Еще мгновение, и насадки выдернуты. Еще одно, и кристалл запечатан -
теперь он никогда не будет развернут снова без разрушения сновидения.
Переключатель, и записанный голос умолк. Потом, как всегда, он обнаружил,
что дрожит.
Он проделал движения снова.
Активировал воздушную подушку и выдернул подставки, так что кристалл
стал парить перед ними. Он опустил черный вельветовый задник и включил
скрытые светильники, отрегулировав их так, что предмет был полностью
освещен.
Перед ним открывалась ожившая пугающая картина: какая-то часть
человека свернулась подобно змее вокруг оранжевых скал, которые также
являлись частью его самого, и это уходило вдаль туда, где сливалось с
землей; над ним небо частично входило в сгиб летящей руки; светлая дорога
вела от скалы к звезде; сгустки влаги, как слезы, сверху над рукой;
голубые, находящиеся в полете, формы внизу.
Джон Морвин изучал картину.
Он видел ее с помощью средств принудительной телепатии, ваяя
телекинетически, сохранив механически. Что за сюрреалистическую фантазию
это могло представлять, он не знал. И не заботился об этом. Оно было там.
И достаточно. Психический поток, что он ощущал, созерцая свое создание,
чувство восторга, удовольствие - всего этого было достаточно, чтобы ему
стало ясно - получилось здорово.
Временами он испытывал беспокойство от сомнений, является ли то, что
он делал настоящим искусством в представлении постороннего человека.
Правда, он обладал уникальным сочетанием таланта и оборудования, чтобы
схватить сновидение, так же как и огромным гонораром для своих сомнений.
Теперь это его второй выбор, если уж он не смог стать дураком. Артист,
решил он, обладает собственным я и эксцентричностью, но вследствие
значительно более высокого уровня сопереживания не смог вести себя по
отношению к своим собратьям с тем же безразличием. Но если он даже
ненастоящий артист...
Морвин потряс головой, чтобы вытряхнуть эти мысли и стащил корзину.
Поскреб правый висок.
Он делал сексуальные фантазии, мирные сновидения, пейзажи, ночные
кошмары для сумасшедших королей, психозы для аналитиков. И ни от одного не
слышал ничего, кроме похвалы. И надеялся, что все эти воплощения их
собственных чувств были не только... Нет, решил он. Портретизм это
настоящее искусство. Но он испытывал жгучее желание узнать, что было бы,
если бы он смог воплотить свой собственный сон.
Поднявшись, он обесточил и снял оборудование с Эбса. Затем со стенда
снял трубку с древними письменами, вставил в чашу, провел пальцем,
заполнил, зажег.
Морвин сел позади мальчишки после активации сервопривода, который
медленно перемещал кушетку со спящим в положение полулежа. Сцена
установлена. Он улыбнулся сквозь дым и прислушался к звукам дыхания.
Организация представлений. Он стал бизнесменом еще раз, торговцем,
показывающим товары. Первое, что должен увидеть Эбс, когда пробудится -
волнующе расположенный объект. Затем, его собственный голос из-за спины
должен разрушить чары каким-то пустяковым замечанием; и магия -
распавшаяся - частично отступит в глубины и так и останется запечатленной
в зрительной памяти. Многообещающая, притягательность объекта только
усилится за счет этого.
Шевеление руки. Легкое покашливание. Движение вдруг замерло, чтобы
никогда не завершится.
Он лицезрел это, может, около шести секунд, затем спросил:
- Похоже?
Парень сразу не ответил, но когда заговорил, это были слова
маленького мальчика, младше годами, чем тот, что входил в студию с плохо
скрытым презрением, притворно скучая, нарочито выставляя чувство долга
перед родителем, который решил, что это идеальный подарок в день рождения
маленького сынишки, которому больше уже нечего желать.
- Вот оно... - заговорил он. - Вот!
- Я схватил ее, ну как, вы довольны?
- Боги! Парень поднялся подвинулся ближе к картине. Он вытянул руку,
медленно, но не коснулся кристалла.
- Доволен?... Это здорово.
Затем он вздрогнул и на некоторое время затих. Когда же обернулся, на
его лице была улыбка. Морвин улыбнулся в ответ уголком рта. Юноша
заговорил снова.
- Это очень мило, - и он, не оглядываясь, левой рукой сделал
небрежный жест по направлению к картине. - Передайте ее моему отцу и
получите расчет.
- Очень хорошо.
Морвин поднялся, когда Эбс двинулся к двери, что вела в приемную и к
выходу.
Он открыл ее перед юношей и придержал. Эбс помедлил, прежде чем выйти
и на мгновение взглянул в его глаза. Только после этого он бросил взгляд
на шар.
- Я... должен был видеть, как вы это делали. Плохо, что мы все не
записали.
- Там ничего интересного, - заметил Морвин.
- Полагаю, что нет... Ну что ж, доброго вам утра.
Он не предложил рукопожатия.
- Доброго утра, - проговорил Морвин и проследил, как тот выходит.
Да, обворованный должен быть доволен. Год, два и мальчишка изучил...
все что должен был.
Алисия Керт, его секретарь - регистратор, прочистила горло в своем
алькове за углом, за дверью.
Держась за дверь обеими руками, он наклонился вправо и заглянул в
альков.
- Хэлло, - были его слова, - Джонсон упакует это и заберет; и пришлет
деньги.
- Да, сэр, - и она махнула ресницами. Он последовал за ними взглядом.
- Сюрприз, - без всяких интонаций произнес человек, сидевший у окна.
- Майкл! Что ты здесь делаешь?
- Я хочу чашечку настоящего кофе.
- Вставай. Я кипячу.
Человек поднялся и медленно пошел, его объем, его блеклая униформа,
его волосы альбиноса напомнили Морвину двенадцатый из ледниковых периодов
и наступление льдов.
Они ступили внутрь студии, и Морвин нашел две чистые чашки. Взяв их,
он обернулся и обнаружил, что Майкл тихо пересек всю студию, чтобы получше
разглядеть последнее творение.
- Нравится? - спросил он.
- Да. Это одно из твоих лучших... Для того мальчишки?
- Да.
- Что он об это думает?
- Сказал, что понравилось.
- Хм.
Майкл повернулся и подошел к небольшому столу, где Морвин иногда
готовил еду.
Морвин налил кофе и они стали потягивать его из чашек.
- На этой неделе открывается сезон охоты.
- О, - сказал Морвин, - я не представлял, что уже подошло время. Ты
уходишь?
- Я думал об уикэнде. Мы можем полететь к Голубому лесу, разбить
лагерь на пару ночей, может немного пострелять.
- Это звучит привлекательно. Я с тобой. Кто-нибудь еще?
- Я думаю, может Жоржен.
Морвин кивнул и взялся за свою трубку, его палец лег на значки.
Жоржен, гигантский ригелианин, и Майкл с Хонси были одним экипажем в
войну. Пятнадцать лет назад, он стрелял бы в них. Теперь же был в полном
спокойствии, когда они находились у него за спиной. Теперь он ел, пил,
шутил вместе с ними, продавал свои работы их друзьям. Значок ДиНОО,
четвертого звездного флота, казалось, запульсировал на большом пальце
руки. Он крепко сжал пальцы, чувствуя стыд, что вздумал скрыть то от
хонсианца, что невозможно утаить. Если бы мы выиграли, было бы наоборот,
сказал он себе, и никто не упрекал бы Майкла, что он носит проклятый знак
большой битвы на кольце или на цепочке на шее, скрывая его от глаз.
Человек может жить там, где ему покажется лучше. Если бы я остался в
ДиНОО, я все еще жонглировал бы электронами - в какой-нибудь чертовой
лаборатории - за нищенскую зарплату.
- Сколько тебе еще до отставки? - спросил он.
- Около трех лет. Еще много осталось, чтобы предвкушать уход.
Майкл откинулся назад и правой рукой вытащил распечатку из своей
туники.
- Посмотри как тебя не оставляет некий сотоварищ твоих планов.
Морвин взял лист, пробежался глазами по столбцам.
- Что ты имеешь в виду? - спросил он.
- Вторая колонка. Примерно в середине.
- Взрыв на Бланчене? Это?
- Да.
Он медленно прочел отчет. Потом:
- Боюсь, я не понимаю, - проговорил в тот момент, как некое чувство,
похожее на гордость поднималось внутри. Он задержал его там, в глубине.
- Твой старый капитан флота, Малакар Майлес. Кто еще?
- Шестеро погибли, девять ранено... Восемь секций разрушено, двадцать
шесть под угрозой, - читал он. - След не найден, но Служба работает над...
- Если улик не найдено, что тебя заставляет предполагать Капитана?
- Содержимое хранилищ.
- И что в них?
- Высокоскоростные передатчики.
- Я ожидал...
- Ранее производимые только в ДиНОО. Там хранились первые образцы,
произведенные на мирах ОЛ.
- Так они тоже проникли в индустрию ДиНОО.
Майкл пожал плечами.
- Я полагаю они имели право делать то, что хотели. ДиНОО просто не
завернул их достаточно быстро. Так некоторые промышленники Лиг включились
в линию. Там была первая партия. Как ты знаешь, это точные инструменты -
один из немногих приборов, что требуют ручной подгонки. Руки многих
мастеров поработали над ними.
- И ты думаешь Капитан был втянут?
- Каждый знает, что он надежен. Он много лет выделывал вещи, подобно
этой. И забыл, что война закончилась и подписано мирное соглашение...
- Вы не можете нормально войти в ДиНОО после него.
- Нет. Но некоторые штатские смогут - кто-нибудь, кто устал, у кого
уничтожена собственность, убиты друзья или работники.
- Это попытка, и ты знаешь что случится. С каждым, кто попытается
теперь отхватить даже более неудобоваримый кусок.
- Я знаю! Это может привести к огромных размеров проблеме - чего нам
бы не хотелось.
- Полагаю Служба схватит его, с окровавленными руками, втыкающим нож
в чью-то спину, здесь в ОЛ - что еще они могут сказать?
- Ты должен знать ответ.
Морвин огляделся.
- Мы никогда не обсуждаем такие вещи в разговоре, - в конце концов
проговорил он.
Микаэль заскрежетал зубами и утер рот тыльной стороной ладони.
- Да, - выговорил он затем. - Это еще имеет полную силу. Мы должны
вернуть его в ДиНОО. Потом мы должны уладить жалобу Централи ДиНОО,
которая конечно ничего не сделает их живому улизнувшему капитану. По
соглашению мы должны вернуть его - вот так, если будет слишком много
свидетелей, вот что мы обязаны сделать. Если только они не сделают его их
полномочным представителем на Первой Конференции СЭЛ. Кажется так они и
планируют, и это ободряет его теперь. Я желал бы дать ему понять, что это
ошибочный курс, для нас выгодно, чтобы его иммунитет, как дипломата, был
аннулирован. Положение очень затруднительно.
- Да.
- Ты служил под его началом. Ты был его хорошим другом.
- Полагаю, что так.
- Что ж. Ты еще остаешься таковым или нет?
- Как ты знаешь, я встречаюсь с ним от случая к случаю - вспомнить
старые времена.
- Есть шанс, что ты сможешь пробудить в нем разум?
- Как я сказал, мы не говорим о таких вещах. Он не станет меня
слушать.
Морвин сделал большой глоток кофе.
- Не имеет значения, кем он когда-то был, он убийца и человек,
осуществивший диверсию - среди всего прочего - теперь. Ты осознаешь это
или нет?
- Полагаю, да.
- Если он зайдет слишком далеко - если он сорвет какие-то
действительно крупные соглашения - это может привести к войне. Существует
множество политиков и военных, которым это послужит оправданием, чтобы
снова взяться за ДиНОО, избавиться от него раз и навсегда.
- Почему ты мне рассказываешь это, Майк?
- Я сейчас свободен и я не получал приказа. Обнадеживает, что мое
начальство не дознается, что я упоминал об этом при тебе. Ты именно тот
человек, как я знаю - законно проживающий здесь, в городе, и мой друг -
тот, кто действительно знаком с тем человеком и даже видится с ним иногда.
Дьявол! Я не хочу новой войны! Даже если это будет дело одной ночи. Я
стар. Что мне хочется, так это отставки, рыбалки и охоты. Ты являешься его
ЭО. Он послушает тебя. Он даже подарил тебе ту веселую трубку, когда все
закончилось. Разве это не настоящая курительная трубка Навевающая Грезы?
Это чего-то стоит. Ты для него должен что-то значить.
Лицо Морвина залилось румянцем, и он кивнул в дыму, который застилал
глаза и ударял в голову.
"И я послал его также, как и всех остальных", - подумал он, - "когда
ушел к ОЛ и начал получать их деньги."
- Я долго с ним не виделся. Уверен, что он не послушает.
- Извини, - сказал Майкл, уставившись в черную поверхность кофе. - Я
поступил не по приказу, предлагая тебе такую вещь. Забудем?
- Ты работаешь над случившимся на Бланчене?
- Только касаюсь.
- Вижу, прости.
Наступила продолжительная тишина, затем Майкл поспешно проглотил свой
кофе и поднялся.
- Ну что ж, я должен вернуться к своим обязанностям, - проговорил он.
- Я увижу тебя через одиннадцать дней, на моем месте. На восходе солнца.
Правильно?
- Правильно.
- Спасибо за кофе.
Морвин кивнул и поднял руку, салютуя. Майкл прикрыл за собой дверь.
Довольно долго Морвин вглядывался в замороженный ребячий сон. Затем
его взгляд упал на поверхность чашки. Он наблюдал за ней, пока та
поднималась в воздух, рванулась и вдребезги разлетелась о стену.

Хейдель ван Химак пристально смотрел на девочку и возвращал ее слабую
улыбку. Около девяти лет, решил он.
- ...а это клаанит, - он объяснил, добавляя камень к ряду около нее
на покрывале. - Я забрал его, когда возвращался с мира, который называют
Клаана. С тех пор я довольно здорово его отполировал, но не отколол ни
кусочка. Это природная форма.
- Какая Клаана? - прозвучал ее вопрос.
- Большей частью вода, - начал он, - громадное голубое солнце на
розоватом небе и одиннадцать небольших спутников, что всегда выглядит
очень завораживающе. Там нет континентов, только скопления тысяч островов,
повсюду. Люди на ней как лягушки и проводят большую часть жизни в воде.
Они не имеют того, что мы называем городами, да и не знают о них. Они
мигрируют и торгуют. Они выторговывают то, что найдут в море на ножи и
металлические прутья или на подобные вещи. Этот камень из их морей. Я
нашел его на берегу. Ему придали такую форму песок и мелкие осколки, когда
его обмывала вода. Деревья там простираются на огромные расстояния - они
выбрасывают из земли корни, чтобы достичь воды. На них множество громадных
листьев. На некоторых растут фрукты. Температура везде славная, потому что
с воды налетает ветер. И в любое время, когда захочешь, можно взобраться
на высокое дерево и видеть во всех направлениях. Ты всегда обнаруживаешь
место, где темно и идет дождь. И сквозь стену дождевых струй, ты можешь
увидеть туманные берега волшебной страны. Миражи. Ты видишь острова в
небе, с деревьями, растущими сверху вниз. Один из аборигенов рассказывал
мне, что туда они уходят, когда умирают. Они думают, что их предки сверху
наблюдают за ними. Если тебе понравился этот камень, можешь его взять.
- О, да, м-р Х.! Спасибо!
Она сжала камень и погладила его в руке. И провела им по своей
госпитальной одежде.
- Как ты себя сегодня чувствуешь? - спросил он.
- Лучше, - ответила девочка, - намного лучше.
Он изучал маленькое личико, черные глаза под темной челкой,
разбрызганные повсюду веснушки. Теперь у нее больше теплых тонов, чем
полутора днями ранее, когда она только получила лекарство. Дыхание больше
не затруднено. Она теперь была способна сесть, опираясь на подушку, могла
более долго продолжать разговор. Лихорадка оставляла ее, и кровяное
давление уже становилось нормальным. Она проявляла любознательность и
подвижность, свойственные для детей ее возраста. И он считал, что
лекарство подействовало. И больше не думал о тех девяти могилах в лесу или
о других, остававшихся у него за спиной.
- ...я хотела бы увидеть Клаану когда-нибудь, - сказала она, - с
голубым солнцем и лунами...
- Возможно увидишь, - ответил он, загадывая далеко вперед, однако,
представляя ее с неким парнем, домашней хозяйкой в Италбаре и, возможно, с
оранжевым камнем, напоминающем о ее детских мечтах. Ну что ж, это может
быть не так плохо, решил он, вспоминая тот вечер на холмах над городом.
Город, такой как Италбар, может быть приятным местом, чтобы окончить
странствия одного путешественника...
Д-р Хеллман вошел в комнату, кивнул им обоим, взял запястье девочки в
свою руку и посмотрел на хроно.
- Вы чем-то взволнованы, Люси, - провозгласил он, отпуская руку
больной. - Может мистер Х. рассказывал вам слишком много о приключениях.
- О нет! - возразила она. - Я хочу слушать их. Он был везде. - видите
камень, что он мне дал?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18