Нельзя упрекать графа Шлиффена за то, что он ошибся в вопросе продолжительности войны. В остальных своих взглядах на будущую войну он был прав.В свое время на него нападал ген. ф. Бернгарди («О современной войне» 1912 г.). На этом следует остановиться подробнее, так как с этим связаны общие вопросы Генерального Штаба.Ген. ф. Бернгарди полагает, что статья Шлиффена опровергает взгляды, получившие широкое распространение в германской армии и имевшие, невидимому, влияние и на правящие круги. Возникает, следовательно, вопрос о том, не начал ли Г.Ш. войну, имея ложные оперативные и тактические взгляды.Ген. ф. Бернгарди усматривает в Шлиффенской характеристике вождя ограничение индивидуального элемента в командовании и не находит в его изложении научной серьезности. В эффекте телефонной передачи «зажигательных слов» он сомневается. «Правда, руководить операциями следует из центрального пункта, расположенного в тылу. Во время сражения, в котором принимает участие большая часть всех сил на большом протяжении или на значительно удаленных участках фронта… верховный главнокомандующий может оставаться в центрально расположенной главной квартире. Во время сражения отдельной армии или в период совместной операции нескольких армий главнокомандующий нисколько не связан с главной квартирой, расположенной вдали от поля сражения. Усовершенствование технических средств связи позволяет ему не быть привязанным к определенному месту. Поэтому он имеет полную возможность, в случае необходимости, не отказаться от преимущества лично вмешаться в дело и воздействовать своей индивидуальностью на ход сражения, как это делали полководцы всех времен. Как только главнокомандующему станет ясен пункт, где должен решиться исход сражения, он не должен медлить отправиться туда, покинув на время свою главную квартиру, с которой он все же останется связанным. Место главнокомандующего, как и прежде, там, где решается судьба и откуда он сам может обозреть поле сражения».Несмотря на все уважение к талантливому генералу, который, будучи до войны уже долгое время в отставке, при возникновении ее немедленно поспешил под знамена и остался до последнего дня на своем посту, я считаю нужным возразить ему.Как определить решительное место сражения? В какой момент оно может быть выяснено? Как попасть туда и что можно там «обозреть»? Насколько обеспечена и быстра может быть в этом случае связь с главной квартирой? Мне пришлось участвовать в качестве начальника штаба одной из армий, руководя большим пятидневным сражением, в качестве начальника штаба одной из групп, руководя длившимися неделями и месяцами боями на Сомме, у Арраса, во Фландрии и при наступлении 1918 г. Весь мой опыт противоречит взглядам ген. Бернгарди. В случае отъезда главнокомандующего из главной квартиры, руководство боевыми действиями поневоле остается в руках начальника штаба. Некоторые решения не терпят ни малейшего отлагательства, часто играют роль минуты. Не существует такой надежной связи, которая дала бы возможность находиться в непрерывном сообщении с главнокомандующим во время его объездов. Может случиться, что в решающий момент его нельзя будет найти.. Подобных примеров было не мало. При современном артиллерийском огне телефонная связь часто прерывается, что мы, к сожалению, не раз испытывали в штабах. Если главнокомандующий оставляет штаб, то его не найти и другими средствами.При продолжительных сражениях необычайно трудно наметить, где будет их исход, и большей частью это выясняется лишь впоследствии. Еще труднее вовремя прибыть туда. И что можно в конце концов там увидеть? Каждый, кто присутствовал при больших сражениях, согласится, что очень немного.Мне кажется, что руководителю современного большого сражения больше подходит кресло Александра, чем конь Наполеона. Мчаться с флагом через мост, как Наполеон у Арколе, могут и командиры бригад. Я этим никоим образом не хочу сказать, что не бывает случаев, когда главнокомандующий должен оставить свой штаб, чтобы в определенном месте оказать свое личное влияние. Но это исключение. Обращение к войскам с «зажигательными словами» должно быть предоставлено командирам корпусов, дивизий, бригад и полков.По отношению к ним дело обстоит иначе. При позиционной войне и они часто были принуждены управлять по телефону, находясь в тылу.Когда в 1918 г. мы перешли на Западе в наступление, они должны были вновь приучиться к тому, чтобы размещаться ближе к передовым линиям, дабы лучше видеть и влиять на свои части, как это всегда и делалось в начале войны, когда она была маневренной.Затем г. фон Бернгарди возражает против тактического учения, которое граф Шлиффен развивает в названном труде. «Если только обход может обеспечить успех наступлению, то обороняющийся будет с этим считаться и со своей стороны противопоставит обходу новый фронт. Новый обход поведет к дальнейшему удлинению фронта, против которого обороняющийся будет также все больше удлинять свой фронт и это будет продолжаться до тех пор, пока обе стороны не исчерпают свои силы до последнего бойца. Конечно, достижение победы путем обхода не исключается, в особенности при большом численном превосходстве в силах. Отвергнутый графом Шлиффеном прорыв может дать наилучшие результаты именно при современных условиях».Его взгляд на значение резервов настолько же неудачен, насколько неудачна его теория обходов. «Грузовики, наполненные огнестрельными припасами, являются для наступающего самыми плохими резервами. Таким образом, основная идея, на которой строится такое понимание современного сражения, несомненно неудачна. Мы вернулись вполне к линейной тактике. Активная оборона в будущем привела бы опять очень быстро к сокращению фронта. Неизбежность глубоких построений при атаке явится противовесом тенденциям растягивания линии боя. Армия, которая пойдет сознательно и намеренно по пути глубокой тактики, будет иметь большие преимущества».Если рассмотреть ход войны в отношении приведенных здесь мнений, то найдутся примеры, говорящие как будто то за одно, то за другое. Приведенные до сих заключения ген. ф. Бернгарди направлены против шлиффенской тактики. Но в труде графа Шлиффена говорится не только о тактических, но и о стратегических (оперативных) мероприятиях. Те и другие так тесно связаны друг с другом, что мы можем их не разделять.Представляется еще большим вопросом, в состоянии ли противник своевременно создать новый фронт против угрожающего и вытекающего из оперативного плана развертывания обхода. Часто дело идет не об обороняющейся или наступающей стороне, а о маневренной войне, во время которой обе стороны ведут свои маневренные операции.В 1914 г. на Западе мы хотели обойти французов. В августе успех был на нашей стороне. Спастись от разгрома французский левый фланг мог только благодаря поспешному отступлению, следствием которого явилось общее отступление всей французской армии. В битве на Марне в 1914 г. обход со стороны французов у Урка угрожал уже нам. Если бы он удался, нас постигло бы полное поражение. Напряжением всех сил удалось избежать этого обхода, но наше высшее командование решилось на отступление. Французский обход достиг своей цели — германское намерение, обход и план операции не удались.Сначала ген. Жоффр хотел еще в начале августа у Амьена сформировать армию для наступления против германского правого фланга. Эта мысль являлась преждевременной, так как наступательная группа не была своевременно готова. Затем он намеревался отойти за Сену, но принял решение, по-видимому, не считаясь с советом своего начальника штаба, принять бой на Марне. Но собранная наспех армия Монури оказалась недостаточно мощной для того, чтобы осуществить с успехом обход. Быть может, начальник штаба был прав: пока французы отходили за Сену, они могли бы собрать против правого фланга немцев превосходные силы. Сильно укрепленный фронт на Сене можно было бы оборонять более слабыми силами.Наша попытка произвести обход французов в Артуа и во Фландрии в сентябре и октябре 1914 г. переброской туда подкреплений не удалась. Случилось то, о чем предсказывал ген. ф. Бернгарди: противник, учтя опасность и имея со своей стороны намерение обойти нас, удлинил фронт, мы удлинили его в свою очередь, пока, наконец, в этом беге на перегонки мы не уперлись в море. В чем же заключалась разница сравнительно с положением на Урке? Мы исчерпали все свои силы. Те, которыми мы могли располагать, прибывали медленно, передвижения делались частью вдоль фронта и удлиняли его постепенными боковыми захождениями, тогда как предназначенные для обхода войска должны были бы выгружаться непосредственно у фланга. Для производства обходов мы недостаточно пользовались железнодорожными перебросками и маневрированием, не так, как французы на Урке.Когда мы впоследствии захотели перейти к более основательному обходу, то натолкнулись на громадные местные препятствия, вследствие разлива Изера. Только что сформированные наши резервные корпуса не были в состоянии выполнить выпавшей на их долю задачи.Таким образом, на западе мы перешли к позиционной войне. Обходы стали невозможны. Прорывы не удавались даже после боев, длившихся месяцами.На востоке, как известно, мы одержали с помощью охватов блестящие победы. Во всех отношениях удался также прорыв у Горлицы. Но до разгрома русских дело все-таки не дошло; они вовремя, хотя и с громадными потерями, отошли. Решительных результатов можно было добиться только обходом. Если бы при дальнейшем развитии сражения наш северный фланг был сильнее и если бы ему своевременно удалось охватить противника, то такой результат был бы возможен. Начавшееся в конце августа наступление группы Гинденбурга на Вильну не было уже в состоянии охватить противника.Ген. ф. Бернгарди прав, подчеркивая необходимость наличия у фронта резервов. Но мне кажется достаточно ясным, что в случае возможности охвата вся масса резервов не должна находиться за фронтом. Мы допустили ошибку, распределив во время марша-маневра через Бельгию наши корпуса второй линии вдоль всего фронта, вместо того, чтобы сосредоточить их исключительно позади ударного фланга. Даже прибывшие впоследствии резервные дивизии отправились на левый фланг армии.Во время войны нам не удалось сократить длину фронта на западе; глубокая тактика наступающего не привела к решительному успеху.Благоприятный момент в начале сентября 1914 г., когда мы могли произвести обход и имели возможность быстро кончить войну, был раз навсегда упущен. «Мгновенье, что утратил,Вся вечность не вернет». Таким образом, опыт войны подтверждает тот взгляд, что больших решительных успехов можно достичь только обходами. Но обход дело не легкое. В мировой истории было немного «Канн». Граф Шлиффен постоянно подчеркивал это.Ген. ф. Бернгарди находит, что шлиффенская система низводит искусство ведения войны до степени ремесла: «Войсковые части распределяются и с определенных железнодорожных станций двигаются к полю сражения по определенным направлениям. Резервов наготове нет. Таким образом, Александру не остается ничего иного, как только ожидать того, что должно случиться, предоставив себя воле судьбы.Это — стратегия численного превосходства, но вместе с тем признание несостоятельности военного искусства, если нет численного перевеса сил. Такое «механическое» понимание войны ограничивает до крайности роль полководца. Ему ген. ф. Бернгарди противопоставляет понимание войны, как искусства, которое предоставляет свободу действий таланту полководца. «Современные массы обладают известной свободой передвижений, которая дает полководцу возможность свободно воплотить свои идеи. Победа вовсе не обусловливается определенной системой». С последней фразой согласится, конечно, каждый.'Но, с другой стороны, надо принять во внимание, что меняющиеся со временем обстоятельства заставляют военное командование действовать в определенном направлении. Современными массами нельзя действовать по внутренним операционным линиям в роде того, как это делал Наполеон при Монтенотте и Мондови.Статья Шлиффена имела в виду, главным образом, нарисовать картину того, как можно было бы целесообразно использовать массы войск в первую стадию войны Германии с Францией, и отнюдь не должна была явиться шаблоном всякой войны. Он прекрасно знал, и задачи, дававшиеся им офицерам Г.Ш. в мирное время, подтверждают то, что по мере хода войны могут представиться случаи для принятия самых разнообразных решений и для свободы перебросок. Но если на границе развертываются массы против масс, то для охватывающего широкий фронт является более выгодным, чем узкий и расчлененный далеко в глубину. Само собой разумеется, что в последнем случае на решающем фланге необходимы резервы. На востоке, где мы развертывали только часть своих сил, никому не приходило в голову применить этот метод. В мирное время граф Шлиффен не раз разыгрывал операции, в которых защитник Восточной Пруссии, будучи наготове позади Мазурских озер и действуя по внутренним операционным линиям против вторгавшихся со стороны Немана и Нарева русских, наступал на одну из неприятельских армий, поражая ее во фланг, или нападал превосходными силами на отдельные передовые части противника. Для графа Шлиффена стратегия являлась также системой отдельных, соответствующих каждый раз данной обстановке мероприятий.Рассмотрим теперь его «механическое военное искусство» по отношению к ходу операций в августе и сентябре 1914 г. Мы развернулись широким фронтом; французский фронт был уже — глубже нашего, «гениальнее».Несмотря на то, что французы первые напали на Эльзас и повели наступление вглубь Лотарингии, инициатива в августе была в наших руках; мы принудили их к перегруппировке, к принятию контрмер, к частичным атакам и, наконец, в конце августа к общему отступлению. Французам не удалось своевременно создать нового, достаточно сильного фронта против обходившего германского фланга. Большое решительное сражение на Марне было вторым актом. Мы проиграли его не потому, что пользовались шлиффенской системой, а потому, что не следовали ей. Мы не сделали достаточно глубокого обхода и преждевременно свернули влево. У нас не было для обхода усиленного до крайней возможности фланга, у нас не было резервов, соответствовавших требованиям графа Шлиффена, мы даже в значительной степени ослабили в решительный момент правое крыло фронта, а наше левое крыло безрезультатно наступало не малыми, а значительными силами, на Мозельском фронте. Иначе мы могли бы выиграть сражение, несмотря на нашу меньшую численность. Если бы победа вторично осталась за нами, последствия ее были бы неизмеримы. Если не обладать перевесом в силах, то системой Шлиффена нельзя пренебрегать, нужно только последовательнее проводить основную мысль — усилять насколько возможно ударное крыло и отказываться от другого крыла, по возможности ослабляя его.Кресло Александра Македонского вовсе уже не так беззаботно. Современный Александр не может просто наблюдать, ожидая, во что выльется начатая им большая операция. Если бы она велась даже в духе Шлиффена, то все же было бы необходимо принимать важные решения, вмешиваться, напоминать, регулировать взаимодействия войск. Сама по себе операция семи армий не могла идти по раз намеченной колее, в особенности когда контрмеры противника расстраивали планы. Тот, кто проследит передвижения отдельных армий до битвы на Марне, легко убедится в этом. Часто наступали кризисы, требовалось давать распоряжения о поддержке соседним армиям, одна армия выдвигалась, другая задерживалась. Необходимо было внимательно следить за действиями 6 и и 7-й армий, ввиду вторжения французов в Верхний Эльзас и Лотарингию. Они никоим образом не должны были выходить за рамки поставленных им задач. Если же это случалось, то для того, чтобы сохранить основной план операции, необходимо было находить средства для выхода из положения, перебрасывать силы и давать новые указания.Я и в то время думал, думаю и теперь после опыта, приобретенного войной, что граф Шлиффен по существу воспитал нас, офицеров Ген. Шт., для войны правильно.Другой вопрос — останется ли после опыта, который дала война, система Шлиффена в полном объеме и для войны будущего. «Возможно, что военные действия будут начинаться могучими эскадрильями бронированных аэропланов, сбрасывающих неслыханное количество бомб на пути сообщений и в промышленные центры. Невероятное развитие военной техники и действие оружия, значение колючей проволоки, позиционной войны и многое другое могут существенно изменить методы ведения войны, основные же принципы останутся одними и теми же, что и во времена Ганнибала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31