Все сидевшие в лодке следили за его полетом. С легким всплеском орудие унижения и плена навсегда погрузилось на дно реки. И в тот же миг за восточной пустыней поднялся краешек солнца, яркие лучи алого света загорелись на реке в том месте, где потонул ошейник.
– Утопить бы так все, что гнетет нас! – задумчиво сказал Уахенеб, выразив этим неясные стремления своих спутников.
Лодка причалила у двух одиноко росших пальм.
В сотне локтей от берега, в пределах высокой бесплодной равнины, расположился город мертвых для простых роме. Здесь не было ничего похожего на массивные каменные или кирпичные гробницы знатных людей, только бесчисленные ряды маленьких холмиков отмечали места, где хранились останки отошедших в западные края.
– Неужели Антеф не боится оставаться здесь в ночные часы? – удивился большой Нехси.
– О, мне пришлось один раз быть здесь поздно вечером, – отозвался Нехеб-ка. – Выли шакалы, хохотали гиены, страшные птицы ночи летали над головой. Вдали ревел лев, глухим плеском отзывались в реке крокодилы, – мне показалось, что стонет земля, наполненная умершими. Я едва удерживал свое сердце от бегства…
– Антеф не здесь, он скрывается в древнем подземелье, близко от берега. Если каждому из нас придется выбирать между позорной смертью и страхом перед отошедшими, – я думаю, что он меньше убоится мертвых, – спокойно сказал Уахенеб.– От мертвы? еще никто не погиб. Здесь давно живет старый сторож с семьей, и все от мала до велика здоровы и целы. У нас, бедняков, не знающих вещей Не знающий вещей – египетский термин, означавший бедняков.

, тут нет ничего – ни таинственных гробниц, ни подземелий. Про город мертвых для знатных рассказывают страшные предания… А может быть, для того, чтобы… никто не смел трогать вещи, храня щиеся в богатых гробницах? – Кормчий тихо рассмеялся, а его спутники посмотрели на него с удивлением.
– Мы будем здесь жить? – тихо спросила девушка, устремив на Уахенеба глаза, еще полные грусти.
– Вовсе нет, – рассмеялся кормчий. – Тебя завтра возьмет на корабль мой верный друг, кормчий Саанахт. Ты будешь жить в Дельте, у моих родных, пока не повернется лицо богов…
– А отец?
– Антефа нельзя отослать с тобой. Я возьму его на свой корабль тайно, в день отплытия. Нам не дадут много отдыхать – скоро пойдем мы опять за кедром для храмов на Великое Зеленое море…
В доме Уахенеба вновь собрались гости – кормчий решил отпраздновать спасение Антефа и его дочери, не объясняя никому причины торжества. Опустели два кувшина вина, громадный глиняный сосуд с пивом. У захмелевших людей развязались языки, все смелее становились выкрики и взволнованные речи о несправедливости жизни в Та-Кем, о том, что жрецы обманывают бедняков. что государство не жалеет своих подданных.
– Рабы у богатых и во дворцах живут лучше, чем мы! – воскликнул тот же хмурый кузнец, который угрожал Уахенебу каменоломнями в прошлый раз.
Кормчий поднял руку:
– Слушайте сказку о стране счастья!
Низенький старик с круглой лысой головой говорил о трудности жизни без просвета и защиты. Гости стали кивать головами, соглашаясь. Сказка описывала чудесную страну Пунт, страну духов счастья. Никто не согнут страхом и голодом, золото сверкает в речных песках, деревья отягощены чудесными плодами, благовонные смолы текут по стволам, прекрасные девушки дарят всех ласковыми улыбками. Все равно сыты, нет тяжких работ и свирепых зверей…
– Там, там! За восточной пустыней, за Лазурными Водами Лазурные Воды – Красное море.

, в безмерной дали!
Старик вскочил, указывая на восток; поднялись и все гости, всматриваясь в пыльную мглу над восточными холмами, точно стараясь сквозь нее разглядеть призрачное видение чудесной страны…
– Никто, никто, кроме могучих людей-богов древности, не достигал пределов Пунта!
– Недоступна, прекрасна желанная страна, отрада смертных, живущих там наравне с духами, похожих на нас, детей Черной Земли!..
Внезапно раздались удары палки в калитку сада. Громкий стук оборвал сказку; люди насторожились, воцарилось молчание, полное опасений. Угрюмый человек, морщинистый и суровый, подошел к кормчему. Уахенеб поджидал его с затвердевшим, как у статуи, лицом.
– Мой и твой господин, казначей бога Баурджед, велит тебе прийти завтра, после дневного сна! – громко, не допускающим возражения тоном сказал посланный, и Уахенеб перевел дыхание. Зов казначея еще не был бедой.

Пестрые занавеси в оконных просветах колыхались под легким ветерком. По коричневой полированной поверхности деревянных колонн пробегали слабые блики света. В комнату, тяжело ступая, вошел великий властитель, молодой фараон Джедефра Джедефра – фараон IV династии Древнего Царства (2877–2869 гг. до н.э.).

. Следом за ним спешили два человека с золотыми нагрудными знаками. Они с привычной ловкостью распростерлись на полу перед фараоном. Нетерпеливое движение руки Джедефра заставило их встать. Один, высокий и худой, носивший звание хранителя царских сандалий, снял с ног фараона сандалии из позолоченной кожи. Другой, смотритель ларца с притираниями, осторожно освободил Джедефра от тяжелого парика, прикрытого полосатым головным платком и пшентом Пшент – двойная корона египетского царя.

и снял футляр, заменявший бороду. Фараон с облегчением провел ладонью по гладко выбритой голове.
Вельможи удалились. Джедефра сбросил длинную белую одежду из серебристого льна, выделанного так тонко, что ткань просвечивала. Он остался в короткой рубашке, перетянутой голубым поясом с тяжелыми синими лентами на золотых пряжках.
Фараон устало потянулся. Нелегко было соблюдать каменную неподвижность поз, требуемых ритуалом при публичных появлениях.
Сухое, жестокое лицо Джедефра было хмурым и сосредоточенным. Он медленно подошел к окну, выходившему на запад, и слегка отодвинул плотный занавес.
В прозрачном воздухе под густой синевой чистого неба предстал перед Джедефра предел его страны. Дворец фараона стоял на невысоком холме, близ которого плодородная темная земля Нильской долины резко граничила с красновато-желтой пустыней. Вдали отчетливо вырисовывались изгибы огромных песчаных бугров. Там пески, поднимающиеся горами по пятьсот локтей вышины, пылают под знойным небом, как гигантский костер, преграждающий живым путь в страну запада, царство ушедших, обиталище мертвых…
От песчаных холмов к долине сбегали голые каменные уступы. На них за белой каменной оградой колыхалась темная зелень высоких пальм.
Джедефра угрюмо усмехнулся. В глубокой тишине доносился лишь плеск воды в ступенчатых бассейнах. Рабы, выстроившись длинной цепочкой, с утра до ночи качали воду из реки, чтобы вокруг пирамиды мог существовать зеленый сад. А некоторым деревьям сада было уже больше двадцати лет…
Но фараон, конечно, не думал об этом. Миллионы роме, сотни тысяч рабов, как трудолюбивые муравьи, копошатся у него под ногами, обожествляя все четыре имени царя Фараон, кроме собственного имени, имел еще несколько так называемых тронных имен.

. Джедефра думал о древнем обычае царей воздвигать на краю западной пустыни – границе страны мертвых – особые сооружения, получившие название «священная высота» Священная высота – по-древнеегипетски «перема»; отсюда – пирамида.

. Эти «высоты», резко возвышаясь над плоской страной, поднимали ввысь, утверждая в вечности, личность фараона.
Со времени великого Джосера Джосер – выдающийся фараон III династии (2980 г. до н. э.).

, создателя могущества страны Черной Земли, эти сооружения стали строить из камня. Недалеко от его дворца, на том же западном плоскогорье, высится исполинская пирамида Хуфу Хуфу, иначе Хеопс – фараон IV династии (2900 г. до н. э.), строитель самой большой пирамиды.

– беспощадного властелина, грозного фараона, неожиданным наследником которого явился он, Джедефра, сын одной из самых молодых и незаметных жен Хуфу. Сын, знавший отца только в образе живого бога, владыки сурового и недоступного, Джедефра рос вдали от дворца и воспитывался в маленьком храме, у старого жреца, даже не думая о том, чтобы занять видное место в государстве Черной Земли.
Его мать – умная и хитрая южанка, происходившая из области древнейшей столицы Та-Кем, тайно готовила сыну иное. Она сумела добиться доверия могущественного союза жрецов Ра, безраздельно владычествовавших в «Городе» – храме Солнца, у начала Дельты, к северу от столицы. Жрецы осмелились противостоять даже могучему Хуфу, фараону, впервые сумевшему согнуть непокорных служителей богов и взять у бесчисленных храмов часть богатств и рабов для постройки великой пирамиды.
Этот грозный пришелец из средней Кемт, выдвинутый старой знатью и жрецами бога Хнума, сменил владык потомков Хасехемуи Хасехемуи – последний фараон II династии, отец Джосера.

и еще более возвеличил божественную власть фараонов. Перед его железной волей и безграничной жестокостью вся Кемт в страхе распростерлась ниц. Всю мощь государства, укрепленного фараонами-предшественниками – Джосером и Снофру Снофру – фараон-завоеватель, (2980–2900 гг. до н. э.).

– и их советниками – учеными Имхотепом, Кегемни, Птахотепом, воспетыми в народе, все богатства Та-Кем и его многочисленных рабов Хуфу употребил на достижение единственной цели – постройки огромной пирамиды, невиданной от сотворения мира.
Гигантская пирамида должна была навеки утвердить имя Хуфу, поразить все будущие поколения. Она стояла над каждым жителем страны, господствовала над мечтами, мыслями, поступками и снами миллионов людей. Все другое, даже великие и грозные боги, требовавшие непрестанных жертв, обрядов и празднеств, отошло на задний план. Количество громадных камней, уложенных в пирамиду каждый новый десяток локтей ее вышины сделались важнейшими новостями страны.
Забыты были далекие походы в неизвестные страны, неведомые и манящие дали морей Великой Дуги. Забыт был и самый мир, окружающий страну Та-Кем, словно все средоточие Вселенной сошлось на узкой ленте Черной Земли и внутри ее, на острие пирамиды Хуфу…

Страна обеднела, ропот недовольства все чаще раздавался не только среди бедных земледельцев, но и среди могущественной знати и великих жрецов.
А фараон продолжал постройку. И вот белая пирамида в триста локтей высоты ослепительно сверкает под вечно голубым небом, в кольце садов и храмов. Каждый из ее камней, весом в шесть быков, так тщательно пригнан к другим, без следов соединения, что пирамида кажется единой массой. В глубине белой пирамиды заключен саркофаг из черного гранита, и в нем лежит отошедший в страну запада грозный фараон.
И теперь он, Джедефра, живой бог, принявший власть и силу всего государства, хочет возвеличить себя исправлением бед, нанесенных постройкой великой пирамиды. Он тоже строит свою «высоту» там, против дворца, на северном конце плоскогорья, не считая возможным нарушить священный обычай. Но всего в шестьдесят локтей будет это сооружение – жалкий холмик перед колоссальной гробницей Хуфу.
Джедефра отменил подати с храмов, вернул им тысячи рабов. Он посылал суда к Великому Зеленому морю, и на восток, и на юг, в страну Куш Страна Куш – часть Нубии, на юг от Египта, выше по Нилу.

. Посланные возвратились благополучно, с добычей золота, меди, кедрового дерева. Но в стране неспокойно. Начальники округов недовольны, урожаи уменьшились, голодные земледельцы опять осмеливаются грабить государственные склады.
А он, живой бог, молод и не знает, что нужно сделать еще, хотя и хочет быть подобным Джосеру и Снофру, возвеличившим Та-Кем и без конца прославляемым в легендах и преданиях. Если бы у него был советник, мудростью равный Имхотепу…
Недавно он беседовал с великим ясновидцем Великий ясновидец – титул верховного жреца Ра.

, который снова намекнул фараону на неправильный путь, избранный им в управлении государством. Верховный жрец настаивал на строительстве новой огромной пирамиды, уверяя Джедефра, что такова воля богов и заветы высшей мудрости. Народ Та-Кем многочислен, трудолюбив, рабы должны быть непрерывно заняты самым тяжким трудом, иначе толпы их разъярятся и возникнут бунты. Что может быть лучше постройки новой великой пирамиды! Народ будет все более убеждаться в ничтожестве своей земной жизни и обратит свои мысли к загробному существованию в счастливых полях Иалу. Знатные властители сепов Сепы – области или провинции.

должны будут отдать для постройки пирамиды свои богатства, рабов и даже часть свободных людей – значит, у них не будет сил противиться фараону. А ему, живому богу, останется только требовать покорности себе и богам, возвышая храмы и жрецов, одаривая их золотом, рабами и скотом.
Великая пирамида прославит его на миллионы лет. А он построил ничтожную гробницу, роняя свое божественное достоинство. Это посеет пагубные сомнения в умах людей, которые могут перестать чтить жрецов и – страшно сказать – богов. И без того не только знатные, но даже простой народ начинает требовать себе хорошей жизни здесь, сейчас, а не в стране ушедших.
Джедефра не сумел хорошо возразить великому ясновидцу. Он только сказал, что хочет искать других путей, подобных путям Джосера, но не знает, как это сделать.
Жрец, затаив злобную усмешку, объявил царю, что времена Джосера миновали безвозвратно. Теперь фараон должен идти другими путями и Джедефра не может отступить от них, иначе страну постигнут бедствия. Угроза, скрытая под внешней почтительностью верховного жреца, встревожила молодого фараона. Он, сам получивший власть из рук жрецов Ра, знал их могущество и знал истинную цену своему божественному достоинству, незыблемому только в глазах простого народа.
Он был одинок, занял трон владык Черной Земли силой жрецов Ра и мог опираться только на них. Но они направляли его по пути, не казавшемуся достойным ему, с детства воспитанному на преданиях о деятельности великих фараонов – потомков Хасехемуи, выходцев с юга, откуда была родом и его мать. И тут он вспомнил, что его отец, грозный Хуфу, не раз призывал жрецов древнего бога знания, письма и искусства – Тота и требовал от них открыть ему тайну храмов Тота, по преданиям, хранивших бесчисленные сокровища и тайные книги знаний. Хуфу, старавшийся добыть как можно больше сокровищ для постройки своей пирамиды, грозил жрецам Тота всевозможными карами, но ничего не добился. Жрецы объявили ему, что тайные замки Тота – не более как легенда, оставшаяся от очень древних времен, когда их бог был одним из главенствующих.
Джедефра решил обратиться к служителям Тота в надежде на их знания. Жрецы бога, главенствовавшего во времена Джосера, должны были научить молодого фараона тайнам власти и созданию мощи и богатства.
И сейчас Джедефра ожидал главного жреца Тота, обещавшего явиться к фараону на закате солнца.
Джедефра отвернулся от окна, прошел по мягким коврам и опустился в легкое кресло из черного дерева.
Снизу, со двора, обнесенного высокой глинобитной стеной, донеслось негромкое бряцание оружия. Стукнул медный щит, и в тишине поплыл протяжный, звенящий звук.
Внезапно и бесшумно в комнате появился крепкий, коренастый человек с блестящим бритым черепом. Он был в простой набедренной повязке, но переброшенная через левое плечо леопардовая шкура означала сан главного жреца. Жрец не распростерся на полу, а только склонился перед Джедефра, согнув локти у пола, и брови фараона недовольно поднялись. Пришедший выпрямился как ни в чем не бывало и, осторожно ступая, приблизился к фараону. Джедефра пристально всматривался в его лицо – тяжелый лоб, резкий выступ крупного носа, недобрый прищур смелых глаз.
– Он звал меня, великий царь, анх уда снеб (жизнь, здоровье, сила Жизнь, здоровье, сила – обязательная приставка ко всякому упоминанию фараона.

), – негромко сказал жрец, избегая назвать имя фараона и обращаясь к нему только в третьем лице.
– Ты великий начальник мастеров Носатого? Носатый – фамильярное название бога Тота, изображавшегося с головой ибиса.

– спросил фараон. – Ты вовсе еще не стар. – Тень недоверия скользнула в словах Джедефра.
– Всего два года, как я назначен вместо ушедшего Джехути, мощный Бык Черной Земли, – ответил жрец.
Джедефра нетерпеливо нахмурился:
– Можешь избегать хорошей речи. Мы будем говорить как два жреца.
Жрец склонился в знак послушания.
–
1 2 3 4 5 6 7