Здесь выложена электронная книга Наши архивы автора по имени Нушич Бранислав. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Нушич Бранислав - Наши архивы.
Размер архива с книгой Наши архивы равняется 51.48 KB
Наши архивы - Нушич Бранислав => скачать бесплатную электронную книгу
Повести и рассказы –
OCR Busya
«Б. Нушич. Избранные сочинения в четырех томах. Том 4»: Нолит; Белград; 1968
Бранислав Нушич
Наши архивы
***
В городе К. тысяча восемьсот жителей, шесть улиц, три попа, семь кафан, один окружной начальник, два пенсионера, семнадцать вдов, три учителя, две учительницы, один председатель общины, два рынка, четыре политические партии и так далее.
Чтобы избежать упрека в том, что такое начало похоже на цитату из путеводителя или из учебника географии, лучше, пожалуй, сразу перейти к рассказу об одном странном происшествии, случившемся в городке К.
Дело в том, что сверх всего перечисленного, в К. есть еще и зверинец. Возвращался он с какой-то ярмарки, на которой ему не посчастливилось, да и заехал сюда на несколько дней. Правда, когда в город прибыл зверинец, писарь Пайя сказал: «Животных в нашем городе и без того хватает», – но почтенному словенцу, хозяину зверинца, необходимо было завернуть в К. просто потому, что ему не на что было продолжать путешествие.
Бакалейщик Савва дал ему в кредит немного досок и гвоздей, мыловар Ничка дал в долг бревна и мясо для животных; так у одного одно, у другого другое, и, смотришь, наш добрый словенец соорудил небольшой барак и на следующий день ранним утром ударил в бубен и пошел по городу, останавливаясь на каждом углу, чтоб произнести всем известную фразу: «Великолепная всемирная менажерия! Спешите увидеть то, чего вы никогда в жизни не видели!» – и так далее.
Между тем, если вы действительно посетите зверинец, в котором, кстати сказать, всего шесть животных, то хозяин прежде всего поведет вас к одной из вонючих клеток и начнет такого рода объяснения: «Медведь. Известен в науке под именем „Ursus belli-cosus“… Невиданное чудовище. До настоящего момента съел двух содержателей зверинцев. В прошлом году, будучи в Москве в другом зверинце, из которого я его купил, он разломал решетку, выскочил из клетки, съел хозяина зверинца, проглотил служителя, а затем скрылся в соседнем Булонском лесу… Три дня в Москве были заперты лавки, богатые жители убежали в соседний город Иркутск, а в Москве остался только генерал Гурко… Из Петрограда то и дело запрашивали по телеграфу: „Где находится медведь?“, „Что с генералом Гурко?“, „Где генерал Робикин?“, „Сюда дошли слухи, что проглочен генерал Бичаев…“ – и так далее.
Судя по внешнему виду, можно было предположить, что этот медведь, имевший дело со столькими русскими генералами, действительно бывал в Москве, но только не прошлым летом, а в 1812 году, вместе с Наполеоном I, во время его нашествия на Россию. Медведь был так ощипан, истощен и ободран, что напоминал мошенника, только что выпущенного из тюрьмы.
Слона лучше бы было вообще обойти стороной, так как он был настолько стар и жалок, что походил на самого обыкновенного нищего, который просит милостыню у церкви. Но, разумеется, и он имел свое латинское название и даже легенду, в которой говорилось, что на нем «члены английской экспедиции» отвозили «бухарского раджу» на костер. Вероятно, англичане охотно купили бы этого слона на память.
В соседней клетке сидела птица, представлявшая собой «новое открытие в науке» и потому не имевшая еще своего «популярного имени»; в науке она известна под именем «Socsocus dulicivitoperus». Эта птица знаменита тем, что своих птенцов «не высиживала на яйцах, а рожала, подобно другим животным». Но стоит зрителю внимательнее всмотреться в эту Socsocus dulicivitoperus, как он без труда замечал в ней поразительное сходство с нашей домашней уткой, у которой только хвост зачем-то окрашен в голубой цвет. Однако птица поражала зрителей не столько своим окрашенным хвостом, сколько тем, что «не высиживала детенышей на яйцах».
Кроме того, в зверинце имелись: выдра, лисица, которой специально подрезали уши, чтоб ее можно было назвать «шведской», и обезьяна, которая только и была похожа на настоящее животное и, словно сознавая это, с нескрываемым пренебрежением смотрела на всех остальных обитателей зверинца и даже на публику.
В качестве седьмого экспоната зверинца можно было бы считать и жену хозяина, худосочное существо в грязном парике, такое истощенное и прозрачное, что казалось, ее можно взять в руки и смять, как лист бумаги. Платье на ней выглядело так, как будто его общипывали Socsocus dulicivitoperus'bi, а волосы были в таком беспорядке, словно их набросали на голову вилами.
Она сидела в крошечной кассе, сооруженной из занавесок, и казалось, будто она тоже сидит в клетке. Глядя на нее, я почти ожидал, что хозяин, показав на нее пальцем, воскликнет: «В науке известна под именем „Mulier Feminus“! Животное встречается довольно часто, его легко поймать, но трудно приручить…» – и так далее.
Жители К. шли и смотрели менажерию, но когда все уже побывали возле клеток, словенец подсчитал свои доходы и обнаружил, что он выручил 210 грошей, считая, что каждый платил за вход по одному грошу. Большего количества зрителей городок и не мог дать, даже если бы входная плата была полгроша.
Между тем за восемь дней своего пребывания в городке почтенный хозяин зверинца задолжал 518 грошей за одно только мясо, ибо животные должны были что-нибудь есть, а их хозяин по крайней мере должен был что-нибудь пить.
Мыловар Ничко отпускал ему в долг день, отпускал два, но вот прошла целая неделя, а брат словенец по-прежнему не изъявляет желания платить. Тогда Ничко говорит ему: «Пиши расписку!» – «С превеликим удовольствием!» – отвечает словенец и пишет ему расписку на 518 грошей.
Когда на девятый день словенец увидел, что долги его растут в пять раз быстрее, чем доходы, он в тот же вечер позвал жену, сели они вдвоем, поставили на стол бутыль вина и начали серьезный разговор о себе, о своих животных и о том, что дальше так жить нельзя. В конце совещания была принята своего рода резолюция, о которой на следующее утро узнал весь город.
Как только лавки стали открываться, по всему городу разнеслась весть, что ночью почтенный хозяин «великолепной всемирной менажерии» сбежал, прихватив с собой жену, выдру и обезьяну и оставив городу все остальное, то есть долги, медведя, слона, шведскую лисицу и socsocus dulicivitoperus'a.
Весь город был поражен этой вестью, словно громом с ясного неба. Что касается всех жителей К., то они могли, конечно, поражаться, а могли и вообще остаться разнодушными, но вот Савва-бакалейщик и Ничко-мыловар были действительно поражены в самое сердце.
Разумеется, власть, как и полагается власти, моментально приняла «надлежащие меры», так как в конце концов власть для того и существует, чтобы принимать надлежащие меры после того, как что-либо случится.
Власть немедленно командирует чиновника для описи всего оставшегося имущества.
Господин Пайя берет лист бумаги, чертит на нем соответствующее количество граф, идет в зверинец и, усевшись в кассе, принимается за составление описи имущества, которая в законченном виде гласит примерно следующее:
1. Один слон, большой.
2. Одна пара домашних туфель, рваная.
3. Лиса в клетке, без ушей.
4. Один стол, сверху синий, с ящиком.
5. Птица с синим хвостом, похожая на утку; в клетке.
6. Один мужской носок, совсем рваный.
7. Один медведь, шкура потерта; в клетке.
8. Полкилограмма гвоздей обыкновенных.
9. Один бубен подержанный, с колотушкой.
10. Один кусок полотна простого, большой, грязный.
11. Одна пара красных занавесок обыкновенных.
12. Одна большая бутыль, в которой, судя по запаху, была ракия.
13. Два ведра с ручками.
14. Одна длинная палка, деревянная.
15. Один ремень с дырками.
16. Одна лампа без стекла.
17. Одна доска с надписью: «Великолепная всемирная менажерия».
Описав имущество, власть опечатала зверинец, а животные, видя, что писарь Пайя вовсе не намерен их кормить, подняли такой вой, что у каждого, кто их слушал, выступили на глазах слезы жалости. Слон рыдал, как вдова на поминках, а медведь от голода до того ослаб, что пищал, как канарейка. Но господин Пайя, разумеется, не имел права обнаруживать свои чувства, поскольку он находился при исполнении служебных обязанностей.
Пока список, составленный господином Пайей, получил свой номер, пока на нем наложили резолюцию и, наконец, передали на исполнение, прошел еще один день, а за это время «шведская лисица», черт бы ее побрал, не привыкшая к такому обращению, не пожелала потерпеть даже этот единственный день и околела без всяких на то видимых причин. На следующее утро перед началом распродажи господин Пайя собственноручно вписал в графу «примечания»: «Околела естественной смертью», дабы никто не мог упрекнуть, что ее кто-нибудь убил.
На аукцион собралось много народа, почти весь город, и в этом нет ничего удивительного, так как это был самый интересный аукцион из всех, которые когда-либо имели место. Все хохотали, подмигивали друг другу, перебрасывались колкими словечками: только господин Пайя, преисполненный собственного достоинства, гордо восседал в кассе, как человек, который знает свое дело.
Синий стол с ящиком был продан за семь грошей, полкилограмма гвоздей за тридцать пара, большой кусок полотна за девятнадцать грошей, носок выбросили, а при продаже красных занавесок произошло небольшое замешательство, так как многие уверяли, что занавески «безнравственного» цвета и потому не могут висеть на окнах порядочного дома. В конце концов их взял содержатель кафаны за три гроша. Бубен купили цыгане за сорок два гроша. А доску с надписью «Великолепная всемирная менажерия» за девять грошей купил бакалейщик с намерением замазать слово «менажерия» и вместо него написать «бакалея». Покупая доску, бакалейщик уже представлял, какая это будет замечательная вывеска: «Великолепная всемирная бакалея» Пару домашних туфель продали за грош. Мертвую лисицу за четырнадцать грошей, редкое существо socsocus dulicivitoperus продали по цене обыкновенной утки, так как покупали ее на ужин. После того как все это было распродано, в толпе началось нетерпеливое движение, господин Пайя ткнул пальцем в список и произнес строго официальным тоном, сделав ударение на последнем слове: «Выведите слона!»
И тут поднялся невообразимый шум. Со всех сторон посыпались насмешки и шутки. Народ начал хохотать, кричать во все горло, так что голоса господина Паий, несколько раз безуспешно пытавшегося что-то объяснить, совершенно не было слышно. Тогда господин Пайя счел необходимым призвать народ к порядку, что он и сделал, обратившись к собравшимся с весьма убедительной речью:
– Ну, что вы смеетесь? Ведь слон такая же вещь, как и все другие. Так почему же слона нельзя продавать? Ведь не смеялись же вы и не кричали, когда мы продавали, например, домашние туфли или гвозди. А почему? Потому, что это гвозди и домашние туфли Ну, а теперь мы продаем слона. Что же тут особенного? Другое дело, если б я, скажем, выдумал слона… Но ведь я его не выдумал. Вот он стоит в списке, и кто хочет, может собственными глазами убедиться, что здесь написано: «слон». Следовательно, ничего смешного здесь нет.
После такой мудрой речи, народ перестал смеяться, и только удивленное и восторженное «ах!» пронеслось по толпе, когда два жандарма вывели слона.
Слон позволил себя продавать с необыкновенным внешним и внутренним спокойствием. Только в самом начале, когда объявили, что он оценен в двести грошей, в нем заговорила гордость, и, энергично взмахнув своим длинным хоботом, он чуть было не стукнул господина Пайю по голове, однако опытный полицейский чиновник, хотя и не ожидал такого нападения, не растерялся и одним прыжком спрятался за занавеской. Люди, как водится, опять начали хохотать, а господин Пайя, появившийся из-за своего укрытия, бледный как полотно, но с официальным выражением лица, уселся на свой стул и сказал: «Вот почему я не смеюсь. Ничего смешного здесь нет!»
Наконец, началась продажа. Кто прибавит пару, кто грош. Разумеется, слон никому не нужен, и цену поднимают просто чтобы посмеяться, так как прибавка каждой пары сопровождается десятками шуток, острот и замечаний.
Мыловар Ничко больше всех других заинтересован в успехе аукциона, так как он был главным кредитором убежавшего хозяина зверинца и ему больше всех других полагается получить от распродажи. Поэтому бедняга старается, чтоб каждая вещь была продана хотя бы на полгроша дороже, и все время набавляет цену, следя, однако, за тем, чтобы вещь не осталась за ним. Так же и со слоном. Когда шутя подняли цену до 206 грошей, Ничко прибавил грош – стало 207 грошей. Кто-то прибавил еще два гроша, затем двадцать пара, затем еще полгроша – стало 210 грошей. Мыловар Ничко добавил еще один грош. Стало 211. Кто-то добавил еще одну пару, и наступила тишина. Чтоб подтолкнуть дело, Ничко подбавил еще одну пару. Все молчат.
Барабан бьет, слон терпеливо моргает глазами, господин Пайя пристально вглядывается в лица собравшихся, нет ли еще желающих что-либо сказать. Ничко-мыловар толкает своего соседа и уговаривает его прибавить еще хоть одну пару. Но никто не желает увеличивать цену. Хочешь не хочешь, Ничко прибавляет еще пару, но все напрасно. Раз!.. Ничко-мыловар растерянно смотрит на господина Пайю, смотрит на слона, смотрит на народ, умоляя сжалиться над ним. Два!.. Ничко чешет затылок, капли пота выступают у него на лбу. И… три!.. Мыловар разводит руками и грустно смотрит на слона, который качает хоботом и добродушно глядит на мыловара. А вокруг них творится что-то невообразимое. Люди хохочут, кричат, поздравляют и дразнят Ничко. Мыловар не успевает прийти в себя, а стражник уже сует ему в руку веревку, и он, еще не совсем осознав, что слон принадлежит ему, просит: «Люди, не смейтесь над несчастьем!»
Он отправляется домой, а слон равнодушно следует за ним, в полной уверенности, что этот мыловар Ничко, должно быть, очень хороший человек.
За ними толпою двигается и весь народ, так что на аукционе почти никого не остается, и медведь достается цыганам почти даром.
А Ничко бредет по улице как побитый. Он бы с радостью согласился, чтобы его кто-нибудь вел на веревке, чем самому вести слона. К тому же, что скажет мыловарова половина – Сойка, которая вот уже три месяца не разрешает Ничко купить новую шляпу.
Но если даже она и ничего не скажет, все равно, зачем ему слон; господи Иисусе, мать пресвятая богородица! Кто же держит в доме слона? В доме держат канарейку, или кролика, или собаку, или диких коз; да, есть и такие, что и диких коз держат у себя в доме. Но скажите на милость, зачем в доме слон? Скажем, окружной начальник, он человек избалованный и может позволить себе такую роскошь. Но зачем слон Ничко, Ничко-мыловару? Слыханное ли дело, чтобы мыловар держал в своем доме слона?
Тут Ничко вспомнил, что и двор у него маленький, так что слона даже и поставить некуда. Вспомнил он и о том, что слону нужно по крайней мере шесть пудов сена в день, если он вообще ест сено, а если он, черт бы его побрал, питается мясом, то, вероятно, съедает не меньше чем по барану в день.
С такими грустными мыслями подходил мыловар Ничко к своему дому, за ним шествовал слон, а за слоном народ и целая ватага мальчишек. И вдруг Ничко показалось, что ноги у него налились свинцом, колени перестали сгибаться. У ворот стоит его половина, цела-целехонька, которой мальчишки уже успели доложить, что ее Ничко купил слона. А надо вам сказать, что это была не обыкновенная половина, которую надлежит иметь обыкновенному мыловару, это была такая половина, по сравнению с которой мыловар был не больше одной четвертой, да и то когда они молчали, но лишь только заговаривали, несчастный Ничко становился одной шестнадцатой.
Вот к такой половине и направляется охваченный грустными думами мыловар, за ним на веревке спокойно шествует слон, а за слоном весь город. И если бы в ответ на первое восклицание госпожи мыловарши слон не взмахнул хоботом, то бедному Ничко-мыловару пришлось бы на глазах у всего народа самому разыгрывать роль слона. Но воспользовавшись счастливым моментом, Ничко поспешно объяснил жене, как мало отдал он за слона и как много он заработает на нем, ибо «из сала слонов делают самые хорошие, самые дорогие сорта мыла». Народ был немало удивлен, увидев, что госпожа мыловарша, не сказав ни слова, позволила Ничко ввести слона во двор.
Итак, все закончилось мирно и хорошо. Аукцион прошел удачнее, чем можно было ожидать. Господин Пайя-писарь гордо прохаживался по городу, как человек, которому в жизни приходилось и «слонов продавать»; цыгане барабанили в только что купленный бубен; бакалейщик повесил над лавкой новую вывеску: «Великолепная всемирная бакалея», медведь отправился куда-то на ярмарку, socsocus dulicivitoperus'a давно уже съели с кислой капустой, и только для Нички, несчастного Нички-мыловара все еще не кончились мучения.
Первые три дня он не выходил из дома. Но он и сам не знал, что для него хуже: ходить по улице или сидеть дома. В городе уже успели дать ему прозвище:
Наши архивы - Нушич Бранислав => читать онлайн электронную книгу дальше
Было бы хорошо, чтобы книга Наши архивы автора Нушич Бранислав дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Наши архивы у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Наши архивы своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Нушич Бранислав - Наши архивы.
Если после завершения чтения книги Наши архивы вы захотите почитать и другие книги Нушич Бранислав, тогда зайдите на страницу писателя Нушич Бранислав - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Наши архивы, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Нушич Бранислав, написавшего книгу Наши архивы, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Наши архивы; Нушич Бранислав, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн