— Но как этого вообще можно добиться, дедушка? Ты так стар, а я…
— Ты всего лишь должен поверить в себя, — прервал мальчика Критолаос. — Что же касается меня, не думаю, что ничего не делая, я бы не состарился.
Они пришли на небольшую полянку, покрытую травой, где уже паслась отара под бдительным присмотром Криоса.
Критолаос осмотрелся; взглядом он изучал вершины окружающих холмов, чтобы убедиться в том, что они здесь совершенно одни. Он сбросил плащ на землю и протянул лук Талосу.
— Итак, я слишком стар, не правда ли? — спросил он с улыбкой.
— Хорошо. Слушай, юнец, — продолжал он, подмигивая. — Кто научил великого Ахиллеса владеть оружием?
— Старый Хирон, кентавр, если не ошибаюсь.
— Совершенно точно; а кто научил великого Улисса пользоваться луком?
— Отец его отца, в лесах Эпейроса.
— Хорошо! — засмеялся старик, удовлетворенный. — А я уж было подумал, что с тех пор, как у тебя стала пробиваться борода, твои мозги начали размягчаться… Как видишь, именно опыт старика позволяет невежественному и самонадеянному юноше стать мужчиной, достойным своего имени.
Талос потер подбородок. Ему казалось, что было бы слишком смело называть несколько редких волосинок бородой. Он твердо взял лук обеими руками с неожиданно серьезным выражением на лице.
— Не так, во имя Геркулеса! Это не прут, которым ты загоняешь коз в загон. Обрати внимание… Да, посмотри сюда: эта часть, покрытая серебром, называется захватом, и здесь ты должен крепко держать левой рукой.
Мальчик кивнул в знак согласия, повторяя то, чему его учили.
— Очень хорошо, — продолжал старик. — Правой рукой ты должен туго натягивать тетиву, которая пускает стрелу вперед.
— Но здесь нет тетивы, — запротестовал озадаченный мальчик.
— Конечно, нет! Если бы была, то этот лук ничего бы не стоил. Тетива прилаживается и натягивается только в тот момент, когда ты хочешь использовать лук, а потом ее снимают. Если бы это не делали, лук бы искривился и потерял бы всю свою гибкость, а, следовательно, и свою силу. Не беспокойся, вот тетива, — сказал он, роясь в своем мешке. — Она сделана из свитых кишок. Я готовил ее сам втайне, в течение многих недель, так, чтобы ты ничего не знал.
— Сейчас мы прикрепим ее к луку. Смотри внимательно: ставишь лук одним концом на землю, за левой ногой, сзади, удерживая его в вертикальном положении левой рукой. Вот так, протягиваешь тетиву через кольцо внизу и затем закрепляешь другой конец на крючке, который выступает в верхней части лука…
— Но он не достает!
— Конечно, не достает. Если бы доставал, то лук не имел бы никакой силы. Он бы был слишком гибкий, и длины твоей руки не хватило бы, чтобы натянуть тетиву. Чтобы зацепить тетиву, нужно изо всей силы согнуть лук, навалившись всем телом на верхний рог, который держишь левой рукой. Одновременно правой рукой нужно тащить конец тетивы, с тем, чтобы он прошел через последнее кольцо в правый крючок. Очень просто, не так ли?
— Тебе легко говорить, дедушка, — ответил мальчик, часто и тяжело дыша от усилий, которые он прикладывал, стараясь выполнить все указания Критолаоса.
— Эта штука твердая! Она просто не сгибается, и еще… — продолжал Талос, прекращая все свои попытки с несчастным видом. — Проклятье, дедушка, если мне действительно придется защищаться от врага, как ты говоришь, то он сможет легко разорвать меня на части, пока я буду стоять здесь как болван с этой штукой, которая не желает даже согнуться… Думаю, тебе не стоит рассчитывать на меня, старик. Может ты и похож на Хирона или отца Лаэрта, но я не великий Ахиллес и не отважный Улисс. Я Талос, калека!..
— Когда ты перестанешь жалеть себя! — взорвался Критолаос в раздражении. — И когда перестанешь ныть как девчонка, я расскажу тебе еще кое-что из того, что ты должен знать. Для начала, вот еще одно: прекрати думать, что всему можно сразу же и легко научиться. Все трудные вещи требуют силы воли, а изучение лука и его применения — совершенно точно задача не из легких. Тебе не хватает не силы мышц, у тебя нет веры в себя. Сейчас давай прекратим этот разговор! Бери лук и делай, как я учил тебя!
Тон его голоса был таким повелительным, что Талос не посмел высказать ни малейших возражений. Он проглотил комок, который застрял у него в горле, зажал верхний рог лука левой рукой, вытягивая тетиву правой рукой.
Ему пришлось сжать зубы, когда он вытягивал ее изо всей силы. Болезненно напрягая свои мышцы, он начал тащить с постоянным, плавным и непрерывным усилием.
— Да, мальчик, вот так, держи крепко!
Критолаос в то же мгновенье услышал, как его собственные слова эхом отозвались в памяти. Он увидел маленькую ручку, которая тянулась из грубой колыбели, чтобы ухватиться за его указательный палец, увидел далекий свет заката, проникающий через щель в двери, длинные тени.
Но все эти образы сразу же испарились из его воображения, как только он увидел лицо Талоса, покрытое стекающими каплями пота, выражение триумфа в его покрасневших глазах.
Он одержал верх над величавым луком из рога!
Талос схватил лук левой рукой, а правой трогал тетиву, которая вибрировала с тихим гулом.
— Вот это ты имел в виду, дедушка? — сказал, улыбаясь, Талос.
Взгляд Критолаоса выражал восхищение.
— Ты натянул лук Аристодема, — сказал он с дрожью в голосе.
Мальчик посмотрел на блестящее оружие, затем невозмутимо поднял взор, чтобы посмотреть в глаза деда, полные слез.
— Лук Критолаоса, — прошептал он.
***
С тех пор, как Критолаос начал учить Талоса пользоваться луком, прошло много месяцев. Каждый день старик требовал от мальчика тренировок с постоянно увеличивающимся напряжением и нагрузками.
Невероятная настойчивость старого мастера преодолела возникающие время от времени трудности, испытываемые Талосом.
К концу осени, когда с гор подули первые холодные ветры, мальчик научился ловко управляться с луком. Его руки, растянутые постоянными упражнениями, стали сильными и мускулистыми. Тело было хорошо развито; хотя ему и было чуть больше шестнадцати, он выглядел скорее мужчиной, а не мальчиком.
Критолаос, наоборот, быстро угасал. Казалось, что энергия, переполняющая мальчика, выкачивается из усталых костей Критолаоса. Усилия, затрачиваемые на постоянную сосредоточенность и заботу, быстро истощали силы старика. По мере того, как проходил день за днем, он становился все более раздражительным. Его подгонял страх, что он не успеет завершить работу, которую начал.
Этот самый страх, казалось, подпитывал бесконечное внимание, необходимое, чтобы направлять мальчика и руководить им, тренируя его в любой долине или на уединенной поляне, недоступной для любопытных глаз.
Упражнения Талоса постоянно усложнялись; Критолаос научил его делать стрелы, правильно уравновешивать их, стрелять с высокой точностью и большой силой.
Огромный лук, сначала неподатливый, потому что им не пользовались слишком долго, часто находился на грани слома. Талос смазывал его тысячи раз и нагревал на огне, и постепенно он становился более гибким.
Приближался момент последнего испытания; испытания, которое представляло для Талоса своего рода посвящение, достижение зрелости.
Его радовало и восхищало постоянно растущее мастерство, но по ночам, вытянувшись на соломенной подстилке, он часто лежал без сна и размышлял.
Ему было трудно понять, чего хотел старик, чего он добивался, заставляя постоянно и изнурительно тренироваться. Он учил Талоса пользоваться посохом столь же искусно и совершенно, как и луком. И Талос научился пользоваться кизиловой пастушьей палкой с крюком так, как ему было угодно, используя ее грозную силу.
Конечно, защита отары от похитителей и диких зверей была веской причиной, чтобы научиться владеть таким оружием, но это объясняло далеко не все. Талос продолжал биться над решением этой головоломки, но ответа найти не мог.
К тому же его очень беспокоило быстрое угасание Критолаоса. Старик ссутулился, нетвердо стоял на ногах. Иногда казалось, что свет покидает его усталые глаза.
ГЛАВА 3
Победитель
Выбранный Критолаосом день последнего испытания, наконец, наступил: ясный, но очень ветреный. Старик и мальчик проснулись совсем рано и быстро пришли к верхнему ручью. Талос сбросил плащ и помылся в холодной воде. По сигналу Критолаоса, он взял лук, накинул на плечо колчан из овечьей шкуры и отошел на расстояние приблизительно тридцати шагов.
Старик стоял около молодого кизилового деревца, прямого и стройного. Он достал самую высокую ветку и согнул ее так, что верхушка почти касалась земли. Затем повернулся к Талосу.
— Внимание! — прокричал он. — Когда отпущу ветку, я сосчитаю до трех, и ты выпустишь стрелу. Хорошо?
— Да, — ответил Талос, снимая колчан.
Критолаос задумал по возможности наиболее трудное испытание: юноша должен был попасть в небольшую, быстро движущуюся мишень, рассчитав скорость и направление ветра.
Талос посмотрел на листву деревьев и снова на мишень, которая казалась невероятно маленькой: веточка на таком расстоянии!..
Он выбрал длинную, довольно тяжелую стрелу и медленно занял позицию для стрельбы.
— Начинаем! — прокричал Критолаос, отпуская стройную ветку и быстро отходя в сторону.
Дерево засвистело как хлыст, быстро раскачиваясь. Талос затаил дыхание. Мгновение он следил за движением мишени, легко держа лук левой рукой.
Выстрел…
Тяжелая, прекрасно сбалансированная стрела пролетела в воздухе с приглушенным свистом, задела кору дерева, разорвав ее, и закончила полет в ближайшем поле.
— Я провалился! О, проклятье! — рассвирепел Талос, кидаясь бегом к спокойно раскачивающейся мишени.
— Во имя Геркулеса, мальчик мой, ты попал в нее! Ты сделал это, говорю я тебе! — восхищался старик, все еще наблюдая за деревом.
— Великий Зевс, с тридцати шагов, по движущейся мишени, при таком ветре. — Он повернулся к мальчику, затаившему дыхание. — Ты попал в нее, понятно? Ты разве ждал, что пронзишь ее прямо в середину? Талос, знаешь, что это значит? Через несколько месяцев… Ты сделал это всего через несколько месяцев!
Старого пастуха трясло от возбуждения, его колени дрожали. Было совершенно очевидно, что он ждал этого момента с огромным нетерпением.
— Подожди, помоги мне сесть, мой мальчик. Ноги не держат меня. Подойди ко мне, сядь рядом. Так, хорошо… А теперь, послушай меня, мальчик: ты станешь великим лучником, великим как Аякс Оилид, сын Оилея, как Улисс…
Талос искренне рассмеялся.
— Не старайся прыгнуть выше головы, дедушка! Тебе не кажется, что твой беззубый рот открывается слишком широко? Это просто случайная удача!
— Дерзкий маленький ублюдок! — воскликнул Критолаос, закатывая глаза. — Я сломаю палку о твой хребет. Ты научишься уважать старших!
Талос увернулся в сторону, чтобы не попасть под удар прута, которым старик шутливо угрожал ему, затем вскочил на ноги и побежал в сторону леса.
Он позвал собаку:
— Сюда, Криос, бегом! Живее, старое создание, поймай меня!
Животное с лаем бросилось за своим молодым хозяином, виляя хвостом. В такую игру они играли много раз. Пес не успел еще догнать хозяина, как Талос внезапно остановился, пораженный.
За высоким пнем березы, покрытым листвой, стоял человек. Он стоял неподвижно, в толстом плаще из темной шерсти, лицо было наполовину закрыто капюшоном.
Он немного помедлил, пристально разглядывая мальчика. Затем схватил охапку веток и поспешно пошел по тропе.
Тем временем Критолаос, задыхаясь, подбежал к мальчику. Безмерно встревоженный, он схватил Талоса за руку.
— Что случилось, дедушка, разве ты никогда не видел странников?
Критолаос продолжал испуганно смотреть на быстро удаляющуюся фигуру в капюшоне. Внезапно старик подал Талосу лук.
— Убей его, — приказал он.
— Ты что, сошел с ума, дедушка? Почему я должен убить его? Я даже не знаю, кто это, он не сделал мне ничего плохого.
— Он видел, как ты стрелял из лука. Он не один из нас, он спартанец. Ты должен убить его. Давай сейчас, пока еще есть время, пока не поздно… — Голос старика выдавал его страх и опасения.
— Нет, я не могу, — спокойно ответил Талос. — Если бы он напал на меня, может быть, я и смог бы застрелить его, но не так… Он не вооружен, он уходит, повернувшись ко мне спиной…
Критолаос больше не произнес ни единого слова в течение всего этого дня, несмотря на все попытки Талоса развеселить его. Казалось, что он страшно обескуражен, словно все его надежды, сама суть, причина, оправдывающая его существование, рухнули в одно мгновенье.
Следующие дни для старика были полны беспокойства: он должен был вести наблюдение даже на пастбище, и с трудом набрался смелости, чтобы позволить своему юному питомцу потренироваться с луком. Когда он решился на это, то стал выискивать отдаленные места, подальше от дорог.
Он действовал так, словно за ними ведется постоянное наблюдение, проверял каждый шорох, который настораживал его, глаза его были полны слез. Талоса все это очень беспокоило.
Проходили дни, месяцы. Весна почти закончилась, но не произошло никаких неприятных событий. Казалось, что к Критолаосу вновь возвращается уверенность, но его здоровье пошатнулось и быстро ухудшалось.
Иногда старик даже не выходил на пастбище. Долгими часами он сидел на табурете около дома; люди из ближних селений по пути на работу и пастухи, гнавшие свои отары на пастбища, останавливались, чтобы поговорить с ним. Все они казались странно встревоженными, словно знали, что последний день Критолаоса совсем близок.
Вечерами Талос возвращался с отарой и маленьким Криосом. Окончив все свои дела, он садился у ног деда и часами разговаривал с ним. Талос рассказывал о своих маленьких победах в стрельбе из лука, который он постоянно носил с собой.
Иногда он исчезал на несколько дней, если пастбище было очень далеко, спал в простом шалаше, сделанном из веток, прутьев и листьев.
Однажды в конце весны Талос пас овец на склонах горы Тайгет, недалеко от своего дома. Критолаос неважно чувствовал себя накануне ночью, и Талос не захотел уходить далеко. В случае необходимости мать могла легко добраться до него, или послать за ним кого-нибудь.
Время близилось к полудню, и было очень жарко. Талос сидел под деревом и любовался серебристой оливой на равнине. За ней была длинная дорога, ведущая с севера, которая казалась пустынной.
От друзей, которые работали в городе, юноша слышал, что скоро должны произойти какие-то важные события. Моряки Гифеума, привозившие рыбу на рынок, ночью видели огромный флот, идущий с востока: сотни и сотни судов с длинными бронзовыми рострами, бороздящими волны. Великий царь послал их из заморской империи, чтобы объявить войну Афинам.
Талос плохо представлял, что происходит вдали от его родных краев. Он слышал, как Критолаос говорил о других народах Греции, но никогда никого не видел, кроме людей, живущих около Тайгета, и воинов города.
Талос не мог понять, почему этот великий царь хочет объявить войну такому маленькому городу как Афины. Почему он прибудет с этими судами? А если то, что рассказывали матросы Гифеума, правда?..
Он подумал о том, как ему хочется увидеть настоящий корабль. Он слышал, что некоторые из них такие огромные, что все люди целой деревни могут поместиться на одном из них… Но такого не может быть, это неправда!..
Как бы то ни было, но происходило нечто странное: отряды воинов уходили почти ежедневно, и по дороге на север, и по дороге, ведущей к морю.
Многие пастухи-илоты и поселяне боялись, что вот-вот разразится великая война; если это будет именно так, то они должны будут сопровождать воинов, чтобы служить им и носить их оружие.
Пока Талос размышлял над всем этим, блуждая взглядом по равнине, ему показалось, что он может разглядеть что-то передвигающееся на большом расстоянии по дороге, которая вела с севера. Чуть больше черного пятнышка в облаке пыли…
Он напряг зрение. Да, кто-то появился на дороге из Аргоса. Кто-то бежал, один, под палящим солнцем, по направлению к Спарте.
Талос встал, нетерпеливо пытаясь получше рассмотреть, кто там такой, и стал спускаться по склону горы к маленькому ручью, который протекал около дороги.
Казалось, что у бегущего человека ничего нет, кроме небольшого свертка, привязанного за плечами. Короткий хитон, едва прикрывавший бедра, и кинжал, висевший на поясе, свидетельствовали о том, что бегун был воином.
Сейчас он был уже совсем близко, и Талос смог хорошо рассмотреть его. Добежав до ручья, человек остановился. Он был покрыт пылью и потом, и очень странно дышал, с шумом выдыхая воздух изо рта, ритмично раздувая мощные легкие.
Сначала незнакомец вымыл лицо, ноги и руки. Потом он снял хитон и постепенно обмыл все тело, задыхаясь от ледяной горной воды.
Талос улыбнулся.
— Холодная, правда?
— Ах, да, мальчик, холодная, но мне это полезно. Укрепляет мышцы и пробуждает силу в этих усталых членах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40