Здесь выложена электронная книга Автобиография (фельетон) автора по имени Нушич Бранислав. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Нушич Бранислав - Автобиография (фельетон).
Размер архива с книгой Автобиография (фельетон) равняется 30.56 KB
Автобиография (фельетон) - Нушич Бранислав => скачать бесплатную электронную книгу
Фельетоны – 13
OCR Busya
«Б. Нушич. Избранные сочинения в четырех томах. Том 4»: Нолит; Белград; 1968
Бранислав Нушич
Автобиография
Я никогда не пытался исследовать факты, предшествовавшие моему рождению, да о них, кажется, и нет никаких документов.
Важнейшую деталь любой биографии, а именно: день и год рождения, я сознательно опускаю, хоть и уверен, что меня упрекнут, поскольку мое жизнеописание будет походить на биографию женщины. Поступаю так, чтобы возможно дольше оставаться «нашим молодым писателем»; есть, правда, и другие уважительные причины, но уже скорее военного характера.
О предках своих я осведомлен очень мало, потому что у них была совсем другая фамилия. Моя же настоящая фамилия до сих пор неизвестна, но я знаю, что фамилия, которую ношу, – не моя. Следовательно, возникает интересный вопрос: кто именно из моих предков и при каких обстоятельствах забыл свое имя?
Мне говорили, что один мой родственник, когда ему исполнилось двадцать лет и о нем стал наводить справки окружной воинский начальник, позабыл свое имя. Ну, это мне еще понятно, хотя в те далекие времена, когда мой предок забыл свою фамилию, подобной причины не существовало. Остается лишь предположить, что мой предок вынужден был скитаться и умер за границей с подложным паспортом, а следовательно, и под чужой фамилией. Когда я думал об этом любопытном случае из своей биографии, мне всегда приходила в голову мысль: что, если бы и я умер под чужим именем? Это создало бы много занимательных положений, а главное, последствия были бы необыкновенно интересны. Так, например, кредиторы к мертвого считали бы меня своим должником, так как мои подписи на векселях сохраняли бы свое значение и силу. Это тем более смешно, что от меня и живого им проку мало. А в каком положении оказалась бы моя жена? Овдовев на самом деле, она считалась бы замужней женщиной.
Но оставим эти никому не нужные комбинации и вернемся к биографии.
Мое раннее детство было очень однообразным. Я не помню ни одного значительного события, связанного с тем временем. Припоминаются лишь мелкие приключения. Случилось, например, что я упал под кровать, и меня целый час не могли найти; в другой раз я проглотил монету и вынужден был выпить целую бутылку касторки, так что у меня до сих пор неполадки с желудком. Как-то со мной сделались судороги, причем без всякой причины, а просто назло доктору, который перед тем целых полчаса осматривал меня, выстукивал, а в заключение сказал, что я совершенно здоров.
К этому времени относится и появление моего первого зуба. Это, скажу вам, была настоящая комедии, так что все мы чуть не лопнули со смеху. Я вовсе не так уж стремился иметь зубы, но мой отец беспрерывно засовывал мне в рот указательный палец и щупал десны.
Раз речь зашла о зубах, то надо сказать, что утверждение медицины, будто у человека должно быть тридцать два зуба, неверно. Я совершенно убежден в этом, так как у меня никогда не было полного комплекта зубов. К тому же я всегда страдал от зубной боли, может быть из-за отцовского проклятия, постигшего меня, когда я в знак сыновней благодарности укусил его своим первым зубом за палец.
На втором году жизни я стал на собственные ноги, то есть сделал первый шаг. Самым важным событием этого времени была традиционная праздничная лепешка. На лепешку положили книгу, монету, перо и ключ – символы учености, богатства, литературного таланта и домашнего очага. Как сейчас помню, я уставился на монету, и этот роковой выбор преследует меня; с тех пор я всегда устремляю свой взгляд на деньги. Я было направился к монете, но под действием какой-то магической силы она исчезла. Искали ее, искали, да так и не нашли. Потом мы узнали, что мой старший брат, когда я храбро двинулся к лепешке и внимание взрослых было приковано ко мне, стащил монетку, хотя и не имел на то никакого права, так как давно научился ходить. Пришлось родителям положить другую монету, потому что я поднял такой рев и визг, будто опротестовали мой вексель.
Незаметно я подрос и пошел в школу. Стоило тогда посмотреть на моего отца! Он ходил, гордо выпятив грудь, а я был задумчив и подавлен. Очевидно, уже тогда у меня и моего отца сказывалась разница в характерах и взглядах.
Учеба в школе была настоящей борьбой за существование. Мне сразу пришлось схватиться со школьным сторожем, которого я укусил за руку. Сторож сказал мне, что вот так же, насильно, он приводил в школу всех моих родственников. Потом на меня обрушилась ненависть учителей, а у меня появилось отвращение к некоторым предметам. Вся моя учеба была непрерывной борьбой, в которой на одной стороне были учителя и наука, а на другой я один. Вполне понятно, что в столь неравном единоборстве я чаще вынужден был уступать.
Эта борьба была традиционной в нашей семье, ее вели многие мои предки. Один родственник в решительном сражении с наукой окопался в первом классе гимназии и проявил героическое упорство, просидев в своем укрытии четыре года. Напрасно учителя вызывали его на честный поединок и доказывали, что этого требуют школьные правила, мой родственник не обращал на них никакого внимания и продолжал ходить в школу. В конце концов учителя капитулировали и решили терпеливо ждать, когда он женится и поневоле останется дома.
Другому моему родственнику до того полюбилась школа, что он так и остался в ней сторожем.
А один из моих близких поставил учителей в очень затруднительное положение. Он упорно молчал все три года. Учителя просто из любопытства хотели услышать хотя бы его голос. Они пребывали в полной растерянности, потому что из-за молчания не могли определить, к какой науке у него талант. Своим молчанием он искусно это скрывал. Некоторые учителя пытались вызвать его на разговор, а математик даже оттаскал за уши, но он молчал и только дерзко смотрел на учителя, что вообще свойственно всей моей родне.
Мое учение проходило удачнее. В школьные годы я распределял свое время так: пять дней в неделю я ничего не делал, на шестой день относил подарок учителю, а седьмой посвящал богу и, конечно, отдыхал. Помнится, что В первом классе учитель любил копченое мясо, учителю второго класса нравилось свиное сало, а учителя третьего и четвертого классов любили яйца. Яйца должны были быть крупные и чистые. Поп Илья, а он учил нас в четвертом классе, брал в руки каждое, смотрел на свет и плохие требовал заменить. Однажды у нас дома не оказалось яиц, я стащил их у соседей из-под наседки и принес попу. Попа не было дома, а попадья как раз в это время замешивала тесто для пирога и вбила в него восемь маленьких цыплят. Как бы я ни отвечал уроки на другой день, исход был ясен. Но когда наступили экзамены, отец принес попу подарок, и я был спасен.
И в гимназии все шло хорошо. Учителя до сих пор меня помнят, но и я их, конечно, не забыл.
Вот, например, какой у нас был учитель географии Теперь в Сербии таких людей не найдешь. Ручищи у него, как лопаты, сколько хочешь крути головой, а уж он не промахнется Он применял на уроках свои особый наглядный метод. Объясняя строение солнечной системы, он, например, вызывал к доске самого старшего ученика Живко, у которого уже пробивались усы, ставил его перед классом и говорил:
– Ты – Солнце. Стой здесь и потихоньку вращайся на одном месте.
Затем вызывал кого-нибудь ростом поменьше и говорил ему:
– Ты – Земля. Ты тоже вращайся вокруг своей оси и в то же время бегай вокруг Живка. Он хоть и большой осел, но сейчас изображает Солнце.
Потом учитель вызывал меня (в классе я был самым маленьким) и говорил:
– Ну, а ты – Луна. Ты должен бегать вокруг Земли и вместе с ней вокруг Солнца, вращаясь в то же время вокруг своей оси.
Так наглядно объяснив нам, учитель брал указку, становился в стороне, словно укротитель зверей, готовый в любую минуту за малейшую оплошность ударить указкой по голове. По его команде начиналось такое вращение, какого никто не видел от сотворения мира. Не сделав и одного круга, все трое без сознания валились на пол. Первым падал я – Луна, на меня валилась Земля, а на нее обрушивалось Солнце Получалась невообразимая свалка – не разобрать, кто Луна, кто Земля, а кто Солнце. Было видно только ногу Солнца, нос Земли и зад Луны. Учитель же с гордым видом стоял над этой грудой тел и невозмутимо объяснял остальным ученикам строение солнечной системы.
А учитель немецкого языка! Маленький, плешивый, очки надеты так низко, будто глаза у него расположены на щеках. Как сейчас помню и никогда не забуду все его объяснения. Вот, например, с каким блеском и как доходчиво объяснял он нам роль вспомогательных глаголов в немецком языке:
– Вспомогательный глагол, дети, это такой глагол, который помогает основному, главному глаголу. Например, я окапываю виноградник. В данном случае я есть глагол graben, следовательно – ich grabe. Но День короткий, и graben один не успеет окопать виноградник. Что делать, как быть! Зовет он своего соседа haben'а и говорит ему: а ну-ка, haben, помоги мне перекопать виноградник. Haben, добрый сосед, пришел к нему, и стали они работать вместе. Получается – ich habe gegraben. Haben, значит, является вспомогательным глаголом… В другой раз graben окучивал кукурузу и видит, что ему опять не успеть закончить работу. Что делать? Как быть? Не звать же на помощь haben'a: ведь он уже раз помогал ему. И решил он позвать другого соседа – werden'a. Werden тоже оказался хорошим человеком и пришел на помощь соседу. Принялись они вместе за работу, и получилось ich werde graben. Werden, следовательно, тоже вспомогательный глагол. Все поняли, дети?
Мы отвечаем хором: поняли!
А на экзамене учитель, вызвал меня и спросил:
– Проспрягай-ка, малыш, глагол schreiben.
Я собрался с силами и выпалил:
– Schreiben… schreiben… schreiben… schreiben – хозяин… перекапывал виноградник… и вот… вот зовет соседа werden'a… a werden не может прийти к нему.
– Плохо, очень плохо, ступай на место! – Учитель ставит мне единицу, и я блистательно проваливаюсь.
Вот так, из-за всяких недоразумений провалился я еще по двум-трем предметам и остался на второй год.
До сих пор помню, как я шел на экзамен в то утро. Мать надела на меня белую рубашку с кружевным воротничком, новый костюм, подрезала ногти, причесала меня на пробор, дала чистый носовой платок, поцеловала в лоб и сказала:
– Порадуй меня, сынок!
А отец, когда я поцеловал ему руку, сказал:
– Если ты, сынок, придешь с экзамена и скажешь – «сдал», получишь вот этот золотой дукат. – И он показал мне совсем новенький дукат. – А провалишься, так лучше домой не приходи – изобью до полусмерти.
Благополучно провалившись на экзамене, я остановился за воротами гимназии и задумался.
«Розог мне не избежать и дуката не получу. Сразу два наказания. Отец все равно накажет, так пусть хоть дукат будет мой».
Меня осенила счастливая мысль, и я помчался по улице, подпрыгивая то на одной, то на другой ноге. Прибежал домой, подошел к отцу и матери, поцеловал им руки и весело крикнул:
– Сдал, отлично сдал экзамен!
От радости у родителей потекли слезы, а отец засунул руку в карман и дал мне тот самый новенький дукат.
Потом, конечно, я получил розги, но зато я получил и дукат. Впрочем, это мелочь, я вспомнил о ней мимоходом, чтобы отметить, как один раз в жизни я и за розги получил гонорар.
К этому времени относится и моя первая любовь. Впрочем, тут нет ничего удивительного: ведь многие школьники влюбляются, когда остаются на второй год. а может быть, и наоборот, на второй год они остаются из-за любви.
Я терпеть не мог математику; тем более удивительно, что моей первой любовью оказалась дочь учителя математики. Мне было тогда двенадцать лет, а ей девять, и она училась в третьем классе начальной школы. Чувство наше было сильным, и мы вполне серьезно объяснились друг другу в любви. Как-то раз во время игры в прятки мы вместе залезли в пустую бочку, в которой моя мать квасила капусту на зиму. Здесь я признался ей в любви. До сих пор, проходя мимо пустых бочек, я вспоминаю этот случай и испытываю неизъяснимое волнение.
Однажды мы встретились после уроков и вместе пошли домой. Я дал ей крендель, который покупал каждую пятницу на деньги, выигранные в четверг в орлянку, и серьезно спросил:
– Перса, – так звали девочку, – как ты думаешь, отдаст тебя отец за меня замуж, если я посватаюсь?
Она покраснела, опустила глаза и от волнения Разломала крендель на три части.
– Не думаю, – ответила она вполголоса.
– А почему? – спросил я, и от огорчения у меня на глаза навернулись слезы.
– Потому что ты плохой ученик.
Тогда я поклялся ей, что день и ночь буду зубрить таблицу умножения, только бы исправить отметку. И я учил. Учил так, как только может учить таблицу умножения влюбленный, и, разумеется, ничего не выучил. Двойка у меня стояла и раньше, а теперь после усиленной зубрежки я получил единицу.
В следующий четверг я ничего не выиграл в орлянку, но зато в пятницу утром забрался в платяной шкаф и срезал с отцовской одежды двадцать пуговиц, продал их за десять пара, купил крендель, а в полдень уже ждал у школы, когда выйдет Перса. Я признался, что дела обстоят еще хуже, так как по арифметике я получил единицу. С болью в голосе она ответила:
– Значит, я никогда не буду твоей!
– Ты должна быть моей, если не на этом, так на том свете.
– Что же нам делать? – спросила она с любопытством.
– Давай, если хочешь, отравимся.
– Как же мы отравимся?
– Выпьем яд! – предложил я решительно.
– Ладно, я согласна, а когда?
– Завтра после полудня!
– Э, нет, завтра после полудня у нас уроки, – сказала она.
– Да, – вспомнил и я. – Я тоже не могу завтра, потому что мне запишут прогул, а у меня их и так двадцать четыре. Давай лучше в четверг после полудня, когда нет уроков.
Она согласилась.
В следующий четверг после полудня я утащил из дома коробку спичек и пошел на свидание с Персой, чтобы вместе с ней отправиться на тот свет.
Мы сели у них в саду на траву, и я вытащил спичечный коробок.
– Что мы будем делать? – спрашивает Перса.
– Будем есть спички!
– Как есть спички?!
– Да вот так, – сказал я, отломал головку, бросил ее на землю и принялся жевать палочку.
– А зачем ты бросил это?
– Да это противно.
Она решилась, и мы стали есть палочки. Съев три штуки, Перса заплакала.
– Я больше не могу, я никогда в жизни не ела спичек, больше не могу.
– Ты, наверное, уже отравилась.
– Может быть, – ответила она. А я съел еще девять палочек и тоже потерял аппетит.
– Что же теперь будем делать? – спросила Перса.
– Теперь разойдемся по домам и умрем. Сама понимаешь, стыдно, если мы умрем в саду. Ведь мы из хороших семей, и нам нельзя умереть, как каким-то бродягам.
– Да! – согласилась она, и мы разошлись.
Дальнейшие события развивались следующим образом. Перса пришла домой и попросила мать приготовить ей постель, чтобы лечь и спокойно умереть. Тут же она призналась, что отравилась палочками, которые ела вместе со мной. Мать Персы, несмотря на столь трагическое положение ее дочери, сказала:
– Ну, раз ты могла есть палки в саду, так получай их и дома!..
А что было дальше, вы, конечно, догадались.
Из-за этой порки Перса страшно возненавидела меня. Так окончилась моя первая любовь.
Моя вторая любовь была еще более роковой. Я влюбился в дочь дьякона и написал ей письмо. А письмо вместо дочери получил сам дьякон и однажды в какой-то большой праздник после обедни отколотил Меня прямо на церковном дворе.
Мою третью любовь я не помню. Знаю только, что любил какую-то девушку, она меня тоже любила, но как она выглядела, не могу вспомнить.
Моей четвертой любовью была вдова. Я любил ее, но признаться не смел, потому что она была на двадцать два года старше меня. Между прочим, и не было никакого смысла признаваться, ибо, как я потом узнал, она любила какого-то пожарника.
Моя пятая любовь – воистину мой пятый позор. Не решаюсь и сказать, в кого я влюбился, скажу только, что из-за этого моя мать уволила ее.
Шестая любовь совпала с моим первым бритьем. На самом деле у меня даже следов бороды не было, но я влюбился в дочь парикмахера Я каждый день ходил бриться и в зеркало видел ее, когда она выглядывала из-за занавески. По этой причине лицо у меня было все исцарапано, а через двадцать дней стало похоже на спелый помидор. Но любовь все выдерживает. Когда же я заметил, что парикмахер догадался о моих симпатиях к его дочери и нарочно стал брить меня без мыла самой тупой бритвой, пришлось отказаться от бритья, а вместе с ним и от любви.
Седьмая любовь была очень серьезной и протекала как всякая серьезная любовь, то есть она крепко любила меня, а замуж вышла за другого, потому что другой оказался более выгодной партией.
Восьмая, девятая и десятая любви во всем были похожи. Восьмой изменил я, девятая изменила мне, а десятой опять изменил я.
Моей одиннадцатой любовью была замужняя женщина. Наша любовь могла бы продолжаться очень долго, но ее муж на этот счет был иного мнения.
Автобиография (фельетон) - Нушич Бранислав => читать онлайн электронную книгу дальше
Было бы хорошо, чтобы книга Автобиография (фельетон) автора Нушич Бранислав дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Автобиография (фельетон) у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Автобиография (фельетон) своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Нушич Бранислав - Автобиография (фельетон).
Если после завершения чтения книги Автобиография (фельетон) вы захотите почитать и другие книги Нушич Бранислав, тогда зайдите на страницу писателя Нушич Бранислав - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Автобиография (фельетон), то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Нушич Бранислав, написавшего книгу Автобиография (фельетон), к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Автобиография (фельетон); Нушич Бранислав, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн