Звук ее шагов гулко отдавался в пустых комнатах, когда она прошла на кухню, зажгла свечу и отправилась на свой чердак, в бывшую спальню. Она уже не ощущала себя здесь как дома. Да и был ли у нее дом? Она подумала, что потерялась в пространстве.
Прижимая к себе истерзанного кролика, Келси прошла в свою комнату и, помедлив на пороге, огляделась. Рисунки на стенах так и остались незаконченными. Оголенные балки на потолке и ободранные косяки придавали комнате унылый вид. Книги по искусству были свалены в кучу в углу. К противоположной стене обратной стороной были прислонены ее рисунки. Она никогда никому их не показывала, даже своему отцу, ведь он был представителем старой школы, а наброски, сделанные на холсте без отрыва руки, были всего лишь пробой. Возможно, это была ее прихоть, но она не могла заставить себя расстаться с ними.
Она поставила свечу на прикроватный столик, положила кролика на подушку, разделась, расплела косу и подошла к умывальнику. Склонившись над чашей, набрала в кувшин воды и плеснула на лицо, шею и грудь. Вода заструилась по ее разгоряченной коже, и она вздохнула, почувствовав облегчение. Она жива. Внутри у нее все умерло, но она еще способна реагировать на внешние раздражители.
Она обтерлась губкой, движением головы откинула на спину волосы. Взяла с тумбочки полотенце, вытерла лицо и, обернув его вокруг шеи, прошла к окну и распахнула ставни.
Окошко было небольшое, нижняя рама едва доходила ей до талии. Келси облокотилась на подоконник и перегнулась через него, как делала это раньше, в душные летние ночи. Воздух был напоен ароматом цветущей лаванды, разросшейся под окном. Каждая звездочка в небе манила туманным блеском, словно скрывая какую-то тайну. Все в этой жизни покрыто тайной и ложью, пронизано лицемерием. Она снова вернулась мыслями к своим настоящим родителям. Желали ли они ее? Любили ли, когда она появилась на свет? Или она оказалась помехой, которую сплавили на руки няне?
Какой-то шорох внизу отвлек ее от размышлений. Она выглянула в сад, залитый лунным светом, посмотрела за ограду и заметила какое-то движение.
Эдвард! Он сидел верхом на лошади, не сводя с нее глаз.
Глава 19
Словно зачарованный, Эдвард смотрел на девушку. Позади нее мерцало пламя свечи, придавая золотистый оттенок ее коже. Он не в силах был отвести взгляд от молочно-белой лебединой шеи, высокой груди. Полотенце, свисавшее с плеч, едва прикрывало соски.
Видимо, она заметила его. Ее руки взметнулись, прикрывая груди, она отскочила от окна и исчезла, прервав очарование. Он не собирался наблюдать за ней, но, узнав, что она покинула замок, поехал следом, чтобы убедиться, что она благополучно добралась. Ему и в голову не могло прийти, что она полураздетая выглянет в окно, возбуждая его своей эротичностью.
Он скрипнул зубами, повернул Даджера и, отпустив поводья, поскакал к дому. Теплый ветер обдувал его лицо, и ему казалось, что пальцы Келси прикасаются к нему. Он представил ее губы на своих губах, груди в своих ладонях, выражение лица, когда она слилась с ним в экстазе, звук ее хрипловатого голоса: «Я люблю тебя».
Желание погрузиться в ее упругую, горячую плоть распирало его. Мысль о том, чтобы вернуться в ее коттедж и заняться с ней любовью, мелькнула, но сразу же погасла. Он не мог этого сделать. Был уверен, что Келси возненавидела его. Ему нужно забыть ее для их же собственного блага.
Он осадил коня возле озера, соскочил на землю и опрометью кинулся к берегу. Стянув сапоги, он, как был в одежде, нырнул в воду, однако не почувствовал облегчения, желание все нарастало.
На следующее утро Келси завтракала на кухне, стараясь заглушить подступавшую к горлу тошноту. Она почувствовала недомогание прошлой ночью, увидев Эдварда под своим окном. Она не могла поверить, что он преследовал ее и захватил врасплох почти раздетой у окна. От унижения и злости она не спала полночи, но на рассвете ей стали грезиться поцелуи Эдварда, ей казалось, что она ощущает его сильное тело рядом с собой, испытывая ни с чем не сравнимое сладострастное наслаждение. Она никогда не избавится от мыслей о нем. Как же она его ненавидит!
Она вздохнула и пожевала кусочек бисквита. На вкус он был, как высохший комок грязи, и она с трудом проглотила его. Стук в дверь заставил ее вздрогнуть. Она положила бисквит на тарелку и пошла открывать.
– Доброе утро, мадам. – За дверью стоял тощий джентльмен с вытянутым лицом. Сверкнув юркими проницательными глазками, он поклонился, сжимая шляпу в руках. Затем выпрямился, разгладил накрахмаленный галстук и спросил: – Мисс Уолларил дома?
– Я мисс Уолларил, – бросила Келси.
Он осмотрел ее с ног до головы, задержав взгляд на заляпанной краской одежде и растрепанных волосах, нахмурился.
– Я, должно быть, ошибся, мне нужна Келси Уэнтуорт Уолларил.
– Это я, сэр. И я не в том состоянии, чтобы излагать вам сейчас свою родословную. Говорите, какое у вас ко мне дело, или идите своей дорогой. – И Келси прикрыла дверь.
– Подождите! Я мистер Бернард Брекеридж, поверенный фирмы «Дженкинз и Дженкинз». Я проделал долгий путь из Лондона, чтобы обсудить с вами пункты доверенности на управление имуществом, оставленным вашим отцом. Надеюсь, вы помните, что сегодня день вашего рождения и вы теперь совершеннолетняя.
Складка легла между ее бровями при упоминании о дне рождения. Она совсем забыла о нем, настолько Эдвард расстроил ее.
– Пожалуйста, входите. Прошу простить мне мою невежливость, но у меня расстройство желудка.
– Могу я что-нибудь для вас сделать?
– Нет, благодарю. – Келси указала на кухонную дверь. С тех пор как умерла ее мать, отец долго не мог привести в порядок кабинет. Теперь там были свалены рисовальные принадлежности. – Чаю хотите?
– Мне очень неудобно, что я причиняю вам хлопоты, мисс Уолларил.
– Не имеет значения, – сказала Келси, сняла чашку с подставки и налила чаю. – Хоть немного отвлекусь от боли в желудке.
– Прошу вас, сядьте! – Он пододвинул ей стул. – Я не отниму у вас много времени.
Мистер Брекеридж становился все более услужливым по мере того, как в течение четверти часа рассказывал, что именно она унаследовала. Келси вступала во владение судовой компанией в Лондоне с филиалами во всех странах мира, поместьем в Йоркшире, замком на взгорьях Шотландии, домом в центре Лондона, плантацией в Бразилии и виллой на юге Франции.
– Ваш доход составит сто тысяч фунтов в год, мисс Уолларил. Как вы себя чувствуете, узнав о таком богатстве? – Мистер Брекеридж сделал маленький глоток чаю, посматривая на нее из-за чашки.
– Даже не знаю, что сказать, сэр.
– Да, но вы быстро к этому привыкнете. Ваша жизнь совершенно изменится. – Он обвел взглядом маленькую кухню, полагая, что любая жизнь будет лучше, чем нынешняя. – Вот для начала чек на десять тысяч фунтов. Если вам потребуется совет или я смогу быть вам чем-то полезен, я к вашим услугам, мадам. – Он вложил свою визитку вместе с чеком ей в руку, поднялся и поклонился так низко, что, казалось, еще немного и его тощее тело переломится пополам, как тростник.
Келси с благоговением посмотрела на банковский чек и сказала:
– У меня к вам просьба, мистер Брекеридж. Вас не затруднит нанять штат прислуги, достаточный для поддержания лондонского дома в порядке? Я собираюсь переехать туда завтра же.
– Разумеется, с удовольствием прослежу за этим. – Мистер Брекеридж поклонился, явно обрадованный данным ему поручением.
Она улыбнулась ему:
– Всего хорошего, мистер Брекеридж.
– Всего хорошего. – Он дотронулся до шляпы, высоко вскидывая колени, спустился по мощеным ступеням и пропал за калиткой. У ворот его ждал миниатюрный кабриолет. Отъезжая, мистер Брекеридж на прощание помахал ей рукой.
Глядя на чек, она не знала, прыгать ей от радости или улечься в постель. Она сунула чек в карман и только подумала о том, что предпочла бы постель, как звук подъехавшего экипажа заставил ее взглянуть на парадную калитку. Джереми притормаживал фаэтон. Его ореховые глаза встретились с ее взглядом. Торжественная улыбка осветила его лицо.
– Привет! – крикнул он, соскакивая на землю. В своем голубом плаще, бриджах и жилете в бело-голубую полоску он выглядел как принц из сказки. В руке у него колыхался букет красных и розовых роз.
– И тебе привет, – сказала она, не в силах скрыть раздражения в голосе.
Он галантно поцеловал ей руку и с минуту внимательно изучал ее лицо. Золотистые брови сошлись на переносице.
– Ты бледнее своего забора. Эдди сказал, что ты здесь, но не говорил, что позволил тебе больной уехать из Стиллмора. Придется прочистить ему…
– Нет-нет, не нужно! Вчера вечером я была совершенно здорова. Только утром почувствовала себя неважно. Думаю, просто расстройство желудка, – сказала Келси, держась за живот.
– Надеюсь. Совесть не позволит мне украсть поцелуй у инвалида в день ее рождения.
– Нет-нет… – Келси выставила вперед руку. – Я не в том настроении, чтобы поощрять твои заигрывания. К тому же сердита на тебя за то, что не рассказал мне правды.
– Значит, Эдди рассказал? – Джереми прислонился к дверному косяку и задумчиво поглядел на цветы в руке.
– Да, после долгих размышлений, – ответила она с плохо скрываемой досадой.
– Учитывая этот факт, может быть, простишь меня? – В его взгляде была мольба, и Келси не устояла, особенно после того как он протянул ей букет роз.
– У тебя вид побитой собаки, как же я могу сердиться на тебя?
– Почему бы тебе не впустить меня, чтобы я излил душу?
– Входи, но предупреждаю, если опять попытаешься меня поцеловать, как в прошлый раз, я буду сопротивляться. Не думаю, что тебе это понравится. – И Келси бросила на него взгляд, полный решимости. Джереми от души расхохотался. – Не вижу ничего смешного, – сухо заметила Келси и направилась на кухню. – Ты мне нравишься, но только как друг. И так будет всегда.
– Я не теряю надежды, хотя знаю, что ты неравнодушна к Эдварду.
– Что за чушь! – яростно выпалила Келси.
Джереми улыбнулся:
– Я не слепой, Келси. Знаю, что ты предпочла его мне, но Эдвард не принесет тебе добра. – Его голос понизился до шепота, в нем слышались мрачноватые нотки: – Думаю, ты и сама это поняла.
– Да, – честно призналась она, не в состоянии больше себе лгать, – но не собираюсь очертя голову броситься в объятия первого встречного.
Келси заметила, как он достал из кармана бархатную коробочку. Неужели он принес ей кольцо? Она подошла к буфету и достала вазу для цветов. Налила в нее воды, поставила цветы.
– Возможно, ты пожелаешь найти кого-нибудь… потом, – сказал Джереми.
– Я не собираюсь никого искать. Никогда, – решительно заявила Келси. – Хочешь чаю? – сменила она тему.
– Не откажусь.
Неловкая тишина повисла в воздухе. Она направилась к столу с чашкой в руке и, увидев, как маленькая коробочка скользнула обратно в карман, почувствовала облегчение. На его красивом лице появилось выражение боли.
Она поставила перед ним чашку и ласково коснулась его руки:
– Прости, я не хотела тебя обидеть. С моей стороны было невежливо выказывать свои чувства, но лучше сказать правду, чем давать надежду на то, что никогда не сбудется. Я не заслуживаю твоего внимания. Ты напористый, красивый и к тому же обходительный и добрый. Ты еще встретишь ту, которая искренне тебя полюбит.
– Возможно, ты права. – Он улыбнулся, но глаза оставались печальными.
Келси отдернула руку, увидев, что он неотрывно смотрит на то место, к которому она прикоснулась. Она ненавидела себя за то, что причиняет ему боль, но это был единственный способ образумить его.
В дверь снова постучали.
Она подавила вздох.
– Интересно, кто еще пожаловал?
– Я открою.
– Я сама открою. Мне гораздо легче, когда я двигаюсь. Келси распахнула дверь – на пороге стояла Мэри с небольшим чемоданчиком в руке. Покраснев от смущения, она присела в реверансе.
– Прошу прощения, мисс, меня прислал его светлость. Он сказал, что вам понадобится служанка. Наверное, с моей стороны невежливо являться вот так, со всем этим багажом, но он буквально вытолкал меня за дверь. Сказал, что если я к вам не отправлюсь, то потеряю место. Именно так, и сказал…
– Ну что ж, Мэри, мне и впрямь нужна служанка. Как ты смотришь на то, чтобы обосноваться в Лондоне?
Глаза Мэри загорелись.
– О, как чудесно, мисс! Я всегда мечтала увидеть большой город.
– Входи, Мэри, ты можешь занять комнату моего отца. Я тебе ее покажу. А завтра с утра начнем паковать вещи и отправимся в Лондон.
– Слушаю, мисс, я в таком нетерпении! Ох, ох, совсем забыла передать вам вот это. Его светлость сказал, что это вам подарок ко дню рождения. – Мэри извлекла из чемоданчика маленькую коробочку и протянула Келси.
Келси задумчиво повертела в руке черный бархатный футляр и нерешительно открыла его.
– О, никогда не видела ничего красивее, мисс.
– Да, пожалуй, – ответила Келси, не в силах оторвать глаз от ожерелья. Изумруды в форме слезинок, обрамленных бриллиантами, на тончайшей золотой цепочке. Интересно, что он хотел сказать этим подарком. Бил ли это подарок ко дню рождения или плата за оказанные услуги?
Снова подступила тошнота, и Келси, сунув коробочку Мэри, зажала рот рукой и выбежала из дома.
– О, мисс, неужели вас расстроил такой очаровательный подарок?
Слезы навернулись Келси на глаза, пока она облегчала свой желудок.
– Тебе помочь? – Джереми возник рядом и протянул носовой платок. – Вот, возьми.
– Спасибо, – едва выговорила она, вытирая рот. – Прости, что так получилось.
– Хорошо, если все обойдется. Может, отвести тебя в постель?
– Я сделаю это, милорд, – сказала Мэри, взяв Келси под руку.
– Мне уже гораздо лучше, – заметила Келси, высвобождая руку. – Уверена, это всего лишь недомогание.
Прошло два месяца. В Лондоне в своей мастерской – большом доме на Ковент-Гарден – работала Келси. Из окна открывался вид на отель «Эванс-Гранд», а чуть подальше виднелся собор Святого Павла. Внизу в любое время суток кишели толпы людей. Утомившись, она могла подойти к окну и понаблюдать за прохожими. В студии был потолок в виде стеклянного купола, и свет струился в комнату целый день. Здесь было очень уютно работать: в задней части здания находилась мастерская, а в центре – художественная галерея.
Она отступила на шаг от мольберта, критическим взглядом окинула рисунок, взяла кисть и усилила желтый фон на холсте. Она долго всматривалась в лицо, навеки запечатлевшееся в памяти. В лицо Эдварда.
Она смогла нарисовать его, и это стало настоящим очищением для ее души. Ей хоть как-то удалось справиться с одиночеством, постоянно терзавшим ее после их разлуки. Она тщетно пыталась возненавидеть его, забыть свою любовь к нему и того мальчика, который являлся ей во сне. Мальчик не шел у нее из головы. Она все еще мечтала о нем.
Звонок на двери зазвенел, возвещая о том, что кто-то вошел в галерею. Она быстро занавесила работу и вытерла о халат руки.
– Келси, ты здесь? – раздался голос Лиззи.
– Да, уже иду.
Она поспешила в галерею мимо своей экспрессивной живописи, которую прятала до недавнего времени от чужих взглядов. Обретя богатство, она решилась наконец выставить эти работы и даже прославилась.
Лиззи направилась к ней. Красное платье для верховой езды придавало королевскую грацию ее легкой походке. Волосы цвета темной меди выбивались из-под остроконечной шляпы, лихо сдвинутой набок. Она вся светилась изнутри. Такой Келси ее еще не видела.
– Я рада, что ты пришла. Замужество пошло тебе на пользу, ты очень похорошела. – Она раскрыла объятия.
– О, нет-нет, не прикасайся – Лиззи отступила. – В прошлый раз ты испортила мое лучшее платье. – Лиззи улыбнулась и пожала ей руки.
– Но я же купила тебе взамен новое, – поддразнила ее Келси.
– Совершенно напрасно. Ты и так слишком много сделала для нас с Гриффином.
– Ты одна приехала верхом из Уэстморленда?
– Ну конечно, ведь это всего в нескольких милях. – Лиззи стянула дорожные перчатки. – Гриффин заставил меня взять кучера. Бедняга присматривает за лошадьми. Думаю, ему не по вкусу пришлась наша головокружительная скачка. – В глазах Лиззи заплясали чертики.
– Надеюсь, ты приехала не за тем, чтобы сообщить о беспорядке в моей собственности.
– Нет-нет. Я оставила Гриффина в Уэстморленде. Он вникает в счета.
– Привыкнет со временем.
– Не думаю, что ему по душе роль управляющего.
– Уверена в этом. Скажи, чтобы нанял себе в помощь бухгалтера. Я не могу допустить, чтобы мои поместья пришли в негодность из-за его упрямства.
Обе понимающе улыбнулись.
– Он доведет дело до конца, как всегда. – Темные глаза Лиззи вспыхнули, а в голосе послышались взволнованные нотки, когда она заговорила: – Я приехала не по делу. У меня чудесные новости.
– Очень рада. Что случилось? – Келси села на скамейку и жестом указала Лиззи на место рядом с собой.
Лиззи, прежде чем сесть, расправила юбку, так, чтобы она не касалась запачканного халата Келси.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27