Вой и возня разом прекратились.
Все, что угодно, лучше репы, даже смерть.
То же в детстве чувствовал Дейн. Если мальчик унаследовал от него реакцию на лауданум, можно предположить, что унаследовал также его детское отвращение к репе. Он ее и сейчас не любил.
– Фелпс, можно нести горячую воду, – сказал его светлость. – Мой сын желает принять ванну.
Первое мытье Дейн вынужден был провести сам. Доминик сидел, словно кол проглотил, страдальчески сжав рот. Когда с этим было покончено, в награду ему дали солдатиков и сказали, что он сможет с ним поиграть, когда будет чистый. Доминик решил вторую помывку провести самостоятельно. Пока он под присмотром Фелпса развозил грязь вокруг чана, Дейн заказал обед.
К тому времени как его принесли, мальчик вылез из чана, Дейн насухо его вытер, одел в старомодный кожаный костюмчик, который Джессика где-то разыскала, и расчесал непослушные кудри.
Доминику дали вожделенных солдатиков, и, пока он с ними играл, Дейн сел обедать вместе с Фелпсом.
Он взял нож и вилку и собрался резать мясо, как вдруг понял, что взял нож и вилку.
Он долго смотрел на вилку в левой руке, затем взглянул на Фелпса, который мазал маслом огромный кусок хлеба.
– Фелпс, моя рука работает, – сказал Дейн.
– Работает, – без всякого выражения согласился кучер. Дейн понял, что рука работала уже какое-то время, а он не заметил. Иначе как бы он держал голову ребенка, когда поил чаем с ложечки? Как он мог бы его нести и в то же время похлопывать по спине? Как мог бы вертеть неподвижную фигуру, когда мыл ему голову? Как он его одел бы в омерзительно непрактичный костюм с длинным рядом пуговиц?
– Она перестала работать по неизвестной причине, а теперь без видимой причины заработала. – Дейн хмуро уставился на руку. – Как будто ничего и не было.
– Ее светлость сказала, что с рукой ничего плохого не случилось. Сказала – не обижайтесь, милорд, – что все дело в голове.
Дейн прищурился:
– Ты так думаешь? Что все у меня в голове? То есть что я «путаник»?
– Я только повторил, что она сказала. Я думаю, что там осталась какая-то щепка, которую хирург не заметил. Может, теперь она сама вышла.
Дейн порезал мясо на тарелке.
– Точно. Этому было медицинское объяснение, но французский коновал не признался, что сделал ошибку, а его друзья были заодно с ним. Там что-то было, и теперь оно само вышло.
Проглотив кусок мяса, Дейн перевел взгляд на Доминика, который лежал на коврике на животе и расставлял солдатиков.
Проблема космических пропорций свелась к одному больному испуганному мальчику. И в процессе этой усадки что-то само собой вышло.
Глядя на сына, лорд Дейн понял, что это «что-то» – не кусочек металла или кости. Это было в его голове, может быть, в сердце. Джессика целилась левее сердца, так? Может, часть этого органа потеряла подвижность… от страха?
«Se mi lasci mi uccido», – сказал он ей тогда.
Он боялся, да, он был в ужасе, что она его покинет.
Сейчас он осознал, что это чувство жило в нем с тех пор, как она в него выстрелила. Тогда он боялся сделать что-то непоправимое, после чего потеряет ее навсегда. И с тех пор не переставал бояться. Потому что единственная женщина, которая относилась к нему с нежностью, его покинула… Потому что он монстр, и его невозможно любить.
Но Джессика сказала, что это неправда.
Дейн встал из-за стола и подошел к камину. Доминик посмотрел на него. В темном неуверенном лице сына Дейн увидел себя: черные тревожные глаза, ненавистный клюв, упрямый рот… Нет, при самом богатом воображении мальчика нельзя было назвать красивым. Лицо некрасивое, фигура нескладная – сухопарый, с большими руками и ногами, широкими костлявыми плечами.
Не было в нем и жизнерадостности. Ребенок некрасивый и, уж конечно, непривлекательный.
Совсем как его отец.
И как когда-то ему, Доминику был нужен кто-то – кто угодно! – кто бы его принял. Кто смотрел бы на него и ласково прикасался к нему.
Не так уж много он просит.
– Как только мы с Фелпсом пообедаем, мы поедем в Аткорт, – сказал он Доминику. – Ты достаточно хорошо себя чувствуешь, чтобы ехать верхом?
Мальчик медленно кивнул, не отрывая глаз от отца.
– Ладно. Я посажу тебя на лошадь перед собой, и если ты пообещаешь быть осторожным, я дам тебе подержать уздечку. Будешь осторожным?
На этот раз кивок последовал быстро.
– Да, папа, – ответил Доминик. – Да, папа.
И в темной пустоши сердца Вельзевула пролился дождь, и на доселе бесплодной почве проросли семена любви.
К тому времени как лорд Дейн закончил жалкий обед, Черити Грейвз могла бы добраться до Мортонхампстеда, но вместо этого приехала в Тевисток, городок в двадцати милях в противоположном направлении.
Потому что когда Черити сбегала по черной лестнице, ей повстречался Фелпс и сказал, что его светлость приехал забрать сына, и если Черити понимает, что для нее полезно, она тихо и быстро скроется. Не дожидаясь, когда она приступит к обязательным слезам и стенаниям, что у нее отбирают любимого сыночка, Фелпс достал маленький сверток.
В нем было сто соверенов и полторы тысячи фунтов в банкнотах, а также записка от леди Дейн. Ее светлость указала, что полторы тысячи лучше, чем ничего, и много лучше, чем проживание в Новом Южном Уэльсе. Она предлагала мисс Грейвз купить билет до Парижа, где к ее профессии относятся более терпимо и где ее пикантный возраст не будет помехой – Черити находилась в опасной близости к тридцати.
Черити передумала изображать горюющую мать, придержала язык и сделала так, как советовал Фелпс.
К тому времени как она дошла до своей двуколки, она сделала простой подсчет. Делиться с любовником двадцатью тысячами – совсем не то, что разделить полторы тысячи. Ролли, конечно, хорош, но не настолько. И вместо того чтобы ехать на северо-восток в Мортонхампстед по дороге, ведущей в Лондон, Черити свернула на юго-запад. Она решила: после Тевистока следующая остановка – Плимут. Там найдется корабль, который доставит ее во Францию.
Пять недель назад Роуленд Ваутри провалился в яму и не понял этого. Но сейчас он видел, что попал в очень глубокую дыру. Он только не понял, что дно этой ямы – зыбучий песок.
Наоборот, он думал, что предал Черити, которая на него полагалась.
Да, она примчалась в гостиницу, где, как она знала, остановился Ваутри. Да, она не спряталась в своем номере, а послала за ним. И да, это означало, что жители «Золотого сердца» узнали о его связи с этой проституткой. Все же был шанс, что Дейн не раскроет правду, потому что Ваутри записался под чужим именем.
Но все погибло, когда Ваутри в панике бежал и бросил мальчишку.
Мальчишка слышал, как Черити называла его Ролли. Хуже того, он сможет его описать. Доминик таращился на маминого «друга» во время обеда, который вырвался из него, как только он закончил есть.
Черити быстро соображает, она ухватила, в чем проблема. Она велела Ваутри забрать мальчишку, потому что это была самая безопасная и умная вещь, которую можно сделать.
Еще она сказала, что он стоит денег. Ваутри все это обдумывал, лежа под грудой сырого сена решая, куда бежать, и гадая, как незаметно выбраться со двора гостиницы.
Но местность не оглашалась командами поймать Роуленда Ваутри. Не доносился сатанинский рык из его опустевшей комнаты. В конце концов, он набрался мужества и вылез из сена. Никто к нему не обратился. Как можно спокойнее он дошел до конюшни и спросил свою лошадь. Тут он узнал об отсрочке приговора.
Ему сообщили, что все слуги – и немалая часть постояльцев – носятся сломя голову, потому что у маркиза Дейна заболел сын.
Роуленд Ваутри увидел, что судьба дала ему шанс обелить себя в ее глазах. Довольно быстро он сообразил, как это осуществить. В конце концов, терять ему уже нечего. У него не только долгов на пять тысяч – он не сомневался, что его ждет расчленение от рук маркиза Дейна. Сейчас у Дейна голова занята другим, но это ненадолго. Потом он выследит и затравит бывшего товарища.
У Ваутри есть один шанс, и он должен им воспользоваться. Он должен осуществить план Черити… и сделать это в одиночку.
Глава 19
Миссис Инглби говорила Джессике, что когда в шестнадцатом веке Аткорт перестраивали и расширяли, то сделали такую же планировку, как в Хардвик-Холле в Дербишире. На нижнем этаже были преимущественно служебные помещения, на втором – семейные апартаменты, на третьем, самом светлом и воздушном благодаря высоким потолкам и окнам, размещались официальные апартаменты.
Во времена деда Дейна функции второго и третьего этажей поменяли местами, только длинная галерея с портретами предков осталась на прежнем месте.
Однако детская, школьный класс, няньки и гувернантки остались там же, где находились с конца пятнадцатого века, – на первом этаже, в северо-восточном углу, самом холодном и темном месте во всем доме.
– Это неприемлемо, – сказала Джессика миссис Инглби вскоре после того, как Дейн и Фелпс уехали. – Ребенок и так будет расстроен разлукой с единственной семьей, которую знал. Он окажется в громадном доме, полном незнакомых людей. Я не выгоню его на два этажа ниже, в темный угол, где его наверняка будут мучить ночные кошмары.
Посовещавшись, женщины решили, что больше всего подходит Южная башня, находящаяся прямо над спальней Джессики. Все, что надо убрать из комнат Южной башни, можно перетащить по крыше в одну из других пяти башен. Так же слуги приволокут нужные вещи из других кладовок. Понадобится несколько длинных путешествий из старой детской в новую, но немного – большую часть обстановки детской вынесли в кладовки еще двадцать пять лет назад.
Благодаря армии слуг справились довольно быстро.
К вечеру в новой детской были кровать, коврик, чистое белье и красивые желтые занавески. Последние были не слишком свежие, но их хорошо выбили во дворе. Джессика нашла детское кресло-качалку, поцарапанную, и целую деревянную лошадку с половиной хвоста.
Мэри Мердок, назначенная нянькой, перерыла сундук с детскими вещами его светлости и набрала достаточно одежды для подвижного мальчика на то время, пока не будет пошит его собственный гардероб. Бриджет спарывала кружевные воротники с ночных сорочек, потому что госпожа сказала, что ни один мальчик нынешнего поколения не наденет такую вычурную вещь.
Они трудились в кладовке Северной башни, сделав ее своим штабом, потому что прежний маркиз именно сюда изгнал большую часть артефактов краткого периода правления его второй жены. Джессика откопала набор книг с картинками. Она складывала их на подоконник, когда уловила вспышку в темноте внизу.
Она придвинулась к толстому стеклу окна.
– Миссис Инглби, – резко сказала она. – Подойдите сюда, скажите, что это такое.
Экономка подбежала к окну, выходящему на запад. Посмотрела – и поднесла руку к горлу.
– Боже мой! Это привратницкая, миледи. Похоже, там пожар.
Немедленно прозвучала тревога, и дом опустел – все помчались тушить пожар.
Маленький домик, строение наподобие перечницы, стоял у одного из второстепенных въездов в Аткорт. По воскресеньям охранник вечером уходил на молитвенное собрание. Если домик сгорит дотла, что было весьма вероятно, потому что огонь должен был хорошо разгореться, чтобы его увидели, – потеря невелика. Однако неподалеку от этих ворот находился лесной склад его светлости. Если огонь перекинется на него, погибнут пиломатериалы вместе с лесопилкой, расположенной под навесом. Этот лесной склад поставлял пиломатериалы для строительства и ремонта домов всех служащих имения, пожар касался всего сообщества, и со всей деревни сбежались дееспособные мужчины, женщины и дети.
Короче, все вышло так, как говорила Черити.
Весь Аттон собрался возле горящего домика. В этой суматохе Ваутри ничего не стоило незаметно пробраться в дом лорда Дейна.
И все-таки это было не так легко, как планировалось неделю назад. Во-первых, Ваутри не мог выбирать время, и пришлось устроить поджог сразу после дождя. Дерево и камень «перечницы» медленно поддавались огню, а надо было, чтобы огонь был виден за несколько миль в округе. Из-за сырости пламя распространялось вяло, а значит, с ним справятся быстрее, чем это нужно мистеру Ваутри.
Во-вторых, по первоначальному плану, Ваутри только поджигал, Черити отвечала за проникновение в Аткорт, поиск иконы и побег. Теперь Ваутри должен был сыграть обе роли, а значит, с бешеной скоростью промчаться из одного конца имения в другой, молясь, чтобы скрывающая его темнота не скрыла также препятствий, на которых он мог бы сломать себе шею.
В-третьих, Черити несколько раз бывала в этом доме и знала общее расположение. Ваутри был здесь всего один раз, на похоронах прежнего маркиза, а одной ночевки мало, чтобы ориентироваться в десятках лестниц и коридоров одного из самых больших домов Англии.
Хорошо, что никто не побеспокоился запереть двери и окна, убегая на героическую битву с огнем, как и обещала Черити, и мистер Ваутри без труда пробежал в нужный конец дома.
Плохо то, что пришлось перебегать от одной комнаты к другой, прежде чем он нашел северную заднюю лестницу, про которую Черити говорила, что она начинается за дверью, замаскированной под панельную обшивку стены, хорошо сохранившуюся со времен Тюдоров.
Только найдя ее, он вспомнил насмешливое замечание Черити, что выходы для слуг притворяются чем-то другим, так что кажется, что слуг вообще нет и весь большой дом управляется сам по себе.
И все-таки он сумел ее найти, а дальше найти вторую было несложно.
Дверь в апартаменты Дейна была первой слева. Как Черити и утверждала, понадобилась секунда, чтобы нырнуть в нее, и еще секунда, чтобы перебежать через комнату и схватить икону. Что важнее всего, она находилась там, где сказала Черити.
Языческую картину, подаренную женой, лорд Дейн держал в изголовье кровати. Лакей Джозеф сказал об этом младшему брату, тот – своей невесте, она сказала своему брату, а тот был одним из постоянных клиентов Черити.
Но больше этого не будет, поклялся Ваутри, выходя из спальни. После сегодняшней ночи Черити будет делить кровать и одарять своим ошеломляющим умением только одного мужчину. И этот мужчина – смелый, героический Роуленд Ваутри, который увезет ее за границу, подальше от Дартмура и его неумытых сельских жителей. Он введет ее в утонченный мир Парижа. Французская столица покажется ей волшебной страной, думал он, сбегая по лестнице, а сам он будет рыцарем в сверкающих доспехах.
Забывшись, Роуленд проскочил лестничный пролет и оказался в коридоре, которого не помнил. Он побежал в конец, там оказалась музыкальная комната.
Пройдя еще полдюжины дверей, он очутился в бальном зале, из парадной двери которого была видна главная лестница. Он ринулся к ней, но остановился, размышляя, не лучше ли снова попытаться найти черный ход.
Нет, он не будет искать. Роуленд двинулся к главной лестнице, через широкую площадку, за угол… и остановился. На ступеньках стояла женщина. Она посмотрела вверх – на него, потом на икону, которую он прижимал к груди.
В одно мгновение Ваутри пришел в себя и кинулся бежать вниз. Женщина набросилась на него, он слишком поздно увернулся. Она схватила его за рукав, он споткнулся, икона выпала из рук. В следующий миг он восстановил равновесие и оттолкнул Женщину.
Он слышал треск, но не обратил внимания – глаза были прикованы к иконе, лежавшей у подножия лестницы, устланной ковром. Он сбежал вниз и схватил ее.
Джессика стукнулась головой о стену и, отыскивая вслепую, за что бы ухватиться, столкнула с подставки китайскую вазу. Та ударилась о перила и разбилась.
Хотя перед глазами все крутилось, она заставила себя выпрямиться и, держась за перила, торопливо пошла вниз.
Спустившись в главный холл, она услышала, как хлопнула дверь, потом послышались ругательства и торопливые шаги по камню. В голове прояснилось, она поняла, что похититель пытался бежать через заднюю дверь, но попал в буфетную.
Она кинулась через холл к скрытному проходу в буфетную и добежала до ее двери, когда он из нее выходил. На этот раз он успешно увернулся и кинулся в холл, но она схватила первое, что попалось под руку, – китайскую фарфоровую собачку, и швырнула вдогонку.
Удар пришелся по голове. Ваутри покачнулся, упал на колени, но все еще прижимал к себе икону. Джессика подбежала и увидела, что у него по лицу льется кровь. Но гнусный человек не сдавался. Он пополз к двери и потянулся к ручке. Она схватила его за воротник, он извернулся и ударил ее с такой силой, что она упала на плиточный пол.
Джессика видела, как пальцы обхватили дверную ручку, как потянули… Она вскочила с пола, навалилась на него, схватила за волосы и ударила головой о дверь.
Он толкался, ругался, пытался вывернуться, но она была в такой ярости, что не чувствовала его ударов. Этот негодяй пытался украсть драгоценную Богородицу ее мужа, так просто ему не уйти!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30