Но поверь, что это по-настоящему. Пожалуйста, прости мне мои заигрывания. Я вел себя несерьезно и жалею об этом. А то, другое чувство очень серьезное. Прости меня и забудь.
Денби.
Он некоторое время смотрел на письмо, возя по нему стаканом. Потом порвал его. Он не мог написать такое Диане. Слишком уж это отдает дешевкой. Какая глупость – просить забыть его! Потом он подумал еще об одном важном обстоятельстве: а вдруг письмо попадет к Майлзу? Майлз и так о нем невысокого мнения, и без этого дополнительного свидетельства его любви к развлечениям, тем более что на сей раз речь шла о собственной жене Майлза. Лучше уж Майлзу ничего не знать. Майлз, вне всякого сомнения, относится к Лизе как брат. Он и теперь будет против Денби, и по тем же самым причинам. И он опять-таки совершенно прав, думал Денби, он совершенно прав; но я люблю Лизу, а это меняет дело.
А почему, собственно, меняет? Любовь не сделает Денби более подходящей парой для Лизы, он не обратится в трезвенника, не станет респектабельнее. Разве кому-нибудь объяснишь, что эта любовь излечила его от легкомыслия? Если б только Лиза не застала их с Дианой! Письмо Диане потому и отдавало дешевкой, что и на деле все происшедшее между ними было дешевкой. Снедаемый самоуничижением, Денби таскался по улицам под проливным дождем, ожидая, когда откроются вечерние бары. Немыслимая дерзость с его стороны влюбиться в эту женщину. В нем нет ничего, что могло бы ее заинтересовать. Хотя Денби давно уже начал терять свою несколько вызывающую, чисто внешнюю привлекательность, в глубине души он по-прежнему был убежден в своей неотразимости. Благодаря любви к нему бедняжки Аделаиды он воображал, что помани он пальцем – и любая женщина будет его. Он оплыл, постарел, волосы его поседели, лицо задубело от постоянных возлияний. Он был смешон, жалок, дурно одет, так что рассчитывать на успех ему совершенно не приходилось, и, продолжая домогаться Лизы, он только длил бессмысленную пытку.
Но любовь всегда глуха к подобным доводам, и самоуничижение странным образом уживалось в нем с удивительной самонадеянностью. Через час-два после открытия вечерних баров ему уже казалось, что впереди у него что-то чудесное и неожиданное. Это чувство, подкрепленное еще несколькими стаканчиками виски, и привело его теперь на Кемсфорд-Гарденс.
Денби стоял под дождем, слегка покачиваясь, снова и снова пытаясь определить, тот ли это дом. Света в окнах не было. Вряд ли все уже легли спать. У него было смутное представление о том, который теперь час, но, судя по тому, что бары были еще открыты, не такой уж поздний. Он взошел по ступенькам и взялся за ручку двери. Но тут же испугался и от волнения даже слегка протрезвел. Что же он такое делает, черт возьми? Денби спустился на ступеньку ниже и осторожно заглянул в щелку для почты. В прихожей виднелась полоска света, выбивающаяся из-под закрытой двери. Денби выпрямился, погладил крашеную дверь. Протянул руку к звонку, но нажать на кнопку не решился.
Наверное, не стоит показываться ей на глаза, подумал он. Я слишком пьян. Она только рассердится, если я предстану перед ней в таком виде. И потом, там Майлз и Диана. Что-то подсказывало Денби: пусть Лиза еще немножко подумает. Нужно подождать, пока она ответит на его письма. И опять что-то подсказало ему: сейчас я могу еще надеяться, давать волю воображению. А если я увижусь с ней, она может отнять у меня всякую надежду. Он отошел от двери. Но сознание того, что она рядом, точно магнитом притягивало его к этому дому, удерживало, словно невидимая цепь. На глаза ей показываться не стоило. Но и уйти было невозможно. Он постоял немного в нерешительности. Только взглянуть бы на нее незаметно, только взглянуть.
Участки на Ксмсфорд-Гардснс спускались террасами, проходов между ними не было. Денби свернул на Олд-Бромптон-роуд. Оттуда, наверное, можно подойти к дому сзади. Он миновал гаражи и увидел тот же ряд домов с обратной стороны, их окна неровно светились в мерцающем дождливом сумраке. Огороженные каменными заборами сады примыкали к садам по Эрдли-Кресент; ни проходов, ни калиток видно не было. Денби прикинул высоту ближайшего забора. Не долго думая, взобрался на него. Сейчас ему было все нипочем, он мог бы запросто вскарабкаться и на собор святого Павла. Он соскользнул вниз, весь перепачкавшись. Тяжело ступая, пересек темный сад и взобрался на следующий забор. С минутку он посидел на нем верхом. Так что же он хотел сделать? Ах, да. Только нужно снова установить, где их дом. Он уже сбился со счета. Кто-то открыл окно у него за спиной, и он свалился в густые колючие кусты другого сада. Выбираясь, он услышал треск, порвались брюки. Здоровенная колючка вонзилась ему в ногу. Кое-как продравшись сквозь кусты, Денби огляделся. Там, где свет от незашторенного окна падал на поникшую от дождя траву, виднелся забор, за ним мог быть еще забор, а потом – еще и еще.
Денби был с головы до ног в кирпичной пыли, осколки кирпича набились ему в башмаки, карманы. Он споткнулся о какой-то предмет, опрокинул его и только тут разобрал, что разбил хитро ухмыляющегося гномика в красном колпаке. В саду у Майлза ничего подобного быть не могло. Куда же он попал? На следующий забор он вскарабкался, уже слегка отдуваясь, и спустился с него по толстому стволу глицинии, который громко под ним затрещал. Он вдруг почувствовал усталость и слабость, ему уже не хотелось штурмовать собор святого Павла. Саднило колено, которое он, должно быть, где-то ушиб. Денби стоял посреди лужайки, тяжело дыша и пытаясь вытащить из ноги колючку. Но вот в скудном свете, падавшем из окон ближнего дома, он различил тисовую арку, неровные очертания невысокого кустарника и блестящую от дождя асфальтовую площадку. Колючку наконец удалось вытащить.
Освещенная изнутри балконная дверь была плотно зашторена. Денби, боясь, что слишком расшумелся, стал потихоньку продвигаться вперед; он перешел с травы на асфальт. Подошвы его башмаков прилипали к мокрому асфальту, отчего шаги сопровождались легким причмокиванием. Но этот негромкий звук заглушался шумом дождя. Шторы наглухо закрывали балконную дверь, но посредине оставался узенький просвет. Денби нетерпеливо притронулся к стеклу и вздрогнул, ощутив его непрочность: для пущей устойчивости он широко расставил ноги и наклонился, изо всех сил стараясь хоть что-нибудь увидеть в щелку между шторами. Он осторожно подался еще чуть-чуть вперед, и ему удалось заглянуть в комнату. Перед ним предстала мирная картина. Майлз, Лиза и Диана сидели, склонясь каждый над своей книгой. Майлз и Диана устроились в креслах по обе стороны камина, в котором едва горел огонь. Чуть поодаль на тахте сидела Лиза лицом к окну. Денби затаил дыхание и крепко прижал руку к груди, как бы пытаясь успокоить сильно бьющееся сердце.
Майлз, сидевший вполоборота к Денби, поднял голову от книги. Он взглянул сначала на склоненную голову Дианы, потом на склоненную голову Лизы. Диана подняла голову, и Майлз тут же уткнулся в книгу. Диана посмотрела сначала на склоненную голову Майлза, потом на склоненную голову Лизы. Лиза подняла голову, и Диана тут же уткнулась в книгу. Лиза посмотрела сначала на склоненную голову Дианы, потом на склоненную голову Майлза. Как только Майлз снова поднял голову, Лиза тут же уткнулась в книгу. Все молчали. Денби не сводил глаз с Лизы. Она сидела, подобрав под себя ноги, ее густые каштановые волосы падали на книгу, На ней было темно-синее прямое платье с отложным воротником, из-под которого выглядывал зеленый шарфик. Денби пришло в голову, что он впервые видит Лизу без плаща. Впервые видит се в платье. Впервые видит очертания ее фигуры, ноги в нейлоновых чулках, изгиб ее коленей. На ногах у нее были мягкие домашние тапочки в сине-зеленую клетку. Денби вбирал в себя взглядом линии ее тела, округлость груди под темно-синим платьем, покатую выпуклость бедра, стройность лодыжки, и ему захотелось опуститься перед ней на колени и тихонько погладить ногу в клетчатой тапочке. Он закрыл на мгновение глаза. Открыв их снова, он увидел, что Диана испуганно смотрит в щелку между шторами.
Денби выпрямился и поспешно отошел от балконной двери, топча мягкую землю и влажные побеги. С асфальта он побыстрее перебрался на лужайку и большими неслышными шагами устремился прочь из сада. Перед ним выросла тисовая изгородь, и он, продравшись сквозь нее, очутился в узеньком промежутке между тисами и забором. Здесь он с шумом наступил на кучу сырых веток – должно быть, остатки от костра. Освещенные окна укоризненно глядели теперь на него со всех сторон. В неясном свете он различал забор, очертания крыш с трубами и деревьев, едва заметные полосы дождя на фоне красноватого зарева в ночном лондонском небе. Он принялся карабкаться на забор. Ему показалось, что забор стал выше. Денби попытался подтянуться на руках, но они были как ватные, и он рухнул все в тот же ворох обгоревших веток.
Перед ним возник чей-то силуэт.
– Денби, это ты?
– Диана!
– Тсс. Тебя никто, кроме меня, не видел.
– Диана, прости, ради Бога…
– Говори тихо, не кричи. Как ты сюда попал?
– Через забор.
– Ну что ж, придется и обратно через забор.
– Да, конечно, Диана. Я так и хотел, а тут ты подошла.
– Ты что, совсем с ума сошел? Разве можно являться так поздно?
– Диана, я хотел написать тебе.
– Хорошо хоть Майлз тебя не видел. Потише ты, ради Бога. Ты что, на забор не можешь залезть?
– Да, трудновато что-то. Понимаешь, Диана, я хотел написать…
– Не надо ничего писать, идиот ты этакий. Ты же всегда можешь увидеться со мной днем. Позвони, и мы обо всем договоримся.
– Диана, я хочу объяснить…
– А я-то понять не могла, что с тобой. Думала, ты простудился или еще что-нибудь стряслось. А ты тут как тут!
– Диана, я должен…
– Ты пьян?
– Да.
– Ну так убирайся. Денби, дорогой, я вовсе не сержусь на тебя. Я все понимаю. У тебя сделалось вдруг тяжело на душе. Тебе нужно было повидать меня во что бы то ни стало. Я понимаю. А теперь, ради Бога, уходи!
– Диана, я…
– Давай не будем шуметь. Сейчас же уходи.
– Хорошо. Только я что-то ослаб. Не могу влезть на этот проклятый забор.
– Нужно подставить что-нибудь. Здесь где-то был ящик. Подожди минутку.
– А как я выберусь из следующего сада?
– Не знаю, черт побери. Ты выберись, главное, из этого.
– Ты не будешь возражать, если я захвачу с собой ящик?
– Ох, Денби. Вот…
– Тсс, Диана, по-моему, сюда кто-то идет.
– Нет там никого. Никто не видел, как я вышла. Помоги мне достать ящик.
Денби наклонился. Он увидел совсем близко мокрый рукав бело-розового плаща. Ящик, оказалось, был наполовину засыпан землей. Они начали вытаскивать его, он скрипел, из него с шумом посыпались камни.
– Тсс!
Денби подтащил ящик к стене. Влез на него.
– Ах, Денби, все это сущее безумие.
– Боюсь, это еще большее безумие, чем ты думаешь, дорогая.
– Осторожней, не сломай ногу.
– Ты вся промокла, Диана. Ступай домой. Я теперь выберусь сам.
– Дай руку.
Денби протянул ей в темноте руку, и Диана горячо сжала ее обеими руками. Он ответил на ее пожатие и побыстрее вырвал руку.
Вдруг в проходе между тисами вспыхнул луч фонарика и выхватил из темноты Денби, который как раз заносил ногу на забор.
– Что здесь происходит? – раздался голос Майлза.
Диана быстро отошла в сторону. Денби снял ногу с забора, но остался стоять на ящике. Яркий свет фонарика ослепил его, и он прикрыл глаза.
– Что это за комедия? – спросил Майлз. – За каким дьяволом ты залез в мой сад?
Денби не спеша спустился с ящика.
– Не слепи меня, пожалуйста.
Майлз опустил фонарик, его луч высветил нити дождевых струй, кружок потоптанной травы, разбросанную землю, остатки костра. И Денби увидел Майлза, который стоял перед ним с большим черным зонтом в руке.
– Прошу прощения, – сказал Денби.
– Ты не ответил на мой вопрос. Что ты тут делаешь?
– Я только хотел посмотреть…
– То есть подсмотреть?..
– Нет. Понимаешь, я не решился позвонить в дверь, поэтому полез через забор и…
– Хам паршивый, лазает через забор, ломает розы!
– И тут меня увидела Диана и…
– Где тебя увидела Диана? Что ты порешь?
– Он заглянул в окно, в просвет между шторами, – сказала Диана из темноты ровным, спокойным голосом.
Майлз направил на нее фонарик, посмотрел на се забрызганные грязью ноги в домашних тапочках.
– Так какого черта ты мне ничего не сказала?
– Я не знала точно, кто это.
– И выскочила сюда одна, чтобы скрутить бандита?
– Ну, я, конечно, знала, что это Денби, но…
– Кажется, тут все с ума посходили.
– С вашего позволения, – сказал Денби, – я, пожалуй, пойду.
Он снова влез на ящик.
– Нет уж. Теперь я скажу тебе несколько слов.
– У меня нет настроения разговаривать, – сказал Денби.
Он занес ногу на забор.
– Да ты пьян!
– Ну да. И мне пора идти.
– Я знаю, зачем ты сюда приходил.
– Майлз… – произнесла Диана.
Денби опустил ногу на ящик.
– Майлз, – сказала Диана, – думаю, нам лучше спокойно объясниться…
Денби тяжело слез с ящика.
– Не стоит, Диана, ничего не объясняй. Скоро все само выяснится.
– Да, Диана, ты лучше иди, – сказал Майлз. – Ступай, пожалуйста, домой. И ничего не говори Лизе. Я сам разберусь с этим полоумным.
Диана слегка махнула рукой, как бы прощаясь, и бело-розовый плащ растаял во тьме.
На земле, между Майлзом и Денби, ярко выделялся кружок света от фонарика.
– Мне нужно сказать тебе кое-что, и я надеюсь, у тебя достанет порядочности сделать из этого должные выводы.
– Что? – спросил Денби.
– Ты ведь хотел увидеть ее?
Денби попытался собраться с мыслями. Кого Майлз имеет в виду?
– Да. То есть нет.
– Ты напился до безобразия. Ничего удивительного, что тебе стыдно было позвонить в дверь.
– Я никого не хотел тревожить, – сказал Денби. – Никого.
– Не беспокойся, встревожить ты никого и не сможешь. Хотя, должен признаться, что-что, а надоедать ты горазд.
– А почему это ты говоришь, что я никого не смогу встревожить?
– Потому что ты сейчас уйдешь и больше здесь не появишься.
– Может быть, мы не вполне понимаем друг друга? – спросил Денби. – Я хотел видеть Лизу.
– Знаю. Так вот, оставь ее в покое. И перестань донимать ее своими нелепыми письмами.
– Господи! Она тебе что, показывала их?
– Нет. Но она говорила, что ты написал ей уже несколько писем.
– Ну и что? Разве преступление – кого-то любить? И почему ты говоришь со мной таким тоном? Это не твое дело. Ты ей не отец. И даже не брат. Она взрослая женщина. Она свободна.
– Она не свободна. В том-то все и дело.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Она связана. Ее сердце занято. Она любит другого.
Денби прислонился к забору. Дождь хлестал его по лицу, стекал за воротник холодными струйками, которые постепенно согревались на спине.
– Ты уверен?
– Да, я уверен. Жестоко говорить тебе такое, но ты должен это знать. Так что придется тебе оставить ее в покое.
Денби глубоко вздохнул. Он глядел на освещенный лиловый кружок мокрой золы, оставшейся от костра.
– Послушай, Майлз, я тебя понял. Но я ее люблю. Я не могу только потому, что ты мне сказал…
– Люблю!
– Она что – действительно помолвлена?
– Это тебя вообще не касается. Даже если бы она и не была связана, тобою она все равно не заинтересуется. Ты только раздражаешь ее. Надеюсь, теперь это прекратится.
– По-моему, ты не имеешь права мне приказывать, ты…
– Я знаю, как она относится к подобным вещам. Я просто сообщаю тебе об этом. Наверное, у тебя всю жизнь одна забота – пить да за женщинами волочиться. Но с Лизой ничего не получится. Советую тебе найти другое увлечение.
– Но у меня это серьезно, черт побери.
– Нет, ты несносен. Послушай, уходи. Убирайся из моего сада. Так же, как и пришел.
Кружок света на земле сместился, потом метнулся вверх, и Денби снова прикрыл глаза. Майлз опустил фонарик и выключил его, остался виден только зонт.
– Послушай, ну пожалуйста…
– Нам не о чем больше говорить. Я уйду, только когда ты перелезешь через забор.
– Черт возьми, я не просил тебя докладывать мне, что думает Лиза. Я буду делать то, что нахожу нужным.
– Если ты еще хоть раз увидишься с ней, это будет свинство с твоей стороны.
– Она не нуждается в твоей опеке! Ты-то тут при чем, Господи помилуй?
– Майлз, что там такое?
Между тисами мелькнул силуэт, приблизился к Майлзу и снова растворился в темноте живой изгороди. Дождь припустил с новой силой. Денби раскинул руки, прижался ладонями к шершавой поверхности забора.
– Лиза!
– С кем это ты разговариваешь?
– С Денби.
– А-а. Значит, я не ослышалась.
– Я велел ему уходить. Возвращайся-ка домой, Лиза.
– Подожди, Майлз.
Потоки дождя наполняли сад протяжными вздохами.
– Майлз, мне хотелось бы кое-что сказать Денби. Не оставишь ли ты нас на минутку?
– Лиза, не городи ерунды. Он пьян.
– Пожалуйста, Майлз!
– Этот дурак, того и гляди, что-нибудь вытворит.
– Нет-нет, – сказала Лиза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
Денби.
Он некоторое время смотрел на письмо, возя по нему стаканом. Потом порвал его. Он не мог написать такое Диане. Слишком уж это отдает дешевкой. Какая глупость – просить забыть его! Потом он подумал еще об одном важном обстоятельстве: а вдруг письмо попадет к Майлзу? Майлз и так о нем невысокого мнения, и без этого дополнительного свидетельства его любви к развлечениям, тем более что на сей раз речь шла о собственной жене Майлза. Лучше уж Майлзу ничего не знать. Майлз, вне всякого сомнения, относится к Лизе как брат. Он и теперь будет против Денби, и по тем же самым причинам. И он опять-таки совершенно прав, думал Денби, он совершенно прав; но я люблю Лизу, а это меняет дело.
А почему, собственно, меняет? Любовь не сделает Денби более подходящей парой для Лизы, он не обратится в трезвенника, не станет респектабельнее. Разве кому-нибудь объяснишь, что эта любовь излечила его от легкомыслия? Если б только Лиза не застала их с Дианой! Письмо Диане потому и отдавало дешевкой, что и на деле все происшедшее между ними было дешевкой. Снедаемый самоуничижением, Денби таскался по улицам под проливным дождем, ожидая, когда откроются вечерние бары. Немыслимая дерзость с его стороны влюбиться в эту женщину. В нем нет ничего, что могло бы ее заинтересовать. Хотя Денби давно уже начал терять свою несколько вызывающую, чисто внешнюю привлекательность, в глубине души он по-прежнему был убежден в своей неотразимости. Благодаря любви к нему бедняжки Аделаиды он воображал, что помани он пальцем – и любая женщина будет его. Он оплыл, постарел, волосы его поседели, лицо задубело от постоянных возлияний. Он был смешон, жалок, дурно одет, так что рассчитывать на успех ему совершенно не приходилось, и, продолжая домогаться Лизы, он только длил бессмысленную пытку.
Но любовь всегда глуха к подобным доводам, и самоуничижение странным образом уживалось в нем с удивительной самонадеянностью. Через час-два после открытия вечерних баров ему уже казалось, что впереди у него что-то чудесное и неожиданное. Это чувство, подкрепленное еще несколькими стаканчиками виски, и привело его теперь на Кемсфорд-Гарденс.
Денби стоял под дождем, слегка покачиваясь, снова и снова пытаясь определить, тот ли это дом. Света в окнах не было. Вряд ли все уже легли спать. У него было смутное представление о том, который теперь час, но, судя по тому, что бары были еще открыты, не такой уж поздний. Он взошел по ступенькам и взялся за ручку двери. Но тут же испугался и от волнения даже слегка протрезвел. Что же он такое делает, черт возьми? Денби спустился на ступеньку ниже и осторожно заглянул в щелку для почты. В прихожей виднелась полоска света, выбивающаяся из-под закрытой двери. Денби выпрямился, погладил крашеную дверь. Протянул руку к звонку, но нажать на кнопку не решился.
Наверное, не стоит показываться ей на глаза, подумал он. Я слишком пьян. Она только рассердится, если я предстану перед ней в таком виде. И потом, там Майлз и Диана. Что-то подсказывало Денби: пусть Лиза еще немножко подумает. Нужно подождать, пока она ответит на его письма. И опять что-то подсказало ему: сейчас я могу еще надеяться, давать волю воображению. А если я увижусь с ней, она может отнять у меня всякую надежду. Он отошел от двери. Но сознание того, что она рядом, точно магнитом притягивало его к этому дому, удерживало, словно невидимая цепь. На глаза ей показываться не стоило. Но и уйти было невозможно. Он постоял немного в нерешительности. Только взглянуть бы на нее незаметно, только взглянуть.
Участки на Ксмсфорд-Гардснс спускались террасами, проходов между ними не было. Денби свернул на Олд-Бромптон-роуд. Оттуда, наверное, можно подойти к дому сзади. Он миновал гаражи и увидел тот же ряд домов с обратной стороны, их окна неровно светились в мерцающем дождливом сумраке. Огороженные каменными заборами сады примыкали к садам по Эрдли-Кресент; ни проходов, ни калиток видно не было. Денби прикинул высоту ближайшего забора. Не долго думая, взобрался на него. Сейчас ему было все нипочем, он мог бы запросто вскарабкаться и на собор святого Павла. Он соскользнул вниз, весь перепачкавшись. Тяжело ступая, пересек темный сад и взобрался на следующий забор. С минутку он посидел на нем верхом. Так что же он хотел сделать? Ах, да. Только нужно снова установить, где их дом. Он уже сбился со счета. Кто-то открыл окно у него за спиной, и он свалился в густые колючие кусты другого сада. Выбираясь, он услышал треск, порвались брюки. Здоровенная колючка вонзилась ему в ногу. Кое-как продравшись сквозь кусты, Денби огляделся. Там, где свет от незашторенного окна падал на поникшую от дождя траву, виднелся забор, за ним мог быть еще забор, а потом – еще и еще.
Денби был с головы до ног в кирпичной пыли, осколки кирпича набились ему в башмаки, карманы. Он споткнулся о какой-то предмет, опрокинул его и только тут разобрал, что разбил хитро ухмыляющегося гномика в красном колпаке. В саду у Майлза ничего подобного быть не могло. Куда же он попал? На следующий забор он вскарабкался, уже слегка отдуваясь, и спустился с него по толстому стволу глицинии, который громко под ним затрещал. Он вдруг почувствовал усталость и слабость, ему уже не хотелось штурмовать собор святого Павла. Саднило колено, которое он, должно быть, где-то ушиб. Денби стоял посреди лужайки, тяжело дыша и пытаясь вытащить из ноги колючку. Но вот в скудном свете, падавшем из окон ближнего дома, он различил тисовую арку, неровные очертания невысокого кустарника и блестящую от дождя асфальтовую площадку. Колючку наконец удалось вытащить.
Освещенная изнутри балконная дверь была плотно зашторена. Денби, боясь, что слишком расшумелся, стал потихоньку продвигаться вперед; он перешел с травы на асфальт. Подошвы его башмаков прилипали к мокрому асфальту, отчего шаги сопровождались легким причмокиванием. Но этот негромкий звук заглушался шумом дождя. Шторы наглухо закрывали балконную дверь, но посредине оставался узенький просвет. Денби нетерпеливо притронулся к стеклу и вздрогнул, ощутив его непрочность: для пущей устойчивости он широко расставил ноги и наклонился, изо всех сил стараясь хоть что-нибудь увидеть в щелку между шторами. Он осторожно подался еще чуть-чуть вперед, и ему удалось заглянуть в комнату. Перед ним предстала мирная картина. Майлз, Лиза и Диана сидели, склонясь каждый над своей книгой. Майлз и Диана устроились в креслах по обе стороны камина, в котором едва горел огонь. Чуть поодаль на тахте сидела Лиза лицом к окну. Денби затаил дыхание и крепко прижал руку к груди, как бы пытаясь успокоить сильно бьющееся сердце.
Майлз, сидевший вполоборота к Денби, поднял голову от книги. Он взглянул сначала на склоненную голову Дианы, потом на склоненную голову Лизы. Диана подняла голову, и Майлз тут же уткнулся в книгу. Диана посмотрела сначала на склоненную голову Майлза, потом на склоненную голову Лизы. Лиза подняла голову, и Диана тут же уткнулась в книгу. Лиза посмотрела сначала на склоненную голову Дианы, потом на склоненную голову Майлза. Как только Майлз снова поднял голову, Лиза тут же уткнулась в книгу. Все молчали. Денби не сводил глаз с Лизы. Она сидела, подобрав под себя ноги, ее густые каштановые волосы падали на книгу, На ней было темно-синее прямое платье с отложным воротником, из-под которого выглядывал зеленый шарфик. Денби пришло в голову, что он впервые видит Лизу без плаща. Впервые видит се в платье. Впервые видит очертания ее фигуры, ноги в нейлоновых чулках, изгиб ее коленей. На ногах у нее были мягкие домашние тапочки в сине-зеленую клетку. Денби вбирал в себя взглядом линии ее тела, округлость груди под темно-синим платьем, покатую выпуклость бедра, стройность лодыжки, и ему захотелось опуститься перед ней на колени и тихонько погладить ногу в клетчатой тапочке. Он закрыл на мгновение глаза. Открыв их снова, он увидел, что Диана испуганно смотрит в щелку между шторами.
Денби выпрямился и поспешно отошел от балконной двери, топча мягкую землю и влажные побеги. С асфальта он побыстрее перебрался на лужайку и большими неслышными шагами устремился прочь из сада. Перед ним выросла тисовая изгородь, и он, продравшись сквозь нее, очутился в узеньком промежутке между тисами и забором. Здесь он с шумом наступил на кучу сырых веток – должно быть, остатки от костра. Освещенные окна укоризненно глядели теперь на него со всех сторон. В неясном свете он различал забор, очертания крыш с трубами и деревьев, едва заметные полосы дождя на фоне красноватого зарева в ночном лондонском небе. Он принялся карабкаться на забор. Ему показалось, что забор стал выше. Денби попытался подтянуться на руках, но они были как ватные, и он рухнул все в тот же ворох обгоревших веток.
Перед ним возник чей-то силуэт.
– Денби, это ты?
– Диана!
– Тсс. Тебя никто, кроме меня, не видел.
– Диана, прости, ради Бога…
– Говори тихо, не кричи. Как ты сюда попал?
– Через забор.
– Ну что ж, придется и обратно через забор.
– Да, конечно, Диана. Я так и хотел, а тут ты подошла.
– Ты что, совсем с ума сошел? Разве можно являться так поздно?
– Диана, я хотел написать тебе.
– Хорошо хоть Майлз тебя не видел. Потише ты, ради Бога. Ты что, на забор не можешь залезть?
– Да, трудновато что-то. Понимаешь, Диана, я хотел написать…
– Не надо ничего писать, идиот ты этакий. Ты же всегда можешь увидеться со мной днем. Позвони, и мы обо всем договоримся.
– Диана, я хочу объяснить…
– А я-то понять не могла, что с тобой. Думала, ты простудился или еще что-нибудь стряслось. А ты тут как тут!
– Диана, я должен…
– Ты пьян?
– Да.
– Ну так убирайся. Денби, дорогой, я вовсе не сержусь на тебя. Я все понимаю. У тебя сделалось вдруг тяжело на душе. Тебе нужно было повидать меня во что бы то ни стало. Я понимаю. А теперь, ради Бога, уходи!
– Диана, я…
– Давай не будем шуметь. Сейчас же уходи.
– Хорошо. Только я что-то ослаб. Не могу влезть на этот проклятый забор.
– Нужно подставить что-нибудь. Здесь где-то был ящик. Подожди минутку.
– А как я выберусь из следующего сада?
– Не знаю, черт побери. Ты выберись, главное, из этого.
– Ты не будешь возражать, если я захвачу с собой ящик?
– Ох, Денби. Вот…
– Тсс, Диана, по-моему, сюда кто-то идет.
– Нет там никого. Никто не видел, как я вышла. Помоги мне достать ящик.
Денби наклонился. Он увидел совсем близко мокрый рукав бело-розового плаща. Ящик, оказалось, был наполовину засыпан землей. Они начали вытаскивать его, он скрипел, из него с шумом посыпались камни.
– Тсс!
Денби подтащил ящик к стене. Влез на него.
– Ах, Денби, все это сущее безумие.
– Боюсь, это еще большее безумие, чем ты думаешь, дорогая.
– Осторожней, не сломай ногу.
– Ты вся промокла, Диана. Ступай домой. Я теперь выберусь сам.
– Дай руку.
Денби протянул ей в темноте руку, и Диана горячо сжала ее обеими руками. Он ответил на ее пожатие и побыстрее вырвал руку.
Вдруг в проходе между тисами вспыхнул луч фонарика и выхватил из темноты Денби, который как раз заносил ногу на забор.
– Что здесь происходит? – раздался голос Майлза.
Диана быстро отошла в сторону. Денби снял ногу с забора, но остался стоять на ящике. Яркий свет фонарика ослепил его, и он прикрыл глаза.
– Что это за комедия? – спросил Майлз. – За каким дьяволом ты залез в мой сад?
Денби не спеша спустился с ящика.
– Не слепи меня, пожалуйста.
Майлз опустил фонарик, его луч высветил нити дождевых струй, кружок потоптанной травы, разбросанную землю, остатки костра. И Денби увидел Майлза, который стоял перед ним с большим черным зонтом в руке.
– Прошу прощения, – сказал Денби.
– Ты не ответил на мой вопрос. Что ты тут делаешь?
– Я только хотел посмотреть…
– То есть подсмотреть?..
– Нет. Понимаешь, я не решился позвонить в дверь, поэтому полез через забор и…
– Хам паршивый, лазает через забор, ломает розы!
– И тут меня увидела Диана и…
– Где тебя увидела Диана? Что ты порешь?
– Он заглянул в окно, в просвет между шторами, – сказала Диана из темноты ровным, спокойным голосом.
Майлз направил на нее фонарик, посмотрел на се забрызганные грязью ноги в домашних тапочках.
– Так какого черта ты мне ничего не сказала?
– Я не знала точно, кто это.
– И выскочила сюда одна, чтобы скрутить бандита?
– Ну, я, конечно, знала, что это Денби, но…
– Кажется, тут все с ума посходили.
– С вашего позволения, – сказал Денби, – я, пожалуй, пойду.
Он снова влез на ящик.
– Нет уж. Теперь я скажу тебе несколько слов.
– У меня нет настроения разговаривать, – сказал Денби.
Он занес ногу на забор.
– Да ты пьян!
– Ну да. И мне пора идти.
– Я знаю, зачем ты сюда приходил.
– Майлз… – произнесла Диана.
Денби опустил ногу на ящик.
– Майлз, – сказала Диана, – думаю, нам лучше спокойно объясниться…
Денби тяжело слез с ящика.
– Не стоит, Диана, ничего не объясняй. Скоро все само выяснится.
– Да, Диана, ты лучше иди, – сказал Майлз. – Ступай, пожалуйста, домой. И ничего не говори Лизе. Я сам разберусь с этим полоумным.
Диана слегка махнула рукой, как бы прощаясь, и бело-розовый плащ растаял во тьме.
На земле, между Майлзом и Денби, ярко выделялся кружок света от фонарика.
– Мне нужно сказать тебе кое-что, и я надеюсь, у тебя достанет порядочности сделать из этого должные выводы.
– Что? – спросил Денби.
– Ты ведь хотел увидеть ее?
Денби попытался собраться с мыслями. Кого Майлз имеет в виду?
– Да. То есть нет.
– Ты напился до безобразия. Ничего удивительного, что тебе стыдно было позвонить в дверь.
– Я никого не хотел тревожить, – сказал Денби. – Никого.
– Не беспокойся, встревожить ты никого и не сможешь. Хотя, должен признаться, что-что, а надоедать ты горазд.
– А почему это ты говоришь, что я никого не смогу встревожить?
– Потому что ты сейчас уйдешь и больше здесь не появишься.
– Может быть, мы не вполне понимаем друг друга? – спросил Денби. – Я хотел видеть Лизу.
– Знаю. Так вот, оставь ее в покое. И перестань донимать ее своими нелепыми письмами.
– Господи! Она тебе что, показывала их?
– Нет. Но она говорила, что ты написал ей уже несколько писем.
– Ну и что? Разве преступление – кого-то любить? И почему ты говоришь со мной таким тоном? Это не твое дело. Ты ей не отец. И даже не брат. Она взрослая женщина. Она свободна.
– Она не свободна. В том-то все и дело.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Она связана. Ее сердце занято. Она любит другого.
Денби прислонился к забору. Дождь хлестал его по лицу, стекал за воротник холодными струйками, которые постепенно согревались на спине.
– Ты уверен?
– Да, я уверен. Жестоко говорить тебе такое, но ты должен это знать. Так что придется тебе оставить ее в покое.
Денби глубоко вздохнул. Он глядел на освещенный лиловый кружок мокрой золы, оставшейся от костра.
– Послушай, Майлз, я тебя понял. Но я ее люблю. Я не могу только потому, что ты мне сказал…
– Люблю!
– Она что – действительно помолвлена?
– Это тебя вообще не касается. Даже если бы она и не была связана, тобою она все равно не заинтересуется. Ты только раздражаешь ее. Надеюсь, теперь это прекратится.
– По-моему, ты не имеешь права мне приказывать, ты…
– Я знаю, как она относится к подобным вещам. Я просто сообщаю тебе об этом. Наверное, у тебя всю жизнь одна забота – пить да за женщинами волочиться. Но с Лизой ничего не получится. Советую тебе найти другое увлечение.
– Но у меня это серьезно, черт побери.
– Нет, ты несносен. Послушай, уходи. Убирайся из моего сада. Так же, как и пришел.
Кружок света на земле сместился, потом метнулся вверх, и Денби снова прикрыл глаза. Майлз опустил фонарик и выключил его, остался виден только зонт.
– Послушай, ну пожалуйста…
– Нам не о чем больше говорить. Я уйду, только когда ты перелезешь через забор.
– Черт возьми, я не просил тебя докладывать мне, что думает Лиза. Я буду делать то, что нахожу нужным.
– Если ты еще хоть раз увидишься с ней, это будет свинство с твоей стороны.
– Она не нуждается в твоей опеке! Ты-то тут при чем, Господи помилуй?
– Майлз, что там такое?
Между тисами мелькнул силуэт, приблизился к Майлзу и снова растворился в темноте живой изгороди. Дождь припустил с новой силой. Денби раскинул руки, прижался ладонями к шершавой поверхности забора.
– Лиза!
– С кем это ты разговариваешь?
– С Денби.
– А-а. Значит, я не ослышалась.
– Я велел ему уходить. Возвращайся-ка домой, Лиза.
– Подожди, Майлз.
Потоки дождя наполняли сад протяжными вздохами.
– Майлз, мне хотелось бы кое-что сказать Денби. Не оставишь ли ты нас на минутку?
– Лиза, не городи ерунды. Он пьян.
– Пожалуйста, Майлз!
– Этот дурак, того и гляди, что-нибудь вытворит.
– Нет-нет, – сказала Лиза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29