только картины.– В таком случае должны быть прообразы. Основа картины – увиденное.– Предметы фотографируют, чтобы изгнать их из сознания. Мои истории – своего рода попытка закрыть глаза. * * * О «Приговоре»:– Я хотел бы знать, как вы пришли к этому. Посвящение «Для Ф.» – не простая формальность. Вы, конечно же, хотели книгой кому-то что-то сказать.– …«Приговор» – призрак одной ночи.– Как так?– Это призрак.– Но ведь вы написали это.– Это лишь свидетельство, предназначенное для защиты от призрака. * * * О «Превращении»:– …Замза не является полностью Кафкой. «Превращение» не признание, хотя оно – в известном смысле – и бестактно… Разве тактично и прилично – говорить о клопах, которые завелись в собственной семье?– Разумеется, в приличном обществе это не принято.– Видите, насколько я неприличен.– Я думаю, определения «прилично» или «неприлично» здесь неверны. «Превращение» – страшный сон, страшное видение.– Сон снимает покров с действительности, с которой не может сравниться никакое видение. В этом ужас жизни – и могущество искусства. * * * Просмотрев пачку новых книг, которые Г. Яноух собирался читать, Кафка говорит:– Вы слишком много занимаетесь однодневками. Большинство этих современных книг – лишь мерцающие отражения сегодняшнего дня. Они очень быстро гаснут. Вам следует читать больше старых книг. Классиков. Г?те. Старое обнаруживает свою сокровеннейшую ценность – долговечность. Лишь бы новое – это сама преходящность. Сегодня оно кажется прекрасным, а завтра предстает во всей своей нелепости. Таков путь литературы.– А поэзия?– Поэзия преобразует жизнь. Иной раз это еще хуже. * * * Г. Яноух рассказал Кафке, что его друг, поэт Эрнст Ледерер, Ледерер, Эрнст (1904-?) – немецкий поэт и художник. Участник гражданской войны в Испании, погиб в немецком концентрационном лагере.
пишет свои стихи особыми светло-синими чернилами на какой-то необычной бумаге.– У каждого мага свой церемониал. Гайдн, например, сочинял музыку только в напудренном, как для торжеств, парике. Писание – своего рода заклинание духов. * * * После прочтения рукописи сборника рассказов Г. Яноуха:– Ваши рассказы так трогательно молоды. Они говорят гораздо больше о впечатлениях, которые пробуждают в вас вещи, нежели о самих событиях и предметах. Это лирика. Вы гладите мир, вместо того чтобы хватать его… Это еще не искусство. Это выражение впечатлений и чувств – собственно говоря, робкое ощупывание мира. Глаза еще мечтательно прикрыты. Но со временем это пройдет, а ищущая вслепую рука, возможно, отдернется, словно коснувшись огня. Возможно, вы вскрикнете, начнете бессвязно бормотать или стиснете зубы и широко, очень широко раскроете глаза. Но все это лишь слова. Искусство всегда дело всей личности. Потому оно в основе своей трагично. * * * Кафка показал анкету с вопросами о литературе, которую проводил, кажется, Отто Пик для воскресного литературного приложения «Праге? прессе». Ткнув пальцем в вопрос «Что Вы можете сказать о своих будущих литературных планах?», он улыбнулся:– Это глупо. На это нельзя ответить. Разве можно предсказать, как будет биться сердце в ближайшее время? Перо ведь только сейсмографический грифель сердца. Им можно регистрировать землетрясения, но не предсказывать их. * * * Г. Яноух рассказал Кафке о постановке двух одноактных пьес – Вальтера Хазенклевера и Артура Шницлера Речь идет об одноактных пьесах немецкого поэта-драматурга Вальтера Хазенклевера (1890–1940) «Спаситель» («Der Retter», 1919) и австрийского драматурга Артура Шницлера (1862–1931) «Зеленый попугай» («Der grune Kakadu», 1899). Драма «Сын» («Der Sohn», 1914) Вальтера Хазенклевера в начале 20-х годов была модной постановкой немецких экспрессионистов.
в Новом немецком театре. «Постановка была неслаженной, – сказал Г. Яноух. – Экспрессионизм одной пьесы врывался в реализм другой, и наоборот. Наверное, мало репетировали».– Возможно. Положение немецкого театра в Праге очень трудное. В своей совокупности это целый комплекс финансовых и человеческих обязательств, а необходимой публики нет. Это пирамида без фундамента. Актеры подчинены режиссерам, режиссерами управляет дирекция, которая несет ответственность перед комитетом театрального объединения. Это цепь, лишенная заключительного, связующего все воедино звена. Здесь нет настоящих немцев, а потому нет и надежного, постоянного зрителя. Ведь говорящие по-немецки евреи в ложах и партере не немцы, а приезжающие в Прагу немецкие студенты на балконах и галерке – это лишь форпосты рвущейся вперед власти, враги, а не слушатели. При таких условиях нельзя, разумеется, добиться серьезных творческих результатов. Силы растрачиваются на мелочи. Остаются лишь старания, усилия, которые почти никогда не достигают цели – хорошего спектакля. Потому я и не хожу в театр. Это слишком грустно. * * * В Немецком театре поставили драму Вальтера Хазенклевера «Сын».– Бунт сына против отца – старейшая тема литературы и еще более древняя проблема мира. Ей посвящены драмы и трагедии, в действительности же это материал для комедий. Это правильно понял ирландец Синг. Синг, Джон Миллингтон (1871–1909) – ирландский драматург, пьеса «Герой Запада» («Playboy of the Western World») была впервые опубликована в 1907 году.
В его драме «Герой Запада» сын – молодой болтун, хвастающийся, что прикончил отца. Но потом старик появляется и разоблачает молодого ниспровергателя отцовского авторитета.– Я вижу, вы очень скептически относитесь к борьбе молодости против старости.– Мой скепсис ведь не меняет того факта, что борьба эта, в сущности, лишь мнимая борьба… Старость – будущее молодости, которого она раньше или позже должна достичь. Зачем же бороться? Чтобы скорее постареть? Чтобы скорее уйти? * * * Г. Яноух рассказывает, как в детстве он вместе с матерью посетил еврейский квартал в польском городе Пшемысль и как из старых домов и темных лавчонок выбегали люди и, плача и смеясь, целовали руки и края одежды его матери, которая, как он позднее узнал, во время погрома прятала в своем доме многих евреев.– А я хотел бы бежать к этим бедным евреям в гетто и молча, совсем молча целовать края их одежды. Я был бы совершенно счастлив, если бы они могли молчаливо сносить мою близость.– Вы так одиноки?Кафка кивнул.– Как Каспар Гаузер? Каспар Гаузер – таинственный «найденыш», объявившийся в 1828 году в Нюрнберге. Его судьбе посвящен роман «Каспар Гаузер, или Леность сердца» («Caspar Hauser, oder Tragheit des Herzens», 1908) Якоба Вассермана.
– Гораздо более, чем Каспар Гаузер. Я одинок, как… Франц Кафка. * * * В беседе о пьесе Макса Брода «Мошенник» Г. Яноух рассказал, как он представляет себе режиссуру спектакля. Речь зашла о сцене, в которой появление женщины, сразу меняет всю ситуацию, по мнению же Г. Яноуха, персонажи на сцене должны медленно отступать перед появляющейся женщиной; Кафка с этим не согласился.– Все должны отпрянуть, как громом пораженные.– Это было бы слишком театрально.– Так и должно быть. Актер должен быть театральным. Его чувства и их выражение должны быть сильнее, чем чувства и их выражение у зрителя, для того чтобы достичь желаемого воздействия на зрителя. Чтобы театр мог воздействовать на жизнь, он должен быть сильнее, интенсивнее повседневной жизни. Таков закон тяготения. При стрельбе нужно целиться выше цели. * * * По поводу постановки драмы Эрнста Вайса «Таня»: Драма Эрнста Вайса (1884–1940) «Таня» («Tanja») написана в 1920 году.
– Самое лучшее там – фантастическая сцена с Таниным ребенком. Театр сильнее всего воздействует тогда, когда он делает нереальные вещи реальными. Тогда сцена становится перископом души, позволяющим заглянуть в действительность изнутри. * * * Г. Яноух спросил, что думает Кафка о содержащемся в книге Казимира Эдшмида «Двуглавая нимфа» «Двуглавая нимфа» («Die doppelkopfige Nymphe») – книга статей о литературе и действительности немецкого писателя, теоретика экспрессионизма Казимира Эдшмида (1890–1966).
(в главе «Теодор Дойблер и школа абстрактного») высказывании о нем.– Эдшмид говорит обо мне так, словно я конструктор. На самом же деле я лишь очень посредственный, неумелый копировщик. Эдшмид утверждает, что я втискиваю чудеса в обычные происшествия. Это, разумеется, глубокая ошибка с его стороны. Обычное – уже само по себе чудо! Я только записываю его. Возможно, что я немного подсвечиваю вещи, как осветитель на полу затемненной сцене. Но это неверно! В действительности сцена совсем не затемнена. Она полна дневного света. Потому люди зажмуривают глаза и видят так мало.– Между мировосприятием и действительностью часто существует болезненное несоответствие.– Все есть борьба, битва. Лишь тот достоин жизни и любви, кто каждый день идет за них на бой, Лишь тот достоин жизни и любви… – Ошибка ли здесь – и чья именно; Кафки ли Яноуха – или нарочитое искажение строки из «Фауста» («лишь тот достоин жизни и свободы» – пер. Б. Пастернака), установить нельзя.
сказал Г?те… Г?те говорит почти обо всем, что касается нас, людей.– Мой друг Альфред Кемпф сказал мне, что Освальд Шпенглер полностью почерпнул свое учение о гибели западного мира из г?тевского «Фауста».– Вполне возможно. Многие так называемые ученые транспонируют мир поэта в другую, научную сферу и добиваются таким путем славы и веса. * * * Кафка заметил в руках у Г. Яноуха «Песни висельника» Кристиана Моргенштерна Моргенштерн, Кристиан (1871–1914) – немецкий поэт; сборник «Песни висельника» («Die Galgenlieder», 1905) состоит из гротескно-фантастических стихов; сб. «Ступени. История жизни в афоризмах в дневниковых записях» («Stufen. Eine Entwicklung in Aphorismen und Tagebuchnotizen») вышел в 1918 году.
и спросил:– Знаете ли вы его серьезные стихотворения? «Время и вечность»? «Ступени»?– Нет, я даже не знал, что у него есть серьезные стихи.– Моргенштерн страшно серьезный поэт. Его стихи так серьезны, что ему приходится спасаться от своей собственной нечеловеческой серьезности в «Песнях висельника». * * * О романе Якоба Вассермана «Каспар Гаузер, или Леность сердца»:– Вассермановский Каспар Гаузер давно уже не найденыш. Он теперь узаконен, нашел свое место в мире, зарегистрирован в полиции, является налогоплательщиком. Правда, свое старое имя он сменил. Теперь его зовут Якобом Вассерманом, он немецкий романист и владелец виллы. Втайне он тоже страдает леностью сердца, которая вызывает у него угрызения совести. Но их он перерабатывает в хорошо оплачиваемую прозу, и все, таким образом, в полнейшем порядке. * * * Г. Яноух рассказал, что его отец любит стихотворения в прозе Альтенберга Альтенберг, Петер (1859–1919) – австрийский писатель, автор блестящих по форме небольших рассказов, зарисовок, афоризмов.
и вырезает из газет его небольшие рассказы.– Петер Альтенберг действительно поэт. В его маленьких рассказах отражается вся его жизнь. И каждый шаг, каждое движение, которые он делает, подтверждает правдивость его слов. Петер Альтенберг – гений незначительности, редкостный идеалист, который находит красоты мира, как окурки в пепельницах в кафе. * * * О романе Густава Мейринка «Толем»; Мейринк, Густав (1868–1932) – австрийский писатель; «Голем» – еврейская средневековая легенда, легшая в основу одноименного романа Г. Мейринка («Der Golem», 1915).
– Удивительно уловлена атмосфера старого пражского еврейского квартала. У нас все еще есть темные углы, таинственные проходы, слепые окна, грязные дворы, шумные и тайные притоны. Мы ходим по широким улицам вновь построенного города. Но наши шаги и взгляды неуверенны. Внутренне мы еще дрожим, как в старых улочках нищеты. Наше сердце еще ничего не знает о проведенной реконструкции. Нездоровый старый еврейский квартал в нас гораздо реальнее, чем гигиенический новый город вокруг нас.
Было бы хорошо, чтобы книга Из разговоров Густава Яноуха с Францем Кафкой автора Яноух Густав дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Из разговоров Густава Яноуха с Францем Кафкой у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Из разговоров Густава Яноуха с Францем Кафкой своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Яноух Густав - Из разговоров Густава Яноуха с Францем Кафкой.
Если после завершения чтения книги Из разговоров Густава Яноуха с Францем Кафкой вы захотите почитать и другие книги Яноух Густав, тогда зайдите на страницу писателя Яноух Густав - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Из разговоров Густава Яноуха с Францем Кафкой, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Яноух Густав, написавшего книгу Из разговоров Густава Яноуха с Францем Кафкой, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Из разговоров Густава Яноуха с Францем Кафкой; Яноух Густав, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн