Над стеной раздались страдальческие вопли.
— Но мы не можем стоять тут и смотреть, как они нас убивают. Что вы обычно делаете, чтобы уничтожить шит?
— Поджигаем горящими стрелами, он же из веток и холста.
— Так действуйте!
— Есть, миледи. Сейчас прикажу, — Кристи Дейн довольно ухмыльнулся, — похоже, он ждал, когда ему кто-то прикажет. Розамунда втайне содрогнулась. И этому человеку доверили охрану замка! Он ведь ничегошеньки не может придумать и тем более взять на себя командование. Он способен только исполнять приказ.
И вот первая пылающая стрела полетела к щиту — недолет. Вторая — тоже мимо. О Господи! В конце концов на помощь был призван лучший стрелок, хотя он был весь изранен и хромал. Вскарабкаться по винтовой лестнице на стену стоило ему невероятных усилий. Но вот он поджег стрелу и послал ее в цель — щит был пробит! Громкое «ура» пронеслось нал стенами.
К великому разочарованию Розамунды, враги быстро затушили огонь. Однако с уроном, причиненным второй и третьей стрелой, им справиться не удалось: вскоре пламя выгрызло в середине щита огромную дыру, прямо в серединке. Лучники бросились кто куда, скрываясь от огненных стрел рэвенскрэгцев.
Итак, первую атаку удалось отбить. Но Розамунде донесли, что двое убиты и четверо ранены. Если дело пойдет таким образом, замок будет взят до наступления темноты. Что-то надо, надо придумать. Им не выстоять с жалкой горсткой солдат. Насыпь рва, окружавшего замок, в нескольких местах была относительно низкой. Терлстон вскорости это обнаружит, и тогда все пропало: Кристи сказал, что, как только стемнеет, лазутчики с лестницами перелезут через ров и проникнут в замок.
Она с тоской поглядывала на горизонт, в надежде увидеть замена Рэвенскрэга, но там были видны только бескрайние поля и пустоши. Отчаяние все-таки заставило ее придумать один план, далеко не лучший, но хоть какой-то. Она призвала Дейна и Хоука: держать военный совет. Когда Хоук снова осмелился перечить ей, она смерила его выразительным взглядом. На сей раз ему было не до шуточек. Управляющий знал, что если замок будет отдан врагу, то ему придется объясняться с самим лордом Генри, и тот спросит, как он посмел допустить такой срам. При мысли о предстоящем объяснении физиономия Хоука становилась зеленой, как у покойника.
— Если мы не будем мешкать, то можно попытаться воспользоваться тем, что сегодня яркое солнце. Они не знают, сколько у нас людей, и будут считать доспехи и копья, которые блестят на солнце, а издали за доспехи можно принять любой блестящий предмет. И еще они могут подумать, что часть солдат скрывается в самой крепости, верно?
Мужчины угрюмо кивнули, с опаской выжидая, какую еще глупость сейчас услышат от этой дамочки.
— Заставьте подняться на стену всех имеющихся в замке мужчин. Пусть прихватят с собой котлы, чайники, и чтобы они были хорошенько начищены.
Запасное оружие у нас есть?
— Да, миледи, но иет людей, умеющих с нимобращаться. А весь этот сброд не знает даже, с какого конца…
— Не знает — и не надо. Игра будет очень рискованной, очень возможно, мы ее проиграем. Я прекрасно это понимаю, но хотя бы рискнем. Тащите оружие. Все, что блестит и гремит, все тащите — пригодится. У каждой бойницы поставьте стрелков. Стрелы у нас есть?
— Немного. На всех не хватит.
— Пошлите кого-нибудь собирать отстрелянные стрелы и пусть их срочно чинят. Я знаю, что может ничего не получиться. Но никто из вас не предложил пока ничего лучшего. Да, мы можем торчать тут, не пытаясь спастись, но сдается мне, что нам не продержаться до возвращения лорда Генри. При теперешнем раскладе нас перебьют за два дня, и едва ли сэр Джон будет надолго откладывать прорыв. И пусть меня проклянут, если я просто так отдам этот замок — законное добро сэра Генри.
Не удержавшись, мужчины выразили ей восхищение и без единого протеста отправились исполнять ее распоряжения. Поначалу слуги уперлись как бараны. Розамунде пришлось их припугнуть: дескать, если сэр Джон захватит замок, ни один из них не останется в живых. Розамунда врала напропалую, не чувствуя ни малейших угрызений совести.
На самом деле у нее и в мыслях не было, что сэр Джон станет убивать поварят и посудомоек. Окончательно уверовав, что пощады им не будет, дворовые слуги согласились. Узнав же, что драться им вообще не придется, а только нарядиться в латы да греметь всякими копьями и кинжалами, они немного повеселели, а еще им было приказано «вооружиться» чайниками, ступами, тазами — всем, что блестит и издает звуки, похожие на звон оружия.
Как ни странно, Кристи Дейн очень воодушевился при виде бутафорского войска, собравшегося держать оборону Рэвенскрэга. Он браво выпятил грудь, чеканя шаг обошел строй и приказал всем занять посты. Особенно были довольны поварята, они размахивали пиками и хвастались друг перед дружкой боевыми доспехами. Из запасников были извлечены все до одной стрелы. Опытные стрельцы спешно обучали лучников-новобранцев и брали их под свою опеку. Хороших стрельцов было всего пятеро, но оказалось, что и сам стреловщик, и его сын умеют пользоваться луком.
Примерно через час сэр Джон снова пожаловал с предложением сдаться. Он держал лук и дротик, однако к концу дротика была привязана белая салфетка — знак временного перемирия.
Розамунде был известен этот принятый у воинов обычай, но она до того была возмущена вероломством соседа, что ее одолевало искушение расправиться с ним, презрев старинные обычаи… Да, но ведь и сэр Джон тоже мог заколоть ее стрелой… когда она вышла на стену в первый раз. Скрепя сердце Розамунда призналась себе в том, что рыцарские выдумки иногда не так уж плохи.
— Надумали нам сдаться? — дерзко крикнула она, бесстрашно (якобы!) выпрямившись во весь рост и моля Бога, чтобы знак перемирия не оказался простым подвохом.
Ветер разметал ее волосы по плечам, рвал с нее плащ, и она слышала, как он понес ее крик в сторону вражеского войска.
— Мы — вам? — поразился сэр Джон. — Шутишь, миленькая моя? Я с прежним своим предложением — сдавайтесь!
Никогда!
— Да не сдюжить тебе, аль сама не знаешь? — Он сразу заговорил с резким йоркширским выговором, такое всегда за ним водилось, когда он очень гневался. — Не удержишь ты замка с кучей сопляков, обмочивших портки от страха, да с таким как ты командиром. Аль я неверно говорю?
— С кучкой сопляков? Вы просто не все разглядели, сэр Джон. У меня полно солдат.
Стараясь преодолеть легкую тошноту, подступившую от страха, Розамунда махнула рукой. Войско во всей своей красе высыпало на стену. Солнце играло в полированной меди и начищенной стали. Вокруг Розамунды и за ее спиной стоял сплошной блеск: сияли косы, мерцали стремена. Она знала, что к ее словам прислушались, — солдаты сэра Джона закинули головы, отчаянно щурясь и прикрывая ладонями слезящиеся глаза.
По приказу Кристи Дейна все обитатели замка принялись колотить в тазы и кастрюли. Со стороны могло показаться, что в стенах крепости спешно облачается в доспехи целая армия. И ветер дул как раз в нужном направлении… Господи! Хоть бы он попался на ее обман. Ведь иного плана спасения у нее не было.
Сэр Джон долго совещался со своими соратниками. Розамунда зябко куталась в плащ, твердо отказавшись уходить. Кристи Дейн стоял рядом, готовый встретить врага — если сэр Джон опять предложит им сдаться.
— Я дал вам время подумать. Спрашиваю в последний раз.
— Вы уже получили от меня ответ.
— А где ж твой капитан? Или, лапушка моя, ты сама командуешь гарнизоном? — насмешливо фыркнул сэр Джон, тайком любуясь ее треплющимися на ветру роскошными волосами.
— Да здесь я. Что вам угодно, сэр Джон? — подал голос Кристи Дейн, выступая вперед. Для пущей важности он говорил басом, очень твердо и очень уверенно.
— Эй, парень, где же ты целый день пропадаешь? Под бабскими юбками хоронишься, что ли? — зычно крикнул сэр Джон — его солдаты отозвались на шутку смачным хохотом.
— Готовил своих парней, чтобы встретить тебя как положено. Слышишь, небось, как они стараются? Иль ты не только слепой, но и глухой?
Розамунда очень сомневалась в том, что Дейну стоило говорить последние слова, но они уже прозвучали, ничего не поделаешь.
Сэр Джон побагровел:
— Итак, вы готовы драться?
— Да, пока ты не запросишь пощады и, поджавхвост, не захромаешь назад в свой Терлстон, — огрызнулся Кристи.
Не желая выслушивать подобные насмешки, сэр Джон галопом поскакал вспять. Едва он отъехал в сторону, туча стрел понеслась на стену. Рэвенскрэгцы попрятались за выступы, и урон был не так уж велик. После очередной атаки паренек, которому поручили подбирать стрелы, собрал богатый урожай, которым впоследствии щедро угостили тех, кто их выпустил. Иногда атакующие подходили совсем близко, и тогда раздавались вопли раненых и убитых, радующие защитников и вносящие смятение в ряды супостатов. Командир стрельцов приказал стрелять чаще, чтобы казалось, что лучников у них полным-полно. Однако обман не удался.
— Если эти стрелецкие забавы — все, чем вы можете нам ответить, лучше киньте нам ключ от ворот! — презрительно крикнул сэр Джон.
— Миледи, ничего не получается, — сказал через какое-то время Кристи Дейн. — Придется подстрелить самого старика.
Погоди, может, он все же одумается, — попросила Розамунда, стараясь оттянуть неизбежное… Ведь он столько лет был соратником Генри.
— Дозвольте хоть коня его подбить.
Эта идея тоже очень не понравилось Розамунде. Ей не хотелось думать о том, что последует дальше, но…
— Кроме самого сэра Джона у них еще трое главных — верно, его арендаторы. Надо прекратить стрельбу — пусть думают, что мы уже выдохлись. Слушайте внимательно. Они подойдут поближе и… и нам тогда легче будет это сделать.
Кристи нырнул за выступ скалы, прячась от новой атаки. Несколько солдат упали, послышались крики боли. Собиратель вражеских стрел снова принялся за дело.
— Значит, убираем главных? — спросил Кристи.
Розамунда со вздохом кивнула. Это был дерзкий план. И они не знали, справятся ли со своей задачей их новобранцы. А те были готовы немедленно ринуться в боа, отплатить за товарищей. Однако последовал приказ не стрелять, подпустить врага поближе. Четверым бывалым лучникам определили их цели и велели стрелять только по команде Дейна. Враг двинулся по ровной площадке перед воротами, походя все ближе. Командир стрельцов — самый лучший из них — направил острие в сэра Джона. По просьбе Розамунды он целился ниже груди, чтобы ненароком не убить его. Но вот Дейн отдал приказ — вой и вопли раздались снаружи… а лучники стреляли и стреляли, пока не были опустошены их колчаны. Один из вражеских капитанов рухнул с коня. Второй резко покачнулся от раны, под третьим пал конь. И любимому жеребцу сэра Джона вонзилась в бок стрела. Старик велел пристрелить умирающего друга.
И опять встретили в ответ враги, и опять натянули тетивы рэвенскрэгцы. И так повторялось много раз, пока лучники сэра Джона не обессилели, израненные собственными стрелами.
Между тем небо затянулось облаками, и солнце больше не могло помочь защитникам, ослепляя врага «грозным» оружием. И старательный звон, которым пытались замаскировать отсутствие солдат звучал все менее убедительно. Но тут Розамунда заметила в рядах противника какие-то перемещения: часть войска отделилась и двинулась вспять — кое-кто из союзников покинул сэра Джона.
Облака все сгущались, и вскоре по всем тазам и кастрюлям, вытащенным на стену, забарабанил дождь. Предвидя, что ливень усугубит их неприятности, враги немного отступили и принялись обсуждать, стоит ли продолжать штурм.
Розамунда изнемогала от усталости и голода, но оставалась со всеми. Среди мужских лиц мелькали и девичьи: некоторые девушки тоже облачились в доспехи и шлемы. Розамунда, так недолюблившая до сего дня нерадивых своих прислужниц, вдруг ощутила восхищение и горячую благодарность… как же волшебно преобразила всех общая беда!
Дождь усилился. Тучи налились чернотой, и ветер пронизывал до костей. Розамунда насквозь продрогла и поплелась укрыться от дождя.
И вдруг за ее спиной раздался ликующий вопль. Она тут же ринулась обратно на стену. Враги развернулись и начали отступление, пряча лица от проливного дождя.
У стен солдаты подбирали мертвых и раненых — рэвенскрэгцы их не трогали. Перекинув через седла павших в бою товарищей, люди Терлстона ехали прочь, и первым ехал не кто иной, как сам сэр Джон.
Неужели все! Розамунда не верила собственным глазам… Неужели они победили!?
Ее била дрожь — от холода и от всего пережитого. Кристи Дейн почти силой заставил ее пойти к очагу.
А позже, когда настал вечер, Розамунда надела свое праздничное платье и спустилась в пиршественную залу. Она села за стол лорда, хотя обычно в отсутствие Генри ужинала в своей комнате. За этот стол она пригласила Кристи Дейна и его лучников. Солдаты были тронуты оказанной им честью и щедростью хозяйки, хотя и чувствовали некоторое смущение: не привыкли они сидеть на столь почетном месте. Угощение было нехитрое: хлеб, мясо, миска супа, а запивали все это элем. Но всем, кто ужинал в тот вечер в парадной зале, эта скромная трапеза в честь победы казалась роскошным пиршеством.
Здесь собирались все обитатели замка. Стучал по крыше дождь, сквозь дымоход капли попадали на поленья, и раздавалось уютное шипение. В первый раз Розамунда почувствовала, что она не чужая, своя. Когда она входила в залу, ее встретили громким «ура» и восхищенными улыбками. Даже Хоук сухо поблагодарил ее за храбрость.
Немало тостов прозвучало в ее честь: слезы счастья и страшной усталости сияли в глазах Розамунды. Она спасла замок ради Генри, а вовсе не ради этих людей. Однако, совершив это, она заслужила их восхищение. Приветственные крики были столь долги и горячи, что Розамунда не выдержала, все-таки расплакалась, тронутая их симпатией. Видел бы все это Генри… Но Розамунда понимала, что, будь тут Генри, ничего подобного сейчас не происходило бы. А эта победа — только ее заслуга. Конечно, главное было спасти замок, в эти часы она совершенно не думала о том, что почувствует Генри, узнав эту историю. Однако она втайне надеялась, что, услышав про доблесть и мудрость, проявленные любимой его Розамундой, лорд Рэвенскрэгский будет счастлив и горд.
Глава ДВЕНАДЦАТАЯ
В один из очень пасмурных и метельных дней пришло наконец письмо от Генри. Розамунда с упоением перечитывала полные любви слова. Он писал, что прибыл на постой в Чешир, в поместье Вернем, и очень хотел бы с нею свидеться. Он опять винился, и клял себя, и обещал, что постарается впредь ее не огорчать.
Безумное искушение тут же к нему помчаться овладело Розамундой. Она вслушалась в завывание вьюги. Вот коли бы не зима… Но когда ее могли остановить холод и ненастье? Один из их солдат родом из Чешира, он ее и проводит. Она так истосковалась по Генри! Главное, чтобы дороги были надежные, а стужу можно перетерпеть.
После блистательной победы над сэром Джоном, Розамунда стала несколько самоуверенной…
Уроженец Чешира долго перечислял ей тяготы, которые могут подстерегать ее в этом безумном предприятии: день напролет в седле, а как приедут на юг, еще неизвестно, будет ли достаточно крепкой дорога. Там могло уже все подтаять. Но Розамунда конечно же настояла на своем.
Двигаясь словно во сне, она тут же принялась укладываться. Едва забрезжило утро, тепло укутавшаяся Розамунда уже сидела в седле. С нею ехали Марджери и четверо солдат. За ночь снеговые тучи перекочевали дальше к северу, на дороге, конечно, были легкие сугробы, но ничто не застило больше света.
Целых три дня, словно специально для странников, стояла полная тишь и благодать. Никто их не останавливал. Солдаты тревожились, опасаясь встречи с войсками молодого Йорка, но все было спокойно. Правда, они наткнулись пару раз на небольшие отряды каких-то вооруженных людей, но тем не было дела до наших путников, и тревога и настороженность, владевшие ими в начале путешествия, постепенно отступили.
Так, без особых хлопот, они добрались до Ланкашира. Кончился уже январь, они успели проскочить до февральских дождей, которые в этих местах бывали затяжными и обильными.
Чем глубже они продвигались на юг, тем чаше лил дождь, а как-то к вечеру с неба повалил мокрый снег, Розамунда поняла, что пора определяться на ночлег. Остановились в гостинице у Макклешфидского тракта. В последние два дня на дорогах стало неспокойно, то и дело в обе стороны шли вооруженные отряды — надвигалось очередное сражение.
«Вот этого нам только не хватало, — волнуясь, думала Розамунда, — угодить в какую-нибудь сечу…» Она очень боялась, что Генри неожиданно придется уехать, и они разминутся. Поди знай, что случится завтра, или послезавтра…
Розамунда терпеть не могла есть вместе со всеми постояльцами, но пришлось смириться — в гостиной горел очаг, у которого можно было обсушиться, а промокли они основательно:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
— Но мы не можем стоять тут и смотреть, как они нас убивают. Что вы обычно делаете, чтобы уничтожить шит?
— Поджигаем горящими стрелами, он же из веток и холста.
— Так действуйте!
— Есть, миледи. Сейчас прикажу, — Кристи Дейн довольно ухмыльнулся, — похоже, он ждал, когда ему кто-то прикажет. Розамунда втайне содрогнулась. И этому человеку доверили охрану замка! Он ведь ничегошеньки не может придумать и тем более взять на себя командование. Он способен только исполнять приказ.
И вот первая пылающая стрела полетела к щиту — недолет. Вторая — тоже мимо. О Господи! В конце концов на помощь был призван лучший стрелок, хотя он был весь изранен и хромал. Вскарабкаться по винтовой лестнице на стену стоило ему невероятных усилий. Но вот он поджег стрелу и послал ее в цель — щит был пробит! Громкое «ура» пронеслось нал стенами.
К великому разочарованию Розамунды, враги быстро затушили огонь. Однако с уроном, причиненным второй и третьей стрелой, им справиться не удалось: вскоре пламя выгрызло в середине щита огромную дыру, прямо в серединке. Лучники бросились кто куда, скрываясь от огненных стрел рэвенскрэгцев.
Итак, первую атаку удалось отбить. Но Розамунде донесли, что двое убиты и четверо ранены. Если дело пойдет таким образом, замок будет взят до наступления темноты. Что-то надо, надо придумать. Им не выстоять с жалкой горсткой солдат. Насыпь рва, окружавшего замок, в нескольких местах была относительно низкой. Терлстон вскорости это обнаружит, и тогда все пропало: Кристи сказал, что, как только стемнеет, лазутчики с лестницами перелезут через ров и проникнут в замок.
Она с тоской поглядывала на горизонт, в надежде увидеть замена Рэвенскрэга, но там были видны только бескрайние поля и пустоши. Отчаяние все-таки заставило ее придумать один план, далеко не лучший, но хоть какой-то. Она призвала Дейна и Хоука: держать военный совет. Когда Хоук снова осмелился перечить ей, она смерила его выразительным взглядом. На сей раз ему было не до шуточек. Управляющий знал, что если замок будет отдан врагу, то ему придется объясняться с самим лордом Генри, и тот спросит, как он посмел допустить такой срам. При мысли о предстоящем объяснении физиономия Хоука становилась зеленой, как у покойника.
— Если мы не будем мешкать, то можно попытаться воспользоваться тем, что сегодня яркое солнце. Они не знают, сколько у нас людей, и будут считать доспехи и копья, которые блестят на солнце, а издали за доспехи можно принять любой блестящий предмет. И еще они могут подумать, что часть солдат скрывается в самой крепости, верно?
Мужчины угрюмо кивнули, с опаской выжидая, какую еще глупость сейчас услышат от этой дамочки.
— Заставьте подняться на стену всех имеющихся в замке мужчин. Пусть прихватят с собой котлы, чайники, и чтобы они были хорошенько начищены.
Запасное оружие у нас есть?
— Да, миледи, но иет людей, умеющих с нимобращаться. А весь этот сброд не знает даже, с какого конца…
— Не знает — и не надо. Игра будет очень рискованной, очень возможно, мы ее проиграем. Я прекрасно это понимаю, но хотя бы рискнем. Тащите оружие. Все, что блестит и гремит, все тащите — пригодится. У каждой бойницы поставьте стрелков. Стрелы у нас есть?
— Немного. На всех не хватит.
— Пошлите кого-нибудь собирать отстрелянные стрелы и пусть их срочно чинят. Я знаю, что может ничего не получиться. Но никто из вас не предложил пока ничего лучшего. Да, мы можем торчать тут, не пытаясь спастись, но сдается мне, что нам не продержаться до возвращения лорда Генри. При теперешнем раскладе нас перебьют за два дня, и едва ли сэр Джон будет надолго откладывать прорыв. И пусть меня проклянут, если я просто так отдам этот замок — законное добро сэра Генри.
Не удержавшись, мужчины выразили ей восхищение и без единого протеста отправились исполнять ее распоряжения. Поначалу слуги уперлись как бараны. Розамунде пришлось их припугнуть: дескать, если сэр Джон захватит замок, ни один из них не останется в живых. Розамунда врала напропалую, не чувствуя ни малейших угрызений совести.
На самом деле у нее и в мыслях не было, что сэр Джон станет убивать поварят и посудомоек. Окончательно уверовав, что пощады им не будет, дворовые слуги согласились. Узнав же, что драться им вообще не придется, а только нарядиться в латы да греметь всякими копьями и кинжалами, они немного повеселели, а еще им было приказано «вооружиться» чайниками, ступами, тазами — всем, что блестит и издает звуки, похожие на звон оружия.
Как ни странно, Кристи Дейн очень воодушевился при виде бутафорского войска, собравшегося держать оборону Рэвенскрэга. Он браво выпятил грудь, чеканя шаг обошел строй и приказал всем занять посты. Особенно были довольны поварята, они размахивали пиками и хвастались друг перед дружкой боевыми доспехами. Из запасников были извлечены все до одной стрелы. Опытные стрельцы спешно обучали лучников-новобранцев и брали их под свою опеку. Хороших стрельцов было всего пятеро, но оказалось, что и сам стреловщик, и его сын умеют пользоваться луком.
Примерно через час сэр Джон снова пожаловал с предложением сдаться. Он держал лук и дротик, однако к концу дротика была привязана белая салфетка — знак временного перемирия.
Розамунде был известен этот принятый у воинов обычай, но она до того была возмущена вероломством соседа, что ее одолевало искушение расправиться с ним, презрев старинные обычаи… Да, но ведь и сэр Джон тоже мог заколоть ее стрелой… когда она вышла на стену в первый раз. Скрепя сердце Розамунда призналась себе в том, что рыцарские выдумки иногда не так уж плохи.
— Надумали нам сдаться? — дерзко крикнула она, бесстрашно (якобы!) выпрямившись во весь рост и моля Бога, чтобы знак перемирия не оказался простым подвохом.
Ветер разметал ее волосы по плечам, рвал с нее плащ, и она слышала, как он понес ее крик в сторону вражеского войска.
— Мы — вам? — поразился сэр Джон. — Шутишь, миленькая моя? Я с прежним своим предложением — сдавайтесь!
Никогда!
— Да не сдюжить тебе, аль сама не знаешь? — Он сразу заговорил с резким йоркширским выговором, такое всегда за ним водилось, когда он очень гневался. — Не удержишь ты замка с кучей сопляков, обмочивших портки от страха, да с таким как ты командиром. Аль я неверно говорю?
— С кучкой сопляков? Вы просто не все разглядели, сэр Джон. У меня полно солдат.
Стараясь преодолеть легкую тошноту, подступившую от страха, Розамунда махнула рукой. Войско во всей своей красе высыпало на стену. Солнце играло в полированной меди и начищенной стали. Вокруг Розамунды и за ее спиной стоял сплошной блеск: сияли косы, мерцали стремена. Она знала, что к ее словам прислушались, — солдаты сэра Джона закинули головы, отчаянно щурясь и прикрывая ладонями слезящиеся глаза.
По приказу Кристи Дейна все обитатели замка принялись колотить в тазы и кастрюли. Со стороны могло показаться, что в стенах крепости спешно облачается в доспехи целая армия. И ветер дул как раз в нужном направлении… Господи! Хоть бы он попался на ее обман. Ведь иного плана спасения у нее не было.
Сэр Джон долго совещался со своими соратниками. Розамунда зябко куталась в плащ, твердо отказавшись уходить. Кристи Дейн стоял рядом, готовый встретить врага — если сэр Джон опять предложит им сдаться.
— Я дал вам время подумать. Спрашиваю в последний раз.
— Вы уже получили от меня ответ.
— А где ж твой капитан? Или, лапушка моя, ты сама командуешь гарнизоном? — насмешливо фыркнул сэр Джон, тайком любуясь ее треплющимися на ветру роскошными волосами.
— Да здесь я. Что вам угодно, сэр Джон? — подал голос Кристи Дейн, выступая вперед. Для пущей важности он говорил басом, очень твердо и очень уверенно.
— Эй, парень, где же ты целый день пропадаешь? Под бабскими юбками хоронишься, что ли? — зычно крикнул сэр Джон — его солдаты отозвались на шутку смачным хохотом.
— Готовил своих парней, чтобы встретить тебя как положено. Слышишь, небось, как они стараются? Иль ты не только слепой, но и глухой?
Розамунда очень сомневалась в том, что Дейну стоило говорить последние слова, но они уже прозвучали, ничего не поделаешь.
Сэр Джон побагровел:
— Итак, вы готовы драться?
— Да, пока ты не запросишь пощады и, поджавхвост, не захромаешь назад в свой Терлстон, — огрызнулся Кристи.
Не желая выслушивать подобные насмешки, сэр Джон галопом поскакал вспять. Едва он отъехал в сторону, туча стрел понеслась на стену. Рэвенскрэгцы попрятались за выступы, и урон был не так уж велик. После очередной атаки паренек, которому поручили подбирать стрелы, собрал богатый урожай, которым впоследствии щедро угостили тех, кто их выпустил. Иногда атакующие подходили совсем близко, и тогда раздавались вопли раненых и убитых, радующие защитников и вносящие смятение в ряды супостатов. Командир стрельцов приказал стрелять чаще, чтобы казалось, что лучников у них полным-полно. Однако обман не удался.
— Если эти стрелецкие забавы — все, чем вы можете нам ответить, лучше киньте нам ключ от ворот! — презрительно крикнул сэр Джон.
— Миледи, ничего не получается, — сказал через какое-то время Кристи Дейн. — Придется подстрелить самого старика.
Погоди, может, он все же одумается, — попросила Розамунда, стараясь оттянуть неизбежное… Ведь он столько лет был соратником Генри.
— Дозвольте хоть коня его подбить.
Эта идея тоже очень не понравилось Розамунде. Ей не хотелось думать о том, что последует дальше, но…
— Кроме самого сэра Джона у них еще трое главных — верно, его арендаторы. Надо прекратить стрельбу — пусть думают, что мы уже выдохлись. Слушайте внимательно. Они подойдут поближе и… и нам тогда легче будет это сделать.
Кристи нырнул за выступ скалы, прячась от новой атаки. Несколько солдат упали, послышались крики боли. Собиратель вражеских стрел снова принялся за дело.
— Значит, убираем главных? — спросил Кристи.
Розамунда со вздохом кивнула. Это был дерзкий план. И они не знали, справятся ли со своей задачей их новобранцы. А те были готовы немедленно ринуться в боа, отплатить за товарищей. Однако последовал приказ не стрелять, подпустить врага поближе. Четверым бывалым лучникам определили их цели и велели стрелять только по команде Дейна. Враг двинулся по ровной площадке перед воротами, походя все ближе. Командир стрельцов — самый лучший из них — направил острие в сэра Джона. По просьбе Розамунды он целился ниже груди, чтобы ненароком не убить его. Но вот Дейн отдал приказ — вой и вопли раздались снаружи… а лучники стреляли и стреляли, пока не были опустошены их колчаны. Один из вражеских капитанов рухнул с коня. Второй резко покачнулся от раны, под третьим пал конь. И любимому жеребцу сэра Джона вонзилась в бок стрела. Старик велел пристрелить умирающего друга.
И опять встретили в ответ враги, и опять натянули тетивы рэвенскрэгцы. И так повторялось много раз, пока лучники сэра Джона не обессилели, израненные собственными стрелами.
Между тем небо затянулось облаками, и солнце больше не могло помочь защитникам, ослепляя врага «грозным» оружием. И старательный звон, которым пытались замаскировать отсутствие солдат звучал все менее убедительно. Но тут Розамунда заметила в рядах противника какие-то перемещения: часть войска отделилась и двинулась вспять — кое-кто из союзников покинул сэра Джона.
Облака все сгущались, и вскоре по всем тазам и кастрюлям, вытащенным на стену, забарабанил дождь. Предвидя, что ливень усугубит их неприятности, враги немного отступили и принялись обсуждать, стоит ли продолжать штурм.
Розамунда изнемогала от усталости и голода, но оставалась со всеми. Среди мужских лиц мелькали и девичьи: некоторые девушки тоже облачились в доспехи и шлемы. Розамунда, так недолюблившая до сего дня нерадивых своих прислужниц, вдруг ощутила восхищение и горячую благодарность… как же волшебно преобразила всех общая беда!
Дождь усилился. Тучи налились чернотой, и ветер пронизывал до костей. Розамунда насквозь продрогла и поплелась укрыться от дождя.
И вдруг за ее спиной раздался ликующий вопль. Она тут же ринулась обратно на стену. Враги развернулись и начали отступление, пряча лица от проливного дождя.
У стен солдаты подбирали мертвых и раненых — рэвенскрэгцы их не трогали. Перекинув через седла павших в бою товарищей, люди Терлстона ехали прочь, и первым ехал не кто иной, как сам сэр Джон.
Неужели все! Розамунда не верила собственным глазам… Неужели они победили!?
Ее била дрожь — от холода и от всего пережитого. Кристи Дейн почти силой заставил ее пойти к очагу.
А позже, когда настал вечер, Розамунда надела свое праздничное платье и спустилась в пиршественную залу. Она села за стол лорда, хотя обычно в отсутствие Генри ужинала в своей комнате. За этот стол она пригласила Кристи Дейна и его лучников. Солдаты были тронуты оказанной им честью и щедростью хозяйки, хотя и чувствовали некоторое смущение: не привыкли они сидеть на столь почетном месте. Угощение было нехитрое: хлеб, мясо, миска супа, а запивали все это элем. Но всем, кто ужинал в тот вечер в парадной зале, эта скромная трапеза в честь победы казалась роскошным пиршеством.
Здесь собирались все обитатели замка. Стучал по крыше дождь, сквозь дымоход капли попадали на поленья, и раздавалось уютное шипение. В первый раз Розамунда почувствовала, что она не чужая, своя. Когда она входила в залу, ее встретили громким «ура» и восхищенными улыбками. Даже Хоук сухо поблагодарил ее за храбрость.
Немало тостов прозвучало в ее честь: слезы счастья и страшной усталости сияли в глазах Розамунды. Она спасла замок ради Генри, а вовсе не ради этих людей. Однако, совершив это, она заслужила их восхищение. Приветственные крики были столь долги и горячи, что Розамунда не выдержала, все-таки расплакалась, тронутая их симпатией. Видел бы все это Генри… Но Розамунда понимала, что, будь тут Генри, ничего подобного сейчас не происходило бы. А эта победа — только ее заслуга. Конечно, главное было спасти замок, в эти часы она совершенно не думала о том, что почувствует Генри, узнав эту историю. Однако она втайне надеялась, что, услышав про доблесть и мудрость, проявленные любимой его Розамундой, лорд Рэвенскрэгский будет счастлив и горд.
Глава ДВЕНАДЦАТАЯ
В один из очень пасмурных и метельных дней пришло наконец письмо от Генри. Розамунда с упоением перечитывала полные любви слова. Он писал, что прибыл на постой в Чешир, в поместье Вернем, и очень хотел бы с нею свидеться. Он опять винился, и клял себя, и обещал, что постарается впредь ее не огорчать.
Безумное искушение тут же к нему помчаться овладело Розамундой. Она вслушалась в завывание вьюги. Вот коли бы не зима… Но когда ее могли остановить холод и ненастье? Один из их солдат родом из Чешира, он ее и проводит. Она так истосковалась по Генри! Главное, чтобы дороги были надежные, а стужу можно перетерпеть.
После блистательной победы над сэром Джоном, Розамунда стала несколько самоуверенной…
Уроженец Чешира долго перечислял ей тяготы, которые могут подстерегать ее в этом безумном предприятии: день напролет в седле, а как приедут на юг, еще неизвестно, будет ли достаточно крепкой дорога. Там могло уже все подтаять. Но Розамунда конечно же настояла на своем.
Двигаясь словно во сне, она тут же принялась укладываться. Едва забрезжило утро, тепло укутавшаяся Розамунда уже сидела в седле. С нею ехали Марджери и четверо солдат. За ночь снеговые тучи перекочевали дальше к северу, на дороге, конечно, были легкие сугробы, но ничто не застило больше света.
Целых три дня, словно специально для странников, стояла полная тишь и благодать. Никто их не останавливал. Солдаты тревожились, опасаясь встречи с войсками молодого Йорка, но все было спокойно. Правда, они наткнулись пару раз на небольшие отряды каких-то вооруженных людей, но тем не было дела до наших путников, и тревога и настороженность, владевшие ими в начале путешествия, постепенно отступили.
Так, без особых хлопот, они добрались до Ланкашира. Кончился уже январь, они успели проскочить до февральских дождей, которые в этих местах бывали затяжными и обильными.
Чем глубже они продвигались на юг, тем чаше лил дождь, а как-то к вечеру с неба повалил мокрый снег, Розамунда поняла, что пора определяться на ночлег. Остановились в гостинице у Макклешфидского тракта. В последние два дня на дорогах стало неспокойно, то и дело в обе стороны шли вооруженные отряды — надвигалось очередное сражение.
«Вот этого нам только не хватало, — волнуясь, думала Розамунда, — угодить в какую-нибудь сечу…» Она очень боялась, что Генри неожиданно придется уехать, и они разминутся. Поди знай, что случится завтра, или послезавтра…
Розамунда терпеть не могла есть вместе со всеми постояльцами, но пришлось смириться — в гостиной горел очаг, у которого можно было обсушиться, а промокли они основательно:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41