Уатт закрыл глаза, отдаваясь чувствам, которые уносили его к солнцу и звездам. Глава 8 Стараясь не шуметь, Фаро сложила платье, последнюю вещь, в потертый саквояж. Тихий щелчок застежки прозвучало в ее ушах разрывом снаряда, и взгляд метнулся к кровати. Уатт не проснулся. Его голова утонула в подушке, одна нога была согнута, ягодицы открывались взгляду во всем их эротическом естестве. Фаро с сожалением вздохнула.Ничто не длится вечно. Она знает это, хотя ночью делала вид, что верит в обратное. Розовый свет зари лишь подчеркнул греховность ее мыслей. Она должна уйти сейчас, пока ничто не спугнуло воспоминаний о прекрасных часах, проведенных с Уаттом. Нельзя было расставаться в ссоре. Когда-нибудь он поймет, как она помогла им обоим тем, что уехала тайно. Уатт, конечно, рассердится, но скоро забудет ее, и каждый из них заживет своей жизнью.Но почему так трудно поступать правильно.Под ногой зашуршало, и, опустив глаза, Фаро увидела один из своих рисунков. Она наклонилась и… встретилась с взглядом золотистых глаз.— Что-то потеряла? — Уатт заметил, что она одета в синий дорожный костюм, и вопросительно поднял брови. Он повернулся на бок и оперся на локоть. — Или ты куда-то собралась?— Сегодня пятница, — быстро проговорила она, — и я уезжаю.Это было глупое объяснение. Но самое правдоподобное из всех, что она могла придумать. Однако Уатта ее слова ничуть не встревожили. Он зевнул и потянулся, словно большой сытый кот.— И куда же?— Я должна вернуться в Лондон, — произнесла Фаро, чуть задыхаясь. — Леди Салтон пригласила меня к себе в понедельник на чай, и я обещала прийти.— Чай — это всегда такая скучища. — Уатт снова зевнул. — Но, надеюсь, мы выдержим.Фаро увидела, как он взял с кровати брюки, и опустила глаза, пережидая, когда он оденется.— Я не знала, что ты приглашен.— Леди Салтон не станет возражать против моего присутствия, — сказал он. — Наоборот, придет в совершеннейший восторг, если мы выберем ее чаепитие для первого появления в свете. Нам повезло, что этот вечер в твоих планах. Я ведь исам должен съездить в Лондон. За специальным разрешением на брак.— Ты обещал отпустить меня утром. — Фаро старалась не смотреть на него, но вид его твердых мускулов, которые она осязала этой ночью своими пальцами, заставлял сердце сладко ныть.— Ты не в тюрьме, любимая. Моя семья не занималась похищением людей, по крайней мере последние сто лет. И хотя подобные действия содержат определенную долю романтики, они все же плохо сказываются на репутации. Ты можешь покинуть Блэкберн в любое время. — Он скрестил руки на груди и серьезно посмотрел на нее. — И — если ты еще не поняла — я собираюсь отправиться с тобой. Куда бы ты ни поехала.— Ты не можешь.— Могу, — возразил Уатт. — Разумеется, пока мы не объявили о помолвке, придется соблюдать внешние приличия. Мы попросим мою мать выступать в роли твоей сопровождающей. Ее присутствие будет залогом того, что твоя репутация не пострадает, и, я уверен, мать не станет возражать, если я буду проводить ночи в твоей постели. Она почти так же сильно, как и я, хочет, чтобы мы поженились.Эта новость прозвучала сюрпризом для Фаро.— Твоя мать хочет, чтобы ты женился на мне?— Разве я тебе не говорил об этом? — Уатт одарил ее чистой улыбкой. — Мама пригласила тебя в Блэкберн из-за меня. Она собиралась показать мне, чем отличаются женщины, за которыми я обычно волочился, от той, кто сделает меня счастливым. — Он огляделся, подобрал рубашку и встряхнул ее. — Я начинаю думать, что моя мать — сообщница той цыганки.Он говорил так уверенно, что Фаро захотелось поверить ему хотя бы еще раз, ненадолго. Но она резко тряхнула головой, прогоняя эту мысль.— Я не могу выйти за тебя замуж.— Почему? — Такой простой вопрос. Его прямой взгляд требовал честного ответа.— Я боюсь.Уатт швырнул рубашку на кровать и шагнул к Фаро. Она попятилась, пока не уперлась в стену. Он приблизился почти вплотную.— Я испугал тебя, любимая? — нежно спросил он.— Все дело во мне, — прошептала она. — Я сделаю что-то не так, и ты перестанешь любить меня. Я… люди часто так поступали. Ты знаешь о моем отце, но я лгала, когда рассказывала о матери. Она делала вид, что любит Хазарда и меня, но к тому моменту, как она умерла, мы оба знали, что это неправда. Теперь даже Хазард начинает уставать от меня и почти не слушает, что я ему говорю. Мне кажется, он часто поступает мне назло.— Так оно и есть. — Уатт схватил ее руки и прижал к своей груди. — Твой брат в том возрасте, когда все юноши отказываются подчиняться старшим. Это не значит, что он меньше любит тебя, — просто он растет.— Ты так думаешь? — Фаро отчаянно хотелось верить ему.— Я это знаю. Твои родители, однако, — совсем другое дело. Я хочу, чтобы ты пообещала мне сейчас, что не откажешь нашим детям в любви к себе.Фаро недоуменно нахмурилась.— Человек не может управлять любовью ребенка.— Ты можешь. — Он потянулся и погладил ее по щеке. — Разве ты не видишь? Вместо того чтобы избегать ошибок матери, ты пытаешься повторить их.— Нет! — Это предположение потрясло ее. — Я не выйду за тебя замуж, а значит, не повторю ошибок.— И останешься одна? Отказывая себе в любви мужа и семьи? — Он покачал головой. — И чем это будет отличаться от жизни твоей матери?Глаза Фаро расширились. Глубоко внутри себя она признавала горькую правду этих слов. Уатт положил руку ей на живот.— Ночью ты принимала мое семя больше одного раза и, возможно, уже зачала моего ребенка. Откажешь Ли ты ему в любви только потому, что он будет напоминать тебе о нашей потерянной любви?— Нет! — Она закусила нижнюю губу. Неужели ее мать закрыла сердце от своих детей, потому что они напоминали ей о любви между ней и отцом?Уатт увидел сомнение в ее глазах. Он нежно приподнял ее подбородок и заставил посмотреть на себя.— Ты никогда не узнаешь всей правды о том, что произошло между твоими родителями, но ты не обязана нести на себе груз их несчастий. Оставь прошлое, любовь моя. Думай о будущем со мной.В его устах все казалось таким простым и понятным. Она же не могла так легко расстаться со своими страхами.— Нет, я боюсь.— Так же, как и я, когда думаю, что ты можешь уехать от меня. — Он притянул ее к себе и заключил в теплое и безопасное кольцо объятий. — Наши страхи похожи, любимая, но мы можем справиться с ними вдвоем. Если ты примешь мою любовь, то мы станем неуязвимыми. — Он посмотрел ей в глаза. — Ты понимаешь, о чем я говорю?Ответ в ней возник мгновенно. Уатт никогда не откажет ей в любви, каким бы ранимым это ни сделало его. В его глазах была та большая любовь, какую она искала. И немного страха. Ночью он клялся, что никогда не оставит ее. Сейчас он ждал от нее таких же уверений.— Я люблю тебя. — Слова сорвались с губ Фаро легко, и она повторила их, касаясь губами его губ. Когда поцелуй прервался, она прошептала: — Я никогда не оставлю тебя, Уатт. Клянусь.— Продолжай, — потребовал он между поцелуями. — Я хочу слышать и другую часть твоей клятвы.Она улыбнулась и потерлась щекой о его плечо.— Да, я выйду за тебя замуж, любовь моя. Эпилог Ни Фаро, ни Уатт не предполагали, что их любовь с годами станет только крепче. Вместе они были сильными. Разумеется, у них случались размолвки, но ничто не могло поколебать их веру друг в друга, даже желание Фаро назвать первого ребенка Эсмеральдой — в напоминание о цвете бутылочки, которая их познакомила. Уатт возражал. Любому было ясно, что имя ребенка должно быть красивым и благозвучным, например Анна или Патриция.Так получилось, что Эсмеральда росла, испытывая странный интерес к серебристо-зеленой бутылочке. Первый раз, когда Фаро заметила ее зеленый проблеск между пухленькими пальчиками малышки, она чуть не лишилась чувств. Прошло несколько часов, прежде чем родители вздохнули с облегчением, что вещица не открыла своих секретов невинному ребенку. Но и в последующие годы беспокойство не проходило, ибо где бы они ни прятали бутылочку, через несколько дней она оказывалась в руках Эсмеральды.Девочка, очевидно, унаследовала способности матери, однако клялась, что никаких видений у нее нет, когда держит бутылочку, а испытывает она только ощущение счастья. Эдвард и Эндрю также обладали даром видения, но даже будучи малышами — а они инстинктивно тянутся ко всему яркому и блестящему, — никогда не касались бутылочки. Со временем Уатт и Фаро решили, что бутылочка стала в некотором роде талисманом для их дочери и даже спасала от проделок братьев. Одного ее вида было достаточно, чтобы мальчишки хорошенько подумали, прежде чем засунуть лягушку в тапочки сестры или облить чернилами ее волосы.Никто не знал, что Эсмеральда являлась лишь временным хранителем бутылочки, пока в один прекрасный день она не сказала матери:— Я отдала бутылочку ведьме.— Ведьме? — повторила Фаро, бросая испуганный взгляд на мужа.Уатт отложил газету в сторону. Загадочный взгляд светло-голубых глаз дочери делал ее старше чуть ли не на десять лет.— Какой ведьме, Эсси?— Там, на ярмарке, она предсказывает судьбу.Эсмеральда посмотрела на мать и села за стол.— Она делает это лучше, чем ты, ма, но сказала, что и у меня со временем хорошо получится.— На кого похожа эта женщина? — спросил Уатт. — И почему ты отдала свою вещь совершенно незнакомому человеку?— Потому что это ее бутылочка. — Эсмеральда ловко спрятала часть яичницы под хлеб, чтобы никто не заметил. — Она сказала, что вам с мамочкой она больше не нужна, но другим пригодится.— Эсси, посмотри на папу. — Уатт подождал, пока дочь взглянет на него. — Эта женщина была цыганкой?— Нет, пап. Она путешествует с цыганским табором, но она настоящая ведьма. И добрая. Ты не должен волноваться — она не собиралась причинить мне вреда.Уатт вспомнил цыганку, которую встретил на пути в Блэкберн незадолго до женитьбы. Десять лет назад она выглядела настоящей старухой. Конечно, она ведьма. Мысль о том, что его дочь находилась рядом с таинственной и могущественной волшебницей, заставила его побледнеть.— А что она сделает с бутылочкой, Эсси?— Не знаю. — Эсмеральда оглядела сидящих за столом. Отец сильно побледнел. Мать обмахивалась салфеткой. Бабушка и близнецы просто уставились на нее. Она весело улыбнулась всем. — Ведьма произнесла какое-то заклинание, а потом бросила бутылочку в бочонок с коньяком. Странно, не правда ли?

1 2 3 4 5 6 7 8 9