Доминик сел на скамейку, уронил голову на руки и разрыдался как ребенок.Когда через пять часов он вышел из такси у входа в Национальную галерею, Мелани все еще ждала его. Она бросилась ему навстречу, и ее темные кудрявые волосы развевались на бегу.— Доминик! Что случилось? — Ее розовое и веселое личико выражало тревогу. — Что-то с отцом? Он…— Отец в полном порядке. — Доминик не знал, как начать разговор с Мелани. Грег не его отец. Его отец — Люк Брендон. Люк Брендон. Отец Мелани. Их общий отец. Это кошмар, как на картинах Босха… Казалось, он в аду и его хоронят заживо.— Но ты так опоздал… — Мелани взяла Доминика под руку. — И похож на призрака. Дом, что случилось?Доминик попытался оттолкнуть руку Мелани, но не смог. Его конечности налились свинцом, отяжелели от горя.— Я гулял… думал… — Доминик знал, что надо делать и что сказать Мелани. И все же не мог сказать ей правду. Не мог погрузить ее в тот ужас, которым отныне всегда будет наполнена его жизнь. Он вспомнил ночи, проведенные с Мелани в Италии… когда они лежали, прижавшись друг к другу, в палатке… вспомнил нежную кожу Мелани, тепло ее тела, прикосновение к ее губам… свои ладони на ее маленьких, округлых грудях. — Мы слишком поторопились, Мел. Мы провели вместе чудесное лето, но оно кончилось. И глупо было бы воображать, что это нечто большее…— Дом! — Глаза Мелани округлились от изумления. — Я тебя не понимаю…— Ты слишком молода, Мел. Надо сойти с ума, чтобы обручаться в нашем возрасте.— Но мы можем и не обручаться, если не хочешь. Главное для нас — быть вместе.— Нет. — Чтобы не смотреть на Мелани, Доминик уставился на статую английского короля. — Мы здорово отдохнули, Мел. Я не забуду это лето. Но я не поеду с тобой в Кент. Сегодня вечером я улетаю домой.— Дом! — Голос Мелани сорвался от горя. — Дом, ты ведь не хочешь этого. Скажи мне, что это не так. — Лицо Мелани, всегда такое радостное и оживленное, сейчас было белым и застывшим. — Дом…Доминик понял: еще несколько секунд, и он не выдержит.— Я люблю тебя, Мел, — промолвил он задыхаясь и бросился прочь. Потом остановился, вскинул руку и юркнул в остановившееся такси.— Дом! — донеслось до него сквозь шум транспорта. — Дом!Он не оглянулся. Все кончено. У него больше нет семьи. У него больше нет Мелани.— Куда ехать? — спросил водитель.— В аэропорт Хитроу.У Доминика были кредитные карточки и одежда в рюкзаке. Но прежде чем вступить в жизнь, где не будет мамы, Грега, Люси и Мел, он должен поговорить с отцом. Доминик поедет в Нормандию и скажет Люку Брендону, что знает обо всем. * * * — Вам звонят из Америки, мистер Диринг. — В палату заглянула медсестра.Грег все еще не пришел в себя.— Вам плохо, мистер Диринг? — встревожилась медсестра.— Нет, все в порядке.Медсестра нахмурилась, понимая, что пациент лжет.Звонок из Америки. Наверняка звонит Ник в связи с делами агентства. Грег посмотрел на часы — половина первого: значит, в Калифорнии половина пятого утра. Это что-то важное. Грег снял трубку.— Привет, Ник, что случилось?— Это не Ник, — раздался в трубке печальный голос Лизетт. — Папа умер… — Она замолчала, и Грег понял, что Лизетт плачет. — Я сегодня вечером вылетаю в Париж. Похороны в четверг.Господи, только этого не хватало! Похороны члена семьи. Доминик неизвестно где. Брендон в Вальми. А Лизетт не знает, что ее сыну известна тайна его рождения и то, как она обманывала его.— Я приеду.— Но как же твое лечение, дорогой?— С операциями закончено, а физиотерапию можно прервать на несколько дней. — Грег не представлял, как перенесет встречу с Лизетт. Ведь она разрушила не только его жизнь, но и жизнь Доминика. Никогда они уже не будут семьей. Доминик потерян для них обоих.— Спасибо, дорогой. До свидания. — В голосе Лизетт прозвучали теплота и благодарность.Рука Грега дрожала, когда он клал трубку на рычаг. Следовало сказать ей. А может, и к лучшему, если он все расскажет Лизетт в Вальми. Вызвав медсестру, Грег попросил собрать его дорожную сумку и заказать билет на самолет. * * * Самолет Лизетт приземлился в аэропорту Орли утром. Там она наняла машину и попросила шофера отвезти ее и Люси в Вальми. Полет утомил Лизетт, она чувствовала себя эмоционально опустошенной. Не так она мечтала вернуться домой.— Ты очень любила дедушку? — спросила Люси, обнимая мать.— Да, дорогая. Он всегда был добрым и терпеливым. — Глаза Лизетт затуманились, когда в памяти всплыли далекие годы. — Он понимал меня и знал лучше, чем кто-либо другой.— Лучше, чем папа? — удивилась Люси.— Да. — Лизетт смотрела в окно машины. В ее голосе было столько печали, что Люси не стала больше ни о чем спрашивать.Миновав Берне, они въехали в самое сердце Нормандии. Ярко светило теплое сентябрьское солнце, золотились поля спелой пшеницы.— Я бы не смогла здесь жить, — проговорила Люси. — Здесь тихо… пустынно… не как в Америке.Лизетт промолчала. А вот она не знала, найдет ли в себе силы вернуться в Америку.— А ферма дяди Люка где-то здесь? — поинтересовалась Люси, когда они проехали Байе и направились к побережью.— Да, где-то здесь, — ответила Лизетт, чувствуя, как слова застревают у нее в горле.Люк. Он непременно придет на похороны. Возможно, он уже в Вальми с новой женой. Им будет неуютно под одной крышей: ей, Люку, Грегу. Окно автомобиля было приоткрыто, и Лизетт ощутила соленый запах моря. Они уже почти приехали. Буковая роща расступилась, и их взору предстал замок Вальми во всем своем древнем великолепии. Он по-прежнему был красив, в его окнах отражались солнечные лучи, а башенка поднималась в небо, как в замках из детских сказок.Когда машина въехала во двор, массивная дверь распахнулась и на крыльцо вышла Элоиза де Вальми.— Добро пожаловать домой, дорогая, — со слезами промолвила Элоиза. Лизетт подбежала к матери и обняла ее.Всю дорогу Лизетт сдерживала слезы, но теперь они хлынули из глаз. Ей не верилось, что отец умер, и только когда мать вышла встречать ее одна…— В гостиной вас ждет чай, — сказала Элоиза. — Доминик уже приехал. Самолет Грега приземлился полчаса назад, он позвонил из аэропорта и скоро будет здесь.— Доминик? — удивилась Лизетт. — Но откуда он узнал? Кто ему сообщил?— Никто ему не сообщал, дорогая. Он очень расстроился.— Но где он? Я думала, Доминик в Лондоне…— Он постоял у гроба дедушки, а потом сказал, что хочет навестить Люка. Доминик не знал точно, где его ферма, и я ему объяснила. Он взял у садовника велосипед и уехал час назад.Лизетт в недоумении уставилась на мать:— Доминик поехал навестить Люка? Но они виделись последний раз, когда сыну было восемь или девять лет! — Лизетт вспомнила о Мелани и в растерянности опустилась в кресло. — О нет, — прошептала она, — только не сейчас…Элоиза начала разливать чай.— Дорогая, а почему бы Доминику не навестить Люка? Не знаю, как твой отец обходился бы последние годы без Люка. Они звонили друг другу каждый день. Люк относился к Анри с сыновней добротой.Доброта. Этого качества Лизетт не замечала у Люка. А сейчас, вполне вероятно, Доминик говорит ему о том, что любит Мелани и что они провели лето вместе.— Мама, я не хочу чая. — Лизетт поднялась. — Пойду лучше подышу свежим воздухом, погуляю…— Пойти с тобой? — предложила Люси, озабоченная состоянием матери.— Нет, спасибо, дорогая. — Лизетт хотелось побыть одной, подумать о том, что она скажет Грегу. Придется открыть ему правду о любви Доминика и Мелани. А что сказать Доминику, если Люк по своей бессердечности сообщит ему, почему их семьи перестали общаться?У Лизетт разболелась голова. Она вышла из гостиной в холл, где умер Дитер, миновала двери отреставрированной главной столовой и через кухню попала на задний двор. На нее нахлынули воспоминания. Дитер. Элиза. Отец. Роммель в машине с охраной. Грег в джипе, его курчавые каштановые волосы, выбивающиеся из-под каски, а в уголках глаз морщинки, широкая улыбка, белые зубы…Пройдя мимо конюшен, Лизетт спустилась в розовый сад. Здесь цвели все те сорта, которые так любил отец: «Слава Дижона», «Офелия». Как быстро пролетели годы! Если бы эти годы были наполнены взаимной любовью, Лизетт ничуть не сожалела бы о том, что они прошли. Но она прожила во взаимной любви лишь несколько коротких месяцев. А все остальное время ее преследовало чувство вины… Да, это были годы одиночества, утраченные годы, и Лизетт не хотела бы вернуть их. Глава 26 Мрачный Доминик ехал на велосипеде по дороге. За последние сутки он потерял все, что было для него дорого, — уважение к матери, убеждение в том, что Грег — его отец, надежду жениться на Мел. А теперь еще узнал и о смерти дедушки.Доминик был в состоянии стресса. Как могли Грег и мать дружить с Люком после их свадьбы? А почему Люк ни разу не проявил к нему отцовских чувств? Люк всегда относился к Доминику с полным безразличием. Но ведь он так же относился и к Мелани. Дети его не интересовали, и он никогда не притворялся, что любит их.На обочине стоял указатель с названием фермы. Доминик свернул на проселочную дорогу, проходившую среди кукурузных полей и яблоневых садов. Дом был просторным, с шиферной крышей и большими окнами. Доминик остановился. У него защемило сердце. Узнав о том, что Люк — его отец, он должен изменить отношение к нему. Неприязнь к Люку теперь пройдет.Возле массивной дубовой двери стояли вазы с цветами. Внезапно разозлившись, Доминик с силой стукнул дверным молотком. Этот человек воспользовался неопытностью матери, которой в то время было всего восемнадцать лет, и, по словам Грега, заставил мать поверить в то, что он умер. Доминик в нетерпении снова схватился за молоток, но в этот момент дверь распахнулась.Она была так молода, что Доминик в растерянности уставился на нее. Темные волосы были стянуты в хвост и перевязаны лентой. Ее сходство с матерью потрясло Доминика.— Что вам угодно? — с любопытством спросила она.— Я хотел бы поговорить с Люком Брендоном. Меня зовут Доминик Диринг.Ее глаза заблестели, на губах появилась радушная улыбка.— Доминик! Как здорово! Я так много слышала о вас от Мелани. Прошу, входите.Доминик совсем растерялся. Он снова внимательно посмотрел на нее, глубоко вздохнул и последовал за ней в просторный холл.— Люк, дорогой! У нас гость! — крикнула она, подходя к широкой деревянной лестнице.— Иду! — Где-то наверху хлопнула дверь, послышались шаги. К горлу Доминика подступил комок. Его отец. Просто невероятно! Уму непостижимо!Люк спускался по лестнице, поправляя рукава свитера и приглаживая волосы. Входная дверь осталась открытой, поэтому холл заливало солнце. Люк посмотрел на жену, и ему показалось, что он видит Лизетт. Хрупкую, стройную, темноволосую. А рядом с ней он увидел Дитера. Высокого, сильного, с взъерошенными светлыми волосами. Его суровое лицо было искажено от боли. Люк замер на ступеньке и схватился за перила. Это не Лизетт, а его жена. И это не Дитер.— Черт побери… — пробормотал Люк.— Это Доминик! — радостно воскликнула его жена. — Приятный сюрприз, правда?Люк судорожно вздохнул, и лицо его покрыла смертельная бледность. Сходство Доминика с Дитером было столь очевидным, что Люку почудилось, будто он снова в замке Вальми, вскидывает пистолет, прицеливается и стреляет.— Боже мой! — прошептал Люк и тут же резко бросил: — Мелани здесь нет. Она приедет только вечером.Доминик смешался:— Я не понимаю…Люк быстро преодолел оставшиеся ступеньки.— Тебе ведь нужна Мелани, да? Она сказала, что вы поссорились. Попросила разрешения до школы пожить у меня. Ее паром прибывает в Гавр после шести.— Я пришел не к Мелани, а к вам.— Выпьете кофе? — предложила жена Люка. — Или, может, аперитив?— Зачем? — спросил Люк.— Хочу поговорить с вами.Люк прищурился:— О чем? — Парень явно не в себе.— О войне. О Вальми.Люк нахмурился. Значит, парень узнал о том, кто его отец, узнал, как он погиб. Интересно, кто ему рассказал?— Тогда пойдем на улицу. — Люк быстрым взглядом оглядел карманы Доминика, ремень. Его успокоило, что он не вооружен: стало быть, пришел не мстить.— Но может, все-таки кофе… — робко повторила удивленная Жанет.— Потом. — Люк чмокнул жену в висок. — И коньяка, пожалуй.— Но сейчас только два часа дня…Люк свистнул, подзывая крупного Лабрадора, и сказал Доминику:— Пойдем прогуляемся.Они вышли на гравийную дорожку, и собака радостно побежала вперед. Оба молчали. Люк повел Доминика к небольшой роще, вытащил из кармана трубку, набил ее табаком и раскурил.— Ну, так о чем ты хотел спросить? — нарушил он молчание, когда они удалились от дома примерно на полмили.Доминик остановился и посмотрел ему в глаза:— Я хочу знать, почему вы всегда молчали о том, что я ваш сын.Люк вытащил трубку изо рта, и клубочек синего дыма взмыл вверх. Он ожидал услышать совсем другой вопрос, поэтому испытал огромное облегчение.— Повтори, пожалуйста, — попросил он. — Боюсь, я не совсем понял тебя.— Вы, лживый негодяй! — Доминик потерял контроль над собой, на глаза его навернулись слезы. — Я знаю, черт побери, что вы мой отец! Вы с моей матерью были любовниками! А за Грега она вышла потому, что считала вас погибшим!— И кто же вбил тебе в голову подобную чушь?— Негодяй! — снова закричал Доминик, и его кулак метнулся к челюсти Люка. Однако тот легко уклонился от удара.— Прекрати! — Он схватил Доминика за руку. — Так кто тебе сказал, что я твой отец?— Грег! — задыхаясь, выкрикнул Доминик и поморщился от боли.Люк рассмеялся:— Вот так шутка! — Он отпустил руку Доминика. — Боже мой, если бы много лет назад я знал о том, что он так считает!— Так это неправда? Вы не мой отец?Люк покачал головой:— Нет, Доминик, этой чести я не удостоился.— Так кто же мой отец? — начал Доминик, но внезапно вспомнил о Мелани, и все его мысли переключились на нее. — Господи! — с облегчением и радостью воскликнул он. — Значит, я могу жениться на Мелани! Я могу жениться на Мелани!— Можешь, если твоя мать разрешит, — сухо бросил Люк.— А вы разрешаете?Люк пожал плечами:— Если вы намеревались пожениться еще тогда, когда и в школу не ходили, то не собираюсь вам мешать. — Губы Люка тронула улыбка. Интересно, давно ли Грег знает, что Доминик не его сын? И давно ли считает его, Люка, отцом Доминика? — Поскольку я не твой отец, не хочешь ли узнать, кто он? — с любопытством спросил Люк.Доминик внезапно поник.— А вы знаете?— Да, знаю. И всегда знал.— Тогда скажите мне.Люк покачал головой, поднял с земли палку и швырнул ее собаке.— Нет, это не мое дело. Тебе об этом должна сказать твоя мать. Сейчас она в Вальми. Элоиза говорила, что ожидает их к полудню.Доминик посмотрел на часы: половина третьего. Паром, на котором приедет Мелани, прибудет почти через четыре часа.— Я спрошу у нее. — Он повернулся и бросился бежать. * * * Лизетт гуляла в розовом саду. Спрыгнув с велосипеда, Доминик пробежал по террасе и спустился в сад по поросшим мхом ступеням. Он сразу увидел мать и заметил, что она плачет. Ему стало стыдно. Узнав, что Мелани ему не сестра, он так обрадовался, что совсем забыл о смерти дедушки.— Доминик! — Лизетт улыбнулась сквозь слезы, испытав при виде сына огромное облегчение. Она его мать, он любит ее, и, кем бы ни был отец Доминика, это не имеет отношения к чувствам сына.— Здравствуй, мама. — Доминик крепко обнял ее.— Я так скучала по тебе, дорогой! — Лизетт улыбалась, хотя слезы дрожали на ее длинных ресницах. В ушах у нее были серьги с жемчугом, на шее — жемчужное ожерелье. Она выглядела не старше той девушки, на которой женился Люк Брендон.— Мама, мне надо поговорить с тобой. — Доминик взял Лизетт за руку, и они пошли по тропинке, усыпанной лепестками роз. — Я хочу поговорить о моем отце.— Об отце? — Лизетт не ожидала, что Доминик заговорит о Греге. — С ним все в порядке. Врач полон оптимизма, последняя операция прошла удачно…— Не о Греге, мама, — нетерпеливо пояснил Доминик. — О моем настоящем отце.Лизетт замерла, и кровь отхлынула от ее лица.— Прости, мама, но мне нужно знать правду.— Но кто тебе сказал? — прошептала Лизетт. — Как ты узнал?— Папа сказал. Кто бы ни оказался моим настоящим отцом, Грег всегда был для меня папой. Это его слова, но я не поверил ему. Тогда я не понял, что он имеет в виду. А сейчас понимаю.— Грег сказал тебе… — Лизетт вздрогнула.— Он думал, что мой отец — Люк. И сказал, что вы с Люком были любовниками еще до того, как он познакомился с тобой. Ты решила, что Люк погиб, поэтому и вышла за него замуж.Лизетт вскрикнула, как раненый зверь.— Но почему и Грег не знает правду, мама? Почему ты не призналась ему?— Потому что… боялась, что он бросит меня, ужаснется, узнав правду, и больше никогда не захочет видеть меня…Доминик нежно обнял мать за плечи.— Грег любит тебя, мама. И ничто в этом мире не заставит его бросить тебя.— Я сама убила эту любовь много лет назад. — Глаза Лизетт потемнели от горя.Доминик покачал головой, внезапно почувствовав себя старше и мудрее матери.— Ты не могла убить его любовь к тебе, мама. Это невозможно. А теперь я хочу знать:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39