Во-вторых, Германия — главный противник Британии — была страной глубоко антисемитской задолго до появления Гитлера. Германская антисемитская традиция не прерывалась со времен Мартина Лютера, и если в остальной Европе процесс эмансипации евреев шел достаточно быстро, о чем свидетельствовал, в частности, провал далеко выходившего за рамки Франции дела Друйфуса, в Германии дела обстояли точно наоборот. Антисемитизм в 80-е годы XIX века стал официальным атрибутом внутренней германской политики. Еще в 1879-1880 годах здесь были опубликованы памфлеты журналиста Вильгельма Марра, выдвинувшего лозунг «евреи — наше несчастье», ставший при Гитлере девизом нацистов. Особой популярностью пользовалась книга Х.Чемберлена (не путать с Невиллом Чемберленом, главой британского правительства) «Основы девятнадцатого века» (1898 год), в которой история человечества изображается как борьба между арийской и семитской расами. Это сочинение пользовалось большим успехом в кругах германской интеллигенции, разошлось в короткое время миллионными тиражами и сам император читал из него отрывки своим детям и рекомендовал его в программу офицерских школ. Кайзеровское правительство принимало антисемитские законы и проводило то, что на современном языке называется этническими чистками.
Поэтому Британия могла вполне обоснованно ожидать, что поддержка ею сионистской идеи привлечет на ее сторону угнетаемое еврейское меньшинство. Иными словами, созданием еврейской Палестины Британия забивала кол в труп Османской империи. Одновременно, как полагали британские стратеги, взращивалась, используя германский антисемитизм, «пятая колонна», симпатизирующая Британии, внутри германского общества.
Нет ничего удивительного, что элиты поверженных стран — Германии и Османской империи — итогами войны удовлетворены не были. И в Германии, и на бывших османских землях зрели идеи возрождения величия павших империй.
Именно в это время в Германии и Палестине появляются два персонажа, роль которых в современной ситуации в мире трудно переоценить. Имена этих двух людей, двух фюреров — немецкое и арабское: Адольф Шикльгрубер — Гитлер, и Хадж Амин аль-Хуссейни — из рода Хуссейни, с посещения дома которого кайзером Вильгельмом мир шагнул к Первой мировой войне и к которому обращены вынесенные в эпиграф слова Гитлера.
Что касается Шикльгрубера — Гитлера, то его история известна миру. История Хадж Амин аль-Хуссейни отлично известна в Израиле и на Ближнем Востоке, но гораздо меньше на Западе и в России.
Аль-Хуссейни родился ориентировочно в 1893 году и, вполне возможно, кайзер Вильгельм держал малолетнее чадо на руках. Во время Первой мировой войны аль-Хуссейни пошел служить в Оттоманскую армию. Разгром Османской империи пришелся на молодость «героя». Менее чем через два года после капитуляции Османской империи он возглавил первый в истории Палестины еврейский погром, за что был арестован и приговорен британской администрацией к 10 годам тюрьмы.
Организованный аль-Хуссейни погром ни в коей мере не был «бытовым» антисемитским мероприятием. Ключевой идеей османского фюрера было возрождение Великого исламского государства, образцом которого должна была служить Османская империя времен Сулеймана Великолепного. Эта идея легла в основу созданного в 1931 году аль-Хуссейни Всемирного исламского конгресса, целью которого и стало возрождение Великого исламского государства.
Советская история представляла усилия мусульманских националистов как антиколониальную борьбу. На деле, бывшие страны Османской империи, не говоря о Саудовской Аравии, не успели и побывать колониями. Это был чистый воды реваншизм, выросший из Севрского договора, подобный германскому реваншизму, выросшему из Версальского мира. Евреи же — опора Британии — представляли, с точки зрения муфтия, реальный вызов его планам и исламскому миру…
Так или иначе, благодаря семейным связям аль-Хуссейни вышел на свободу примерно через год после ареста и в 1921 году стал самым молодым Великим муфтием Иерусалима.
Теперь нам предстоит на время снова перенестись в Германию. Подобно тому, как муфтий Иерусалима грезил о сломе Севрского договора и возрождении Великого исламского государства от Инда до Атлантики, ведущей идеей Гитлера был слом Версальских соглашений и создание «Тысячелетнего рейха».
Близко знавшие Гитлера люди неоднократно утверждали в своих воспоминаниях, что в узком кругу тот высказывал идеи, существенно отличные от представленных им в «Майн Кампф» для широкой германской публики. Смысл этих идей состоял в установлении мирового господства. В этом контексте даже националистическая компонента в гитлеровской идеологии играла всего лишь тактическую роль. Скорее австриец Гитлер считал, что сама судьба дарит ему Германию — страну недавно великую и жаждущую величия, которую он может использовать в качестве форпоста будущей мировой системы…
За организацию попытки государственного переворота 8 ноября 1923 года Гитлер был, подобно аль-Хуссейни, осужден в апреле 1924 года на длительный тюремный срок. Но, как и его арабский двойник, он пробыл в тюрьме совсем недолго, всего 9 месяцев. Однако, в отличие от аль-Хуссейни, который рассматривал объединение Уммы как первоочередную задачу, Гитлер решал задачу по частям и, прежде всего, пришел к власти в Германии и только после этого приступил к созданию Тысячелетнего Рейха.
Есть известная цитата из «Майн Кампф»: «Мы хотим приостановить вечное движение Германии на Юг и Запад Европы и определенно указываем пальцем в сторону территорий, расположенных на Востоке» .
Ее часто используют, чтобы доказать давнее стремление Гитлера напасть на СССР. Однако если внимательно проанализировать реальные цели гитлеровской Германии, то становится ясно, что Гитлер в точности следовал задумкам кайзера Вильгельма, исправив, как мы увидим далее, некоторые ошибки своего предшественника.
Если Гитлер видел свою цель в установлении мирового господства, то уже отсюда непреложно следует, что главным противником Гитлера не мог быть маргинальный, затерянный в снегах Советский Союз. Главным противником для него могла быть только единственная в то время супер-держава — Британия, хозяйка колониального мира, Империя, над которой, как известно, «никогда не заходило Солнце». Веками же было известно, что победить Британию — означает прежде всего отобрать у нее главную мировую колонию — Индию.
Занятно, но мне ни разу не приходилось встречать в литературе очевиднейшего соображения о прагматическом смысле быстрого и, очевидно, намеренного распространения в Германии (задолго до появления нацистов!) «арийской теории», свастики, «зороастризма» и прочих «индо-иранских атрибутов». Почти наверняка вся эта «мистика» была элементом пропагандистской войны. Просто и Вильгельм, и Гитлер хотели прийти в Индию через Ближний Восток и Иран не как завоеватели, вроде голландцев и англичан, а как «вожди братского арийского народа — освободителя». Нечто в этом роде устроил Наполеон во Франции перед Египетской кампанией. Во Франции «вдруг» стремительно распространился интерес к египетской древности, мумиям и прочей окрашенной в мистические тона египетской атрибутике. Удивительно ли блестящее совпадение по времени выхода в свет цитировавшейся уже книги Х.Чемберлена и начала дипломатического наступления Вильгельма?…
Поэтому, учитывая давние устремления Германии, с гораздо большей вероятностью приведенная цитата из «Майн Кампф» указывает на ту территорию, которая в Европе всегда понималась по словом «Восток». И это — не Россия. Россия — это Россия.
Для Запада Восток — это то, чем, по определению, занимаются ориенталисты . А ориенталисты Россией не занимались и не занимаются.
«Восток» — это всегда Багдад, Гарун-аль-Рашид, фараоны, Будда, индийские магараджи, Китай, Турецкий Крым, наконец. Какая Россия?
Намаз закончился и джамид опустел,
В ночном безмолвии не слышен звук изана,
Вечерний сумрак тихо прилетел,
И крыльями закрыл глаза тумана.
У минарета дремлет кипарис,
За ними скал гранитная громада,
Там скрылся неприкаянный Иблис,
От вечных слов пророка Мухаммада.
Адам Мицкевич
Вот, что такое «Восток» по-европейски. Европейский Восток и пресловутый «дранг нах Остен» куда как больше отдают песками Аравии, горными травами Гиндукуша и индийскими пряностями, чем российским морозом.
…Иными словами, я утверждаю: конечная цель кайзеровской Германии — Индия — осталась целью первого этапа в завоевании мирового господства и для Третьего Рейха.
Обосновать это совсем не просто. История пошла иным путем. Историки же часто предпочитают доказывать, что развитие событий буквально следует планам политиков и военных. Между тем, движение истории есть сложный результат усилий многих участников политических шахмат, и угадать тщательно скрываемые намерения игроков за шершавой поверхностью реальности вовсе не простая задача. Надо вжиться в эпоху, в образ мысли действующих персонажей.
Если, как мы видели, история первой половины двадцатого века решилась в самом конце века девятнадцатого, а именно в Дамаске 1898 года, то вторая половина двадцатого века ковалась в 1937-1941 годах. Надо заметить, что, как указывают историки, до кристальной ясности в развитии событий в эти предвоенные годы и сегодня дальше, чем до Марса.
Дело не только в том, что многие документы, относящиеся к довоенному периоду, остаются секретными и поныне, а иные просто уничтожены, как, например, были уничтожены записи трех бесед лорда Бивербрука с Гитлером. Дело также и в том, что политическое влияние событий того времени еще не затухло до сих пор. Эти годы до сих пор связаны с настоящим тысячами тайных и явных нитей.
Тем не менее, если и искать доказательства ближневосточно-индийских планов Гитлера, то это надо делать именно в этой эпохе, в событиях, которые разворачивались тогда по всему миру. И, как я попробую убедить читателя, именно в эти годы и именно ради этих целей на Ближнем Востоке были высажены зерна фашизма, которые там успешно прижились.
Разумеется, я не имею возможности в достаточно короткой статье строго доказать, что основные замыслы Гитлера были связаны именно с переделом британской колониальной системы, однако, есть множество прямых и косвенных свидетельств в пользу того, что вовсе не СССР (Россия), а Ближний Восток и, в конечном итоге — Индия, были главной целью Гитлера на пути к мировому господству. Однако, все по порядку.
Я начну с одного не слишком широко обсуждавшегося «противоречия» в действиях Британии конца 30-х годов.
В 1937 году документ, вошедший в историю как «Меморандум Гендерсона», составленный автором непосредственно перед его назначением послом Британской короны в Берлине, гласил: «…Говоря прямо, Восточная Европа, окончательно, на все времена еще не устроенная, не представляет жизненного интереса для Англии… Можно даже утверждать, что не справедливо пытаться мешать Германии завершить свое единство и изготовиться к войне против славян при условии, что эти приготовления не разубедят Британскую империю, что они одновременно не направлены против нее».
В логику Меморандума Гендерсона прекрасно вписываются и пресловутое Мюнхенское соглашение 1938 года, поставившее крест на Чехословакии, и аншлюс Австрии… «Что мне Гекуба?!»
Но как совместить с Меморандумом Гендерсона поистине панические действия Британии 30 марта 1939 года, когда кабинет Чемберлена проявил, по выражению одного из историков того времени, «несвойственную ему прыть» и в одностороннем порядке, еще до прибытия в Англию польского представителя, опубликовал заявление о готовности оказать поддержку Польше, если она подвергнется нападению?
Особенно странной эта «прыть» выглядит с учетом нескольких обстоятельств. Заместитель министра иностранных дел Британии А.Кадоган отмечал тридцать лет спустя, что британские гарантии Польше были, по его выражению, «ужасной игрой». «Ужасной», поскольку Британия не имела тогда реальной возможности оказать Польше военную помощь, но очевидно сталкивала поляков с Германией.
Нелепость такого поведения подчеркивается тем, что отношения между Германией и Польшей были в то время совсем не так плохи, как иногда пытаются представить дело советские и западные историки. Еще в конце 1938 года германский посол в Польше Г.Мольтке доносил, к примеру, что в случае германо-советского конфликта Польша будет стоять на германской стороне. Более того, Польша достаточно активно поддержала действия Германии в отношении Чехословакии и, по многим свидетельствам, до последнего момента склонялась к полюбовному соглашению относительно Данцигского коридора. А накануне визита министра иностранных дел Польши Ю.Бека в Британию в марте 1939 года МИД Франции донес до британской стороны информацию о том, что Бек едет в Англию с расчетом предъявить британскому правительству завышенные требования и, после их отклонения, заявить, что, мол, у Польши была альтернатива — склониться к Британии или Германии, и теперь стало ясно, что она должна объединяться с Германией… Иными словами, положение Польши в качестве вассала Германии могло ее вполне устроить. Однако внезапная «помощь» британского правительства неизмеримо усложнила ее положение.
Эти действия Британии прямо противоречат главной мысли Меморандума Гендерсона о том, что Британия должна лояльно относиться к продвижению Германии на Восток.
Британские историки и дипломаты пытаются объяснить этот впечатляющий парадокс британской предвоенной политики тем, что якобы «идеалист Чемберлен» в одночасье осознал, что нельзя-де допускать доминирования Германии: «… [целью Лондона является] не защита отдельных стран, которые могли оказаться под германской угрозой, а стремление предотвратить установление германского господства над континентом, в результате которого Германия стала бы настолько мощной, что могла бы угрожать нашей (британской) безопасности». Именно так объясняется позиция Лондона 1939 года в отношении Польши официальными документами.
Но можно ли, находясь в здравом уме, представить себе, что автор меморандума Гендерсон и сам Чемберлен не понимали угрозы Британии со стороны Гитлера в конце 1937 года и внезапно прозрели в начале 1939 года? Это невероятно. Это абсолютно невероятно. Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда. Именно Британия традиционно, веками поддерживала баланс сил в Европе и, даже шире, — в мире. Именно Британия калькулировала этот баланс до мельчайших деталей. Собственно, именно в таких расчетах и подсчетах и состоял смысл британской «блестящей изоляции». Можно ли представить себе, что многоопытный дипломат Гендерсон и прошедший огонь и воду Чемберлен оказались наивны как дети и никогда не слышали ни о чем подобном? Нет, это — невероятно! Гораздо более вероятно, что за короткий период между написанием Меморандума Гендерсона и британским заявлением о гарантиях Польше произошли события, которые «разубедили» — в соответствии с буквой Меморандума Гендерсона — Британию в том, что гитлеровские военные приготовления «не направлены против нее».
Иными словами, «парадоксальное поведение» Британии между 1937 и 1939 годами обретает ясный смысл и исчерпывающе логично только в том случае, если Британия поняла и убедилась, что главным и непосредственным противником Гитлера стала именно она, Британия, и что если Гитлер и имеет виды на Россию, то в неопределенном будущем.
Вопрос, поэтому, в том, какие именно события могли привести Британию к такому выводу?
Нет сомнений, что колониальные планы Гитлер имел. И наверняка эти планы в той или иной форме обсуждались Германией с Британией и Францией, причем именно в интересующий нас период времени. Тому есть множество свидетельств, даже если не обращаться к основополагающему труду Гитлера «Майн кампф».
Так, например, министр внутренних дел США Гарольд Икес вспоминает в своих дневниках, что 9 октября 1938 года Президент Ф.Рузвельт обратил его внимание на то, что Англия и Франция, утоляя колониальные претензии Германии (sic! — СЛ), могут уступить ей, к примеру, Тринидад и Мартинику и принял решение, что в этом случае, в соответствии с Доктриной Монро, предписывающей США применять силу для защиты неприкосновенности Западного полушария, к островам будет направлен американский флот.
Основания для беспокойства у Франклина Делано Рузвельта были. Нацисты активно действовали в Латинской Америке и вскоре после описанной беседы, в мае 1939 года была предпринята попытка пронацистского путча в Бразилии, а в сентябре — в Чили. Ходили даже слухи о готовящемся десанте немцев в Уругвае, в ответ на что США разработали план военного прикрытия Бразилии и занятия войсками США всех поселений европейцев в Латинской Америке.
1 2 3 4 5 6 7 8