Здесь выложена электронная книга Истребители - 3. Рассвет над Киевом автора по имени Ворожейкин Арсений Васильевич. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Ворожейкин Арсений Васильевич - Истребители - 3. Рассвет над Киевом.
Размер архива с книгой Истребители - 3. Рассвет над Киевом равняется 347.05 KB
Истребители – 3
OCR, правка: Андрей Мятишкин (amyatishkin@mail.ru). Доп. обработка: hoaxer (hoaxer@mail.ru)
«Рассвет над Киевом»: Воениздат; Москва; 1966
Аннотация
Воздушный бой… В нем, пожалуй, наиболее полно раскрываются качества бойца — смелость, решительность, умение идти на риск. О своих товарищах, о боевой дружбе — мужественной я требовательной, о трудной и романтической профессии летчика-истребителя рассказывает автор этой книги, прославленный мастер воздушного боя, сбивший лично 52 и в группе 13 вражеских самолетов. Имя дважды Героя Советского Союза А. В. Ворожейкина уже хорошо известно читателю по двум книгам его воспоминании — «Истребители» и «Над Курской дугой». В своей новой книге он продолжает раскрывать дальше психологию воздушного бойца. В основу этой книги лег один из самых героических эпизодов Великой Отечественной войны — форсирование Днепра и освобождение Киева. Страницы воспоминаний наполнены дыханием суровой фронтовой жизни, где подвиг стал нормой поведения советского человека.
Арсений Васильевич Ворожейкин
Рассвет над Киевом
(Истребители-3)
Риск и подвиг
1
Чуткую утреннюю тишину взбудоражил многоголосый гул двигателей. Перегруженные бомбами и снарядами, штурмовики долго бегут по траве и только в самом конце аэродрома тяжело отрываются от земли и летят низко над крышами города.
Когда начал разбег последний, двенадцатый штурмовик, на широкое летное поле из капониров резво выскочила шестерка истребителей. Маленькие, юркие, они, словно делая разминку после ночного отдыха, немного пробежались и все разом взмыли в воздух.
Солнце только что взошло. Словно уставшее за лето, оно сквозь белесую дымку горизонта кажется сонным и вялым. Высоко над головой белеют неподвижные редкие пряди облаков. Растаял вдали шум моторов, и снова воцарилась тишина. Дыхание фронта, откатившегося далеко на запад, не доходит сюда. Но война продолжается — там, впереди.
Фашисты, пытаясь вырвать у нас господство в воздухе и затормозить наступление наших войск к Днепру, подтянули много авиации. Правда, теперь у них были уже не те сплошь опытные летчики, какие воевали на Курской дуге. Поэтому враг посылал самолеты большими группами, надеясь, что такая, стадная, тактика поможет и необстрелянным летчикам драться с большим упорством.
Мы стояли на аэродроме. Младший лейтенант Лазарев спросил обеспокоенно:
— Не мало ли шестерки? Вчера под вечер, говорят, нашим от «мессеров» было жарковато. При такой хорошей погоде они наверняка опять будут ходить целыми стаями…
Не так давно Сергей был сбит в воздушном бою. В госпитале подлатали его. Но пережитая беда еще свежа в памяти.
— Дрожишь, шкилет? — улыбается Николай Тимонов. — В госпитале под опекой сестричек, конечно, поспокойнее?
— Еще бы! Но вот ты-то почему про сестричек вспомнил? По белым халатам соскучился?
— Нет. На такие свидания добровольно никто не ходит. Ты лучше скажи: на чем летать-то будешь?
Лазарев вопросительно посмотрел на нас:
— Неужели в эскадрилье не найдется для меня машины?
— Вот что, пойдем к командиру полка, — говорю я ему. — Представься, скажи, что готов воевать, и попроси для себя самолет.
Майор Владимир Степанович Василяка сидел за командным столом у стартовой радиостанции. Когда мы подошли, он встал, радушно пожал Лазареву руку и пытливо оглядел его:
— Свеженький как огурчик! Видать, совсем поправился и отдохнул.
Покрытое свежими шрамами лицо Сергея расплылось в улыбке:
— Как же. Без малого полтора месяца только и было заботы, что спать да есть. Очень долго ожоги не заживали.
— Теперь ты по-настоящему закален в огне. Надеюсь, прибавилось ума?
Дело в том, что Лазарев потерпел неудачу, как он сам признавал, из-за легкомыслия: полетел в бой после бессонной ночи.
— Все понял, товарищ майор, — ответил Сергей и сейчас же добавил: — Но, говорят, кто не хлебнул лиха, тот еще неполноценный истребитель!
У Василяки удивленно поднялись густые, побелевшие от солнца брови:
— Не слишком ли? Разве нельзя провоевать всю войну и не быть сбитым?
— Вряд ли. — В голубых глазах Сергея сверкнуло упрямство: — Воздушный бой — драка. А во всякой драке тумаки — самый хороший учитель.
— А как командир эскадрильи думает? — спросил меня Василяка.
— Согласен с Лазаревым, — не задумываясь, сказал я. К этому выводу я пришел еще на Халхин-Голе. И тоже после неудачи.
Каждый летчик-новичок воспринимает опасность только теоретически, если можно так выразиться. Он не способен, как правило, чувствовать приближение опасности инстинктивно, всем своим существом. Именно этим объясняется то обстоятельство, что молодые истребители в своих первых боях бывают невнимательными и редко возвращаются без пробоин в самолете. И только когда они почувствуют на себе вражеский огонь, когда ощутят боль и запах своей крови, когда вдохнут дым горящего самолета, только тогда надвигающуюся опасность они будут не только замечать глазами, но и ощущать всем телом, всей кожей.
— Так, — сказал Василяка. — Выходит, значит, что все Герои Советского Союза у нас, истребителей, обязательно в свое время были сбиты?
— Может быть, и не все, — сказал я, — но каждый наверняка испытал на себе, как стучатся в самолет пули и снаряды. Я, по крайней мере, не знаю ни одного героя, который ни разу не привозил в машине пробоины.
— Ну что ж, пожалуй, вы правы, — раздумчиво произнес Василяка. — И ничего не поделаешь, такова природа войны. Видимо, некоторые понятия усваиваются только в жестокой практике боя… — Он пристально посмотрел на Лазарева. — Значит, можно надеяться, что впредь ты будешь воевать по-новому, без ухарства?
— Думаю, больше таких промахов не будет.
— Хорошо. Тогда бери мою машину и воюй. Очень хорошая машина. А я для себя из дивизии перегоню новую. — Василяка обратился ко мне: — Кому дашь Лазарева в пару?
— Сегодня Кустову.
— Почему только сегодня?
— Так ведь молодые летчики прибыли, восемь человек. Двух-трех нам дадите? Вот постоянного напарника ему и подберем.
— Нет, — возразил Василяка, — так сразу я их по эскадрильям не отдам. Молодежь в строй вводить надо постепенно. А то вы их сразу запряжете, и они без привычки…
Майора прервало радио. Послышались торопливые, неразборчивые голоса летчиков. Мы насторожились. В динамике завыло, затарахтело, затем отчетливо раздался голос Худякова: «Бей „лапотников“!» — И радио замолкло. Мы напряженно ждали. Василяка пробормотал, кусая губы:
— Что за черт, при чем здесь «лапотники»? Кому это он кричал? Неужели он штурмовики бросил?
«Лапотниками» наши летчики окрестили немецкие бомбардировщики Ю-87. Обтекатели их неубирающихся шасси похожи на ноги, обутые в лапти. Наши летчики любили иметь дело с «юнкерсами» — уж очень хорошо они горели. Пушки у них были расположены спереди, пулемет, которым управлял стрелок, мог стрелять только вверх. Подберешься к «лапотнику» снизу — и бей в упор. Вспыхивает как спичка. А подожжешь один самолет — вся стая «юнкерсов» рассыпается. Летчики этих самолетов, зная уязвимость своих машин, обычно не проявляли упорства в бою.
Радио снова ожило. Из динамика понеслись тревожные команды, предупреждения, моментальные ответы.
— «Мессеры» сверху!
— Брось «фоккера»!
— Саня, прикрой! Я ударю по «юнкерсам»…
Было ясно, что шестерка Худякова дерется одновременно с бомбардировщиками и истребителями противника. Василяка стукнул кулаком по столу:
— Так и есть! Встретили «юнкерсов» и бросились на них… А «илы» остались без прикрытия!
— Не должно быть, — сказал я. — Коля зря в бой не ввяжется. И ребята с ним опытные, выдержанные.
— Я с ним послал одного молодого, первый вылет. Начальник связи, капитан Боцманов, сказал:
— Попробуйте связаться с Худяковым по радио. Может, удастся…
Василяка взял трубку, но Худяков не отзывался.
— Далеко очень, не слышит, — вздохнул капитан. Василяка с раздражением бросил трубку:
— Почему на старте нет более мощной радиостанции?
— Не дают, да и по штату не положено.
«Есть один!» — азартно сообщило радио. Динамик вновь разразился залпами торопливых команд, тревожных предупреждений и просьб о помощи. Одна фраза прозвучала просто набатом: «Гляди-гляди! На нас сыплются „фоккеры“, а шестерка „мессеров“ навалилась на „горбатых“!» («Горбатые» — это наши Ил-2, у них кабина, словно горб, возвышается над фюзеляжем.)
В воздухе, по-видимому, было жарко. Мы напряженно молчали, вслушиваясь в неразборчивый гомон взволнованных голосов. Василяка, бледный, с одеревеневшим лицом, стоял согнувшись, прижав ухо к динамику. Это были скверные минуты для командира полка: он боялся, что штурмовики остались без прикрытия и сделались легкой добычей для вражеских истребителей.
Радио замолкло, и Василяка выпрямился.
— Кончается, кажется. — И крикнул полковому врачу: — Санитарную машину приготовить!
Радио молчало. Мы встревоженно переглядывались. Василяка снял фуражку, бросил ее на стол и грузно опустился на скамейку. Но скоро снова вскочил и уставился в пустое небо на западе.
— Должны бы уже появиться… — Заложив руки за спину, Василяка пробежался вокруг стола.
— Почему Худяков ввязался в драку с «лапотниками»? Вот, «илы» должны бы уже возвратиться, а их нет. Вот, если посбивали их!..
И в этот момент на горизонте низко-низко показались штурмовики. Над ними точками маячили истребители.
— Идут, — заорали мы хором и принялись торопливо считать: — Один, второй, третий…
2
Лазарев и я ждали Худякова в капонире. Но Николай Васильевич, выключив мотор, неподвижно сидел в кабине. Что с ним? Уж не ранен ли?
Подошли к кабине. Николай откинул назад голову, глаза закрыты, счастливое лицо раскраснелось — после тяжелого боя он наслаждался покоем. В такие секунды летчику не хочется ни говорить, ни слушать. И механик самолета, понимая это, не спешил вскочить на крыло и спросить о работе машины.
С видом хорошо потрудившегося человека Николай Васильевич вылез из самолета. Из нижней губы, прокушенной или треснувшей в бою, сочилась кровь. Не торопясь, Худяков снял с мокрой головы шлемофон и, вытирая платком лицо и шею, хрипло проговорил:
— Мир-ровая драка была! Крепко пришлось подрожать. Думал, пропаду. Но главное не в этом… — Он облегченно вздохнул и замолчал, поправляя изрядно поношенный ржавого цвета реглан.
— Ну говори! — поторопил я.
— Дай сначала папиросу.
Худяков хорошо знал, что я не курю, но сейчас не помнил об этом. Он весь еще был во власти пережитого. Подошел Михаил Сачков и доложил Худякову:
— Задание выполнил: сбил два Ю-восемьдесят седьмых… Из первых двух девяток мы с Выборновым завалили четырех «лапотников», а остальные побросали бомбы где попало — и наутек.
За Сачковым подошли другие летчики: Архип Мелашенко, Саня Выборнов, Николай Пахомов, Иван Хохлов. Их лица тоже светились радостью. Собралась вся группа, принимавшая бой с пятьюдесятью четырьмя немецкими самолетами.
Особенно возбужден был Выборнов. В этом бою он, сбил десятый вражеский самолет.
— Сколько, по-твоему, было всего немецких истребителей? — спросил его Сачков.
— Только с «юнкерсами» штук восемь, да на «илов» напало не меньше.
— Десять, — уточнил Худяков.
— А вы видели еще пару, которая подбиралась к штурмовикам снизу? — спросил Сачков.
— Как же! Я ее и отогнал, — пробасил командир эскадрильи. — Иначе «горбатым» досталось бы.
— Но сзади на нас другая пара навалилась! — заметил Мелашенко. — Я думал, она вас снимет!
— Почему так далеко оторвался от меня? — строго спросил Худяков.
— Меня зажала четверка «фоккеров». Но я все же вывернулся и к вам.
— Это мы с Хохловым вас выручили, — сказал Пахомов.
Молчал лишь новичок Иван Хохлов, На его открытом широком лице — то удивление, то откровенная восторженность. Он жадно ловил каждое слово товарищей. Командир эскадрильи повернулся к нему:
— Ну а ты что скажешь о драке?
— Я?.. — растерялся Иван.
— Да, ты. Что ты видел?
— Бой видел… Все видел, — заторопился летчик. — Ох и много же было всяких немецких самолетов! Просто страшно!
— Ну а сам стрелял?
— А как же! Ни одного патрона не осталось. — И уже тихо добавил: — Только все мимо…
Из торопливых, отрывистых реплик постепенно выяснялась перед нами картина боя. Вражеские истребители и бомбардировщики появились одновременно. Худяков принял дерзкое решение: атаковать «юнкерсы». Это вовсе не означало, что истребители бросили своих подопечных на произвол судьбы. Наоборот, громя стаю вражеских бомбардировщиков, смельчаки отвлекли на себя все истребители неприятеля и тем самым обеспечили безопасность штурмовиков, помогли им успешно выполнить задание.
— Никакая стадность немцев не спасла, — подвел итог Худяков. — Мы растеклись попарно и били их так, как нам было удобно. — И уже шутя бросил: — Если немцы не изменят тактику, то скоро, пожалуй, и драться не с кем будет.
— Как это не с кем? — удивился Хохлов.
Все засмеялись. Крупный, рослый и чуть угловатый Иван совсем смутился.
— Ничего, — успокоили его, — не тужи. Мы только вступили на Украину. А нам нужно дотопать до Берлина. Войны впереди еще много. Так что и на твою долю фашистских самолетов хватит.
3
— Ну как худяковцы слетали? — встретил нас вопросом Тимонов, когда мы с Лазаревым вернулись в свою эскадрилью.
Я рассказал.
Лейтенант Игорь Кустов, дремавший под крылом самолета, вскочил. Черная прядь волос выбилась из-под шлемофона. Высокий, тонкий, как стрела, Игорь в этот момент стал будто еще выше.
— Вот молодцы ребята! Вчера завалили трех и сегодня восемь.
Кустов начал воевать вместе с нашим 728-м истребительным полком с января 1942 года. В воздушных боях сбил пятнадцать вражеских самолетов, за что ему присвоили звание Героя Советского Союза. Был два раза тяжело ранен. После госпиталя возвратился в полк. Недавно узнал о гибели своего отца в партизанском отряде на Орловщине. Все это не прошло бесследно: Кустов выглядел значительно старше своих двадцати двух лет.
— Ну как, дали тебе самолет? — спросил Кустов у Лазарева.
— Все в порядке.
— Слетайте-ка сейчас в паре, — сказал я им. — Обоим нужна тренировка. Да и впредь, наверное, вам придется летать вместе: Василяка не хочет молодых распределять по эскадрильям.
Игорь задумался. Потом решительно заявил: — Товарищ капитан! При полете на боевое задание прошу пока не назначать меня ведущим. Мне нужно после перерыва хоть несколько деньков походить ведомым с опытным летчиком. А то, чего доброго, «фоккера» от «лавочкина» не отличу: я ведь их еще ни разу в бою не видел.
С этим трудно было не согласиться.
— На задание полетишь со мной, — объявил я. — А здесь, над аэродромом, потренируйся с Сергеем.
— А я с кем? — удивился мой ведомый Николай Тимонов.
— А ты ведущим с Лазаревым. У него тоже большой перерыв в боях. Согласен?
— Приказ — закон, — пожал плечами Лазарев.
— А ты не вешай нос, — повысил голос Тимонов. — Раз стал моим подчиненным — выше голову!
— Слушаюсь! — Лазарев вытянул руки по швам и повторил любимое словечко Ткмонова: — Могём! — И тут же добавил: — Великий начальник должен начинать властвовать с покрикивания на своих подчиненных.
Тимонов важно подкрутил несуществующие усы:
— А как же! Распусти вас, потом рад не будешь. Власть — это, прежде всего, строгость! Понял?
— Смотрите! К нам форсированным маршем спешит бог огня и дыма, — предупредил Кустов.
Начальник воздушнострелковой службы полка капитан Василий Иванович Рогачев шел быстро, что для него было необычным. Всегда спокойный и невозмутимый, он сейчас был явно взволнован. Заговорил еще издали:
— Только что получена телеграмма от командующего сороковой армией. Он сам видел воздушный бой группы Худякова и предложил всех участников представить к орденам.
В вихре войны редко задумываешься над величием поступков людей, рядом с тобой ежедневно идущих в бой. Их дела и твои растворяются в общем трудовом потоке, и как-то все кажется будничным, обыденным. Но стоит задуматься о каком-нибудь бое, и не только посмотреть на него глазами профессионала, но и вникнуть в поступки летчиков, оценить их с точки зрения внутренних побудительных причин, — и перед тобой предстанет человек во всей своей душевной красоте. Понятнее, дороже станут люди, и сам ты нравственно обогатишься.
Николай Худяков — человек общительный, добродушный. Характер у него, как говорят, покладистый. Новичок, конечно, не поверит, что в бою у этого добряка железная воля и мгновенная реакция. Не зря народ говорит, что о душевной силе и красоте нельзя судить по словам и внешнему виду — качества эти проверяются только в делах: стойкость в опасности, мудрость в гневе, дружба в беде. На войне лучший экзаменатор — бой. В нем раскрывается весь человек. Но раскрывается не всегда сразу. Боевое мастерство, как и всякое иное, приобретается длительным и упорным трудом.
Было бы хорошо, чтобы книга Истребители - 3. Рассвет над Киевом автора Ворожейкин Арсений Васильевич дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Истребители - 3. Рассвет над Киевом у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Истребители - 3. Рассвет над Киевом своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Ворожейкин Арсений Васильевич - Истребители - 3. Рассвет над Киевом.
Если после завершения чтения книги Истребители - 3. Рассвет над Киевом вы захотите почитать и другие книги Ворожейкин Арсений Васильевич, тогда зайдите на страницу писателя Ворожейкин Арсений Васильевич - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Истребители - 3. Рассвет над Киевом, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Ворожейкин Арсений Васильевич, написавшего книгу Истребители - 3. Рассвет над Киевом, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Истребители - 3. Рассвет над Киевом; Ворожейкин Арсений Васильевич, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн