- Абдуллу украли!
К берегу, выполняя условие Сухова, скакали еще полтора десятка
всадников. Саид встал. Подошел к ближайшему бандиту и спокойным, но
быстрым движением вытащил у него из-за пояса револьвер. Приставив дуло к
заросшему подбородку растерявшегося от неожиданности бандита, Саид снял с
его плеча и винтовку.
- Не говори никому, не надо, - доброжелательно, почти ласково
посоветовал он ему и, продолжая держать под прицелом, отступил на
несколько шагов, чтобы вскочить на своего коня.
Из-за гребня большого бархана, выставив перед собой ствол ручного
пулемета, Сухов следил за происходящим у баркаса.
Саид подъехал к нему, соскочил с коня, прилег рядом.
- Обманут тебя, - сказал он. - Они сядут на баркас, ты отпустишь
Абдуллу, они вернутся.
- Это вряд ли, - усмехнулся Сухов.
Во дворе своего дома, под навесом, жена Верещагина Настасья вспорола
брюхо огромному осетру, выложила икру в большую миску, посолила ее и,
взбив, понесла в дом. Настасья отворила дверь и вошла в комнату.
Верещагин, раскинувшись на широкой кровати, спал. Он бормотал во сне,
стонал, всхлипывал. Настасья неодобрительно покачала головой и
перекрестилась на образа.
- Ура, за мной, ребята! В штыки! - закричал Верещагин и вскочил весь
в поту. Настасья полотенцем обтерла его и поставила на стол миску с икрой.
- Опять пил, не закусывал? - спросила она строго.
- Не могу я больше эту проклятую икру есть! - взмолился Верещагин. -
Надоела!
- Ешь, тебе говорят.
Верещагин вздохнул и, зачерпнув полную ложку икры, отправил ее в рот.
- Ой, что нынче страху-то в поселке! Из дома никто носа не кажет, -
рассказывала Настасья, пока Верещагин с отвращением глотал икру. - Этот
рыжий, что к нам приходил, самого Абдуллу будто поймал. Не к добру это...
Господи, ты хоть не задирайся, не встревай! Будет с тебя, свое отвоевал...
Петруха, вооруженный винтовкой, сидел у двери "зиндона". Абдулла вел
себя тихо, его даже не было слышно.
Через двор музея к колодцу прошла Гюльчатай.
Петруха вскочил на ноги, окликнул ее. Гюльчатай остановилась.
- Гюльчатай, открой личико, - попросил ее Петруха, подойдя поближе. -
Ну, открой. Гюльчатай колебалась...
Вдруг за углом раздался непонятный шум.
- Вроде крадется кто-то, - встревожено сказал Петруха. Они
прислушались. Действительно, из-за поворота галереи второго этажа
доносились какие-то звуки.
- Последи-ка за дверью, - попросил Петруха. - Я сейчас.
Он добежал до арки и свернул за угол здания.
Гюльчатай положила кувшин на землю.
- Гюльчатай, - услышала она свое имя; голос, произнесший его,
заставил ее задрожать. - Подойди к двери.
Гюльчатай приблизилась к двери. В небольшое оконце она увидела
связанного Абдуллу.
- Открой лицо! - сказал Абдулла, пронзительно глядя на бывшую жену. -
Теперь отодвинь засов, - продолжал он, когда она подчинилась ему. -
Подойди сюда!
Женщина шагнула за дверь. Она шла к Абдулле, как кролик к удаву, не
смея отвести глаза от страшных глаз своего мужа.
- Развяжи, - приказал Абдулла.
Женщина послушно освободила его от веревок. Абдулла положил руки на
плечи жены. Гляди ей прямо в глаза, он сдавил ей горло и отпустил. Она
упала на пол. На галерее второго этажа Петруха увидел Лебедева, который
складывал какие-то картины и посуду в нишу, сделанную им в полу. Рядом
лежали плиты, которыми он собирался ее прикрыть.
- А, это ты, - облегченно вздохнул Петруха, - Что ты там делаешь?
- Прошу вас, ни звука, - поднес палец к губам Лебедев, - здесь тайник
от бандитов.
Петруха поспешно вернулся на свой пост. Гюльчатай сидела у двери.
Петруха присел рядом.
- Ну, открой личико, - попросил он. Чадра откинулась. Худое недоброе
лицо Абдуллы открылось под ним.
Петруха отшатнулся, попытался вскочить. Сильный удар ребром ладони в
шею помутил его рассудок. В следующее мгновение он был убит штыком
винтовки, которую Абдулла снял с его плеча.
Сухов с Саидом возвращались в музей. Въехав во двор Сухов окликнул
Петруху. Ответа не последовало. Сухов пробежал через внутренний двор и
увидел пригвожденное к земле тело Петрухи. Сухов вынес из подземелья тело
Гюльчатай и осторожно уложил рядом с Петрухой. Снял кепарь, постоял
немного.
Подошел Саид.
- А теперь уходи скорее, - сказал он, - одному нельзя оставаться.
- Не могу, - ответил Сухов. - Абдулла убьет женщин.
- Абдулла убьет тебя. - Упрямство Сухова не нравилось Саиду. - Это
его жены. Через полчаса будет поздно. Я должен ехать.
- Я рассчитывал на тебя, Саид, - с сожалением сказал Сухов.
- Если меня убьют, кто отомстит Джевдету? - спросил Саид.
- Я рассчитывал на тебя, - повторил Сухов и пошел к плачущим
женщинам, которые окружила тела Гюльчатай и Петрухи...
Когда Сухов отошел от женщин, его догнал Лебедев.
- Я понимаю, вам наплевать на имущество музея, - но поймите меня.
Ведь все здесь погибнет, если вы не уйдете отсюда. Они сожгут, уничтожат
все до последнего экспоната. Вы же не сможете один противостоять целой
банде. Умоляю вас, уведите этих женщин отсюда!
- Поздно, - сказал Сухов. - Некуда бежать. Ничего не поделаешь,
придется ждать их здесь. Сухов увидел, как во дворе Саид сел в седло
своего коня и выехал из ворот музея. Сухов смотрел ему вслед, пока он не
скрылся за барханами. Теперь Сухов почувствовал, что остался совсем один.
Лебедев был не в счет.
Он взял свой "сидор", лежавший рядом с пулеметом, достал из него
чистые портянки и рубаху. Переобулся, переоделся и, укрепив на доске
осколок зеркала, начал бриться.
Брился он тщательно, не спеша, думая о своей Катерине Матвеевне.
"А ежели вовсе не судьба нам свидеться, Катерина Матвеевна, то
знайте, что был я и есть до последнего вздоха преданный единственно вам
одной. И поскольку, может статься, в песках этих лягу навечно, с
непривычки вроде бы даже грустно, а может быть, оттого это, что
встречались мне люди в последнее время все больше душевные, можно сказать,
деликатные. Тому остаюсь свидетелем боец за счастье трудового народа всей
земли, Закаспийского интернационального революционного пролетарского полка
имени товарища Августа Бебеля демобилизованный красноармеец Сухов Федор
Иванович!"
Сухов что-то вспомнил и, не добрив одну щеку, схватил пулемет и
побежал вниз. Пробежал через площадь, по узким улочкам Педжента, и
остановился у нефтяных баков. В упор он дал по одному из баков несколько
очередей, осмотрел следы от пуль и побежал обратно.
Банда в полсотни всадников, впереди которых мчался почерневший от
злости Абдулла, ворвались в Педжент. Дико крича и стреляя, всадники
неслись к зданию музея. Несколько пулеметных очередей ударили по его
окнам. Десяток бандитов, спрыгнув с коней, вбежали в здание музея и,
непрерывно стреляя, рассыпались по этажам. Они прочесывали комнату за
комнатой, искали Сухова и женщин.
Двое рванули дверь женского общежития - там было пусто. Четверка
бандитов влезла на крышу и тоже никого не обнаружила.
- Никого нет, - доложили они Абдулле, который ждал их во дворе музея.
- Как в землю провалились!
- Ищите! - приказал Абдулла, взмахнув камчой. Банда разбилась на
части и, врываясь во дворы, начала прочесывать поселок.
К Абдулле, сидевшему на крыльце, подтащили Лебедева.
- Отпустите руку! Пустите, я говорю! - кричал Лебедев. - Что за
насилие?!
- Пусти его, Ахмед! - приказал Абдулла.
- Извольте немедленно прекратить грабеж! - потребовал Лебедев. -
Никаких женщин здесь нет. И мне о них ничего не известно.
Абдулла, не глядя на Лебедева, дважды выстрелил ему в живот. Лебедев,
скрючившись, упал замертво.
- Ищите! - повторил Абдулла свой приказ...
Банда с криками подбежала к одному из нефтяных баков и окружила его.
Двое залезли наверх, попытались открыть люк. Но круглая крышка, запертая
изнутри, не поддавалась. К баку приблизился Абдулла, постучал в стенку
рукояткой револьвера. - Эй, - сказал он, - выходи. Я знаю, что ты здесь!
Ответа не было.
Двое наверху, стараясь открыть крышку, сломали саблю и дуло карабина.
Но безрезультатно.
- Эй! - крикнул Абдулла. - Мужчина должен встречать смерть достойно!
Бак молчал.
Абдулла несколько раз выстрелил по нему в упор.
Вслед за ним вся банда начала палить по баку из карабинов и ручных
пулеметов. Но пули плющились и отлетали, оставляя на стенках слабые
вмятины.
Когда шквал огня прекратился, в баке раздался громкий смех Сухова.
Бандиты оторопело уставились на Абдуллу.
- Оставь хоть один патрон, Абдулла, - посоветовал Сухов, - а то нечем
будет застрелиться. Абдулла заскрипел зубами.
- Ребята, - крикнул Сухов, - он еще в чадре? Или переоделся мужчиной?
- Эх, гранат бы! - сказал Ахмед.
К бывшей таможне подскакал унтер, посланный Абдуллой. Он приказал
сопровождавшему его бандиту обождать перед домом.
Из окон дома доносились звуки гитары. Верещагин пел: "Ваше
благородие, госпожа разлука..."
- Ты с ним поосторожней, - сказал бандит.
Унтер снисходительно улыбнулся, отдал ему поводья своего коня и
решительно поднялся по лестнице, ведущей в дом...
Верещагин был пьян и пел лежа. Увидев на пороге унтера, он продолжал
петь: "Мне с тобою холодно, вот какая штука..."
- Все поешь? - спросил унтер, иронически улыбаясь.
Верещагин пел. Пьяные глаза его смотрели сквозь унтера: "Письмецо в
конверте погоди, не рви..."
- Я от Абдуллы. У нас нет гранат, а у тебя, мы знаем, запас. - Унтер
строго посмотрел на Верещагина.
Верещагин продолжал петь: "Не везет мне в смерти, повезет в любви..."
- Ты должен передать нам все, чем располагаешь, - категорически
сказал унтер. - И встать, когда с тобой разговаривает офицер! - рявкнул
он.
Верещагин замолк, удивленно посмотрел на унтера и начал медленно
подниматься... Бандит, ожидавший унтера во дворе, услышал какой-то шум
наверху. Он поднял голову и увидел, как унтер, выбив собственным телом
раму, вылетел в окно.
Удар оземь был сильным, однако унтер резво поднялся и, не разгибаясь,
подбежал к своему коню.
- Ты чего? - спросил бандит.
- Да у него гранаты другой системы, сказал он как можно
непринужденней и, взобравшись на коня, поскакал прочь.
Один из бандитов по приказу Абдуллы влез по лестнице на нефтяную
цистерну, стоявшую поодаль на путях, отвинтил крышку люка и заглянул
внутрь.
Цистерна была полна нефтью.
- Нефть! - крикнул он. - Много!
Абдулла зловеще усмехнулся.
Внутри бака было темно.
Шум и крики, доносившиеся снаружи, вдруг стихли. И тогда стали слышны
слабые всхлипывания женщин.
Сухов зажег спичку, поднял ее над собой.
Он сидел посреди бака. Вокруг сидели женщины.
- Только не реветь, - предупредил Сухов.
Женщины притихли.
Подозрительная тишина снаружи не нравилась Сухову... Спичка потухла.
Сухов зажег еще одну, ободряюще улыбнулся женщинам. Тишина угнетала его.
- Абдулла! - крикнул Сухов.
Ему никто не ответил.
- Абдулла! - позвал он еще.
- Ну? - послышалось после паузы.
- Там Рахимова не видно? Он должен скоро прибыть.
- Ничего, - ответил Абдулла. - Я еще успею тебя поджарить.
Снаружи раздался скрежет лопат о стенки бака.
- Быстрей!.. Быстрей!.. - подгоняли помощники Абдуллы бандитов,
которые по цепочке передавали ведра с нефтью от цистерны к баку, в котором
сидел Сухов. Бак уже опоясывала канава. Больше чем наполовину она была
заполнена нефтью. Измазанные с головы до ног бандиты опоражнивали в нее
ведро за ведром, поливали нефтью стенки бака...
Метрах в двухстах от берега качалась на волнах лодка Верещагина.
Верещагин сидел на веслах. Настасья торопливо бросала в воду гранаты,
пулеметные ленты...
- Житья от них нет, - ворчала она, тяжело переводя дыхание. - Тем
гранаты, этим пули, чтобы их чума унесла...
Последним был утоплен пулемет...
Бандиты продолжали поливать бак нефтью.
- Быстрей, быстрей!.. Да не расплескивай, рожа! Я те морду расквашу!
- прыгал вокруг них унтер.
От моря к баку подошел Верещагин.
- Давненько тебя не видел, Абдулла, - сказал он, с удивлением
наблюдая за суетней бандитов.
- Давно, - согласился Абдулла.
- Все кочуешь? Стреляешь?
- Старый стал, - улыбнулся Абдулла. - Ленивый. А помнишь, какой я
был?
- Были времена, - сказал Верещагин. - А что это, люди твои, никак
запалить что хотят?
- Да вот забрался один приятель - не выходит.
Тут Верещагин понял, что задумал Абдулла.
- Федор, - позвал он Сухова. - Федор, Петруха с тобой?
- Убили Петруху, Павел Артемьич. Зарезал Абдулла, - ответил из бака
голос Сухова.
Верещагин обернулся к Абдулле. Глаза его недобро сверкнули... Но тут
его позвала с берега жена.
Верещагин помешкал некоторое время и все же пошел к берегу.
- Иди, иди, - одобрительно сказал ему вслед Абдулла. - Хороший дом,
хорошая жена - что еще надо человеку, чтобы встретить старость?..
Верещагин пришел домой.
Он сидел на скамейке во дворе, а Настасья хлопотала по хозяйству.
- Засиделись мы... Первым же баркасом в Астрахань пойдем. Могилку
сыну поправить пора. Позаросла, поди, совсем, ну кто за ней смотрит? А в
церкви, почитай, второй год как не были. Грех ведь. А рубаху наденешь с
вышивкой.
Настасья вошла в дом. Верещагин, очнувшись от одолевших его раздумий,
встал, посмотрел ей вслед.
- Я как тебя в этой рубахе увижу, так сразу все в памяти встает. И
как в Царицыне, в лазарете, свиделись, и как с германской ты вернулся... -
доносился из комнаты ее голос.
Верещагин неслышно поднялся по лестнице, повернул ключ в замке и
спрятал его под половик.
- Паша, а ты пароход "Князь Таврический" помнишь? Ой! А в Казани на
ярмарке-то как ты этого штабс-капитана... - продолжала говорить за
припертой дверью Настасья.
От баркаса к нефтяным бакам бежали несколько бандитов с огромными
факелами...
По пустыне медленно ехал Саид. Худое лицо его было мрачным.
Оглянувшись, он увидел пламя и черный столб дыма, возникший в небе.
Постояв, он повернул коня и галопом помчался назад, к Педженту.
Вокруг бака бушевало пламя.
Сухов и женщины задыхались от жары. Они сгрудились, тяжело дыша, в
центре бака, подальше от горячих стен.
- Абдулла! - из последних сил закричал Сухов. - У тебя ласковые
жены!.. Мне с ними хорошо!
- Я дарую тебе их!.. - также весело ответил Абдулла. - Сейчас я
подбавлю им огня, и тебе будет совсем хорошо!
Женщины теряли сознание.
А нефть подливали и подливали...
Абдулла наслаждался. Но тут сквозь треск огня до него донесся хриплый
голос. Это кричал Верещагин с баркаса.
- Слышь, Абдулла! - кричал таможенник. - Не много ли товару взял? И
все, поди, без пошлины?
Оторвавшись от огня, Абдулла увидел на баркасе, среди тюков с
награбленным добром, могучую, облепленную мокрой рубахой, фигуру
Верещагина.
- Так нет же никого в таможне. Кому платить - неизвестно. Хочешь, мы
заплатим золотом? - спросил Абдулла.
- Ты ведь меня знаешь, Абдулла, я мзду не беру. Мне за державу
обидно! - прокричал в ответ Верещагин.
Абдулла соскочил с коня.
- Аристарх, - обратился он к бандиту в красной рубахе-косоворотке, -
договорись с таможней. Аристарх выстрелил. Пуля разбила стекло рубки прямо
над головой Верещагина. Осколок стекла порезал ему лоб.
Верещагин вытер кровь с лица и усмехнулся.
Несколько бандитов бросились к баркасу.
К Абдулле подъехал унтер, измазанный с ног до головы нефтью.
- Надо отчаливать, ага, Рахимов скоро будет, - сказал он Абдулле,
склонившись к нему с седла.
- Они и так подохнут.
- Нет, - покачал головой Абдулла. - Я должен увидеть их мертвыми.
Он хотел добавить еще что-то, но умолк, потому что откуда-то сверху
раздался голос Саида: - Абдулла, потуши огонь! Это говорю я, Саид!.. Я
жду!
Абдулла вздрогнул, повернулся.
Бандиты замерли.
На крыше ближайшего к бакам дома стоял Саид с пулеметом.
- Разве мы с тобой враги, Саид! - спросил Абдулла и, сделав глазами
знак унтеру, упал на песок.
Унтер вскинул винтовку, но Саид, опередив, срезал его короткой
очередью.
Абдулла перекатился за бак.
Часть бандитов, открыв стрельбу, бросилась к дому.
Саид залег на крыше и длинной очередью расстрелял несколько человек.
Бандиты, разделившись на две группы, пошли в обход.
Пламя вокруг бака опало.
- Нефть!.. Лейте нефть! - закричал Абдулла.
1 2 3 4 5