Кстати, Адам и эту составляющую нашел! Выменял у одного межзвездного охотника за головами. На расстоянии примерно миллиона лет отсюда — в далеком будущем.— Oui? Ax, до чего наш мэтр предприимчив!— Да уж.— Mais поп… я совсем не Юнга имел в виду. Скорее Адлера note 34 Note34
Альфред Адлер (18 70-1937)— австрийский врач-психиатр и психолог. Активный участник кружка З.Фрейда в Вене. |После разрыва с Фрейдом основатель собственной школы так [называемой индивидуальной психологии. Главным источником [мотивации считал стремление к самоусовершенствованию как компенсацию возникающего в раннем детстве чувства неполноценности, определяющего специфический для человека «жизненный стиль».
'.— Стремление к самоутверждению?— К самоутверждению? Oui. Стремление доминировать, командовать, быть le premier, первым, главным. Быть боссом! Вот куда устремляется вся психическая энергия после того, как сексуальные устремления юности удовлетворены.— Вероятно, у каждого психолога есть свой достойный «соперник» совершенно противоположных взглядов? — предположил я.Калиостро засмеялся:— Non, поп! Посмотрите вокруг, месье Альф! Загляните в себя! Вся жизнь— это борьба устремлений. Каждый, tout le monde, хочет быть божеством! Вопрос лишь в том, насколько большое королевство мы способны себе построить, как высоко можем взлететь.— Так, значит, вам термин «Иддроид» не нравится? Как же, в таком случае, вы хотели бы назвать его?— Доминоид, — сказал он. Я кивнул:— Доминоид? Звучит неплохо. Да и действительно: что в имени тебе моем?.. А что, кстати, вы вкладываете в это понятие?Он хлопнул меня по спине.— Vraiment! В самую точку попали, мой друг! Вот мы с вами сейчас играем словами и запросто могли бы назвать это существо, скажем, «Фидо» — что бы это ни значило. Все равно это имя не изменит его природу… Которая, впрочем, будет вполне адлерианской! Вы позволите мне посмотреть, что у нас уже имеется к настоящему моменту?— Не уверен… Вряд ли Адаму было бы приятно, что мы суем нос в его мастерскую, когда его самого там нет, — сказал я. — Мне кажется, вам было бы лучше зайти через несколько дней — пусть он сам все вам покажет. К тому же он, несомненно, сумеет и все разъяснить куда лучше, чем я…Калиостро обнял меня за плечи и повернул лицом к Дыре.— Альф, — сказал он, — я ведь у вас не первый попавшийся клиент с улицы. Мы партнеры.— Вы совершенно правы. И все же…— Я только быстренько взгляну и сразу же уйду. Ну на минутку, Альф!— Хорошо. Идемте.Я повел его в глубь Дыры, где у Адама была мастерская. Там в состоянии абсолютного покоя и в рабочем состоянии висели все собранные им к этому времени качества Иддроида. Те, которые невозможно было увидеть глазами, имели таблички с надписями. Таблички покачивались в пустоте как бы сами по себе, но если бы кто-то вздумал дотронуться до такой таблички, то моментально испытал бы на себе указанное на ней качество.— Merveilleux! — выдохнул Калиостро. — Поистине великолепно! Он действительно даром времени не терял.— Вы правы.— А нельзя ли сделать здесь чуточку посветлee? Un peu? Здесь так ужасно темно.— Адам специально подобрал данную часть :пектра и интенсивность светового излучения. Эни оптимальны для работы со всеми составляющими. Впрочем, ради такого партнера… — я расстегнул пространство, вытащил сигнальный фонарь и включил его. — Что бы вы хотели посмотреть?— Что там, вон под той табличкой? Ах! «Яснвидение, провоцируемое агрессивностью»? Замечательно!— Это я совсем недавно доставил, — скромно заметил я.— А я думал, вы журналист и собираете материал для какого-то американского журнала… как его?..— Ну да, собираю. Но я рассчитываю написать солидную статью, а потому должен досконально изучить весь этот бизнес.— Весьма похвально. Tres bon! А где здесь пульт управления? — Он наугад ткнул пальцем в пространство — надеясь, видимо, попасть в тот «карман», куда я только что сунул фонарь.Справа от меня вдруг открылся участок стены с целым каскадом кровоточащих ран.— Я не знаю, что вы имеете в виду, — сказал я, закрывая пространство. Страшное зрелище исчезло.— Главную панель управления, — сказал он. — Ведь это корабль, верно? Oui? И на нем должна быть панель приборов, с помощью которых мэтр управлял полетом этого корабля и привел его сюда.— Ах вон оно что! — вырвалось у меня. Я вспомнил рассказ Глории о том, что они когда-то действительно прибыли сюда из будущего на некоем корабле. — Нет, этого я не знаю, граф. Для моего материала это не так уж и важно.— Панель управления должна быть где-то здесь, неподалеку… Если сингулярность убывает примерно в этом направлении, то…— А об этом я и вовсе понятия не имею, — сказал я. — А что, это так важно?— Да нет… De rien. Просто любопытно было бы посмотреть, как выглядит панель управления такого огромного и мощного корабля.Между тем глаза его продолжали обшаривать пространство вокруг, и мне стало не по себе. Меж нами стали проплывать какие-то части тел, целые связки органов, а затем мимо проследовала целая орда различных агрессий.— Боюсь, я ничем не смогу вам помочь, граф. Вам и об этом тоже придется спросить самого Адама, когда он вернется.Калиостро пожал плечами. , — Pas important, — сказал он. — Неважно. Тело будет находиться здесь и пребывать в состоянии покоя, пока мы не раздобудем все необходимые компоненты, не так ли?— Не совсем, — сказал я. — Для завершающей стадии работы над проектом существует иное поле. — Я махнул рукой. — Там, несколько дальше, на корме. И, когда все составляющие будут собраны, мы его установим.— Тогда почему объект находится здесь? Ведь практически все готово.— Адам — перфекционист. Он выделил этот дальний участок исключительно в целях наблюдения за каждым из качеств в отдельности. А потом, когда придет время, все передвинет на другую площадку.— Восхитительная предусмотрительность! А не могу ли я взглянуть на эту «другую площадку»?В душе у меня вдруг возникла целая буря Чувств — от любви до ненависти, а в ушах зазвучало страстное, неистовое скерцо. У себя под ногами я увидел целую коллекцию различных рубцов — от кнута, от хлыста, от розог и т.п. — на коже самых различных оттенков.И тут же решил ни за что не показывать Калиостро семерых клонов.— Извините, граф, но сейчас это совершенно невозможно, — твердо сказал я. — Там сейчас идет работа над другим проектом.— Но я certainement ничего не трону! Совершенно определенно!— В этом я не сомневаюсь. А между прочим, какой тип тела вы считаете оптимальным? По-моему, Адам что-то говорил насчет симпатичного андроида будущего?— Ax! Oui! Это последняя модель андроида двадцать пятого века, известного также как адаптоид. Его используют для работы на других планетах и в глубоком космосе. Он обладает широчайшими возможностями самосовершенствования: буквально «читает» условия окружающей среды, описывает свои собственные мысли по этому поводу, осуществляет задуманное на практике…— В таком случае я понимаю, почему вы захотели убрать фактор Франкенштейна! — сказал я. — Андроид с такой характеристикой мог бы оказаться неважным спарринг-партнером.— Верно, — согласился он, — но аккуратное исполнение задуманного дизайна решает все.— Вопреки концепции Адлера?Он хихикнул и хитро посмотрел на меня.— Все играют в Адлеровы игры! Но не все из-за этого становятся опасными.— А если агрессивность будет занесена случайно? Если она, будучи накрепко встроенной в определенный человеческий характер, будет сопровождать любую его черту, которую мы сообщаем нашему андроиду, — точно часть голограммы, способная вызвать весь образ целиком?— Господи, да вы, оказывается, пессимист! — иронией воскликнул Калиостро, и его окутали изыки пламени. — Где это вы набрались подобных идей?— У Бертрана Рассела.— Ба! Но ваши высказывания, как мне кажется, противоречат его идеям!— А он отнюдь и не предлагал это в качестве аксиомы. Скорее, это его гипотеза, которую он выдвигает для обсуждения. А также — желая предостеречь.. — Бертран Рассел! Mon Dieu! Кто бы мог подумать, что ему будет дело до моего небольшого, ''Совсем petit, проекта? И все же, даже если Рассел прав, из этого отнюдь не следует, что агрессивность непременно проявится просто потому, что есть такая возможность. Вы же, например, не станете бить каждого, кто вам просто не очень понравился? Конечно же, нет! Или — скорее всего нет. Non. Между потенциальной агрессивностью и способностью мгновенно активизировать свою созидательную энергию огромная разница!— Это значит играть роль Отца-созидателя, — сказал я. — Звучит совершенно по-фрейдистски. Так, может, именно поэтому вам не нравится такая идея?У него за спиной расцвело грибовидное облако.— Ничего подобного! — вскричал он. — Доминоид просто требует способности к мгновенной агрессии! Его нужно лишь оградить от развития нежелательных комплексов! Например, эдипова. Первичную, так сказать, агрессивность нужно просто держать под контролем! И мы это умеем! Впрочем, я, кажется, увлекся. — Он помолчал и продолжил более спокойным тоном: — Pardon, я, конечно, совсем не агрессивность имел в виду. Скорее стремление к власти.— Да, разумеется, — кивнул я. — Но у меня есть еще один вопрос. Не связанный с данной темой.— Oui?— Для чего вам все это? Ну, вы ведь, должно быть, знаете, как будете использовать это существо?Он отвел глаза в сторону. Облако у него за спиной свернулось и взорвалось, а вместо него возникла крупная рыба, с аппетитом щипавшая плоть утопленника.— Главным образом, — медленно начал он, — для дальнейшего исследования возможностей синтетической жизни. Если этот образец будет соответствовать всем нашим ожиданиям, разумеется. Хотя есть у меня и кое-какие планы относительно использования его для космических исследований. Уверен, что и Адаму подобные мысли тоже в голову приходили. Так что вряд ли у нас с ним могут возникнуть какие-то разногласия… хотя мы, безусловно, должны все обсудить, взвесить… В общем, спасибо за вопрос. Вы мне как раз напомнили…— А какие космические наблюдения вы имеете в виду, граф?Он повернулся и посмотрел куда-то в глубь туннеля.— Например, работу на этом корабле, — сказал он. — Здесь ее бескрайнее море! И давайте пока что оставим эту тему — в конце концов, вы же писатель, журналист, а не сотрудник космической лаборатории, правда? Да и срок вашего пребывания здесь ограничен… Давайте остановимся пока на этом.Я согласно кивнул. Рыбы у него за спиной уже так и кишели, однако утопленник исчез. Я повернулся к выходу из Дыры.— В таком случае пойдемте-ка назад, — сказал я.— Не устаю удивляться, как замечательно здесь представлены самые разнообразные виды искусства, — заметил он как бы между прочим.— Одна из функций данного пространства, — сказал я.— А интересно, вокруг меня эти штуки тоже появлялись? — вдруг спросил он.— Еще бы! Рыбки, зайчики, бабочки — так и мелькали!— О! Но я надеюсь, ничего конкретного? Никаких указаний? Только самые общие черты?— Понятия не имею! — сказал я. — Я в этом не разбираюсь. Я же здесь по-настоящему не работаю.И я препроводил его в гостиную, где он церемонно раскланялся с Глорией— она уже спустилась и сидела на диване с книгой в руках, — крепко стиснул мне руку на прощанье и исчез.— Что это ему в Дыре понадобилось? — спросила меня Глория.— Хотел посмотреть, как продвигается его проект.— Не уверена, что Адам одобрил бы это посещение.— Но он настаивал! Предъявлял свои права — как партнер. Впрочем, я сумел бы пресечь любую его попытку влезть куда не следует.— В этом я не сомневаюсь! Да и что бы тебе еще оставалось? Хорошо, что ничего особенного не произошло.— Адам тебе случайно не говорил, зачем ему этот Иддроид? Я понимаю, ему просто интересно, но ведь есть и какая-то конкретная цель?— Есть, — улыбнулась она.— И, разумеется, в очередной раз «не будем об этом говорить»?— Пока не будем, — уклонилась она от прямого ответа. Потом отложила книгу и потянулась. — Ну что, ты готов принимать еще клиентов? Или, может, сделаешь перерыв?Я тут же бросился в прихожую и выключил Рубильник.— Перерыв! — провозгласил я. — Тем более Калиостро — трудный клиент.В ванной я заглянул в зеркало, и мое отражение подмигнуло мне и сказало: «Фокус с монеткой, Орри. Фокус с монеткой». И тут я вспомнил. Порывшись в правом кармане, я вытащил горсть монет. Подбросив их на ладони, я выбрал одну, а остальные снова ссыпал в карман. Оставшуюся на ладони монетку — это был четвертак — разломил пополам.— Пора было бы уже восстановить прежние навыки, — упрекнуло меня отражение, причем, как мне показалось, моим же собственным голосом. — А то ты совсем отвык пользоваться ими. Очень не хочется сразу все снова на тебя обрушивать.Я уставился на этого типа в зеркале.— Послушай, — сказал я, — ты, вообще-то, кто? Память предков? Или затаенная мечта, которая не дает мне покоя? Видимо, я все это время живу, скрывая свои воспоминания от других, это уже стало невыносимо тяжким бременем. Не знаю, как давно я так живу, но все эти воспоминания отчего-то кажутся мне вполне реальными. А некоторые из них, по всей вероятности, действительно реальны. Но что бы в итоге со мной ни случилось, прошу лишь об одном: пожалуйста, не отнимай у меня воспоминания о моем детстве, проведенном в Бронксе, о студенческих годах в Брауне, о моих друзьях и о моей журналистской деятельности. И мне совершенно безразлично, соответствуют эти воспоминания реальной действительности или нет! Для меня это вся моя жизнь. И если есть еще какие-то другие, о которых я в данный момент не знаю, верни их мне, а? Я возьму все! И никаких жалоб не будет. Но, пожалуйста, прошу тебя оставить мне те, которые я перечислил! Я ведь только сейчас понял, как они мне дороги!Тут на глаза мне даже слезы навернулись. Моему отражению в зеркале тоже, так что беседа прервалась сама собой.Я немного подождал, потом умылся и не спеша пошел искать Глорию.Она была у себя. Валялась на кровати. С улыбкой посмотрев на меня, она сказала:— А странная это штука — любовь.— Сущая правда, — откликнулся я, останавливаясь в дверях.— Должна была бы делать человека счастливым, а делает печальным.— Должна бы, — сказал я. — И, в общем-то, делает! Меня, во всяком случае.— Но тебя ведь со мной скоро уже не будет!.. Я погладил одну из ее старых кож, висевшую ко мне ближе остальных.— Скоро старине Альфу тоже придется менять кожу, — задумчиво проговорил я. — И никто не знает, каким он тогда окажется, верно?— К сожалению, да! Ты снова обретешь все свои старые воспоминания и станешь моим врагом.— Нет. Никогда я не стану твоим врагом!— Тогда, значит, врагом Дамми. А это одно и то же. Мы ведь с ним заодно.— Не уверен, что тебе так уж все известно заранее!— Но у нас есть вполне определенные свидетельства, а у тебя — ничего.— У меня есть мои чувства. И вряд ли они бы у меня были, если бы я действительно ничего этого не испытывал, — возразил я. — Ведь в глубине души я догадываюсь, что со мной происходит, но я совершенно не верю, что одна часть моего «я» станет обманывать другую.Глория рассмеялась.— Для этого есть чрезвычайно тонкие способы, — сказала она. — А разум, то есть душа — механизм чрезвычайно восприимчивый.— Уж это-то я знаю! И мне, право, больше нечего добавить.— Тогда иди сюда, — сказала она и раскрыла мне свои объятия. — Я хочу тебя — пока ты еще здесь, со мной.Я подошел, сел с нею рядом и стал на нее смотреть. Она тоже не сводила с меня своих огромных, влажных, широко расставленных и поразительно глубоких глаз.— Ты явился сюда с самого дальнего края Вселенной, — медленно проговорила она. — И тот меч, который видела матушка Шиптон, был, должно быть, именно твой. Судьба ведет тебя чрезвычайно запутанным путем…— Все это, возможно, вполне справедливо, и все же не имеет никакого отношения к твоим теперешним страхам.— И наш компьютер оказался не в состоянии обнаружить английский перевод того стихотворения, — продолжала она.— Ну это уж проблема вашего компьютера, а не моя.— Скажи мне что-нибудь — я хочу записать твой голос.Я сказал.— Знаешь, когда я тебя слушаю, то почти верю тебе! — сказала она. — Я сама не понимаю, отчего это.— Однажды НА ЭТОМ СВОЕМ ПУТИ я умудрился перехитрить самого себя, — пояснил я. — Вот с тех пор у меня это и осталось. Никак излечиться не могу.— Что ты хочешь этим сказать?— Я и сам не знаю. Но я отлично помню то созвездие, в которое ты меня превратила, — я его и сейчас вижу перед собой. А те звезды, что горят в твоих глазах, на сегодня — моя единственная цель!И я рванулся навстречу этим звездам и утонул в их сиянии. ГЛАВА 7. МНОГОГРАННАЯ ЛИЧНОСТЬ Последовавшая за этими событиями неделя была наполнена обычными рутинными заботами, но Адама при этом с нами НЕ БЫЛО. Отдельные случаи я помню особенно хорошо, например со Свистящей тенью. Синильным убийцей или с Трупом на Конце Радуги. Запомнился мне и Робот, которому требовалось сердце. Интересным клиентом был Тот, у кого перчатки служили руками, а также — Отнюдь не безгрешный стигматик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
Альфред Адлер (18 70-1937)— австрийский врач-психиатр и психолог. Активный участник кружка З.Фрейда в Вене. |После разрыва с Фрейдом основатель собственной школы так [называемой индивидуальной психологии. Главным источником [мотивации считал стремление к самоусовершенствованию как компенсацию возникающего в раннем детстве чувства неполноценности, определяющего специфический для человека «жизненный стиль».
'.— Стремление к самоутверждению?— К самоутверждению? Oui. Стремление доминировать, командовать, быть le premier, первым, главным. Быть боссом! Вот куда устремляется вся психическая энергия после того, как сексуальные устремления юности удовлетворены.— Вероятно, у каждого психолога есть свой достойный «соперник» совершенно противоположных взглядов? — предположил я.Калиостро засмеялся:— Non, поп! Посмотрите вокруг, месье Альф! Загляните в себя! Вся жизнь— это борьба устремлений. Каждый, tout le monde, хочет быть божеством! Вопрос лишь в том, насколько большое королевство мы способны себе построить, как высоко можем взлететь.— Так, значит, вам термин «Иддроид» не нравится? Как же, в таком случае, вы хотели бы назвать его?— Доминоид, — сказал он. Я кивнул:— Доминоид? Звучит неплохо. Да и действительно: что в имени тебе моем?.. А что, кстати, вы вкладываете в это понятие?Он хлопнул меня по спине.— Vraiment! В самую точку попали, мой друг! Вот мы с вами сейчас играем словами и запросто могли бы назвать это существо, скажем, «Фидо» — что бы это ни значило. Все равно это имя не изменит его природу… Которая, впрочем, будет вполне адлерианской! Вы позволите мне посмотреть, что у нас уже имеется к настоящему моменту?— Не уверен… Вряд ли Адаму было бы приятно, что мы суем нос в его мастерскую, когда его самого там нет, — сказал я. — Мне кажется, вам было бы лучше зайти через несколько дней — пусть он сам все вам покажет. К тому же он, несомненно, сумеет и все разъяснить куда лучше, чем я…Калиостро обнял меня за плечи и повернул лицом к Дыре.— Альф, — сказал он, — я ведь у вас не первый попавшийся клиент с улицы. Мы партнеры.— Вы совершенно правы. И все же…— Я только быстренько взгляну и сразу же уйду. Ну на минутку, Альф!— Хорошо. Идемте.Я повел его в глубь Дыры, где у Адама была мастерская. Там в состоянии абсолютного покоя и в рабочем состоянии висели все собранные им к этому времени качества Иддроида. Те, которые невозможно было увидеть глазами, имели таблички с надписями. Таблички покачивались в пустоте как бы сами по себе, но если бы кто-то вздумал дотронуться до такой таблички, то моментально испытал бы на себе указанное на ней качество.— Merveilleux! — выдохнул Калиостро. — Поистине великолепно! Он действительно даром времени не терял.— Вы правы.— А нельзя ли сделать здесь чуточку посветлee? Un peu? Здесь так ужасно темно.— Адам специально подобрал данную часть :пектра и интенсивность светового излучения. Эни оптимальны для работы со всеми составляющими. Впрочем, ради такого партнера… — я расстегнул пространство, вытащил сигнальный фонарь и включил его. — Что бы вы хотели посмотреть?— Что там, вон под той табличкой? Ах! «Яснвидение, провоцируемое агрессивностью»? Замечательно!— Это я совсем недавно доставил, — скромно заметил я.— А я думал, вы журналист и собираете материал для какого-то американского журнала… как его?..— Ну да, собираю. Но я рассчитываю написать солидную статью, а потому должен досконально изучить весь этот бизнес.— Весьма похвально. Tres bon! А где здесь пульт управления? — Он наугад ткнул пальцем в пространство — надеясь, видимо, попасть в тот «карман», куда я только что сунул фонарь.Справа от меня вдруг открылся участок стены с целым каскадом кровоточащих ран.— Я не знаю, что вы имеете в виду, — сказал я, закрывая пространство. Страшное зрелище исчезло.— Главную панель управления, — сказал он. — Ведь это корабль, верно? Oui? И на нем должна быть панель приборов, с помощью которых мэтр управлял полетом этого корабля и привел его сюда.— Ах вон оно что! — вырвалось у меня. Я вспомнил рассказ Глории о том, что они когда-то действительно прибыли сюда из будущего на некоем корабле. — Нет, этого я не знаю, граф. Для моего материала это не так уж и важно.— Панель управления должна быть где-то здесь, неподалеку… Если сингулярность убывает примерно в этом направлении, то…— А об этом я и вовсе понятия не имею, — сказал я. — А что, это так важно?— Да нет… De rien. Просто любопытно было бы посмотреть, как выглядит панель управления такого огромного и мощного корабля.Между тем глаза его продолжали обшаривать пространство вокруг, и мне стало не по себе. Меж нами стали проплывать какие-то части тел, целые связки органов, а затем мимо проследовала целая орда различных агрессий.— Боюсь, я ничем не смогу вам помочь, граф. Вам и об этом тоже придется спросить самого Адама, когда он вернется.Калиостро пожал плечами. , — Pas important, — сказал он. — Неважно. Тело будет находиться здесь и пребывать в состоянии покоя, пока мы не раздобудем все необходимые компоненты, не так ли?— Не совсем, — сказал я. — Для завершающей стадии работы над проектом существует иное поле. — Я махнул рукой. — Там, несколько дальше, на корме. И, когда все составляющие будут собраны, мы его установим.— Тогда почему объект находится здесь? Ведь практически все готово.— Адам — перфекционист. Он выделил этот дальний участок исключительно в целях наблюдения за каждым из качеств в отдельности. А потом, когда придет время, все передвинет на другую площадку.— Восхитительная предусмотрительность! А не могу ли я взглянуть на эту «другую площадку»?В душе у меня вдруг возникла целая буря Чувств — от любви до ненависти, а в ушах зазвучало страстное, неистовое скерцо. У себя под ногами я увидел целую коллекцию различных рубцов — от кнута, от хлыста, от розог и т.п. — на коже самых различных оттенков.И тут же решил ни за что не показывать Калиостро семерых клонов.— Извините, граф, но сейчас это совершенно невозможно, — твердо сказал я. — Там сейчас идет работа над другим проектом.— Но я certainement ничего не трону! Совершенно определенно!— В этом я не сомневаюсь. А между прочим, какой тип тела вы считаете оптимальным? По-моему, Адам что-то говорил насчет симпатичного андроида будущего?— Ax! Oui! Это последняя модель андроида двадцать пятого века, известного также как адаптоид. Его используют для работы на других планетах и в глубоком космосе. Он обладает широчайшими возможностями самосовершенствования: буквально «читает» условия окружающей среды, описывает свои собственные мысли по этому поводу, осуществляет задуманное на практике…— В таком случае я понимаю, почему вы захотели убрать фактор Франкенштейна! — сказал я. — Андроид с такой характеристикой мог бы оказаться неважным спарринг-партнером.— Верно, — согласился он, — но аккуратное исполнение задуманного дизайна решает все.— Вопреки концепции Адлера?Он хихикнул и хитро посмотрел на меня.— Все играют в Адлеровы игры! Но не все из-за этого становятся опасными.— А если агрессивность будет занесена случайно? Если она, будучи накрепко встроенной в определенный человеческий характер, будет сопровождать любую его черту, которую мы сообщаем нашему андроиду, — точно часть голограммы, способная вызвать весь образ целиком?— Господи, да вы, оказывается, пессимист! — иронией воскликнул Калиостро, и его окутали изыки пламени. — Где это вы набрались подобных идей?— У Бертрана Рассела.— Ба! Но ваши высказывания, как мне кажется, противоречат его идеям!— А он отнюдь и не предлагал это в качестве аксиомы. Скорее, это его гипотеза, которую он выдвигает для обсуждения. А также — желая предостеречь.. — Бертран Рассел! Mon Dieu! Кто бы мог подумать, что ему будет дело до моего небольшого, ''Совсем petit, проекта? И все же, даже если Рассел прав, из этого отнюдь не следует, что агрессивность непременно проявится просто потому, что есть такая возможность. Вы же, например, не станете бить каждого, кто вам просто не очень понравился? Конечно же, нет! Или — скорее всего нет. Non. Между потенциальной агрессивностью и способностью мгновенно активизировать свою созидательную энергию огромная разница!— Это значит играть роль Отца-созидателя, — сказал я. — Звучит совершенно по-фрейдистски. Так, может, именно поэтому вам не нравится такая идея?У него за спиной расцвело грибовидное облако.— Ничего подобного! — вскричал он. — Доминоид просто требует способности к мгновенной агрессии! Его нужно лишь оградить от развития нежелательных комплексов! Например, эдипова. Первичную, так сказать, агрессивность нужно просто держать под контролем! И мы это умеем! Впрочем, я, кажется, увлекся. — Он помолчал и продолжил более спокойным тоном: — Pardon, я, конечно, совсем не агрессивность имел в виду. Скорее стремление к власти.— Да, разумеется, — кивнул я. — Но у меня есть еще один вопрос. Не связанный с данной темой.— Oui?— Для чего вам все это? Ну, вы ведь, должно быть, знаете, как будете использовать это существо?Он отвел глаза в сторону. Облако у него за спиной свернулось и взорвалось, а вместо него возникла крупная рыба, с аппетитом щипавшая плоть утопленника.— Главным образом, — медленно начал он, — для дальнейшего исследования возможностей синтетической жизни. Если этот образец будет соответствовать всем нашим ожиданиям, разумеется. Хотя есть у меня и кое-какие планы относительно использования его для космических исследований. Уверен, что и Адаму подобные мысли тоже в голову приходили. Так что вряд ли у нас с ним могут возникнуть какие-то разногласия… хотя мы, безусловно, должны все обсудить, взвесить… В общем, спасибо за вопрос. Вы мне как раз напомнили…— А какие космические наблюдения вы имеете в виду, граф?Он повернулся и посмотрел куда-то в глубь туннеля.— Например, работу на этом корабле, — сказал он. — Здесь ее бескрайнее море! И давайте пока что оставим эту тему — в конце концов, вы же писатель, журналист, а не сотрудник космической лаборатории, правда? Да и срок вашего пребывания здесь ограничен… Давайте остановимся пока на этом.Я согласно кивнул. Рыбы у него за спиной уже так и кишели, однако утопленник исчез. Я повернулся к выходу из Дыры.— В таком случае пойдемте-ка назад, — сказал я.— Не устаю удивляться, как замечательно здесь представлены самые разнообразные виды искусства, — заметил он как бы между прочим.— Одна из функций данного пространства, — сказал я.— А интересно, вокруг меня эти штуки тоже появлялись? — вдруг спросил он.— Еще бы! Рыбки, зайчики, бабочки — так и мелькали!— О! Но я надеюсь, ничего конкретного? Никаких указаний? Только самые общие черты?— Понятия не имею! — сказал я. — Я в этом не разбираюсь. Я же здесь по-настоящему не работаю.И я препроводил его в гостиную, где он церемонно раскланялся с Глорией— она уже спустилась и сидела на диване с книгой в руках, — крепко стиснул мне руку на прощанье и исчез.— Что это ему в Дыре понадобилось? — спросила меня Глория.— Хотел посмотреть, как продвигается его проект.— Не уверена, что Адам одобрил бы это посещение.— Но он настаивал! Предъявлял свои права — как партнер. Впрочем, я сумел бы пресечь любую его попытку влезть куда не следует.— В этом я не сомневаюсь! Да и что бы тебе еще оставалось? Хорошо, что ничего особенного не произошло.— Адам тебе случайно не говорил, зачем ему этот Иддроид? Я понимаю, ему просто интересно, но ведь есть и какая-то конкретная цель?— Есть, — улыбнулась она.— И, разумеется, в очередной раз «не будем об этом говорить»?— Пока не будем, — уклонилась она от прямого ответа. Потом отложила книгу и потянулась. — Ну что, ты готов принимать еще клиентов? Или, может, сделаешь перерыв?Я тут же бросился в прихожую и выключил Рубильник.— Перерыв! — провозгласил я. — Тем более Калиостро — трудный клиент.В ванной я заглянул в зеркало, и мое отражение подмигнуло мне и сказало: «Фокус с монеткой, Орри. Фокус с монеткой». И тут я вспомнил. Порывшись в правом кармане, я вытащил горсть монет. Подбросив их на ладони, я выбрал одну, а остальные снова ссыпал в карман. Оставшуюся на ладони монетку — это был четвертак — разломил пополам.— Пора было бы уже восстановить прежние навыки, — упрекнуло меня отражение, причем, как мне показалось, моим же собственным голосом. — А то ты совсем отвык пользоваться ими. Очень не хочется сразу все снова на тебя обрушивать.Я уставился на этого типа в зеркале.— Послушай, — сказал я, — ты, вообще-то, кто? Память предков? Или затаенная мечта, которая не дает мне покоя? Видимо, я все это время живу, скрывая свои воспоминания от других, это уже стало невыносимо тяжким бременем. Не знаю, как давно я так живу, но все эти воспоминания отчего-то кажутся мне вполне реальными. А некоторые из них, по всей вероятности, действительно реальны. Но что бы в итоге со мной ни случилось, прошу лишь об одном: пожалуйста, не отнимай у меня воспоминания о моем детстве, проведенном в Бронксе, о студенческих годах в Брауне, о моих друзьях и о моей журналистской деятельности. И мне совершенно безразлично, соответствуют эти воспоминания реальной действительности или нет! Для меня это вся моя жизнь. И если есть еще какие-то другие, о которых я в данный момент не знаю, верни их мне, а? Я возьму все! И никаких жалоб не будет. Но, пожалуйста, прошу тебя оставить мне те, которые я перечислил! Я ведь только сейчас понял, как они мне дороги!Тут на глаза мне даже слезы навернулись. Моему отражению в зеркале тоже, так что беседа прервалась сама собой.Я немного подождал, потом умылся и не спеша пошел искать Глорию.Она была у себя. Валялась на кровати. С улыбкой посмотрев на меня, она сказала:— А странная это штука — любовь.— Сущая правда, — откликнулся я, останавливаясь в дверях.— Должна была бы делать человека счастливым, а делает печальным.— Должна бы, — сказал я. — И, в общем-то, делает! Меня, во всяком случае.— Но тебя ведь со мной скоро уже не будет!.. Я погладил одну из ее старых кож, висевшую ко мне ближе остальных.— Скоро старине Альфу тоже придется менять кожу, — задумчиво проговорил я. — И никто не знает, каким он тогда окажется, верно?— К сожалению, да! Ты снова обретешь все свои старые воспоминания и станешь моим врагом.— Нет. Никогда я не стану твоим врагом!— Тогда, значит, врагом Дамми. А это одно и то же. Мы ведь с ним заодно.— Не уверен, что тебе так уж все известно заранее!— Но у нас есть вполне определенные свидетельства, а у тебя — ничего.— У меня есть мои чувства. И вряд ли они бы у меня были, если бы я действительно ничего этого не испытывал, — возразил я. — Ведь в глубине души я догадываюсь, что со мной происходит, но я совершенно не верю, что одна часть моего «я» станет обманывать другую.Глория рассмеялась.— Для этого есть чрезвычайно тонкие способы, — сказала она. — А разум, то есть душа — механизм чрезвычайно восприимчивый.— Уж это-то я знаю! И мне, право, больше нечего добавить.— Тогда иди сюда, — сказала она и раскрыла мне свои объятия. — Я хочу тебя — пока ты еще здесь, со мной.Я подошел, сел с нею рядом и стал на нее смотреть. Она тоже не сводила с меня своих огромных, влажных, широко расставленных и поразительно глубоких глаз.— Ты явился сюда с самого дальнего края Вселенной, — медленно проговорила она. — И тот меч, который видела матушка Шиптон, был, должно быть, именно твой. Судьба ведет тебя чрезвычайно запутанным путем…— Все это, возможно, вполне справедливо, и все же не имеет никакого отношения к твоим теперешним страхам.— И наш компьютер оказался не в состоянии обнаружить английский перевод того стихотворения, — продолжала она.— Ну это уж проблема вашего компьютера, а не моя.— Скажи мне что-нибудь — я хочу записать твой голос.Я сказал.— Знаешь, когда я тебя слушаю, то почти верю тебе! — сказала она. — Я сама не понимаю, отчего это.— Однажды НА ЭТОМ СВОЕМ ПУТИ я умудрился перехитрить самого себя, — пояснил я. — Вот с тех пор у меня это и осталось. Никак излечиться не могу.— Что ты хочешь этим сказать?— Я и сам не знаю. Но я отлично помню то созвездие, в которое ты меня превратила, — я его и сейчас вижу перед собой. А те звезды, что горят в твоих глазах, на сегодня — моя единственная цель!И я рванулся навстречу этим звездам и утонул в их сиянии. ГЛАВА 7. МНОГОГРАННАЯ ЛИЧНОСТЬ Последовавшая за этими событиями неделя была наполнена обычными рутинными заботами, но Адама при этом с нами НЕ БЫЛО. Отдельные случаи я помню особенно хорошо, например со Свистящей тенью. Синильным убийцей или с Трупом на Конце Радуги. Запомнился мне и Робот, которому требовалось сердце. Интересным клиентом был Тот, у кого перчатки служили руками, а также — Отнюдь не безгрешный стигматик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22