В понедельник один из чинов капитула начинает антифон «О clavis David» и раздает своим сотоварищам по два мюида вина. Во вторник — очередь великого архидьякона: после антифона он велит дать канонику два мюида вина. В четверг вино доставляется смотрителем гостиницы, в пятницу — экономом или монастырским казначеем. В дни великих праздников в службах участвует епископ, но это участие для него далеко не бесплатно. На рождественской мессе, пишет составитель ритуала, он становится перед алтарем в окружении каноников, священников, дьяконов и псаломщиков. Он произносит «Confiteor», и каждый из присутствующих выходит вперед и целует его, как целовали в средние века, в уста. Потом он читает молитву, и два каноника в шелковом облачении поют перед ним предобеденную молитву. Затем они подходят, и каждому из них епископ дает 12 денье «доброй монетой». Далее следует наделение деньгами певчего и других служащих капитула. После службы шестого часа епископ с деканом и канониками идут в трапезную и занимают места. Сенешаль (ибо у капитула, как у всякого феодального сеньора, есть свои чиновники) звонит в колокольчик и произносит «Benedicite». Капеллан благословляет, а два псаломщика подают епископу воду и полотенце. Распорядитель на церемониях (regnarius) или любой другой читают молитвы; в присутствии епископа гимны поются всю трапезу. Ко второй службе опять звон колокольчика; благословение произносится капелланом, и ему дают баранью заднюю ножку, большой хлеб и полсетье вина. Затем второе благословение изрекает смотритель странноприимного дома: ему дают кусок свинины и блюдо. Два каноника у стола епископа поют гимн, и епископ подает им денег. В Великий четверг все следует тому же ритуалу, а по окончании церемонии омовения алтаря епископ выдает мюид вина, которое каноники выпивают в той же зале капитула. На Пасху, как и на Рождество, епископ устраивает раздачу денег, и то же самое происходит по всем большим праздникам.В парижском соборе Богоматери поют антифоны, если можно так выразиться, денежного характера — те, кто их поет, имеют право на вознаграждение. Расходы, кои они влекут, ложатся то на епископа, то на декана, то на каноников, исполняющих функции прево. Восемнадцать из этих прибыльных антифонов поются в предшествующую Рождеству неделю. Один из них сопровождается наделением клириков собора семьюдесятью хлебцами и семьюдесятью квартами вина.Существовали раздачи в связи с появлением нового каноника, на его вполне понятные расходы. Были также раздачи по случаю всякого административного акта капитула — при освобождении сервов, при продажах земли, при изменениях в составе служащих и управляющих капитульным имуществом. Но не следует полагать, что каноники наделялись лишь от случая к случаю и в дни великих праздников. Они получали вознаграждение ежедневно, даже за обычную службу, в особенности когда присутствовали на заутренях.Утренним деньгам (denarii matutinales) придавалось особенное значение, ибо, поскольку добиться постоянного присутствия клириков на заутрене было трудно, а обычных средств капитула для этого не хватало, многие частные лица ради спасения своей души делали вклады или оставляли завещанное имущество, специально предназначенное для раздачи денег участвующим утреннем богослужении. Такого рода документов хватает; достаточно вспомнить среди вкладов времени Филиппа Августа вклад сыновей сен-марсельского декана Аселена, которые в годовщину смерти своего отца, скончавшегося в 1180 г., предоставляют собору Богоматери 20 су ренты «ad denarios matutinorum»; ренту 1189 г., также предназначенную для вознаграждения клириков и каноников, являющихся на хоры с рассветом; наконец, вклад епископа Мориса де Сюлли, который завещал значительную сумму, 100 ливров, бедным клирикам, служащим заутреню, «ad denarios matutinales pauperibus clericis». Возможно, это говорит о том, что каноники по званию, наделенные хорошей пребендой, неохотно ходили на эту службу и оставляли доход с нее посторонним капитулу клирикам, священникам-помощникам, которыми был полон собор.Вклады в годовщину смерти за упокой души некоторых лиц, вклады благодетелей и благодетельниц капитула были особенно многочисленны: это было новым и очень прибыльным источником, откуда черпали средства для новых учреждений. Здесь фактов больше, достаточно наугад открыть «Картулярий собора Парижской Богоматери». В 1200 г. — годовщина смерти Гуго де Шелля — раздача шести денье всем, кто будет присутствовать на службе. В 1204 г. годовщина Симона де Монси, парижского каноника — 40 су для раздачи. В 1205 г. годовщина каноника Ден-ле-Руа — 60 су, которые будут поделены таким образом: в день годовщины члены капитула получают 15 су на мессе, 15 су на вечерне, и им заплатят 30 оставшихся су в день, когда будет отмечаться годовщина епископа Парижского Тибо. В 1208 г. другой парижский епископ, Эд де Сюлли, завещает капитулу необходимые суммы, чтобы учредить многочисленные раздачи су и денье (одну в день св. Стефана, другую в годовщину смерти донатора, третью в день святого Бернара для клириков, которые будут на заутрене, и, наконец, четвертую — в Страстную пятницу по случаю «mande», то есть церемонии, заключавшейся в омовении ног бедняков. В 1211 г. именно так обеспечивает службу в день годовщины Петр Немурский, епископ Парижский: каждый из присутствующих каноников получит по 12 денье накануне и столько же во время мессы. В 1219 г. декан капитула Гуго Клеман оставляет собору Богоматери еще более значительное завещание. Все дни поста, за исключением воскресений, в трапезной капитула будут омывать ноги тринадцати беднякам и раздавать деньги этим самым беднякам и прислуживающим им клирикам; еще одна раздача в годовщину смерти донатора — все члены капитула получат по шесть денье накануне и по шесть во время мессы. Это обычная плата для служащих.Всех вышеприведенных фактов достаточно, чтобы дать представление о количестве специальных церемоний и распределя-мых денег, сопровождавших вклады на годовщины смерти и заупокойные службы. И нам известны еще далеко не все подобные завещания: в картуляриях находят упоминания только о сановниках капитула или о других известных лицах. Но завещали не только деньги: люди благочестивые или те, кто хотел, чтобы их душа не слишком долго страдала в мире ином, оставляют средства на раздачу продуктов. Они учреждают то, что называют «paste», «station», так сказать, выдачу хлеба, вина и мяса каноникам и клирикам клироса. В «Картулярии собора Парижской Богоматери» от 1230 г., то есть через семь лет после смерти Филиппа Августа, мы находим описание обычаев, принятых у каноников собора Богоматери на этот случай в его правление и, вне сомнений, ранее. Помимо раздач продуктов, основанных частными жертвователями, были общественные и традиционные раздачи, происходившие в определенные дни за счет епископа, кое-кого из членов капитула или некоторых парижских церквей. Распределение такого рода обходилось в среднем в десять ливров. К примеру, видно, что на Пасху и на Рождество клирики хора получали сто полусетье вина и сто больших хлебов; на Троицу раздача свинины состояла из ста тридцати семи кусков мяса, или «frusta», которые каноники и клирики делили между собой, причем самые высокие по рангу получали, как всегда, двойную порцию. В день праздника свв. Гервасия и Протасия раздавались девять баранов, разрубленных каждый на пятнадцать кусков, которые присутствовавшие на службе клирики уносили с собой. Повар капитула имел право на всю шкуру, а трое его помощников («minores servientes de coquina») забирали копыта и головы. На местах же раздачи свинины монастырский эконом и повар капитула брали себе кровь и кишки.Все было регламентировано до мелочей. Но надо признать, что эти детали наталкивают нас на своеобразную мысль о том, что же все время происходило внутри коллегиальных церквей. Постараемся представить себе это смешение церковных служб и раздач денег и продуктов, шум, ежечасно прерываемый пением и дележом монет, странный облик капитулов, одновременно касс и трапезных, где каноник должен был присутствовать и петь, чтобы ему заплатили и накормили его.Правда, в момент составления положения 1230 г. уже начинали ощущаться неудобства наделения пищей, которое заменялось мало-помалу денежной раздачей на соответствующую сумму. Это становилось общей тенденцией: благодаря экономическим успехам в феодальном мире натуральные повинности, барщину, личную службу также замещали денежными сборами, и их, таким образом, становилось легче взимать. В храмах же служба от этого только выигрывала в тишине и достоинстве. Тем не менее обычай распределения продуктов и даже проведения настоящих обедов и пиров просуществовал долго. Так, в 1177 г. граф Шампанский основал в коллегиальной церкви Богоматери в Ульши для торжественного богослужения по случаю годовщины своей смерти раздачу двух обедов, которые должны были последовать после заупокойной мессы. На первый обед допускались все без различия клирики, какие бы ни явились за стол каноников. И меню было также установлено донатором: первая перемена — блюдо холодной свинины; вторая — блюдо с гусиными ножками; третья — куриное фрикасе, «политое, — говорится в акте о вкладе, — добрым соусом, заправленным яичными желтками». Таким образом, предусмотрено буквально все. Второй обед походил на первый, разве что вместо холодной свинины подавали говядину. Каждому гостю полагалось полсе-тье вина. И качество этого вина также оговорено: это доброе, пригодное для питья вино, среднее между самым тонким и самым дешевым.Традиция этих пиров продержалась в капитуле Ульши в течение двадцати лет. Только в 1203 г. графиня Бланка Шампанская предложила превратить оба обеда в денежные раздачи. Каждый из них стоил приблизительно 30 су, и присутствующие клирики получали деньги. Вряд ли перемена им понравилась больше — эти пиры доставляли радость нашим отцам. Ведь было так приятно вкушать и пить в святом месте пред очами Господа!Когда каноники изволят жить на своем месте, их жизнь проходит в хорах своей церкви и в соседнем с ними монастыре.Всякая кафедральная или коллегиальная церковь состоит из двух весьма различных частей: пространства, открытого для верующего народа, и места, оставленного для каноников. В алтарях боковых нефов, трансептов, апсид, в общем, во всех окружающих храм капеллах мессы и поминовения по случаю годовщин со дня смерти служились клириками, не принадлежащими к капитулу, — капелланами. В больших соборах, вроде парижского собора Богоматери, это вспомогательное духовенство бывало чрезвычайно многочисленным, ибо верующие имели право основывать маленькие капеллы при условии предоставления необходимой ренты на поддержку служителя и на расходы по богослужению в них. Именно так в 1217 г. некий парижский горожанин и его жена назначили в церкви Богоматери капеллана, занятого все время исключительно служением мессы во спасение их душ. Поскольку все богатые и набожные люди могли позволить себе роскошь сделать вклад на постоянное или временное служение мессы, число клириков, которые, не будучи канониками, жили со службы в коллегиальных церквях, было значительным, можно даже сказать — неограниченным. У некоторых из этих клириков, или капелланов, была привилегия проводить службу в хорах, большом алтаре, с сановниками и членами капитула. Глава таких клириков был важной персоной: его называли «великий капеллан», или совсем кратко «капеллан». Посредничество этого священника было необходимо каноникам, многие из которых не получили духовного сана; у него было свое место, обозначенное на торжественных церемониях, и он получал свою долю при раздачах.Итак, церковь капитула наполнялась клириками, проводившими богослужение то в капеллах, то в хорах. Но по большей части хоры — достояние каноников, они принадлежат им на правах собственности; только там их место, их скамья, более или менее близкая к алтарю соответственно их достоинству и возрасту. Хоры и являются той отдельной частью, куда не допускаются верующие. Известно, что к концу средних веков все хоры капитульных церквей были относительно хорошо закрыты сначала оградой, служившей опорой для спинок скамеек и окружавшей большой алтарь, потом, перед скамьями, амвоном, таким, какой мы видим еще сегодня в Сент-Этьен-дю-Мон. В этих условиях хоры становились маленькой церковью в церкви: обычно они были приподняты на несколько ступеней над остальным пространством храма, так что народ мог видеть отправляющих службу разве что сквозь решетку дверей или когда те поднимались на галерею амвона прочитать там послание, а в воскресные или праздничные дни — Евангелие.Были ли хоры уже в эпоху Филиппа Августа, когда повсюду поднимались великие готические соборы, обнесены оградой? Виолле-ле-Дюк высказывает по этому поводу теорию, принятую и повторяемую без лишних размышлений большей частью исследователей. Как он считает, епископы, возводя соборы (то есть в конце XII — начале XIII в.), сделали их по духу противоположными монастырским храмам: они стремились, чтобы церкви стали настоящей обителью для народа, открытой даже для публичных собраний, чтобы верующие могли там находиться беспрепятственно и в постоянном контакте с духовенством. Таким образом, никаких оград, никаких амвонов. Их якобы стали возводить значительно позднее, со второй половины XIII в. и в следующем столетии, когда из-за внезапно развернувшихся споров между епископами и канониками последние, стремясь к независимости, пожелали полностью отгородиться.Виолле-ле-Дкж — весьма эрудированный архитектор и первоклассный рисовальщик, но очень сомнительный историк. Его теорий вообще следует остерегаться, эта же представляется просто неприемлемой. Во все времена каноники коллегиальных церквей рассматривали храмы и в особенности хоры как свою исключительную собственность, и «демократические» идеи епископов, возводивших наши соборы, следует отнести к области сказок. Если действительно каменные ограды и амвоны капитулы начали сооружать лишь с конца XIII в., то ничто не мешает предположить, что раньше каноники отгораживались деревянными оградами или даже просто ширмами из ковров или драпировками, скрывавшими их от глаз народа. В текстах времени Филиппа Августа часто упоминаются «dorsalia», или ткани, развешанные в хорах позади скамьи каноников. Все наводит на мысль о том, что с самого начала сооружения соборов у каноников возникла идея хора как священного места, оставленного за служителями и запретного для мирян, идея, которую позднее выразили и воплотили самым демонстративным образом каменные ограды.Каноники желали сохранять свою обособленность и вне храма — в монастырях. Когда речь идет о кафедральных соборных капитулах, термин «монастырь» имеет два значения. Или же это здание, прилегающее к церкви, сводчатая квадратная или прямоугольная галерея, аналогичная галереям аббатств и служащая, как и они, местом прогулки каноников. Таковы, например, сохранившиеся монастыри Руанского, Ланского, Нуайонского, Сен-Лизьеского соборов. Или же — и это наиболее общее значение в текстах XII и XIII ее. — просто ограждение, действительное или воображаемое, с заключенными в него частными домами каноников. Эта ограда замыкала более или менее обширный участок, иногда даже целый городской квартал; там стояли дома, но не все. Существовали каноники, которые, продолжая пользоваться теми же привилегиями, жили в домах, располагавшихся вне собственно монастыря. При Филиппе Августе, как и при его предшественниках и преемниках, требовалось, чтобы все парижские каноники проживали в монастыре, расположенном на севере или востоке от собора Богоматери: но в начале XIV в. монастырь Сите включал только тридцать семь домов, в то время, как самих каноников было около шестидесяти. Особенно характеризует монастыри капитулов их привилегия неприкосновенности. Она ясно определена буллой Иннокентия III, пожалованной в 1206 г. каноникам Лана и подтверждавшей буллу папы Сикста II от 1123 г. Ни королевская, ни епископская власть не смогут напоминать о себе в границах монастыря, где стоят дома собратьев. Никто, за исключением декана капитула, и то после договоренности с канониками и по их решению, не имеет права вступить туда, чтобы кого-либо задержать. В 1200 г. Филипп Август торжественно подтверждает свободу и неприкосновенность парижских монастырей и грозит самыми суровыми наказаниями тем, кто ее нарушит. Естественно, каноники повсюду стремились закрепить за собой возведенные в черте ограды здания, и церковная власть старалась изгнать те категории проживающих, которые нарушали религиозный характер общины. В 1203 г. капитул собора в Корбее постановил, что в монастыре не могут жить евреи. Булла папы Луция III от 1183 г. показывает, что монастырь собора св.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54