Том Битон был заправским моряком, казалось рожденным для того, чтобы всю жизнь провести на палубе корабля. Рваный шрам, тянувшийся от его лба до подбородка, делал физиономию Тома довольно страшноватой. Женщины и дети при встрече с ним обычно в испуге шарахались в стороны. Вот это-то лицо и увидела Доминик, когда с лодки откинули парусину.
Грубые руки схватили ее и рывком вытащили из шлюпки.
– Ну-ка, деточка, вставай! – произнес Том, ставя ее на ноги. – Что, решила прокатиться задарма?
Доминик дрожащей рукой отвела назад спутанные волосы, боясь поднять на него глаза.
– Я, значит, себе русалочку поймал, – ухмыльнулся Том, впиваясь пальцами в ее руку.
– Отпустите меня, – возмутилась Доминик, вырывая руку. – Я требую, чтобы меня отвели к вашему капитану.
Вокруг них собралось уже несколько человек, и при ее словах один из матросов засмеялся:
– Лучше тебе остаться с нами, чем с этим капитаном. Уж он-то навряд пожалует того, кто без приглашения забрался на его корабль.
– Что здесь происходит? – прогремел голос Корнелиуса, и все расступились, давая ему дорогу. Когда он оказался напротив Доминик, на его суровом лице появилось выражение крайнего изумления. Некоторое время он молча, вытаращенными глазами смотрел на девушку.
– Как вы сюда попали, мэм? – жестко осведомился он наконец. – И кто вы такая?
Она старалась не показать страха, который пронизывал все ее существо, и не мигая глядела в глаза этому огромному человеку.
– Мое имя не имеет значения. Отведите меня к капитану, я буду говорить с ним.
Теперь к ним присоединились и остальные члены команды – все сплошь устрашающего вида молодчики, с первого взгляда на которых было ясно, что это пираты. Они жадно пожирали Доминик глазами, толкая друг друга локтями и отпуская непристойные шутки в ее адрес, пока Корнелиус не приказал им немедленно разойтись и заняться своими делами. Только после того, как ушел последний матрос, Корнелиус снова переключил свое внимание на Доминик.
– У капитана Гэлланта есть дела поважнее, мэм, – объявил он. Лицо его покраснело от гнева, вызванного суматохой, которая поднялась на судне из-за появления Доминик. – Вы будете говорить со мной, и ни с кем другим.
Не успела Доминик возмутиться, как он схватил ее за руку и потащил на нижнюю палубу. Распахнув какую-то дверь, он весьма бесцеремонно втолкнул девушку внутрь. В тесной каюте почти все место занимали узкая койка вдоль стены и маленький столик, служивший одновременно письменным и обеденным. Этим практически исчерпывалась обстановка каюты. Доминик наблюдала, как Корнелиус собирает свои вещи и запихивает их в сундук. Покончив с этим, он поднял сундук и выставил его за дверь.
– Эта каюта – моя, вы будете занимать ее, пока мы не решим, что с вами делать. – Он строго проговорил: – Итак, я жду от вас объяснений.
– Я буду говорить только с капитаном, – упрямо повторила Доминик.
Корнелиус в раздражении шагнул к двери. Перед тем как выйти, он отцепил ключ с цепочки, висевшей у него на поясе.
– Я уже сказал вам, что это невозможно. Вы останетесь здесь, пока мы не сможем высадить вас на берег.
– Как вы смеете обращаться со мной, словно с преступницей! Я ничего не сделала и имею право видеть вашего капитана. Посмотрите на мою одежду, – сказала она жалобно, надеясь возбудить в нем сочувствие. – Моя юбка безнадежно испорчена, а больше у меня ничего нет. Что же мне делать?
Корнелиус круто обернулся и упер руки в бока, и Доминик стало ясно, что он с трудом сдерживает гнев.
– Мэм, по-вашему, имеет значение – как вы будете одеты, находясь на этом корабле? От команды можно ожидать чего угодно, поэтому для вашей же безопасности вам лучше запереться изнутри. – Он опустил ей в ладонь ключ. – У вас есть хоть малейшее представление о том, что с вами могло случиться, не подоспей я вовремя?
– А кто защитит меня от вас?
Присмотревшись, Корнелиус только сейчас понял, как она молода – лет двадцати, не больше, решил он.
– Я весьма польщен, что вы усмотрели во мне угрозу вашей чести, мэм. Однако меня вам как раз нечего опасаться. Я люблю женщин сговорчивых, с пышными формами и приветливых, вам же не присуще ни одно из этих качеств.
Он взялся за ручку двери, собираясь закрыть ее за собой, и тут Доминик осознала, что если он уйдет, она окажется в одиночестве, причем не ближе к своей цели, чем раньше. Не в ее характере было лгать, но ради освобождения брата и дедушки из тюрьмы она скажет и сделает что угодно. Она должна остаться на этом корабле и завоевать доверие капитана.
– Погодите! Я расскажу вам все, что вы хотите знать.
Корнелиус кивнул и, затворив дверь, подошел к ней. Он знаком предложил ей сесть на единственное в каюте кресло, а сам, смахнув на пол одежду, опустился на табурет.
– Начнем с того, как вас зовут, – предложил он.
Она не видела причины скрывать свое настоящее имя – вряд ли хоть один человек на этом проклятом корабле слышал о ней или о ее семье.
– Меня зовут Доминик Шарбоно.
– Вы англичанка, однако имя у вас французское.
– Это потому, что мой отец был французом. Таких, как я, на Тобаго чуть ли не половина.
Он пристально глядел на нее, словно только по выражению ее глаз надеялся определить, говорит она правду или лжет.
– Зачем вы тайно проникли на этот корабль?
– Меня преследовал один человек. Я была очень напугана и решила покинуть остров. Я понадеялась, что ваш капитан Гэллант поможет мне.
– Что внушило вам эту надежду? – с сомнением спросил Корнелиус.
Она взглянула ему в глаза.
– Я встретила вашего капитана в Скарборо, и он показался мне… настоящим джентльменом. Я почувствовала, что могу довериться ему.
Корнелиус не сводил с нее подозрительного взгляда.
– Вам известно, кто он такой?
Доминик наивно захлопала ресницами.
– Конечно. Он – капитан корабля. Какого корабля – для меня значения не имело. Мне было необходимо покинуть остров. Спастись.
– Где ваши родители?
Наконец-то она могла сказать чистую правду.
– Они оба умерли.
– В таком случае, что вы делали на Тобаго?
Сколько раз она репетировала про себя ответ именно на этот вопрос! Сумеет ли она сыграть свою роль настолько хорошо, чтобы обмануть этого недоверчивого человека?
– Я… обслуживала столы в таверне «Голубой Пес».
Он подозрительно вскинул брови, отрывисто проговорил:
– Мне известно, что за девицы работают в этой таверне. От них требуют куда больше, чем просто обносить мужчин ромом да элем.
Лицо Доминик вспыхнуло румянцем, и она наклонилась, якобы рассматривая свои ноги, не желая, чтобы он заметил ее смущение. Какого труда ей стоило удержаться и не опровергнуть его обвинения!
– Чтобы выжить, женщине порой приходится делать то, что ей совсем не нравится, но вам этого не понять.
На лице первого помощника капитана выразилось отвращение.
– Шлюха на корабле. Ты еще проклянешь тот день, когда оказалась у нас на борту. Если капитан не скормит тебя акулам, то матросы не упустят шанса поразвлечься с тобой.
Доминик распрямила плечи и вздернула подбородок.
– Я умею за себя постоять!
– Похоже, что так. – Он кивнул на ключ, который дал ей раньше. – Все равно, я бы на твоем месте дверь запер.
Когда он вышел, она так и поступила, а затем прислонилась к двери, пытаясь унять волнение. Через это испытание она прошла, но сколько их еще впереди? И худшим из них, конечно, будет неизбежная встреча с этим злодеем, капитаном «Вихря».
Корнелиус постучал в дверь капитанской каюты и, дождавшись приглашения, вошел. Если бы человек, считавший Джуда Гэлланта пиратом, увидел его каюту, он был бы весьма удивлен. Все здесь говорило о том, что ее хозяин привык к чистоте и порядку, много времени отдает чтению. На углу большого стола аккуратной стопкой лежали карты. Трехъярусный стенной шкаф был заполнен книгами в кожаных переплетах. Один угол каюты занимала широкая кровать. Направо через открытую дверь была видна столовая, где капитан и Итан как раз заканчивали завтракать.
Джуд кивнул на кресло.
– Садитесь, Корнелиус, позавтракайте с нами. Посмотрите, сколько всего осталось.
– Прошу прощения, капитан, но я пришел доложить, что на корабле постороннее лицо.
Джуд медленно поднялся. Уж не тот ли это шпион, о котором его предупреждал Уильям во время их последней встречи, подумал он.
– На моем корабле посторонний, – угрюмо проговорил он. – Немедленно приведите его ко мне!
– Это не совсем «он», капитан, это – женщина.
Сжав челюсти и сверкая глазами, Джуд швырнул на стол салфетку.
– Кто стоял на вахте, когда это произошло?
– Она пробралась на борт этой ночью, значит, вахтенным был Том Битон.
– Объяснила ли она причину, которая заставила ее проникнуть на корабль?
Корнелиус вспомнил, что, войдя, не снял берет. Он стянул его с головы и сунул под мышку.
– Видите ли, капитан, она утверждает, будто встретила вас на Тобаго и решила, что может рассчитывать на вашу помощь. Говорит, что она работает в «Голубом Псе».
Итан усмехнулся.
– А мне показалось, ты вроде говорил, будто идешь в город встречаться с мужчиной. Уж наверняка ты пустил в ход все свое обаяние, коли бедняжка пробралась на корабль ради удовольствия побыть с тобой. – Все с той же усмешкой он взглянул на первого помощника. – Вы говорите, она почувствовала, что может рассчитывать на его помощь? А вы уверены, Корнелиус, что она не спутала капитана с кем-то другим?
Джуд бросил на Итана свирепый взгляд, но ничего не сказал. Он гадал, та ли это самая женщина, что просила у него защиты. И как, черт побери, она сумела пробраться на корабль?
– Матросы – суеверный народ. Им не понравится, что на судне женщина, – произнес Джуд. – Держите ее подальше от них, пока нам не удастся высадить ее на берег.
– Она сказала, что хочет поговорить с вами, – произнес Корнелиус.
– Я желаю лицезреть ее не иначе как со спины, – когда эта дама будет убираться с моего корабля! Понятно?
– Есть, капитан, – отозвался Корнелиус и повернулся, чтобы уйти. Капитан принял новость лучше, чем он ожидал. Однако не хотел бы он оказаться на месте Тома Битона, который прозевал эту женщину во время вахты. Команда на корабле не отличалась хорошей дисциплиной, и кара наверняка будет суровой и последует незамедлительно.
Скрестив руки на груди, Джуд стоял на капитанском мостике и не отрывал глаз от Тома Битона. Привязанный к мачте, в распоротой на спине и спущенной до пояса рубахе, тот ожидал наказания. Корнелиус расправлял девятихвостую плеть, а остальные члены команды стояли вокруг, повинуясь приказу капитана присутствовать при экзекуции.
Плеть взвилась в воздух и впилась в тело матроса, но тот даже не охнул. Последовал еще один удар, затем третий. На этот раз Том Битон закричал. Плеть опустилась на спину Тома еще дважды, прежде чем экзекуция была завершена.
– Пусть это послужит уроком для всех собравшихся – на вахте нужно глядеть в оба, а не спать, – сказал Джуд, и его голос, словно свист кнута, прекратил воркотню матросов и заставил всех замолчать. – Все свободны. Возвращайтесь к своим обязанностям.
Итан, выполняя свои функции судового лекаря, разрезал веревки, которыми был привязан Том, и приказал двум матросам отнести его в лазарет.
Корнелиус стоял подле капитана и за матросами, стараясь уловить признаки недовольства.
– Людям не по душе эта порка, капитан. Вы же слышали, как они возмущались. Лучше бы вы позволили мне спустить его в шлюпке за борт с запасом воды и пищи.
– Это бы их ничему не научило, – с раздражением отозвался Джуд, которому не терпелось поскорее забыть об этом малоприятном инциденте. – Жестокая дисциплина – вот единственное, что они понимают. Позволь я Тому остаться безнаказанным, в глазах остальных я выглядел бы слабаком. Им, может, и не по вкусу мой поступок, но он внушает им уважение. И они ждали от меня именно этого.
Корнелиус согласно кивнул. Как бы то ни было, теперь нужно держать ухо востро. Команда почти целиком состояла из отбросов общества, и он никому из них не доверял.
Даже в ее каюте на нижней палубе Доминик были слышны вопли матроса и звук ударов плети по человеческой плоти. Она закрыла уши руками и скорчилась на кровати, дрожа от страха.
Конечно, от беспощадных пиратов и не следовало ожидать ничего, кроме жестокости, но все же ей хотелось знать, какое преступление совершил этот несчастный.
Она оставалась в своей каюте, набираясь мужества для встречи с капитаном Гэллантом. Долгие часы провела она в одиночестве на жесткой койке, пока наконец не заставила себя отпереть дверь каюты. Но и сделав это, никак не решалась шагнуть на палубу.
Какая судьба ожидает ее после того, как она предстанет перед глазами капитана? Суждено ли ей остаться в живых и довести свою миссию до конца? Сейчас ей слабо верилось в это.
Если же она потерпит поражение – что будет тогда с Валькуром и с дедушкой?
8
Несмотря на предостережения Корнелиуса, Доминик тихонько отворила дверь и поднялась по узким ступеням. Пусть она могла наткнуться на какого-нибудь отъявленного головореза-матроса – все лучше, чем торчать в этой тесной каморке.
Когда Доминик вышла на палубу, только-только вставало солнце. Как зачарованная, она глядела на рассветные лучи, танцующие на поверхности волн и сверкающие, словно бриллианты. Девушка вдохнула полной грудью живительный морской воздух, и в голове у нее прояснилось.
Внезапно она услышала над собой голоса и прижалась к перилам, боясь, что ее обнаружат. Спустя мгновение она подняла глаза и увидела на юте самого капитана Гэлланта, тот разговаривал с одним из своих людей.
– Как дела у Тома Битона, доктор?
– Раны глубокие, но они рано или поздно заживут. На твоем месте, Джуд, я бы последил за ним. Он уже грозился отомстить.
– Том Битон меня не беспокоит. Будем надеяться, что он усвоил урок и впредь не допустит, чтобы на корабль пробирались посторонние, – угрюмо отвечал Джуд.
Человек, которого он называл доктором, удалился, и капитан повернул голову в сторону Доминик. Она в панике проворно отпрыгнула за свернутую в рулон парусину, но, выглянув через несколько минут, убедилась, что он ее не заметил.
Боже милосердный! Значит, это из-за нее вчера наказали человека! Что за чудовище этот пират-капитан! И как она сумеет сблизиться с таким человеком настолько, чтобы выведать его секреты?
Желая лучше разглядеть капитана, который не отрывал глаз от восходящего солнца и, казалось, не замечал ничего вокруг, Доминик всем телом подалась вперед.
Его короткие черные как смоль волосы завивались на затылке. Капитан был в белоснежной сорочке с широкими рукавами, и не до конца стянутая шнуровка на груди позволяла видеть бронзовую кожу.
В этот момент Джуд повернул голову, и Доминик увидела его профиль – красиво вылепленные губы и прямой нос. Она не могла не признаться себе, что его черты полны аристократизма. И если бы было уместно так говорить о мужчине, она бы назвала его лицо прекрасным.
Да, он выглядел ошеломляюще красивым и благородным и совершенно не походил на пирата. Высокий и прямой, он стоял в горделивой позе, и даже от неподвижного от него веяло силой. Как может под такой прекрасной оболочкой, спрашивала себя Доминик, скрываться столь черная душа?
Казалось, и сам воздух, которым она дышала, подвластен Джуду Гэлланту. И ведь она целиком находится в его власти. Теперь Доминик страшилась его еще сильнее, чем прежде.
Забыв об осторожности, Доминик шагнула вперед и споткнулась о лежавший рядом канат. Нога девушки запуталась в тяжелых кольцах, и она упала, сильно ударившись о палубу.
Когда, стараясь превозмочь боль, Доминик оторвала голову от палубы, она увидела перед собой пару черных блестящих сапог. И, медленно подняв глаза, встретила взгляд голубых, мечущих громы и молнии глаз самого капитана Гэлланта.
Поняв, что он вовсе не намеревается помочь ей встать, Доминик с трудом поднялась на ноги и смело взглянула ему в лицо, хотя ее сердце бешено колотилось от страха.
– Что вы делаете на палубе? – гневно раздувая ноздри, спросил Джуд.
– Я… вышла подышать свежим воздухом. Я не думала, что встречу здесь кого-нибудь.
– Значит, вы дура. Вы что же, полагаете, будто корабль сам собой управляет?
Доминик почувствовала, как в ней тоже закипает гнев, но поборола себя. Она здесь для того, чтобы приручить этого пирата, а не бороться с ним, как бы ей ни хотелось поставить его на место. Она не очень ясно представляла себе, какие качества привлекают капитана Гэлланта в женщинах, однако решила, что кротость и мягкость помогут ей добиться своего скорее, чем резкие, пусть и справедливые, отповеди.
После нескольких коротких встреч с капитаном у Доминик сложилось впечатление, что этот негодяй, убийца и вор тем не менее человек умный и образованный. Скорее всего ему должны нравится женщины легкого поведения. Удастся ли ей убедить его в своей развращенности и при этом остаться целомудренной?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30