Здесь, под защитою каменных стен с боков, они сами были непоколебимы, как гранитная стена.
На эту сомкнутую фалангу в неистовой ярости набегали волны колченогих и каждый раз с уроном катились назад. Деревянные палицы их не могли противостоять тяжелым дубинам с камнями и кремневым остриям копий. Но в слепой ярости борьбы, они в самозабвении ныряли в самую гущу врагов, хватали своими обезьяньими руками за ноги горных людей и, увлекая наземь, разрывали их на части крючковатыми, цепкими, как клещи пальцами.
Немало борцов было вырвано из рядов горных людей в этой свалке. Но из женщин ни одна не была взята в плен живою. Каждый раз, когда колченогие увлекали какую-нибудь женщину к себе и освободить ее было невозможно, — из собственных рядов вылетало освобождающее копье, предупреждавшее бесчестье племени. И этот страх перед бесчестьем, смешанный с инстинктом материнства, вдыхал в женщин безудержную ярость волчиц и делал их для колченогих не менее страшными, чем сильнейшие из мужчин. Центральное место авангарда занимал вождь. Его массивная дубина, которой он владел очень искусно, создала перед собой опасный круг, куда не мог проникнуть ни один колченогий.
На левом фланге, где каменная стена ущелья, падая менее круто, чем правая, обнажала слабое место сражавшихся, — защитой руководил воин, по имени Гром.
Его дубина также сеяла смерть и ужас вокруг. Но, более тонкая и легкая, эта дубина отличалась своим оригинальным видом. Очень длинная рукоятка ее оканчивалась гладко сточенным кремнем, вследствие чего это оружие служило для Грома одновременно и палицей и пикой. С изумительной ловкостью, перебрасывая его в своей руке, он то опускал тяжелый молот камня на головы наступающих, то, вытянув его во всю длину, поражал врага в грудь острым конусом кремня.
Этот воин, несмотря на то, что его слава, как охотника и бойца, уступала репутации лишь одного вождя, не возбуждал в последнем никогда подозрительного или ревнивого отношения к себе. Всегда охотно признавая авторитет вождя, он много способствовал укреплению в племени дисциплины подчинения.
Чуждаясь племенных раздоров и неурядиц, он обитал во время нашествия волков в уединенной пещере на наружной границе Малых Гор и первый встречал грозные набеги волчьих стай.
Там он жил в обществе своей семьи, состоявшей из старухи-матери, двух жен и четырех детей. Однажды, когда он был на охоте с младшим из них, десятилетним мальчиком, — явились волки.
Вернувшийся Гром нашел в пещере лишь кости своей семьи да клочья волчьей шерсти, говорившие о страшной борьбе. Теперь — в великой схватке с колченогими — мальчик находился на стене ущелья, метрах в шести над головой отца, и бросал камни в воющие толпы врагов. И в короткие промежутки между схватками Гром с тревогой оглядывался назад, туда, где стоял его сын.
Вдруг со скалы раздался пронзительный крик. Гром в разгаре борьбы инстинктивно повернул голову в сторону сына. Мгновенно один из колченогих схватил его дубину и дернул к себе. В то же время другой, изловчившись, метнулся к его ногам и захватил их крючьями пальцев. Гром потерял равновесие и упал.
С резким криком из рядов вырвалась молодая девушка с нежной кожей и волнами длинных темных волос — и одним прыжком очутилась над распростертым Громом. Мелькнувшее в ее руке копье ударило меж глаз ближайшего из нападавших.
Так неожиданно было ее появление, что колченогие растерялись. Этим моментом воспользовались горные люди, чтобы схватить упавшего бойца и унести его за линию прикрытия.
Через минуту он был уже снова впереди, сражаясь с удвоенной яростью, несмотря на кровь, покрывавшую его голову и спину. А за ним, вперив в него взгляд широко раскрытых глаз, забыв о том, что эта кровь была не только его, но и ее кровью, стояла девушка, вырвавшая его из объятий смерти. Правда, до сих пор все атаки не могли сокрушить шеренги бойцов, но для умудренных жизненным опытом стариков, толпившихся на скалах над ущельем, было очевидно, что еще немного, и ряды их родичей будут опрокинуты. Но вот, с вершины правого утеса, — том, где каменная стена падала вниз почти вертикально, раздались два протяжных резких свистка. Это был сигнал, которого ждал истекающий кровью вождь. Из уст его вырвалось рычанье команды, и ряды горных людей угрюмо и в полном порядке отступили назад, наполовину очистив узкий проход. С ликующим лаем, толкая друг друга, топча раненых, толпы колченогих понеслись вперед, и не прошло и пяти минут, как горло ущелья было набито ими битком.
Непрерывный град камней полетел на их головы с правой стены. А слева в течение нескольких минут сыпался густой дождь песка, слепивший их глаза и забивавшийся внутрь безобразных, раздернутых ноздрей. Над этим облаком пыли замелькали седые бороды, и показались лица с выпученными глазами и вздувшимися от напряжения жилами… И камень подался. Огромная глыба камня начала медленно сползать вниз, и работавшие наверху люди с развевающимися гривами седых волос стремительно отхлынули назад.
Гром падающей глыбы наполнил собою все вокруг, и увлекаемая ею огромная масса камня и земли рухнула на желтую орду, сдавленную в горле ущелья.
Оглушительный, долго несмолкавший крик триумфа понесся из рядов горных людей…
Немного воинов уцелело из орды колченогих. Они добрались до приближавшихся отрядов своих сородичей и поведали им о страшном племени высоких краснокожих демонов, непобедимых в бою и низвергающих горы на головы врагов.
И с этих пор кочующие орды колченогих изменили свой путь и, уклонившись на юго-запад, далеко обходили территорию Малых Гор.
6. В ПОИСКАХ НОВОГО МЕСТА
Бледный месяц освещал амфитеатр, где, сидя на корточках перед пещерами, держали совет покрытые рубцами воины племени. Покойники были погребены, как того требовал обряд, под кучками камней на ветреных склонах холмов.
Вождь, сидя на утесе, возвышаясь над всем собранием, внимательно прислушивался к шумливому спору, переводя взгляд прищуренных глаз с одного говорившего на другого, и лишь изредка вставляя свое слово. Внезапно вождь издал резкое восклицание, и все смолкли. Он стоял, сгибаясь от полученных ран, и все равно казался чрезмерно большим при свете месяца. Он изрек свое решение.
— Я слышал много безумных слов, — произнес он, — но также и немного мудрых. И наиболее мудрыми были слова отца нашего, старого Альпа. Глаза отца моего ослепли от прожитых лет, но сквозь эту темноту они видят то, что нам недоступно. Они увидели, что все несчастья последних лет пришли к нам с востока. Они видят, что и новые опасности придут с востока, потому что мы, народ Малых Гор, стоим на их пути. Сколько же еще опасностей можем мы встретить лицом к лицу и не погибнуть? Ни одной! Поэтому я говорю: нам нужно оставить место это, родину наших отцов, и пойти на закат солнца, чтобы найти новую родину, вдали от врагов. Я сказал. В ответ на его слова раздалось тихое ворчание, потому что многие, не смея открыто высказать свое мнение, с неудовольствием и страхом думали о предстоящих опасностях пути и о том, что придется покинуть свои удобные жилища. Но Гром, который слушал вождя с горевшими глазами, теперь выступил вперед и вошел в круг.
— Боор — наш вождь, — произнес он ясным, спокойным голосом, — не только потому, что он самый сильный из нас, но и потому, что он — мудрейший на совете. Когда мы выступим?
Вождь подумал короткое мгновение. О ропоте несогласных он не заботился, но поддержка Грома была ему приятна.
— Через два месяца от этого дня, — ответил он, — наши раны должны зажить, потому что нам нужно быть сильными в пути. Мы идем далеко, не зная сами — куда, и нам нужно собрать много пищи для пути. Когда месяц дважды совершит полный круг, мы оставим эти пещеры и страну Малых Гор.
— Тогда, — сказал Гром, — если Боор возьмет к себе моего сына и позаботится о нем во время моего отсутствия, я пойду один вперед, чтобы найти для нас место, вернусь быстро назад и поведу племя отсюда кратчайшим путем.
— Я позабочусь о твоем мальчике, — сказал Боор. — Когда ты выступишь?
— На заре следующего дня, — ответил Гром.
В этот момент молодая девушка Айя в сильном возбуждении вскочила на ноги. Увидев это, рослый юноша, сидевший все время вплотную к ней на корточках и пожиравший ее лицо жадными глазами, подпрыгнул с яростным криком.
— Гром — изменник! — вскричал он. — Он бросает нас в нужде. Не позволяй ему уходить, вождь!
Ропот протеста пронесся по рядам слушателей. Девушка посмотрела ему в лицо сверкающими глазами, но Гром бросил на него безразличный взгляд и отвернулся в сторону, со скрытой усмешкой на губах.
Вождь ударил дубиной по скале и произнес холодно:
— Мауг молод, и слова его безумны. Гром — верный человек. Он пойдет.
Лицо юноши исказилось гримасой, говорившей о внутренней борьбе. Но затем черты его разгладились, и он коротко рассмеялся при мысли, что из такого опасного путешествия его соперник вряд ли возвратится живым. Он искоса бросил хитрый взгляд на девушку, снова повернувшуюся к нему спиной. По знаку вождя совет закончился. Горные люди, переговариваясь, разбрелись по своим пещерам.
Не успело еще солнце своими лучами коснуться верхушек окрестных утесов, как Гром был на ногах и, притронувшись в знак прощанья к спящему сыну, вышел из пещеры. Он чувствовал необычайный прилив сил. Это было как раз такое предприятие, которого хотел его испытующий, жадный ко всему неизвестному дух.
Юный пыл сверкал в его глубоких глазах из-под густых, сдвинутых бровей, когда он бесшумно пробирался через горло ущелья, с легкостью мальчика перепрыгивая через чисто обглоданные кости вчерашних врагов. Затем он повернулся спиною к солнцу и направил свой путь вдоль потока. Его оружием была все та же боевая дубина, два легких охотничьих копья и кремневый нож, болтавшийся на поясе из волчьей кожи. К полудню он достиг широкой и быстрой реки — на границе его прежних вылазок. Он перебрался через нее не без труда и дальше пошел уже с большими предосторожностями, охваченный ощущением враждебной, стерегущей неизвестности.
Когда солнце склонилось к земле, Гром остановился, подыскивая дерево, на верхушке которого он мог бы найти надежное убежище на ночь. В этот момент его слуха достиг пронзительный крик ужаса. Он побежал в ту сторону, откуда он доносился, и увидел бегущую девушку с развевающимися по ветру волосами. За нею гнались три пещерных волка.
Гром метнул копье, которое вонзилось одному из волков в грудь. Тогда два другие остановились в нерешимости. Но при виде высокой человеческой фигуры, большими прыжками приближавшейся к ним, они повернули и мгновенно скрылись в чаще.
Девушка сделала несколько шагов вперед и склонилась к коленям Грома. Воин смотрел на нее с удивлением и досадой. Но затем он узнал ее. И взор его смягчился при виде глубокого красного шрама, тянувшегося по ее плечу: он знал, что кровь из этой раны обагрила его плечи и спасла ему жизнь там, на пороге ущелья. Это была Айя.
Однако он был смущен ее неожиданным появлением, осложнявшим его трудное предприятие, и коротко спросил ее, зачем она последовала за ним.
— Я боялась за тебя, — отвечала она, не вставая с колен и не подымая на него глаз. — Ты идешь навстречу стольким опасностям! Я не могла остаться с племенем и ждать.
— Ты думала, что мне нужна помощь? — спросил он с легкой усмешкой.
— Я нужна была тебе в бою! — ответила девушка гордо.
— Верно! — промолвил Гром. — Если бы не ты, я бы спал теперь под камнями.
Он взглянул на нее с внезапно нахлынувшей нежностью, которая удивила его самого, потому что подобного чувства он никогда до того не испытывал к женщине. Его жены были покорными и исполнительными женщинами, и он был вполне доволен ими, но ему пришло в голову, что ни одна из них не решилась бы добровольно разделить с ним опасный путь.
— Я не могла оставаться без тебя, — я боялась Мауга, — сказала девушка со скрытым лукавством в голосе.
Волна ревнивой ярости пробежала по лицу Грома.
— Если бы он коснулся тебя, я бы убил его, — произнес он гордо, и в глазах его мелькнул холодный огонь уверенности в своей силе. И, быстро наклонившись к девушке, он поднял ее с земли и на мгновение прижал к своей могучей груди.
— Но почему же ты шла за мной весь день скрываясь?
— Я боялась, что ты рассердишься и отошлешь меня назад, — ответила девушка с легким вздохом облегчения.
— Неужели я мог бы приказать тебе вернуться? — сказал Гром, совсем забыв свое прежнее равнодушие. — Теперь идем, нам нужно найти место для ночлега.
И, взявшись за руки, они быстрым шагом направились к дереву, которое Гром уже раньше наметил для ночного убежища. Когда они укрылись на его верхушке, быстро надвинулся сумрак, и громкий рев крупного зверя донесся из глубины леса, а в ближайшей заросли послышался легкий треск сучьев под тяжестью лап вышедшего на охоту тигра.
7. СВЕТЯЩИЕСЯ ПЛЯСУНЫ
В течение трех недель Гром и Айя безостановочно стремились вперед. Им пришлось уклониться на север, чтобы обогнуть обширное озеро, болотистые берега которого были покрыты следами невиданных еще ими чудовищ. Несмотря на то, что высокие деревья давали надежный приют в своих густых кронах, они проводили без сна опасные часы ночной темноты, так как зверей кругом было очень много.
Если бы Гром был один, он, вероятно, давно изнемог бы под бременем этого беспрерывного чуткого бдения. Но девушка, в глазах которой постоянно светилось счастье молодого, вольного зверя, казалось, не знала утомления, и Гром наблюдал за ней со все возрастающим восхищением. Когда озеро и низкие болота остались позади, они вступили в незнакомую страну с плодородными, полными жизни долинами, покрытую голыми конусообразными холмами.
Эти холмы казались темными островками среди зеленого волнующегося моря. Дальше, вдоль горизонта, они тянулись беспрерывной цепью, поднимая к бледной синеве неба причудливые очертания острых вершин. Некоторые из этих холмов курились нежными струйками легкого дыма, а из одной вершины взвивался к небу густой, темный столб, принимавший в верхних слоях неподвижного воздуха форму гигантской пинии. Девушке этот ландшафт казался зловещим. Он наполнял ее сердце жуткими предчувствиями, она охотно обогнула бы эти места. Но, видя, что Гром полон интереса к открывающимся перед ними новым явлениям, она отбросила в сторону страх и с прежней смелостью пошла вперед. Однажды, когда солнце стояло высоко, они подошли к двум могучим деревьям, одиноко возвышавшимся среди открытого луга, немного в стороне от густого леса. Маленький ключ с ледяной водой выбивался из-под их корней на земную поверхность.
Это было время полуденного отдыха, и деревья манили к себе темной листвою, обещая надежный приют. Айя напилась, освежила лицо прохладной влагой, откинула назад спадающие волосы и одним сильным упругим движением поднялась на ближайшую ветвь дерева. Гром помедлил несколько мгновений, полными пригоршнями ополаскивая разгоряченные ходьбой мускулы. Затем он припал к земле и стал пить большими глотками.
В этот момент, когда его обычная звериная чуткость была ослаблена, послышался шорох раздвигаемых ветвей, и из чащи вышел гигантский косматый бурый медведь. Одно мгновение он смотрел налитыми кровью глазами на распростертого на земле человека, затем ринулся на него с быстротою огромного валуна, низвергающегося вниз по склону холма. Девушка испустила пронзительный предостерегающий крик.
В следующую секунду Гром был уже на ногах и стремительно бросился к дереву. Но зверь уже настигал его, — как вдруг копье со свистом пронеслось над головою Грома, задев его волосы, и вонзилось медведю глубоко в плечо. С ревом животное остановилось, движением спины силясь вытолкнуть его вон. Этим воспользовался Гром и в два прыжка поднялся на сук, уронив при этом оба свои копья.
Такой оборот дела не остановил медведя. Обезумев от боли и ярости, он подступил к дереву и начал взбираться наверх. Гром попытался ударить его дубиной, но в неудобном, согнутом положении трудно было как следует размахнуться, и медведь почти не заметил удара.
— Надо заманить его наверх, потом спуститься и бежать, — сказал Гром.
И оба стали проворно подыматься на верхушку. Зверь не отставал от них, и, когда ветви стали трещать и гнуться под тяжестью его огромного тела. Гром и девушка быстрым движением перенеслись на соседнее дерево.
В этот момент другой медведь показался под ними и, взглянув на людей умным и неуловимым взором хищника, сопя и ворча, обхватил мохнатыми лапами ствол дерева.
Гром посмотрел на девушку глазами, в которых внезапно появился испуг.
— Можешь ли ты бежать очень быстро? — спросил он.
Девушка коротко засмеялась.
— Я убежала от волков, — напомнила она ему.
— В таком случае нам нужно бежать, — продолжал он, — быть может, очень долго, до тех пор, пока мы не найдем места, где сможем обороняться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9
На эту сомкнутую фалангу в неистовой ярости набегали волны колченогих и каждый раз с уроном катились назад. Деревянные палицы их не могли противостоять тяжелым дубинам с камнями и кремневым остриям копий. Но в слепой ярости борьбы, они в самозабвении ныряли в самую гущу врагов, хватали своими обезьяньими руками за ноги горных людей и, увлекая наземь, разрывали их на части крючковатыми, цепкими, как клещи пальцами.
Немало борцов было вырвано из рядов горных людей в этой свалке. Но из женщин ни одна не была взята в плен живою. Каждый раз, когда колченогие увлекали какую-нибудь женщину к себе и освободить ее было невозможно, — из собственных рядов вылетало освобождающее копье, предупреждавшее бесчестье племени. И этот страх перед бесчестьем, смешанный с инстинктом материнства, вдыхал в женщин безудержную ярость волчиц и делал их для колченогих не менее страшными, чем сильнейшие из мужчин. Центральное место авангарда занимал вождь. Его массивная дубина, которой он владел очень искусно, создала перед собой опасный круг, куда не мог проникнуть ни один колченогий.
На левом фланге, где каменная стена ущелья, падая менее круто, чем правая, обнажала слабое место сражавшихся, — защитой руководил воин, по имени Гром.
Его дубина также сеяла смерть и ужас вокруг. Но, более тонкая и легкая, эта дубина отличалась своим оригинальным видом. Очень длинная рукоятка ее оканчивалась гладко сточенным кремнем, вследствие чего это оружие служило для Грома одновременно и палицей и пикой. С изумительной ловкостью, перебрасывая его в своей руке, он то опускал тяжелый молот камня на головы наступающих, то, вытянув его во всю длину, поражал врага в грудь острым конусом кремня.
Этот воин, несмотря на то, что его слава, как охотника и бойца, уступала репутации лишь одного вождя, не возбуждал в последнем никогда подозрительного или ревнивого отношения к себе. Всегда охотно признавая авторитет вождя, он много способствовал укреплению в племени дисциплины подчинения.
Чуждаясь племенных раздоров и неурядиц, он обитал во время нашествия волков в уединенной пещере на наружной границе Малых Гор и первый встречал грозные набеги волчьих стай.
Там он жил в обществе своей семьи, состоявшей из старухи-матери, двух жен и четырех детей. Однажды, когда он был на охоте с младшим из них, десятилетним мальчиком, — явились волки.
Вернувшийся Гром нашел в пещере лишь кости своей семьи да клочья волчьей шерсти, говорившие о страшной борьбе. Теперь — в великой схватке с колченогими — мальчик находился на стене ущелья, метрах в шести над головой отца, и бросал камни в воющие толпы врагов. И в короткие промежутки между схватками Гром с тревогой оглядывался назад, туда, где стоял его сын.
Вдруг со скалы раздался пронзительный крик. Гром в разгаре борьбы инстинктивно повернул голову в сторону сына. Мгновенно один из колченогих схватил его дубину и дернул к себе. В то же время другой, изловчившись, метнулся к его ногам и захватил их крючьями пальцев. Гром потерял равновесие и упал.
С резким криком из рядов вырвалась молодая девушка с нежной кожей и волнами длинных темных волос — и одним прыжком очутилась над распростертым Громом. Мелькнувшее в ее руке копье ударило меж глаз ближайшего из нападавших.
Так неожиданно было ее появление, что колченогие растерялись. Этим моментом воспользовались горные люди, чтобы схватить упавшего бойца и унести его за линию прикрытия.
Через минуту он был уже снова впереди, сражаясь с удвоенной яростью, несмотря на кровь, покрывавшую его голову и спину. А за ним, вперив в него взгляд широко раскрытых глаз, забыв о том, что эта кровь была не только его, но и ее кровью, стояла девушка, вырвавшая его из объятий смерти. Правда, до сих пор все атаки не могли сокрушить шеренги бойцов, но для умудренных жизненным опытом стариков, толпившихся на скалах над ущельем, было очевидно, что еще немного, и ряды их родичей будут опрокинуты. Но вот, с вершины правого утеса, — том, где каменная стена падала вниз почти вертикально, раздались два протяжных резких свистка. Это был сигнал, которого ждал истекающий кровью вождь. Из уст его вырвалось рычанье команды, и ряды горных людей угрюмо и в полном порядке отступили назад, наполовину очистив узкий проход. С ликующим лаем, толкая друг друга, топча раненых, толпы колченогих понеслись вперед, и не прошло и пяти минут, как горло ущелья было набито ими битком.
Непрерывный град камней полетел на их головы с правой стены. А слева в течение нескольких минут сыпался густой дождь песка, слепивший их глаза и забивавшийся внутрь безобразных, раздернутых ноздрей. Над этим облаком пыли замелькали седые бороды, и показались лица с выпученными глазами и вздувшимися от напряжения жилами… И камень подался. Огромная глыба камня начала медленно сползать вниз, и работавшие наверху люди с развевающимися гривами седых волос стремительно отхлынули назад.
Гром падающей глыбы наполнил собою все вокруг, и увлекаемая ею огромная масса камня и земли рухнула на желтую орду, сдавленную в горле ущелья.
Оглушительный, долго несмолкавший крик триумфа понесся из рядов горных людей…
Немного воинов уцелело из орды колченогих. Они добрались до приближавшихся отрядов своих сородичей и поведали им о страшном племени высоких краснокожих демонов, непобедимых в бою и низвергающих горы на головы врагов.
И с этих пор кочующие орды колченогих изменили свой путь и, уклонившись на юго-запад, далеко обходили территорию Малых Гор.
6. В ПОИСКАХ НОВОГО МЕСТА
Бледный месяц освещал амфитеатр, где, сидя на корточках перед пещерами, держали совет покрытые рубцами воины племени. Покойники были погребены, как того требовал обряд, под кучками камней на ветреных склонах холмов.
Вождь, сидя на утесе, возвышаясь над всем собранием, внимательно прислушивался к шумливому спору, переводя взгляд прищуренных глаз с одного говорившего на другого, и лишь изредка вставляя свое слово. Внезапно вождь издал резкое восклицание, и все смолкли. Он стоял, сгибаясь от полученных ран, и все равно казался чрезмерно большим при свете месяца. Он изрек свое решение.
— Я слышал много безумных слов, — произнес он, — но также и немного мудрых. И наиболее мудрыми были слова отца нашего, старого Альпа. Глаза отца моего ослепли от прожитых лет, но сквозь эту темноту они видят то, что нам недоступно. Они увидели, что все несчастья последних лет пришли к нам с востока. Они видят, что и новые опасности придут с востока, потому что мы, народ Малых Гор, стоим на их пути. Сколько же еще опасностей можем мы встретить лицом к лицу и не погибнуть? Ни одной! Поэтому я говорю: нам нужно оставить место это, родину наших отцов, и пойти на закат солнца, чтобы найти новую родину, вдали от врагов. Я сказал. В ответ на его слова раздалось тихое ворчание, потому что многие, не смея открыто высказать свое мнение, с неудовольствием и страхом думали о предстоящих опасностях пути и о том, что придется покинуть свои удобные жилища. Но Гром, который слушал вождя с горевшими глазами, теперь выступил вперед и вошел в круг.
— Боор — наш вождь, — произнес он ясным, спокойным голосом, — не только потому, что он самый сильный из нас, но и потому, что он — мудрейший на совете. Когда мы выступим?
Вождь подумал короткое мгновение. О ропоте несогласных он не заботился, но поддержка Грома была ему приятна.
— Через два месяца от этого дня, — ответил он, — наши раны должны зажить, потому что нам нужно быть сильными в пути. Мы идем далеко, не зная сами — куда, и нам нужно собрать много пищи для пути. Когда месяц дважды совершит полный круг, мы оставим эти пещеры и страну Малых Гор.
— Тогда, — сказал Гром, — если Боор возьмет к себе моего сына и позаботится о нем во время моего отсутствия, я пойду один вперед, чтобы найти для нас место, вернусь быстро назад и поведу племя отсюда кратчайшим путем.
— Я позабочусь о твоем мальчике, — сказал Боор. — Когда ты выступишь?
— На заре следующего дня, — ответил Гром.
В этот момент молодая девушка Айя в сильном возбуждении вскочила на ноги. Увидев это, рослый юноша, сидевший все время вплотную к ней на корточках и пожиравший ее лицо жадными глазами, подпрыгнул с яростным криком.
— Гром — изменник! — вскричал он. — Он бросает нас в нужде. Не позволяй ему уходить, вождь!
Ропот протеста пронесся по рядам слушателей. Девушка посмотрела ему в лицо сверкающими глазами, но Гром бросил на него безразличный взгляд и отвернулся в сторону, со скрытой усмешкой на губах.
Вождь ударил дубиной по скале и произнес холодно:
— Мауг молод, и слова его безумны. Гром — верный человек. Он пойдет.
Лицо юноши исказилось гримасой, говорившей о внутренней борьбе. Но затем черты его разгладились, и он коротко рассмеялся при мысли, что из такого опасного путешествия его соперник вряд ли возвратится живым. Он искоса бросил хитрый взгляд на девушку, снова повернувшуюся к нему спиной. По знаку вождя совет закончился. Горные люди, переговариваясь, разбрелись по своим пещерам.
Не успело еще солнце своими лучами коснуться верхушек окрестных утесов, как Гром был на ногах и, притронувшись в знак прощанья к спящему сыну, вышел из пещеры. Он чувствовал необычайный прилив сил. Это было как раз такое предприятие, которого хотел его испытующий, жадный ко всему неизвестному дух.
Юный пыл сверкал в его глубоких глазах из-под густых, сдвинутых бровей, когда он бесшумно пробирался через горло ущелья, с легкостью мальчика перепрыгивая через чисто обглоданные кости вчерашних врагов. Затем он повернулся спиною к солнцу и направил свой путь вдоль потока. Его оружием была все та же боевая дубина, два легких охотничьих копья и кремневый нож, болтавшийся на поясе из волчьей кожи. К полудню он достиг широкой и быстрой реки — на границе его прежних вылазок. Он перебрался через нее не без труда и дальше пошел уже с большими предосторожностями, охваченный ощущением враждебной, стерегущей неизвестности.
Когда солнце склонилось к земле, Гром остановился, подыскивая дерево, на верхушке которого он мог бы найти надежное убежище на ночь. В этот момент его слуха достиг пронзительный крик ужаса. Он побежал в ту сторону, откуда он доносился, и увидел бегущую девушку с развевающимися по ветру волосами. За нею гнались три пещерных волка.
Гром метнул копье, которое вонзилось одному из волков в грудь. Тогда два другие остановились в нерешимости. Но при виде высокой человеческой фигуры, большими прыжками приближавшейся к ним, они повернули и мгновенно скрылись в чаще.
Девушка сделала несколько шагов вперед и склонилась к коленям Грома. Воин смотрел на нее с удивлением и досадой. Но затем он узнал ее. И взор его смягчился при виде глубокого красного шрама, тянувшегося по ее плечу: он знал, что кровь из этой раны обагрила его плечи и спасла ему жизнь там, на пороге ущелья. Это была Айя.
Однако он был смущен ее неожиданным появлением, осложнявшим его трудное предприятие, и коротко спросил ее, зачем она последовала за ним.
— Я боялась за тебя, — отвечала она, не вставая с колен и не подымая на него глаз. — Ты идешь навстречу стольким опасностям! Я не могла остаться с племенем и ждать.
— Ты думала, что мне нужна помощь? — спросил он с легкой усмешкой.
— Я нужна была тебе в бою! — ответила девушка гордо.
— Верно! — промолвил Гром. — Если бы не ты, я бы спал теперь под камнями.
Он взглянул на нее с внезапно нахлынувшей нежностью, которая удивила его самого, потому что подобного чувства он никогда до того не испытывал к женщине. Его жены были покорными и исполнительными женщинами, и он был вполне доволен ими, но ему пришло в голову, что ни одна из них не решилась бы добровольно разделить с ним опасный путь.
— Я не могла оставаться без тебя, — я боялась Мауга, — сказала девушка со скрытым лукавством в голосе.
Волна ревнивой ярости пробежала по лицу Грома.
— Если бы он коснулся тебя, я бы убил его, — произнес он гордо, и в глазах его мелькнул холодный огонь уверенности в своей силе. И, быстро наклонившись к девушке, он поднял ее с земли и на мгновение прижал к своей могучей груди.
— Но почему же ты шла за мной весь день скрываясь?
— Я боялась, что ты рассердишься и отошлешь меня назад, — ответила девушка с легким вздохом облегчения.
— Неужели я мог бы приказать тебе вернуться? — сказал Гром, совсем забыв свое прежнее равнодушие. — Теперь идем, нам нужно найти место для ночлега.
И, взявшись за руки, они быстрым шагом направились к дереву, которое Гром уже раньше наметил для ночного убежища. Когда они укрылись на его верхушке, быстро надвинулся сумрак, и громкий рев крупного зверя донесся из глубины леса, а в ближайшей заросли послышался легкий треск сучьев под тяжестью лап вышедшего на охоту тигра.
7. СВЕТЯЩИЕСЯ ПЛЯСУНЫ
В течение трех недель Гром и Айя безостановочно стремились вперед. Им пришлось уклониться на север, чтобы обогнуть обширное озеро, болотистые берега которого были покрыты следами невиданных еще ими чудовищ. Несмотря на то, что высокие деревья давали надежный приют в своих густых кронах, они проводили без сна опасные часы ночной темноты, так как зверей кругом было очень много.
Если бы Гром был один, он, вероятно, давно изнемог бы под бременем этого беспрерывного чуткого бдения. Но девушка, в глазах которой постоянно светилось счастье молодого, вольного зверя, казалось, не знала утомления, и Гром наблюдал за ней со все возрастающим восхищением. Когда озеро и низкие болота остались позади, они вступили в незнакомую страну с плодородными, полными жизни долинами, покрытую голыми конусообразными холмами.
Эти холмы казались темными островками среди зеленого волнующегося моря. Дальше, вдоль горизонта, они тянулись беспрерывной цепью, поднимая к бледной синеве неба причудливые очертания острых вершин. Некоторые из этих холмов курились нежными струйками легкого дыма, а из одной вершины взвивался к небу густой, темный столб, принимавший в верхних слоях неподвижного воздуха форму гигантской пинии. Девушке этот ландшафт казался зловещим. Он наполнял ее сердце жуткими предчувствиями, она охотно обогнула бы эти места. Но, видя, что Гром полон интереса к открывающимся перед ними новым явлениям, она отбросила в сторону страх и с прежней смелостью пошла вперед. Однажды, когда солнце стояло высоко, они подошли к двум могучим деревьям, одиноко возвышавшимся среди открытого луга, немного в стороне от густого леса. Маленький ключ с ледяной водой выбивался из-под их корней на земную поверхность.
Это было время полуденного отдыха, и деревья манили к себе темной листвою, обещая надежный приют. Айя напилась, освежила лицо прохладной влагой, откинула назад спадающие волосы и одним сильным упругим движением поднялась на ближайшую ветвь дерева. Гром помедлил несколько мгновений, полными пригоршнями ополаскивая разгоряченные ходьбой мускулы. Затем он припал к земле и стал пить большими глотками.
В этот момент, когда его обычная звериная чуткость была ослаблена, послышался шорох раздвигаемых ветвей, и из чащи вышел гигантский косматый бурый медведь. Одно мгновение он смотрел налитыми кровью глазами на распростертого на земле человека, затем ринулся на него с быстротою огромного валуна, низвергающегося вниз по склону холма. Девушка испустила пронзительный предостерегающий крик.
В следующую секунду Гром был уже на ногах и стремительно бросился к дереву. Но зверь уже настигал его, — как вдруг копье со свистом пронеслось над головою Грома, задев его волосы, и вонзилось медведю глубоко в плечо. С ревом животное остановилось, движением спины силясь вытолкнуть его вон. Этим воспользовался Гром и в два прыжка поднялся на сук, уронив при этом оба свои копья.
Такой оборот дела не остановил медведя. Обезумев от боли и ярости, он подступил к дереву и начал взбираться наверх. Гром попытался ударить его дубиной, но в неудобном, согнутом положении трудно было как следует размахнуться, и медведь почти не заметил удара.
— Надо заманить его наверх, потом спуститься и бежать, — сказал Гром.
И оба стали проворно подыматься на верхушку. Зверь не отставал от них, и, когда ветви стали трещать и гнуться под тяжестью его огромного тела. Гром и девушка быстрым движением перенеслись на соседнее дерево.
В этот момент другой медведь показался под ними и, взглянув на людей умным и неуловимым взором хищника, сопя и ворча, обхватил мохнатыми лапами ствол дерева.
Гром посмотрел на девушку глазами, в которых внезапно появился испуг.
— Можешь ли ты бежать очень быстро? — спросил он.
Девушка коротко засмеялась.
— Я убежала от волков, — напомнила она ему.
— В таком случае нам нужно бежать, — продолжал он, — быть может, очень долго, до тех пор, пока мы не найдем места, где сможем обороняться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9