Что здесь будет, когда все завершится? — И кем буду я, экономистом? Каковы будут мои функции на нашем новом Элионоле? Неважно, была бы Санза счастлива…Миропреобразователь запинается и вздыхает. Земля везде покрыта синим, куда ни посмотришь. Утесы остались, но их очертания уже изменились. Небо сейчас розового цвета, вечером и утром оно бывает почти бордовым. Наверное, именно о таком говорят, что оно «цвета вина», но сам я вина никогда не видел, поэтому не могу сказать точно. Деревья не погибли. Они стали более крепкими. Кора стала толще, листья темнее и больше. Я слышал, что теперь они вырастают гораздо выше. В Мертвой Земле деревьев нет.Гусеницы еще живы. Они кажутся более крупными, но как я заметил, это оттого, что они стали более мохнатыми, чем раньше. Похоже, что почти у всех животных шерсть стала гуще. Некоторые, наверное, стали впадать в спячку. Странная вещь: как сообщили с седьмой станции, им показалось, что мех у двуногих стал гуще. Вроде бы в их районе было немного таких существ, и те обычно держались на большом расстоянии. Они стали выглядеть более косматыми. Однако непосредственные наблюдения показали, что некоторые из них надевают или заворачиваются в шкуры мертвых животных! Возможно ли, что они могут быть более разумными, чем мы считали? Кажется маловероятным, ведь их тщательно обследовала биокоманда еще до того, как мы запустили машины. Действительно, очень странно.Ветры по-прежнему сильны. Иногда они приносят столько пепла, что небо становится темным. Отсюда на юго-западе отмечается значительная вулканическая активность. Из-за этого пришлось перебазировать четвертую станцию. Я стал слышать пение Санзы — в звуках работающей установки. В следующий раз я дам ей проснуться. К тому времени все получше наладится. Нет, это неправда. Это эгоизм. Я хочу, чтобы она была рядом со мной. Я чувствую себя так, словно я единственное живое существо в этом мире. Голоса по радио как призраки. Часы громко тикают, а промежутки между тиканием заполняет гудение установки — по сути, та же тишина, потому что оно постоянно. Временами мне кажется, что его нет; я начинаю вслушиваться, напрягаю уши, и все же не знаю, гудит или нет. Тогда я проверяю индикаторы, и они подтверждают мне, что машина работает. Возможно, это какая-то неисправность в индикаторах. Но они выглядят так, словно с ними все в порядке. Нет. Дело во мне. А синева Мертвой Земли — тоже тишина особого рода. Утром даже скалы покрыты голубым инеем. Красиво это или отвратительно? Для меня неважно. Это часть великой тишины, вот и все. Возможно, я стану мистиком. Возможно, я разовью в себе оккультные способности и достигну просветления и освобождения, сидя здесь, в центре великой тишины. Возможно, у меня будут видения. Голоса я уже слышу. Водятся ли призраки в Мертвой Земле? Нет, здесь ничто и никогда не могло обратиться в призрака. За исключением, пожалуй, того маленького двуногого существа. Я пытаюсь понять, куда он шел по Мертвой Земле? Почему он стремился к центру разрушений, а не прочь от него, как соплеменники? Теперь уже не узнаю. Разве что будет видение. Думаю, уже пора взять себя в руки и выйти прогуляться. Полярные шапки стали толще. Начался ледниковый период. Скоро, скоро все пойдет на лад. Скоро тишине придет конец, я надеюсь. Все-таки я хотел бы знать, не есть ли тишина естественное состояние Вселенной, лишь оттеняемое нашим ничтожным шумом, темным пятнышком посреди голубого поля. Все однажды было тишиной, и станет тишиной, — уже сейчас, возможно. Слышу ли я настоящие звуки, или только звучащую тишину? Я хотел бы разбудить ее прямо сейчас, выйти с ней прогуляться. Начинается снегопад.»Джарри пробудился снова на исходе тысячелетия.Санза улыбалась и держала его руку в своих, сжимала ее, — а он объяснял, почему не разбудил ее тогда, словно извинялся.— Конечно, я не сержусь, — сказала она, — ведь и я сама обошлась с тобой так же в прошлый цикл.Джарри не сводил с нее глаз и, кажется, начинал понимать.— Больше я так не поступлю, — пообещала Санза. — Я знаю, что и ты не сможешь. Такое одиночество почти непереносимо.— Да, — ответил он.В прошлый раз отогрели нас обоих. Я очнулась первой и сказала, чтобы тебя опять отправили спать. Я была очень рассержена, узнав, что ты перед этим натворил. Но я быстро все простила, мне так хотелось, чтобы ты был рядом.— Мы всегда будем вместе, — сказал Джарри.— Конечно, всегда.На флаере они долетели из пещеры-спальни до миропреобразователя в Мертвой Земле, где сменили предыдущую пару и подняли на третий этаж новую кушетку.Атмосфера Мертвой Земли оставалась душной, но ей уже можно было недолго дышать, хотя такие эксперименты неизменно заканчивались головной болью. Скала, некогда похожая на махающего рукой нормотипа, потеряла четкость очертаний. Ветры утратили буйный нрав.На четвертый день они обнаружили звериные следы, которые могли принадлежать какому-то крупному хищнику. Это обрадовало Санзу, но последующие наблюдения оказались безрезультатными.Однажды утром они решили забраться подальше в Мертвую Землю.Не пройдя и ста шагов, они наткнулись на трех мертвых гигантских гусениц. Те были жесткими, словно их высушили, а не заморозили, вокруг них на снегу вились цепочки непонятных знаков. Следы вели и к ним, и от них, и имели незнакомые очертания.— Что это значит? — спросила она.— Не знаю, но думаю, это стоит сфотографировать, — сказал Джарри.Так и сделали. После обеда Джарри связался с одиннадцатой станцией и узнал, что нечто подобное иногда замечали вахтенные на других установках, правда, не слишком часто.— Не понимаю, — сказала Санза.— И не хочу понимать, — ответил Джарри.Ничего подобного за их вахту не повторилось. Джарри отметил событие в журнале, подготовил отчет. Потом они целиком отдались любви, наблюдениям, и время от времени ночным пирушкам. Два столетия назад какой-то биохимик посвятил свою вахту экспериментам с веществами, которые бы действовали на кототипов так же, как легендарное виски на нормотипов. Он преуспел, предался четырехнедельному пьянству, забросил вахту и был отстранен от нее, а затем отправлен в криобункер до конца Ожидания. Однако найденная им формула, довольно несложная, передавалась из рук в руки, так что Джарри и Санза обнаружили в кладовке богатый бар и рукописную инструкцию, содержащую практические указания и рецепты разнообразных коктейлей. Автор текста выражал надежду, что каждая вахта может внести новый вклад в копилку рецептов, в результате чего к моменту его очередного дежурства инструкция сможет достичь объема, соразмерного его желаниям. Джарри и Санза поработали на совесть: их пунш «Снежный цветок» согревал тело, превращая мурлыканье в хихиканье, и так они познали смех. Тысячелетие они отметили целой чашей этого напитка, тогда Санза настояла на том, чтобы связаться с остальными станциями и сообщить им формулу — прямо сейчас, в ночную смену — чтобы все разделили с ними их радость. Вполне возможно, так все и поступили, ведь рецепт был очень простой. И хотя потом эта чаша отошла в область воспоминаний, смех они сохранили навсегда. Вот так, легкими простыми штрихами, делает свой первый набросок традиция.
— Зеленые птицы умирают, — сказала Санза, откладывая в сторону прочитанный отчет.— Правда? — сказал Джарри.— Видимо, они уже сделали для адаптации все, на что были способны, — заметила она.— Жаль, — сказал Джарри.— Кажется, что с нашего появления здесь не прошло и года. А на самом деле — тысяча лет.— Время летит, — сказал Джарри.— Я боюсь, — призналась она.— Почему?— Не знаю. Просто боюсь.— Чего?— Жить так, как мы живем, наверное. Оставлять себя по кусочкам в разных столетиях. Я помню, несколько месяцев назад здесь была пустыня. Сейчас тут ледник. Расселины открываются и схлопываются. Каньоны возникают и исчезают. Одни реки пропадают, другие появляются. Все кажется таким ненадежным. Вещи выглядят прочными, но я боюсь до них дотрагиваться — вдруг исчезнут. Превратятся в дым, и моя рука пройдет сквозь них, как сквозь черный дым, и коснется чего?… Бога, наверное. Или еще хуже, даже его может не быть. Никто по-настоящему не знает, каким будет этот мир, когда мы закончим. Мы отправились в неведомую землю, и уже поздно возвращаться. Мы идем сквозь сон, устремляясь к мечте… Иногда я скучаю по своей камере… по всем этим машинкам, которые обо мне заботились. Может быть, это Я не смогу адаптироваться. Может и я, как зеленая птица…— Нет, Санза. Нет. Мы реальны. Неважно, что происходит вокруг, МЫ здесь останемся. Все меняется потому, что мы захотели этих изменений. Мы сильнее этого мира, и мы будем давить на него, перекрашивать и дырявить до тех пор, пока не сделаем из него именно то, что нам нужно. А тогда мы займем его и заполним городами и детьми. Ты хочешь увидеть Бога? Посмотри в зеркало. У Бога острые уши и зеленые глаза. Он покрыт мягкой серой шерсткой. Когда он простирает длань, меж пальцев показываются перепонки.— Хорошо, что ты сильный, Джарри.— Давай-ка возьмем мотосани и прокатимся.— Давай.Вверх и вниз, без остановки, они неслись через Мертвую Землю, где темные камни замерли в молчании, будто облака в опрокинутом небе.
Прошло двенадцать с половиной веков.Теперь они могли дышать без респираторов, пусть недолго.Теперь они могли выносить температуру этого мира, пусть недолго.Теперь все зеленые птицы умерли.Теперь начались странные и тревожные вещи.По ночам приходили двуногие, оставляли цепочки знаков на снегу, оставляли в центре мертвых животных. Теперь такое случалось гораздо чаще, чем в прошлом. Чтобы сделать это, они приходили издалека, и у многих из них плечи были покрыты шерстью, но не их собственной.В поисках отчетов об этих существах Джарри перерыл весь архив.— В одном из отчетов говорится об огнях в лесу, — сообщил он. — Седьмая станция.— Что?…— Огонь, — сказал он. — Что, если они открыли огонь?— Значит на самом деле они не животные!— Но были ими!— Теперь они носят одежду. Совершают что-то вроде жертвоприношений нашим машинам. Нет, они больше не животные.— Как такое могло случиться?— А как ты думаешь? МЫ САМИ это сделали. Они могли бы остаться неразумными, — животными, — если бы мы не пришли и не вынудили их умнеть, чтобы выжить. Мы ускорили их эволюцию. Им оставалось адаптироваться или погибнуть, и они адаптировались.— А тебе не кажется, что это могло произойти, даже если бы мы здесь не появились? — спросил он.— Может, да, — когда-нибудь. А может, и нет.Джарри подошел к окну, окинул взглядом Мертвую Землю.— Я должен разобраться и выяснить. Если они разумны, если они люди — как мы, — добавил он, — то мы должны с ними считаться.— Что ты предлагаешь?— Найти кого-нибудь из этих созданий. Посмотреть, можно ли наладить с ними контакт.— Разве раньше не пробовали?— Пытались.— И какие результаты?— Разные. Одни утверждают, что они определенно разумны. Другие считают, что им далеко до порога, за которым начинается человек.— Может быть, мы делаем ужасную вещь, — отозвалась она. — Создали людей, а теперь их уничтожаем. Однажды, когда мне было грустно, ты сказал, что мы боги этого мира, что в нашей власти создавать и разрушать. Это так, но я не ощущаю себя богом. Что мы можем сделать? Они сумели измениться, но ты уверен, что они смогут пройти с нами до конца нашего пути? Что если они вроде зеленых птиц? Если они адаптировались так быстро и полно, как могли, и этого все же недостаточно? Что здесь может сделать бог?— Все, что захочет, — ответил Джарри.В этот день они летали на флаере над Мертвой Землей, но обнаруживали признаки жизни разве что друг в друге. Поиск был продолжен в последующие дни, однако к успеху не привел.Ранним пурпурным утром, двумя неделями позже, это все-таки произошло.— Они были здесь, — сказала Санза.Джарри подошел к выходу из установки и присмотрелся.Снежный покров в нескольких местах был утоптан, знакомые цепочки знаков окружали тельце мертвого зверька.— Они не могли уйти очень далеко, — сказал он.— Не могли.— Давай поищем на санях.И сразу же — по снегу вдаль, через землю, называемую Мертвой, Санза управляла, а Джарри вглядывался в цепочки следов на голубом. Они неслись сквозь рождающееся утро, через огненно-фиолетовый мир, и ветер обтекал их, как река, и звуки вокруг были подобны тем, что издают ломающийся лед, звенящее олово, лопнувший стальной трос. Камни в синем инее застыли, как замерзшая музыка, и длинная тень саней, темная, как чернила, неслась впереди них. По крыше вдруг забарабанил град, словно неожиданная атака танцующих демонов, и так же внезапно прекратился. Мертвая Земля то опускалась полого, то снова дыбилась.Джарри положил руку Санзе на плечо.— Впереди!Она кивнула и притормозила.Они окружили его у выступа скалы. Они использовали дубинки и длинные пики, похоже, что с обработанными в огне наконечниками. Они бросали камни. Бросали куски льда.Потом они отступили, и он убивал их, когда к нему приближались.Кототипы называли его медведем из-за того, что он был большой, косматый и мог вставать на задние лапы…Этот был трех с половиной метров в длину, весь заросший голубоватой шерстью, за исключением длинной морды, которая по виду напоминала рабочую часть плоскогубцев.Пять созданьиц валялось вокруг него на снегу. Каждый раз, когда он замахивался и опускал лапу, падало еще одно.Джарри достал пистолет из кобуры и проверил заряд.— Поезжай помедленнее, — сказал он ей. — Я попробую выстрелить ему в голову.Первый выстрел ударил мимо, выщербив валун за спиной зверя. Второй просвистел в шерсти на шее. Джарри выпрыгнул из саней, когда они поравнялись со зверем, сдвинул регулятор энергии на максимум и не целясь выпустил весь заряд ему в грудь.Медведь замер, покачнулся, упал, в его груди зияла сквозная рана.Джарри обернулся и посмотрел на созданьиц. Те уставились на него.— Привет, — сказал он. — Меня зовут Джарри. Нарекаю вас рыжетипами…Удар сзади свалил его с ног.Он покатился по снегу, перед глазами заплясали огни, левая рука и плечо горели от боли.Второй медведь явился из каменного леса.Правой рукой Джарри вытащил свой длинный охотничий нож и поднялся на ноги. Когда зверь кинулся на него, он, двигаясь с кошачьей быстротой, ударил вверх и вперед и всадил нож ему в горло по самую рукоять. По телу зверя пробежала судорога, но он легко смахнул его с себя, и Джарри вновь упал, потеряв нож.Рыжетипы снова бросали камни, кололи зверя заостренными пиками.Потом был глухой звук удара в плоть, скрежет, зверь взлетел в воздух и сверху рухнул ему на голову.…Он приходил в себя.Раненый, он лежал на спине, и весь мир вокруг него пульсировал, словно готовый взорваться.Сколько прошло времени, он не знал.То ли его, то ли медведя оттащили в сторону.Созданьица припали к земле, наблюдая.Одни наблюдали за медведем.Другие — за ним.Третьи за разбитыми санями…Разбитые сани…С трудом он поднялся на ноги.Рыжетипы отступили.Он добрался до саней и заглянул внутрь.Он сразу понял, что она мертва, как только заметил неестественный поворот головы. И все же он проделал все необходимое для того, чтобы в этом удостовериться, и лишь тогда позволил себе поверить.Она решилась на смертельный удар, направив сани на зверя и сломав ему спину. Она сломала сани. И себя.Он наклонился над обломками, составил свою первую молитву, и вытащил ее тело.Рыжетипы наблюдали. Он поднял ее на руки и понес через Мертвую Землю, возвращаясь к установке. Рыжетипы продолжали наблюдать за ним — кроме одного, с необычно высокими надбровными дугами, который пристально разглядывал нож, торчащий из дымящегося мохнатого звериного горла.Разбудив руководство «Декабря», Джарри спросил:— Что нам нужно сделать?— Она первая из нашей расы умерла в этом мире, — сказал Ян Тэрл, вице-президент.— Никакой традиции пока не существует, — сказала Зельда Кейн, секретарь. — Нам нужно ее установить?— Я не знаю, — ответил Джарри. — Не знаю, что будет правильнее…— Погребение и кремация — это два основных способа. Что вас больше устраивает?— Но я… Нет, не в земле. Отдайте ее мне. Дайте большой флаер… Я сожгу ее тело.— А потом надо построить часовню.— Нет. Я сделаю это так, как сочту нужным. И лучше всего, если я один.— Как хотите. Берите все, что считаете нужным. И делайте все, что необходимо.— Было бы лучше послать кого-то другого на установку в Мертвой Земле. Я хотел бы уснуть после того, как закончу с этим делом, — до следующего цикла.— Все будет в порядке, Джарри. Примите наши соболезнования.— Да, и наши…Джарри кивнул, махнул рукой, повернулся, вышел.Вот так, тяжелыми штрихами, намечает свой рисунок жизнь.На юго-восточной границе Мертвой Земли высилась голубая гора. Три тысячи метров, чуть больше. Если лететь к ней с северо-запада, она казалась застывшей волной непредставимо огромного моря. На ее вершине отдыхали пурпурные облака. Ни одно живое существо не ступало на ее склоны.
1 2 3 4
— Зеленые птицы умирают, — сказала Санза, откладывая в сторону прочитанный отчет.— Правда? — сказал Джарри.— Видимо, они уже сделали для адаптации все, на что были способны, — заметила она.— Жаль, — сказал Джарри.— Кажется, что с нашего появления здесь не прошло и года. А на самом деле — тысяча лет.— Время летит, — сказал Джарри.— Я боюсь, — призналась она.— Почему?— Не знаю. Просто боюсь.— Чего?— Жить так, как мы живем, наверное. Оставлять себя по кусочкам в разных столетиях. Я помню, несколько месяцев назад здесь была пустыня. Сейчас тут ледник. Расселины открываются и схлопываются. Каньоны возникают и исчезают. Одни реки пропадают, другие появляются. Все кажется таким ненадежным. Вещи выглядят прочными, но я боюсь до них дотрагиваться — вдруг исчезнут. Превратятся в дым, и моя рука пройдет сквозь них, как сквозь черный дым, и коснется чего?… Бога, наверное. Или еще хуже, даже его может не быть. Никто по-настоящему не знает, каким будет этот мир, когда мы закончим. Мы отправились в неведомую землю, и уже поздно возвращаться. Мы идем сквозь сон, устремляясь к мечте… Иногда я скучаю по своей камере… по всем этим машинкам, которые обо мне заботились. Может быть, это Я не смогу адаптироваться. Может и я, как зеленая птица…— Нет, Санза. Нет. Мы реальны. Неважно, что происходит вокруг, МЫ здесь останемся. Все меняется потому, что мы захотели этих изменений. Мы сильнее этого мира, и мы будем давить на него, перекрашивать и дырявить до тех пор, пока не сделаем из него именно то, что нам нужно. А тогда мы займем его и заполним городами и детьми. Ты хочешь увидеть Бога? Посмотри в зеркало. У Бога острые уши и зеленые глаза. Он покрыт мягкой серой шерсткой. Когда он простирает длань, меж пальцев показываются перепонки.— Хорошо, что ты сильный, Джарри.— Давай-ка возьмем мотосани и прокатимся.— Давай.Вверх и вниз, без остановки, они неслись через Мертвую Землю, где темные камни замерли в молчании, будто облака в опрокинутом небе.
Прошло двенадцать с половиной веков.Теперь они могли дышать без респираторов, пусть недолго.Теперь они могли выносить температуру этого мира, пусть недолго.Теперь все зеленые птицы умерли.Теперь начались странные и тревожные вещи.По ночам приходили двуногие, оставляли цепочки знаков на снегу, оставляли в центре мертвых животных. Теперь такое случалось гораздо чаще, чем в прошлом. Чтобы сделать это, они приходили издалека, и у многих из них плечи были покрыты шерстью, но не их собственной.В поисках отчетов об этих существах Джарри перерыл весь архив.— В одном из отчетов говорится об огнях в лесу, — сообщил он. — Седьмая станция.— Что?…— Огонь, — сказал он. — Что, если они открыли огонь?— Значит на самом деле они не животные!— Но были ими!— Теперь они носят одежду. Совершают что-то вроде жертвоприношений нашим машинам. Нет, они больше не животные.— Как такое могло случиться?— А как ты думаешь? МЫ САМИ это сделали. Они могли бы остаться неразумными, — животными, — если бы мы не пришли и не вынудили их умнеть, чтобы выжить. Мы ускорили их эволюцию. Им оставалось адаптироваться или погибнуть, и они адаптировались.— А тебе не кажется, что это могло произойти, даже если бы мы здесь не появились? — спросил он.— Может, да, — когда-нибудь. А может, и нет.Джарри подошел к окну, окинул взглядом Мертвую Землю.— Я должен разобраться и выяснить. Если они разумны, если они люди — как мы, — добавил он, — то мы должны с ними считаться.— Что ты предлагаешь?— Найти кого-нибудь из этих созданий. Посмотреть, можно ли наладить с ними контакт.— Разве раньше не пробовали?— Пытались.— И какие результаты?— Разные. Одни утверждают, что они определенно разумны. Другие считают, что им далеко до порога, за которым начинается человек.— Может быть, мы делаем ужасную вещь, — отозвалась она. — Создали людей, а теперь их уничтожаем. Однажды, когда мне было грустно, ты сказал, что мы боги этого мира, что в нашей власти создавать и разрушать. Это так, но я не ощущаю себя богом. Что мы можем сделать? Они сумели измениться, но ты уверен, что они смогут пройти с нами до конца нашего пути? Что если они вроде зеленых птиц? Если они адаптировались так быстро и полно, как могли, и этого все же недостаточно? Что здесь может сделать бог?— Все, что захочет, — ответил Джарри.В этот день они летали на флаере над Мертвой Землей, но обнаруживали признаки жизни разве что друг в друге. Поиск был продолжен в последующие дни, однако к успеху не привел.Ранним пурпурным утром, двумя неделями позже, это все-таки произошло.— Они были здесь, — сказала Санза.Джарри подошел к выходу из установки и присмотрелся.Снежный покров в нескольких местах был утоптан, знакомые цепочки знаков окружали тельце мертвого зверька.— Они не могли уйти очень далеко, — сказал он.— Не могли.— Давай поищем на санях.И сразу же — по снегу вдаль, через землю, называемую Мертвой, Санза управляла, а Джарри вглядывался в цепочки следов на голубом. Они неслись сквозь рождающееся утро, через огненно-фиолетовый мир, и ветер обтекал их, как река, и звуки вокруг были подобны тем, что издают ломающийся лед, звенящее олово, лопнувший стальной трос. Камни в синем инее застыли, как замерзшая музыка, и длинная тень саней, темная, как чернила, неслась впереди них. По крыше вдруг забарабанил град, словно неожиданная атака танцующих демонов, и так же внезапно прекратился. Мертвая Земля то опускалась полого, то снова дыбилась.Джарри положил руку Санзе на плечо.— Впереди!Она кивнула и притормозила.Они окружили его у выступа скалы. Они использовали дубинки и длинные пики, похоже, что с обработанными в огне наконечниками. Они бросали камни. Бросали куски льда.Потом они отступили, и он убивал их, когда к нему приближались.Кототипы называли его медведем из-за того, что он был большой, косматый и мог вставать на задние лапы…Этот был трех с половиной метров в длину, весь заросший голубоватой шерстью, за исключением длинной морды, которая по виду напоминала рабочую часть плоскогубцев.Пять созданьиц валялось вокруг него на снегу. Каждый раз, когда он замахивался и опускал лапу, падало еще одно.Джарри достал пистолет из кобуры и проверил заряд.— Поезжай помедленнее, — сказал он ей. — Я попробую выстрелить ему в голову.Первый выстрел ударил мимо, выщербив валун за спиной зверя. Второй просвистел в шерсти на шее. Джарри выпрыгнул из саней, когда они поравнялись со зверем, сдвинул регулятор энергии на максимум и не целясь выпустил весь заряд ему в грудь.Медведь замер, покачнулся, упал, в его груди зияла сквозная рана.Джарри обернулся и посмотрел на созданьиц. Те уставились на него.— Привет, — сказал он. — Меня зовут Джарри. Нарекаю вас рыжетипами…Удар сзади свалил его с ног.Он покатился по снегу, перед глазами заплясали огни, левая рука и плечо горели от боли.Второй медведь явился из каменного леса.Правой рукой Джарри вытащил свой длинный охотничий нож и поднялся на ноги. Когда зверь кинулся на него, он, двигаясь с кошачьей быстротой, ударил вверх и вперед и всадил нож ему в горло по самую рукоять. По телу зверя пробежала судорога, но он легко смахнул его с себя, и Джарри вновь упал, потеряв нож.Рыжетипы снова бросали камни, кололи зверя заостренными пиками.Потом был глухой звук удара в плоть, скрежет, зверь взлетел в воздух и сверху рухнул ему на голову.…Он приходил в себя.Раненый, он лежал на спине, и весь мир вокруг него пульсировал, словно готовый взорваться.Сколько прошло времени, он не знал.То ли его, то ли медведя оттащили в сторону.Созданьица припали к земле, наблюдая.Одни наблюдали за медведем.Другие — за ним.Третьи за разбитыми санями…Разбитые сани…С трудом он поднялся на ноги.Рыжетипы отступили.Он добрался до саней и заглянул внутрь.Он сразу понял, что она мертва, как только заметил неестественный поворот головы. И все же он проделал все необходимое для того, чтобы в этом удостовериться, и лишь тогда позволил себе поверить.Она решилась на смертельный удар, направив сани на зверя и сломав ему спину. Она сломала сани. И себя.Он наклонился над обломками, составил свою первую молитву, и вытащил ее тело.Рыжетипы наблюдали. Он поднял ее на руки и понес через Мертвую Землю, возвращаясь к установке. Рыжетипы продолжали наблюдать за ним — кроме одного, с необычно высокими надбровными дугами, который пристально разглядывал нож, торчащий из дымящегося мохнатого звериного горла.Разбудив руководство «Декабря», Джарри спросил:— Что нам нужно сделать?— Она первая из нашей расы умерла в этом мире, — сказал Ян Тэрл, вице-президент.— Никакой традиции пока не существует, — сказала Зельда Кейн, секретарь. — Нам нужно ее установить?— Я не знаю, — ответил Джарри. — Не знаю, что будет правильнее…— Погребение и кремация — это два основных способа. Что вас больше устраивает?— Но я… Нет, не в земле. Отдайте ее мне. Дайте большой флаер… Я сожгу ее тело.— А потом надо построить часовню.— Нет. Я сделаю это так, как сочту нужным. И лучше всего, если я один.— Как хотите. Берите все, что считаете нужным. И делайте все, что необходимо.— Было бы лучше послать кого-то другого на установку в Мертвой Земле. Я хотел бы уснуть после того, как закончу с этим делом, — до следующего цикла.— Все будет в порядке, Джарри. Примите наши соболезнования.— Да, и наши…Джарри кивнул, махнул рукой, повернулся, вышел.Вот так, тяжелыми штрихами, намечает свой рисунок жизнь.На юго-восточной границе Мертвой Земли высилась голубая гора. Три тысячи метров, чуть больше. Если лететь к ней с северо-запада, она казалась застывшей волной непредставимо огромного моря. На ее вершине отдыхали пурпурные облака. Ни одно живое существо не ступало на ее склоны.
1 2 3 4