Мария (входя слева). Что, наша повозка уехала в город, Арса?
Арса? А? Иди сюда, я тебе такое скажу, что ты будешь только удивляться да креститься.
Мария. Что такое, скажи, ради бога.
Арса. Наша повозка повезла молодожена.
Мария. Ты что, шутишь?
Арса. Если б это была шутка! А то чистая правда. Вичентие хочет жениться.
Мария. Что ты говоришь!
Арса. То, что слышишь. Он хочет жениться.
Мария. А ну тебя!
Арса. Да поверишь ты в конце концов или нет?
Мария. Хорошо, но ты всегда говорил, что он никогда не женится, что он даже обещал тебе помочь нам справить приданое Зорке.
Арса. Видишь ли… Хотя мы и не совсем близкие родственники, но более близких у него нет. Не говорю, что он оставил бы нам все, но только он мог бы нам помочь позаботиться о Зорке.
Мария. А если женится?
Арса. А если женится, то… (машет рукой, как бы говоря: «Было да сплыло».)
Мария. Боже мой Арса, а кто же все это подстроил? Уж не враг ли наш какой?… А на ком он женится?
Арса. Откуда мне знать? На какой-то вдове… Теперь все равно, на ком. Притянет она его к себе. Вот увидишь, как он отойдет от нас. Знаю я, как это бывает, когда старый холостяк женится.
Мария. Хотела бы я знать, кто она и кто это все устроил. Ты ничего об этом не слышал? Что, у них уже все закончено или они только начинают.
Арса. Да хоть бы сейчас начали, для нас все кончено.
VII
Зорка, те же, затем Душан и Никола .
Зорка (вбегает). Братик с охоты идет, несет что-то.
Мария. Вот хорошо, как раз к обеду, а то у нас ничего особенно вкусного нет.
Душан (на голове у него белая шляпа, на ногах сапоги, через плечо охотничья сумка с добычей, на плече ружье). Вот вам добыча. Правда, сегодня окота не особенно удачна. (Снимает ружье и сумку и отдает Николе, идущему за ним следом. Никола сразу же все уносит.)
Зорка. Далеко ты ходил?
Душан. Нет.
Мария. Очень было жарко?
Душан. Нет, не очень. Я шел потихоньку.
Мария. Пойду приготовлю тебе переодеться и распоряжусь с обедом. (Идет, затем возвращается.) Послушай, Арса, если хочешь, пойдем в дом, поговорим еще немного. Не идет у меня это из головы. (Уходит.)
Арса. Пошли! (Достает из кармана письмо.) Вот тебе письмо, с утренней почтой пришло. (Отдает письмо Душану и уходит вслед за Марией.)
VIII
Зорка, Душан.
Зорка. Разве ты ходил совсем один?
Душан. Я никогда не бываю один, если со мной мой Азор.
Зорка. Почему ты не распечатываешь письма? Как ты можешь терпеть? Я бы ни за что не смогла утерпеть, ни за что!
Душан (кладет нераспечатанное письмо в карман.) Я знаю, что там. Пришел уже кто-нибудь из гостей?
Зорка. Нет еще, а дядя Вичентие уехал в город.
Душан. Так. Значит, ты с самого утра была одна?
Зорка. Нет, я читала стихи Дамняновича. Когда я их читаю, я никогда не бываю одна, другие мне тогда даже мешают.
Душан. Сколько же раз ты их будешь читать?
Зорка. Я буду их читать сто раз, без конца, всегда! Ах, это такие прекрасные стихи! Я уже половину знаю наизусть. Ты мне обещал когда-нибудь привести Дамняновича. Я знаю стольких твоих товарищей, а его не знаю. Какой он? Маленький или такой, как ты? Его все уважают и ценят, правда?
Душан. Как я вижу, ты почти влюблена в этого Дамняновича, хотя его самого никогда и не видела.
Зорка (обнищает его). Я не знаю. Утверждать не могу, но, хотя это и в самом деле выглядит неестественным и даже смешным, все же… А ты не рассердился бы, если бы я в этом призналась?
Душан. Ну вот еще, чего тут сердиться? Будь эта любовь серьезной, я подумал бы, прежде чем что-либо тебе посоветовать.
Зорка. Уверяю тебя, это серьезно. Я сама удивляюсь, что со мной. Я пыталась увериться, не шутка ли это. Много раз спрашивала себя: «Разве можно любить кого-нибудь; не зная его?…» Но если это любовь: непрестанно думать о ком-нибудь, засыпать с этими мыслями, рисовать себе во сне его образ, просыпаться с улыбкой на устах, с радостью, какую приносит только приятный сон, радоваться, воодушевляться, гордиться, волноваться, читая слова, вышедшие из его души, если все это любовь…
Душан. Значит, ты влюблена! А как же могло быть иначе, если ты тоже стала поэтом. С тех пор как ты начала читать эти стихи, ты уже больше не можешь говорить обычным языком.
Зорка. А ты сердишься, что я так откровенно рассказываю тебе о своих чувствах? Я считаю, что должна с тобой быть откровенной.
Душан. Конечно. Только я думаю, все это еще не так серьезно.
Зорка. Думала и я так когда-то. Пыталась посмеяться над собой, чтобы избавиться от всего этого… Но чем сильнее я хотела избавиться, тем крепче меня охватывало чувство.
Душан. Ага! Значит, на днях поговорим с тобой серьезнее. А сейчас сходи в дом и пришли мне стакан кофе и газеты.
Зорка. Я сама принесу. Почему на днях? Я хочу поговорить об этом сейчас. Не могу ждать твоего «на днях». Хочешь, поговорим, сейчас же, как только я принесу кофе и газеты?
Душан. Хорошо, хорошо, принеси!
Зорка уходит.
IX
Душан один.
Душан. Ребенок! (Садится на скамейку.) Боже, как тянется время! А тут еще и дядя Вичентие уехал в город. Сейчас посмотрю в газетах, что нового ставят в театре, да схожу вечером. (Достает из кармана письмо.) Это Огнянович. Наперед знаю, что он пишет. Ничего дельного! (Распечатал письмо и посмотрел на подпись.) Дамнянович! Посмотрим, что же пишет он. (Встает и читает.) «Дорогой Душан, ты, наверное, знаешь, что со мной случилось. Я получил за те стихи шесть месяцев тюремного заключения. Слышал, что и с кассацией ничего не вышло, и завтра, самое позднее послезавтра, меня, наверно, арестуют. У нас с матерью есть причины, по которым я не могу этого допустить, и я решил бежать в Австро-Венгрию, где, работая в газетах, буду прозябать, пока мне не разрешат вернуться. Чтобы сделать это, мне нужна твоя помощь, и я приду к тебе за ней завтра в виноградник, где объясню, как ты сможешь мне помочь». (Прерывает чтение.) Завтра? Так это же сегодня. Может быть, он уже приходил, но не нашел меня? Никола, эй, Никола, Никола! (Продолжает читать.) «Я рассчитываю на тебя и поэтому пишу заранее, чтобы ты никуда не уходил, иначе все пропало. Твой Жарко». (Кончив чтение.) Если он меня искал, то теперь может подумать, что я невнимателен или не захотел ему помочь. (Николе.) А, ты здесь, иди сюда!
X
Никола, Душан .
Душан. Никто меня утром не искал?
Никола. Нет, сударь.
Душан. Никто, никто?
Никола. Никто, сударь.
Душан. Молодой человек моих лет. Он должен был прийти. Только ты его, вероятно, не заметил. Сходи в дом и спроси.
Никола. Нет, что вы? Я бы его увидел. Вот как раз сейчас какая-то повозка остановилась у ворот. Только я не видел, кто это. Вы меня позвали.
Душан. Сейчас? Весьма возможно. Хорошо, хорошо. (Быстро убегает.)
XI
Никола, Зорка.
Никола (один). Не видел! Как будто мне нужно четыре глаза, чтобы увидеть одного человека.
Зорка (несет на подносе кофе, а в руке пачку газет; и то и другое оставляет на столе в беседке). Где Душан, Никола?
Никола. Молодой хозяин? Приехал чей-то экипаж. Какой-то гость. Молодой хозяин убежал встречать.
Зорка. Гости. Уже приехали? Никола, беги зови отца. Он там внизу, где ограду делают. А мама знает?
Никола. Не знаю, барышня.
Зорка. Я пойду в дом и скажу ей, а ты иди зови отца! Скажи, гости приехали. (Убегает в одну сторону, а Никола – в другую).
XII
Душан, Дамнянович.
Душан. Знаешь, мы чуть было не разминулись; приди ты раньше, так бы и было.
Дамнянович. Именно этого я боялся, и потому написал тебе заранее.
Душан. Но я только сейчас получил твое письмо, только что. Правда, оно пришло еще утром, но я совсем недавно вернулся с охоты.
Дамнянович. Слушай, у нас нет времени. Я тебе должен сразу объяснить свое положение. Нам нужно сговориться, как представиться твоим. Затем я должен эмигрировать.
Душан. Пожалуйста, я в твоем полном распоряжении.
Дамнянович. Для этой цели Драгиша…
Душан. Петрович?
Дамнянович. Да. Для этой цели он вечером пойдет в Земун и постарается найти там какую-нибудь лодку. Я заранее рассчитывал на тебя и сказал ему, чтобы он привел лодку вон туда, под те ивы. Недалеко отсюда.
Душан. Ты хорошо придумал, это как раз под нашим виноградником.
Дамнянович. Я так и рассчитал. Но пока это будет сделано, пока Драгиша все подготовит, пока он вернется и сообщит нам, может пройти два, три и даже четыре дня. Могу ли я на это время рассчитывать на твое гостеприимство?
Душан. О чем речь? Ерунда! Хочешь – два, три, даже четыре месяца. Я тебя едва дождался, да и мои будут очень рады.
Дамнянович. Но тут, кое-какие неудобства.
Душан. Ничего, ерунда!
Дамнянович. Я думаю, в Белграде никто не догадается что я здесь; но мне нужно скрываться, так как уже сейчас я в бегах. К тому же не знаю, как ко всему отнесется твой отец и вообще, не откроется ли это.
Душан (задумывается). Видишь ли…
Дамнянович. О таких вещах должны знать очень немногие. Один, два друга – и только. Я выбрал тебя и Драгишу.
Душан. А кто же тебе ближе? Но видишь ли, ты верно заметил. Тут дело не только в отце. У нас всегда кто-нибудь да есть. Сейчас гостит один дальний родственник моего отца, самый лояльный чиновник на свете. Он был бы тобой недоволен, если б узнал, что это ты написал те стихи. С него станет. Меня беспокоит одно, как бы это тебе не помешало. Тут, как видишь, возникает затруднение и…
Дамнянович. Хорошо, но что же ты мне посоветуешь?
Душан (думает). Да, действительно надо что-то посоветовать. А что если не говорить, кто ты? Но… нельзя, нельзя не представиться. И все же единственный выход для тебя – это не говорить, кто ты, а представиться моим и всем остальным под другим именем. А? Как ты думаешь?
Дамнянович. Да, пожалуй, так было бы лучше. Легче сохранить все в тайне.
Душан. Знаешь что? Помнишь нашего школьного товарища из Ягодины – Владимира Мицича. Вот и возьми его имя. Я тебя представлю как своего друга Владимира Мицича. Ладно?
Дамнянович. Очень хорошая мысль.
Душан. Действительно здорово! Под этим именем ты будешь в безопасности, а через три-четыре дня… Кто-нибудь еще знает, что ты здесь?
Дамнянович. Кроме Драгиши и моей матери, никто. Матери я все рассказал.
Душан. Матери – конечно. Нет, ты скажи, как здорово придумано! Только нужно быть внимательней, чтобы не забыть имени. Знаешь, возьми мы какое-нибудь произвольное имя, могли бы и запустаться. Поэтому я и предложил взять имя нашего товарища: оно сразу же должно прийти нам на память.
XIII
Мария, Зорка, те же.
Душан. Мама, Зорка, идите сюда, я вам представлю своего лучшего друга, школьного товарища. Жжж… Владимир Мицич. Приехал повидаться со мной; мы с ним не встречались уже целый год. Моя мама, моя сестра.
Мария (Дамняновичу, который хочет поцеловать ей руку). Здравствуйте, сынок! Добро пожаловать! Душан все один, теперь с вами ему веселее будет.
Зорка. Я помню, Душан о вас говорил, когда вспоминал своих товарищей.
Дамнянович. Прошу извинить, я здесь незваный гость…
Мария. О, что вы…
Зорка. Мы все никак не дождемся гостей.
Из-за сцены слышится шум голосов, спор.
Maрия. Ну, слава богу, вот и дядя Вичентие приехал Садитесь, прошу вас.
XIV
Вичентие, Арса, те же.
Арса. Вот и Вичентие.
Вичентие. Я точен, как часы; даже раньше гостей приехал. Не заставил ждать.
Мария. И все же один гость приехал раньше вас.
Душан. Неожиданный гость. Мой школьный товарищ и лучший друг Влайко Мицич. Мой отец, дядя Вичентие – наш родственник и очень хороший друг.
Арса. Весьма рад, весьма рад!
Душан. Гость пробудет у нас два-три дня.
Арса. Вот и хорошо! Мы всегда рады гостям. А вы, наверное, и школьные товарищи?
Душан. Да, и притом хорошие товарищи.
Арса. Вы белградец?
Душан. Нет. Влайко родом из Ягодины.
Арса. Вот как?
Вичентие. Из Ягодины?
Дамнянович. Да.
Вичентие. А как, вы говорите, вас зовут?
Душан. Влайко Мицич.
Вичентие. Да вы, никак, сын Йованче Ми-цича?
Дамнянович (немного смутившись). Э… да, его сын.
Душан Да, да, Влайко его сын.
Арса. Ты сын Йованче?
Дамнянович (с еще большим замешательством). Да.
Арса. Сын Йованче?
Вичентие. Ты смотри, сын Йованче!
Арса. Что творится! Кто бы подумал! Да Йованче мой лучший друг! (Обнимает Дамняновича.) Поди, поди сюда, я обниму тебя, как собственного сына.
Вичентие (отнимает его у Арсы и тоже обнимает). О господи, сын Йованче, сын моего лучшего друга.
Арса. Ну что ты скажешь, разве это не судьба! Да знаешь ли ты, что я и Йованче братья, братья, а не кто-нибудь. (Отнимает его у Вичентие и обнимает.)
Вичентие. Давно я так не радовался. Бог мой, словно самого Йованче увидел. (Отнимает его у Арсы и обнимает.)
Арса. Смотри, смотри, ну не судьба ли это! Давно я не видел Йованче. Ты у него который ребенок?
Дамнянович (в полном замешательстве). Кто… я?
Душан. Единственный. Представьте, он у отца один.
Вичентие. Один? Как же так, у него было много детей. Семь, кажется.
Арса. Что ты, семь, у него было девять детей.
Вичентие. Семь, я тебе говорю: три дочери и четыре сына.
Арса. А я говорю девять: три дочери и шесть сыновей. (Дамняновичу.) А ну, скажи, сколько у него было детей, девять ведь?
Вичентие. Или семь?
Дамнянович (не зная, что ответить). У него… у него это… то есть… у него не было ни семи, ни девяти детей, а восемь… да, нас было восемь.
Арса. Четыре дочери и четыре сына.
Вичентие. Три дочери и пять сыновей, не правда ли?
Дамнянович. Нет, что вы. У него было три сына и пять дочерей.
Вичентие. Ну, хорошо, столько детей – и вдруг оказывается, что ты у него один. А куда делись остальные?
Дамнянович (в полном замешательстве). Не знаю.
Арса. Как, не знаешь?
Душан (спасая положение). Прошу вас, пощадите его, не спрашивайте об этом! Вы видите, он так потрясен, что не может вам ответить. Пощадите его, случилась большая семейная трагедия. Все его братья и сестры умерли, всё умерло.
Арса. Боже мой, что творится.
Вичентие. Неужели, столько детей?
Душан. Да, все умерли, один он у отца остался.
Арса. Вечная им память!
Вичентие. Как жаль, что мы об этом ничего не знали.
Мария. Да оставьте вы ребенка в покое. Совсем замучили своей жалостью. Поговорите о чем-нибудь другом.
Арса. И верно. Что сделал Йованче с тем участком, который возле станции?
Дамнянович. С тем, который возле станции? Ах да… продал, в прошлом году продал.
Арса. Как это в прошлом году продал, когда еще семь лет назад государство реквизировало у него этот участок для железной дороги?
Дамнянович. Да, этот участок реквизировали.
Арса. А заплатили ему?
Дамнянович. Да, заплатили в прошлом году.
Вичентие. Да не может быть. Государство возвратило ему этот участок еще…
Арса. Да, возвратило, мне он тоже так говорил.
Дамнянович. Да, этот участок ему возвратили.
Вичентие. Скажи, пожалуйста, а что случилось с тем Ристичем, который судился с Йованче? Что, он жив еще?
Дамнянович. Ристич?
Арса. Да, тот, который был кметом?
Дамнянович. А, этот! Умер три года назад.
Вичентие. Постой, да я его в прошлом году видел!
Дамнянович. А, тот… Да, он жив, совершенно жив.
Арса. А я слышал, что он умер два месяца назад.
Вичентие. Да, я даже читал об этом в газетах.
Дамнянович. Ах, вы про того Ристича спрашиваете? Он умер.
Душан. Ну что вы его мучаете? Спрашиваете о таких печальных вещах. Разве вы не видите, как он потрясен! На него это так действует, что он не может вам как следует ответить. Оставьте эти разговоры, пощадите его.
Мария. Да, да, оставьте ребенка в покое. Идемте в дом, уже полдень. Прошу вас!
Арса (хватая Дамняновича под руку). Идем со мной. Теперь я тебя от себя не отпущу. Ты мне словно родной сын!
Вичентие (хватая его под руку с другой стороны). Хорошо, брат, словно самого Йованче увидел! (Ведя Дамняновича под руки, они уходят.)
Душан (идет вслед за ними). О господи! И как нам только в голову пришло именно это имя!
Занавес
Действие второе
Комната в доме с открытой террасой, над которой виден тент.
I
Дамнянович, Зорка.
Зорка (сидит за столом с книгой стихов Дамняновича). Вот послушайте еще это:
К тебе печаль еще не прикасалась,
Ты не раба ее, о вольная душа,
Пой песню счастья, прочь прогнав усталость,
Пой и люби – ведь жизнь так хороша.
И пей любовь из чашечки цветочной,
С которой жизнь еще пыльцы не отрясла.
Пусть сны счастливые придут из тьмы полночной,
Чтоб жизнь твоя была безоблачна, светла!
Дамнянович (сидит за тем же столом, куря сигарету). Вы читаете эти стихи с большим чувством.
Зорка. А разве можно их читать иначе?
Дамнянович. Конечно нет, но вы читаете их с такой страстью, как будто говорите о своих собственных чувствах.
Зорка. Да, это верно. В каждом стихотворении, в каждой строке, в каждом слове здесь я встречаю свое чувство.
Дамнянович. Если б вы знали, как вы меня осчастливили этими словами!
Зорка (немного удивленно). Осчастливила?
Дамнянович. Разве не счастье встретить душу, способную понять ваши чувства; встретить душу, считающую эти чувства своими; душу, которая говорит: что чувствуешь ты, то чувствую и я.
Зорка (очень смущена). Но?…
Дамнянович (отступая). Ах, да… вам странно, что я так говорю… Да, это действительно странно; надо признаться, что это странно, но, видите ли, я испытываю те же чувства, что и вы… и я…
Зорка.
1 2 3 4 5 6